Несколько раз за день он выглядывал на улицу и не видел ничего необычного, а когда наступила суббота, он почти успокоился, не получив никакой открытки. Он даже собирался позвонить в полицию и попросить их не беспокоиться.
Но они сдержали обещание и все-таки кого-то прислали. Между пятью и семью, то есть в промежутке между чаем и ужином, когда обычно приезжают гости, Уолтер подошел к двери и увидел полицейского, который стоял между двумя неосвещенными воротными столбами, он впервые видел полицейского на улице Шарлотты. У него вырвался вздох облегчения, и только в ту минуту он понял, как сильно нервничал. Теперь он чувствовал себя в полной безопасности, и еще ему было немного стыдно, что столь занятые люди вынуждены из-за него выполнять лишнюю работу.
Может, следует выйти и поговорить со своим неизвестным охранником, предложить ему чашку чая или стакан вина? Было бы приятно услышать, как он смеется над страхами Уолтера. Но нетему почему-то казалось, что защита будет надежнее, если ее источник останется безликим и безымянным. «П. С. Смит» звучит менее внушительно, чем «защита полиции».
Несколько раз он выглядывал из окна второго этажа, чтобы удостовериться, что его страж все еще на посту; а один раз для верности попросил свою экономку подтвердить это необычное явление. К его разочарованию, она вернулась и заявила, что не видела никакого полицейского; но у нее слабое зрение, и когда Уолтер выглянул через несколько минут, то сразу увидел его. Разумеется, полицейский не должен стоять на одном месте; вероятно, в тот момент, когда миссис Кендал вышла на него посмотреть, он просто отошел в сторону.
Он не привык работать после ужина, но в этот вечер сел за письменный столон чувствовал необыкновенный подъем. Его просто трясло от радостного возбуждения, слова сами ложились на бумагу; глупо было бы сдерживать творческий порыв ради нескольких часов сна. Еще, еще. Правы те, кто утверждает, что ночьлучшее время для работы. Он едва поднял голову, когда экономка пришла пожелать ему спокойной ночи.
В уютной теплой комнате тишина урчала, как закипающий чайник. Он даже не сразу услышал звонок в дверь.
Гость в такой час?
На подгибающихся ногах он подошел к двери, не успев подумать, что ожидает за ней увидеть; каково же было его облегчение, когда на пороге возникла высокая фигура полицейского. Не дав ему произнести ни слова, Уолтер воскликнул:
Входите, входите, пожалуйста.
Он протянул руку, но полицейский не пожал ее.
Вы, наверное, очень замерзли там, на улице. А я и не знал, что пошел снег, добавил он, заметив снежные хлопья на плаще и шлеме полицейского. Входите и погрейтесь.
Благодарю, ответил полицейский. Не стану возражать.
Сюда, пожалуйста, тараторил он. Я работал в кабинете. Господи, какой холод! Сейчас включу отопление. Раздевайтесь и устраивайтесь поудобнее.
Я ненадолго, ответил полицейский, я здесь по делу, как вам известно.
О, да, сказал Уолтер, такой нелепый повод Он замолчал на секунду. Вы ведь, наверно, в курсе насчет открыток?
Полицейский кивнул.
Но пока вы здесь, со мной ничего не случится, улыбнулся Уолтер. За вами я как за каменной стеной. Оставайтесь подольше и выпейте что-нибудь.
Я никогда не пью на службе, отказался полицейский. Не снимая плаща и шлема, он огляделся вокруг. Значит, здесь вы работаете? поинтересовался он.
Да, я писал, когда вы позвонили.
Наверное, разделывали какого-нибудь беднягу под орех, заметил полицейский.
С чего вы взяли? Уолтера обидел его недружелюбный тон, и он обратил внимание, как жестко смотрят его маленькие глазки.
Объясню через минуту, ответил полицейский, и в этот момент зазвонил телефон. Уолтер извинился и быстро вышел из комнаты.
Говорят из полицейского участка, раздался голос на другом конце провода. Это мистер Стритер?
Уолтер ответил утвердительно.
