И когда в один прекрасный день ты понял, что их занятияжалки, их профессии закостенели и больше с жизнью не связаны, почему же и дальше не смотреть на них детскими глазами, как на чужое, из глубока собственного мира, издалека собственного одиночества, которое само ужетруд, и достоинство, и призвание. Зачем менять мудрое детское непонимание на борьбу и презрение, раз непониманиеотъединение, борьба и презрение жесоучастие именно в том, с чем, борясь и презирая, хочешь порвать.
Думайте, милый N., о мире, который в себе носите, и называйте это думанье как угодно: будь то память о собственном детстве или тоска по собственному будущему, будьте только внимательны к тому, что в Вас встает, и ставьте это превыше всего, что вокруг себя замечаете. Ваше внутреннее совершение достойно всей Вашей любви, Вы должны над ним как-нибудь работать и не терять слишком много времени и сил на выяснение Вашего взаимоотношения с людьми. Да кто Вам сказал, что у Вас вообще таковое имеется? Знаю, Ваш род занятий (военного) тяжел и во всем Вам обратен, и заранее ждал Вашей жалобы, и знал, что она придет. Теперь, когда она пришла, я не могу Вас утешить, могу только посоветовать Вамподумать, не таковы ли все профессии, полные притязаний, полные вражды к отдельному человеку, насквозь пропитанные также ненавистью тех, кто молча и мрачно покорился своим трезвым обязанностям. Круг, в котором Вы сейчас осуждены жить, не более отягощен условностями, предрассудками и заблуждениями, чем все другие сословия, а если и имеются некоторые, с виду более вольные, то все же нет ни одного существенно просторного, связанного с большими вещами, из которых состоит настоящая жизнь.
Только отдельный, уединенный управляется, как вещь, глубокими законами, и когда ты выходишь в утро, встающее, или смотришь в вечер, полный совершения, и чувствуешь, что́ там совершается, то всякое сословие с тебя спадает, как с мертвого, хотя вокруг сплошная жизнь. То, что Вам, милый N, сейчас приходится узнавать как военному, Вы бы ощутили это в любой из существующих профессий; мало тогодаже если бы, вне всякой профессии, знали бы только легкие и независимые отношения с одним обществомчувство удушья было бы то же. Всюду так, но из этого не следует ни страха, ни грусти; если нет общности между Вами и людьми, попытайтесь приблизиться к вещам, которые Вас не покинут, еще ночи есть и ветры есть, идущие сквозь деревья и через многие страны; еще у вещей и зверей все полно совершения, в котором Вы можете участвовать; и дети все еще такие, каким Вы были в детстве, те же грусть и счастье, и думая о своем детстве, Вы опять живете среди них, среди одиноких детей, и взрослыеничто, и их величиедым.
Но если Вам страшно и мучительно думать о детстве, о его простоте и тишине, потому что Вы уже не можете больше верить в Бога, которыйв детствево всем и всегда, спросите себя, милый N, да действительно ли Вы Богапотеряли? А что, если Вы Его еще никогда не находили? Ибокогда же это могло быть? Неужели Вы думаете, что ребенок может Его объять, Его, которого мужи несут с трудом и под бременем которого сгибаются старцы? Неужели Вы думаете, что, действительно Его обретя, можно потерять Его, как камешек, или, может быть, Вы также думаете, что обретенный Им когда-либо может быть Им утрачен? Если же Вы признаете, что Его в Вашем детстве не было, и раньше не было, если Вы чуете, что Христос был обольщен своей тоской, а Магомет обманут своей гордынейи если Вы со страхом почувствуете, что Его и сейчас нет, в тот самый час, когда мы о Нем говорим, что дает вам право Его, никогда не бывшего, оплакивать и искать, как потерянного?
Почему Вы не думаете, что Онгрядущий, от века предстоящий, будущий, конечный плод дерева, листы которогомы. Что Вам мешает перебросить Его рождение в грядущие времена и жить свою жизнь как болезненный и прекрасный день в истории великой беременности? Разве Вы не видите, как все, что случается, всегда случается сначала, и не могло ли это быть Его началом, раз начало само по себетак прекрасно? Если Оннаисовершеннейшее, не должно ли Ему предшествовать меньшее, дабы Он мог выбрать себя из полноты и избытка? Не должен ли Он быть последним, чтобы все в себе вместить, и какой смысл имели бы мы, если бы тот, которого мы жаждем, уже был?