Ну, как у вас дела, мистер Стритер? Надеюсь, все в порядке? Я вот почему спрашиваю. Прошу прощения, но мы совершенно забыли о вашей маленькой проблеме и не сдержали своего обещания. Плохая координация работы, к сожалению.
Но вы же прислали человека, удивился Уолтер.
Нет, мистер Стритер, боюсь, мы никого не присылали.
Но здесь сейчас полицейский, прямо в моем доме. Наступила пауза, потом его собеседник произнес уже менее беззаботным тоном:
Он не может быть одним из наших. Вы случайно не заметили его личного номера?
Нет.
Еще одна пауза.
Прислать кого-нибудь сейчас?
Да, п-п-пожалуйста.
Хорошо, мы мигом приедем.
Уолтер положил трубку. И что теперь? спрашивал он себя. Забаррикадировать дверь? Выбежать на улицу? Разбудить экономку? С любым полицейским приходится считаться: но полицейский-мошенник! Служитель закона превратился в нарушителя закона и бродит на свободе, нападая на людей! Когда приедет настоящая полиция? Что означает «мигом» в пересчете на минуты?
Пока он думал, что предпринять, дверь открылась, и в комнату вошел его гость.
Стоит открыть входную дверь, и твой домбольше не твоя крепость, произнес он. Ты забыл, что я был полицейским?
Был? отшатнулся от него Уолтер. Но вы и сейчас полицейский.
У меня много ипостасей, продолжал полицейский. Вор, сутенер, шантажист и, само собой, убийца. Ты-то должен об этом знать!
Полицейскийесли это действительно полицейскиймедленно надвигался на него, и Уолтер вдруг остро почувствовал значимость небольших расстоянийпространство между комодом и столом, между двумя стульями.
Я не понимаю, о чем вы, пробормотал он. Почему вы говорите со мной подобным образом? Я не сделал вам ничего плохого. Я никогда вас раньше не видел.
Неужели? ухмыльнулся мужчина. Но ты думал обо мне и (он повысил голос) писал обо мне. Я тебя забавлял, не так ли? А теперь я собираюсь с тобой позабавиться. Ты наделил меня всеми отвратительными чертами, которые только мог придумать. И считаешь, что не сделал мне ничего плохого? Ты никогда не задумывался, каково этобыть таким, как я? Ты не пробовал поставить себя на мое место? Ты не испытывал ко мне ни капли жалости, верно? Так вот, я тоже не стану тебя жалеть.
Но я же вам говорю, закричал Уолтер, вцепившись в край стола, я вас не знаю!
Ага, теперь ты меня не знаешь! Сотворил из меня черт знает кого и забыл о моем существовании. В его голосе появились визгливые нотки, пропитанные жалостью к себе. Ты забыл Уильяма Стейнсфорта.
Уильям Стейнсфорт!
Да. Я был твоим мальчиком для битья, верно? Ты вывалил на меня всю неприязнь к самому себе. Тебе становилось легче, когда ты писал обо мне. А теперь, как один У.С. другомучто я должен сделать, какой поступок будет в моем характере?
Я я не знаю, пролепетал Уолтер.
Не знаешь? хмыкнул Стейнсфорт, Кому же знать, как не тебеведь это ты меня породил. Как поступил бы Уильям Стейнсфорт, если бы встретил своего старого папашу в тихом месте, своего славного старика-отца, который отправил его на виселицу?
Уолтер лишь молча смотрел на него.
Ты, как и я, отлично знаешь, что бы он сделал, сказал Стейнсфорт. Вдруг по его лицу пробежала тень, и он резко добавил:Нет, не знаешь, ведь ты никогда не понимал меня по-настоящему. Я не настолько ужасен, как ты меня изображал. Он замолчал, и в душе Уолтера загорелся маленький огонек надежды. Ты не дал мне ни одного шанса. А вот я тебе дам. Это лишний раз доказывает, что ты меня совсем не понимал, верно?
Уолтер кивнул.
И ты еще кое-что забыл.
Что?
Когда-то я был ребенком, произнес бывший полицейский.
Уолтер промолчал.
Ты это признаешь? мрачно спросил Уильям Стейнсфорт. Итак, если ты сможешь назвать хотя бы одну хорошую черту, которой ты наделил меня, всего одну добрую мысльчто-нибудь, что могло бы меня оправдать
Да? дрожащим голосом вымолвил Уолтер.
Тогда я тебя отпущу.
А если не смогу? прошептал Уолтер.
Ну тогда ничего хорошего. Нам придется серьезно подойти к решению возникшей проблемы, а ты знаешь, что это означает. Ты отобрал у меня одну руку, но вторая еще осталась. Ты называл меня «Стейнсфорт- железная рука».
Уолтер покрылся потом.
Даю тебе две минуты, чтобы вспомнить, заявил Стейнсфорт.
Они оба взглянули на часы. Поначалу бесшумное движение стрелки парализовывало все мысли Уолтера. Он смотрел на лицо Уильяма Стейнсфорта, жестокое, хитрое лицо, которое всегда находилось в тени, словно свет не решался к нему прикоснуться. В отчаянии он рылся в памяти в поисках одного-единственного факта, который мог бы его спасти; но память, сжавшись в кулак, молчала. «Нужно что-нибудь сочинить», подумал он, ив то же мгновение к мозгу вернулась способность мыслить, а в памяти возникла последняя страница книги, четкая, как фотография. Потом перед его мысленным взором, как в волшебном сне, быстро промелькнули все страницы от последней до самой первой, и он с неодолимой силой осозналтам нет того, что он ищет. Среди всего этого зла нет даже намека на добро. На него снизошло внезапное восторженное озарениеесли сейчас он это не докажет, добро во всем мире погибнет.
В тебе нет ничего хорошего, тебя нечем оправдать! закричал он. Из всех твоих мерзких поступков, этотсамый отвратительный! Хочешь, чтобы я тебя обелил, да? Даже чистый белый снег становится черным, стоит ему прикоснуться к тебе! Как ты смеешь просить меня о характере? Я тебе его уже дал! Да я ни за что на свете не скажу о тебе ни одного доброго слова! Я скорее умру!
Стейнсфорт выбросил вперед руку.
Ну так умри!
Полицейские нашли Уолтера Стрингера лежащим на обеденном столе. Его тело еще не остыло, но он был мертв. Определить причину его смерти не составило трудаему раздавили не только искалеченную, недействующую руку, но и горло. Его задушили. Нападавший не оставил никаких следов. Каким образом на его теле оказались снежинки, так и осталось загадкой, потому что в день его смерти ни в одном из районов города не было снега.
РОЗМАРИ ТИМПЕРЛИ. ГАРРИ
Самые обычные вещи наводят на меня страх. Солнечный свет. Резкие тени на траве. Белые розы. Дети с рыжими волосами. И имя Гарри. Самое обычное имя.
Когда Кристина впервые произнесла это имя, в моей душе сразу же шевельнулось предчувствие страха.
Ей было пять лет, через три месяца ей предстояло идти в школу. Стоял чудесный жаркий день, и она, как обычно, играла одна в саду. Я видела, как она лежит на траве, вокруг собранные маргаритки, и она с радостным усердием составляет из них венок. Светлые рыжие волосы сверкают на солнце, и от этого кожа кажется очень белой. Ее большие голубые глаза сосредоточенно смотрят перед собой.
Внезапно ее взгляд устремился на куст белых роз, который отбрасывал тень на траву, и она улыбнулась.
Да, меня зовут Кристина, произнесла она.
Она встала и медленно направилась к кусту, ее маленькие пухлые ножки беззащитно и трогательно выглядывали из-под слишком короткой синей юбки. Она быстро росла.
С мамой и папой, четко проговорила она. И после паузы сказала:Но они правда мои папа и мама.
Она стояла в тени куста. Создавалось впечатление, что она покинула мир света и вошла в темноту.
Испытывая необъяснимую тревогу, я окликнула ее:
Крис, что ты делаешь?
Ничего, голос прозвучал издалека.
Иди домой. На улице слишком жарко.