Как пчелы составляют мед, так мы из всего извлекаем сладчайшее и строим Его. С малого даже, с незаметного (будь это только с любовью) начинаем мы Егос работы и отдыха вслед, с какого-то молчания или с маленькой одинокой радости; всем, что мы делаем одни, без участников и приверженцев, начинаем мы Его, которого не дождемся, также мало, как наши предки могли дождаться нас. И все же они, те, давнопрошедшие, в наскак склонность, как тяжесть на нашей судьбе, как кровь, в нас шумящая, как жест, встающий из глубины времен.
Есть ли что́, могущее у Вас отнять надежду когда-либо так же сбыться в самом далеком, в самом крайнемНем?..
Фуруборг, Ионсеред (Швеция), 4 ноября 1904
о чувствах: чисты все те, которые Вас собирают и подымают; нечисто тоберущее лишь одну сторону Вашего существа итакискажающее. Все, что Вы думаете перед лицом своего детства, добро. Все, что делает Вас больше, чем Вы были в самые лучшие Ваши часы, правда. Всякий подъем хорош, если только он встает из всей Вашей крови, если он не дурман, не муть, а радость, прозрачная до самого дна.
Ясно ли Вам, о чем я хочу сказать?
И Ваше сомнение может сделаться благом, если Вы его воспитаете. Оно должно стать знающим, оценкой должно стать. Каждый раз, как оно захочет что-либо Вам испортить, допрашивайте его, почему вещь плоха, требуйте от него доказательств, испытывайте его, и Вы, может быть, застанете его беспомощным и смущенным, может быть, и упорствующим. Но не сдавайтесь, требуйте доводов и поступайте так, внимательно и последовательно, в каждом данном случае, и день придет, когда оно из разрушителя превратится в одного из лучших Ваших работниковможет быть, в умнейшего из строящих Вашу жизнь
1
Антон Филипп Реклам (18071895) выдающийся немецкий издатель.
2
Евгений Дидерихснемецкий издатель.
3
Рихард Демель (18631920) немецкий поэт.
4
Далее в оригинале следует сонет Ф. К. Каппуса, который в этом издании опущен. (Примеч. ред.)
5
«Немецкий труд» (нем.).
6
Гуго фон Гофмансталь (18751929) австрийский поэт. Граф Кесслер (18681937) писатель-дилетант и меценат, друживший с Рильке и с Гофмансталем.
7
Человек богемы (фр.).
8
Осуществление (фр.).
9
Рильке имеет в виду воспоминания о Сезанне Эмиля Бернара.
10
На этюдах (фр.).
11
«Работать, не обращая ни на кого внимания, и становиться сильным» (фр.).
12
«Это ужасно!.. Как отвратительна жизнь!» (фр.)
13
Вероятно, Рильке имеет в виду Пауля Кассирера, мецената и собирателя картин, брата философа Эрнста Кассирера.
14
Картина Эдуарда Мане (1863).
15
Немецкая художница, жившая в то время в Париже.
16
Рильке имеет в виду вторую часть «Часослова», написанную в 1901 году в Вестерведе.
17
«Голубые листы» рукопись «Новых стихотворений», отправленная Рильке из Парижа своей жене.
18
«Мое завещание»: Я ничего не оставляю бедным, потому что сам беден (фр.).
19
Бургундский герцог Карл Смелый (14331477).
20
Один из важнейших эпизодов романа Рильке «Записки Мальте Лауридса Бригге».
21
«Смиренный и великий Писсарро» (фр.).
22
Художник Поль Сезанн.
23
«Я все же продолжаю мои этюды» (фр.).
24
«Клянусь умереть с кистью в руках» (фр.).
25
Смиренный и великий (фр.).
26
Парижский дворец, в котором была открыта выставка Осеннего салона.