Нет, нежарко.
Иди домой, Крис.
Мне нужно идти. До свидания, сказала она и медленно направилась к дому.
С кем ты разговаривала, Крис?
С Гарри, ответила она.
Кто такой Гарри?
Гарри.
Больше мне ничего не удалось из нее вытянуть, поэтому я дала ей печенье с молоком и читала книжку до самого вечера. Слушая меня, она смотрела в сад. Один раз она улыбнулась и помахала рукой. Я вздохнула с облегчением, когда наконец уложила ее в постель и почувствовала, что она в безопасности.
Когда Джим, мой муж, вернулся домой, я рассказала ему о «таинственном» Гарри.
О, значит, она придумала себе забаву? рассмеялся он.
О чем ты, Джим?
Единственные дети нередко общаются с воображаемыми приятелями. Некоторые разговаривают со своими куклами. Крис никогда не любила играть в куклы. У нее нет ни братьев, ни сестер. У нее нет друзей-ровесников. Поэтому она придумала себе товарища.
Но почему она выбрала именно это имя? Он пожал плечами:
Ты же знаешь, дети впитывают все в себя, как губка. Не понимаю, что тебя беспокоит, честно, не понимаю.
Я сама не понимаю. Просто я чувствую двойную ответственность за нее. Наверное, я переживала бы меньше, если бы была ее родной матерью.
Знаю, но с ней все в порядке. Все просто замечательно. Крисчудесная, здоровая, умная девочка. Благодаря тебе.
И тебе тоже.
Мы великолепные родители!
И необычайно скромные!
Мы хором рассмеялись, и он поцеловал меня. Я успокоилась.
До следующего утра.
Небольшая ярко-зеленая лужайка и белые розы вновь нежились в лучах солнца. Кристина сидела на траве, скрестив ноги, смотрела на розовый куст и улыбалась.
Привет, произнесла она. Я тебя ждала Потому что ты мне понравился. Сколько тебе лет? Мне всего пять и еще чуть-чуть Я уже не ребенок! Я скоро пойду в школу и у меня будет новое платье. Зеленое. Ты ходишь в школу? Чем же ты тогда занимаешься?
Некоторое время она внимательно слушала и молча кивала.
Я приросла к полу на кухне, мое тело покрылось мурашками. «Все это чушь. Многие дети придумывают себе друзей, в отчаянии убеждала себя я. Просто веди себя так, будто ничего не происходит. Не слушай. Не будь дурой».
Но все-таки позвала Крис пить утреннее молоко раньше, чем обычно.
Молоко на столе, Крис. Иди домой.
Через минуту.
Непривычный ответ. Обычно она с радостью бежала домой, зная, что ее ждет молоко и печенье с кремовой прослойкой, ее любимое лакомство.
Иди сейчас, милая, повторила я.
Можно, Гарри придет со мной?
Нет! неожиданно для себя резко выкрикнула я.
До свидания, Гарри. Жаль, что тебе нельзя пойти вместе со мной, но мне нужно выпить молока, сказала Крис и побежала домой.
Почему Гарри нельзя выпить молока? потребовала она объяснений.
Кто такой Гарри, дорогая?
Гарримой брат.
Но, Крис, у тебя нет брата. У твоих папы и мамы только один ребенок, одна маленькая девочкаты. Гарри не может быть твоим братом.
Гарримой брат. Он так говорит.
Она с удовольствием выпила стакан молока, на верхней губе осталась белая полоска. Потом потянулась за печеньем. Во всяком случае, встреча с Гарри никак не отразилась на ее аппетите!
Когда она закончила, я сказала:
Мы сейчас пойдем в магазин, Крис. Ты же хочешь пойти со мной в магазин, правда?
Я хочу остаться с Гарри.
Нельзя. Ты пойдешь со мной.
А Гарри может пойти с нами?
Нет.
Дрожащими руками я надела шляпку и перчатки. В последнее время в доме было холодно, словно его накрыла черная тень, закрыв от ярких солнечных лучей. Крис послушно отправилась со мной, но, когда мы вышли на улицу, она повернулась и помахала рукой.
Вечером я ничего не рассказала Джиму. Я знала, что он лишь посмеется надо мной, как и накануне. Но история с «Гарри» продолжалась изо дня в день, и это стало действовать мне на нервы. Я начала бояться и ненавидеть длинные летние дни. Мечтала о серых тучах и дожде. Мечтала о том, чтобы белые розы увяли и погибли. Меня пробирала дрожь, когда я слышала веселый щебет Кристины в саду. Теперь она постоянно разговаривала с Гарри.
Однажды в воскресенье ее услышал Джим.
У воображаемых друзей есть один плюсони развивают речь ребенка. Крис стала говорить намного лучше, чем раньше.
С акцентом, вырвалось у меня.
С акцентом?
У нее появился легкий акцент кокни.
Милая моя, все лондонские дети говорят с легким акцентом кокни. Он станет еще заметнее, когда она пойдет в школу и познакомится с другими детьми.
Мы не говорим на кокни. Где она могла его услышать? Кто мог ее научить, кроме Га я не смогла произнести его имени.
Булочник, молочник, дворник, угольщик, мойщик оконпродолжать дальше?
Не нужно, криво улыбнулась я, чувствуя себя полной дурой.
Во всяком случае, продолжал Джим, я не заметил у нее акцента.
Его нет, когда она говорит с нами. Он появляется только тогда, когда она говорит с с ним.
С Гарри. Знаешь, этот молодой человек начинает мне нравиться. Ты только представьв один прекрасный день мы выглянем из окна и увидим его.
Нет! крикнула я. Не говори так. Это мой кошмар. Кошмарный сон наяву. О, Джим, я больше этого не вынесу.
История с Гарри выбила тебя из колеи, верно? с удивлением произнес он.
Конечно. Каждый божий день я только и слышу: «Гарри то», «Гарри это», «Гарри говорит», «Гарри думает», «Можно угостить Гарри?», «Можно Гарри пойдет с нами?» Тебе хорошоты целый день на работе, а мне приходится жить с этим. Я я боюсь, Джим. Это так странно.
Знаешь, как нужно поступить, чтобы ты успокоилась?
Как?
Сходи завтра с Крис к старому доктору Уэбстеру. Пусть он с ней поговорит.
Ты думаешь, она больна психически?
Господи, нет! Но когда мы сталкиваемся с непонятным явлением, нужно получить профессиональный совет.
На следующий день я отвела Крис к доктору Уэбстеру. Оставив ее в приемной, я вкратце рассказала ему о Гарри.
Довольно необычный случай, миссис Джеймс, сочувственно кивнул он, но далеко не редкий. В моей практике были дети, чьи воображаемые друзья становились настолько реальными для них, что наводили ужас на родителей. Полагаю, она одинока, не так ли?
У нее нет друзей. Видите ли, мы недавно переехали в этот район. Но все изменится, когда она начнет ходить в школу.
Вот увидите, когда она пойдет в школу и познакомится с другими детьми, ее фантазии исчезнут. Дело в том, что любому ребенку необходимо общение со сверстниками, а раз она его лишена, то сама придумывает себе друзей. Одинокие пожилые люди тоже разговаривают сами с собой. Это вовсе не означает, что они сумасшедшие, просто им нужно с кем-то поговорить. Ребенок более практичен. Ей кажется, что разговаривать с собой глупо, поэтому она придумывает себе собеседника. Я уверен, вам не о чем беспокоиться.
Мой муж говорит то же самое.
Не сомневаюсь. И все-таки, раз уж вы привели Кристину, я поговорю с ней. Оставьте нас одних.
Я вышла в приемную за Крис. Она стояла у окна.
Гарри ждет, сообщила она.
Где, Крис? спокойно спросила я. У меня вдруг появилось желание увидеть ее глазами.
Там, у розового куста.
В саду у доктора рос куст белых роз.
Там никого нет, сказала я. Крис посмотрела на меня с недетским укором. Доктор Уэбстер хочет поговорить с тобой, милая, дрожащим голосом произнесла я. Ты его помнишь, правда? Он давал тебе конфетки, когда ты болела ветрянкой.
Да, кивнула она и с готовностью вошла в кабинет.
Я беспокойно мерила шагами приемную. До меня доносился звук их голосов через стенку, я слышала хмыканье доктора, заливистый смех Кристины. Она с упоением рассказывала ему то, что никогда не рассказывала мне.
С ней все в порядке, сказал доктор, когда они вышли ко мне. Просто у этой маленькой проказницы богатое воображение. Небольшой совет, миссис Джеймс. Не запрещайте ей говорить о Гарри. Пусть она привыкнет доверять вам свои секреты. Насколько я понимаю, вы неодобрительно отзывались об этом ее «брате», поэтому она не говорит с вами о нем. Он делает деревянные игрушки, верно, Крис?
Да, Гарри делает деревянные игрушки.
И он умеет читать и писать, правда?
И еще плавать, лазать по деревьям и рисовать картины. Гарри все умеет. Он замечательный брат, ее маленькое личико светилось от восхищения.
Доктор похлопал меня по плечу и сказал:
Для нее Гарриидеальный брат, У него даже такие же рыжие волосы, как у тебя, Крис, да?
У Гарри рыжие волосы, гордо заявила Крис. Рыжее, чем у меня. И он почти такой же высокий, как папа, только худой. Он ростом с тебя, мама. Ему четырнадцать лет. Он говорит, что слишком высокий для своего возраста. Что значит слишком высокий для своего возраста?
Мама объяснит это тебе по дороге домой, улыбнулся доктор Уэбстер. До свидания, миссис Джеймс. Не волнуйтесь. Просто позвольте ей говорить. До свидания, Крис. Передавай от меня привет Гарри.
Он там, Крис показала пальцем в сад. Он меня ждет.
Они неисправимы, рассмеялся доктор Уэбстер. Я знал одну несчастную мать, чьи дети придумали целое племя аборигенов, и всей семье приходилось соблюдать их ритуалы и табу. Так что вам еще повезло, миссис Джеймс!
Я попыталась убедить себя, что мои страхи напрасны, но у меня ничего не вышло. Я искренне надеялась, что когда Крис пойдет в школу, злосчастный Гарри исчезнет из ее жизни.
Крис бежала впереди меня. Она подняла голову вверх так, словно рядом с ней кто-то шел. На какое-то краткое, жуткое мгновение рядом с ее тенью на тротуаре я увидела еще однудлинную, худуюпохожую на тень мальчика. Потом она пропала. Я подбежала к ней и всю дорогу до дома крепко держала ее за руку. Даже в относительной безопасности домав столь жаркую погоду здесь стоял необъяснимый холодя не выпускала ее из виду. На первый взгляд она вела себя как обычно, но в действительности она ускользала от меня. Ребенок в моем доме становился чужим.
Впервые с тех пор, как мы с Джимом удочерили Крис, я всерьез задумалась. Кто она? Откуда? Кем были ее настоящие родители? Кто эта маленькая обожаемая мной незнакомка, которую я называю своей дочерью? Кто такая Кристина?
Прошла еще одна неделя. И все время я слышала только о Гарри. Накануне первого школьного дня Крис заявила:
Не пойду в школу.
Завтра ты пойдешь в школу, Крис. Ты очень хочешь пойти в школу, и сама об этом знаешь. Там будет много маленьких девочек и мальчиков.
Гарри говорит, что не сможет пойти вместе со мной.
В школе тебе не нужен Гарри. Он я изо всех сил пыталась следовать совету доктора и делать вид, что верю в существование Гаррион уже большой. Ему четырнадцать лет, и он будет чувствовать себя глупо среди маленьких мальчиков и девочек.
Я не пойду в школу без Гарри. Я не хочу быть без Гарри. Она громко и горько заплакала.
Не говори глупости, Крис! Немедленно перестань! Я хлопнула ее по руке. Плач тотчас прекратился. Она уставилась на меня, голубые глаза широко распахнулись и смотрели пугающе холодно. Она смерила меня совершенно взрослым взглядом, от которого мне стало страшно, и потом проговорила:
Ты меня не любишь. А Гарри любит. Я нужна Гарри. Он говорит, что я могу пойти с ним.
Я не желаю больше этого слышать! закричала я, ненавидя злость в своем голосе, презирая себя за то, что злюсь на маленькую девочкумою маленькую девочкумою
Я опустилась на одно колено и протянула руки.
Крис, милая, иди ко мне. Она медленно подошла.
Я люблю тебя, сказала я. Я люблю тебя, Крис, и я существую в действительности. Школа тоже существует в действительности. Пойди в школу ради меня.
Гарри уйдет, если я начну ходить в школу.
У тебя будут другие друзья.
Мне нужен Гарри, она снова заплакала. Слезы капали на мое плечо.
Я крепко прижала ее к себе.
Ты устала, детка. Ложись в постель. Она так и заснула со следами слез на лице.
Было еще светло. Я подошла к окну, чтобы задернуть шторы. Золотистые тени и длинные полоски солнечного света в саду. И вдруг, снова как во сне, длинная четко очерченная тень мальчика у белых роз. Как безумная, я распахнула окно и закричала:
Гарри! Гарри!
Мне показалось, что среди роз мелькнуло красное пятно, похожее на рыжие мальчишеские кудряшки. Иничего.
Когда я рассказала Джиму о нервной вспышке Кристины, он покачал головой:
Бедная малышка. Все дети нервничают, когда в первый раз идут в школу. Она успокоится, как только начнет учиться. Пройдет какое-то время, и ты больше не услышишь о Гарри.
Гарри не хочет, чтобы она шла в школу.
Эй! Ты говоришь так, будто сама веришь в его существование!
Иногда верю.
В твоем-то возрасте верить в злых духов? поддразнил он меня. Но в глазах сквозила озабоченность. Он думает, что я не в своем уме, и его нельзя за это винить.
Я не думаю, что Гарриэто зло, ответила я. Он просто мальчик. Мальчик, который существует лишь в воображении Кристины. А кто такая Кристина?
Немедленно остановись! резко прервал меня Джим. Когда мы удочерили Кристину, мы решили, что она станет нашим собственным ребенком. Мы же договорились: никакого прошлого, никаких размышлений и беспокойств. Никаких тайн. Криснаша, как будто ты сама ее родила. Кто такая Кристина! Онанаша дочь, просто помни об этом!
Да, Джим, ты прав. Разумеется, ты прав.
Его реакция оказалась слишком бурной, поэтому я решила не говорить ему, что задумала сделать на следующий день, пока Крис будет в школе.
Наутро Крис была молчалива и подавлена. Джим шутил с ней и пытался развеселить ее, но она лишь выглядывала в окно и повторяла:
Гарри ушел.
Теперь Гарри тебе не нужен. Ты идешь в школу, уговаривал ее Джим.
Крис бросала на него взгляды, полные недетского презрения, которыми иногда смеривала и меня.
По дороге в школу мы не произнесли ни слова. Слезы комком стояли у меня в горле. Несмотря на радость, которую я испытывала от того, что мой ребенок идет в школу, у меня возникло чувство потеримне не хотелось с ней расставаться. Думаю, это чувство знакомо любой матери, которая впервые ведет в школу свое единственное сокровище. Наступает конец беззаботному детству, начинается настоящая взрослая жизньнезнакомая, жестокая, грубая. У ворот школы я поцеловала ее на прощание и сказала:
Ты пообедаешь в школе вместе с другими детьми, Крис, а после занятийв три часая заберу тебя домой.
Хорошо, мама.
Она крепко держала меня за руку. К школе подходили другие взволнованные дети с не менее взволнованными родителями. У ворот появилась симпатичная молодая учительница со светлыми волосами и в белом льняном платье. Она собрала всех новых детей и повела их в школу. Проходя мимо меня, она с пониманием улыбнулась:
Мы о ней позаботимся.
Я уходила с легким сердцем, зная, что Крис в безопасности и мне не нужно о ней беспокоиться.
Теперь я приступила к своему тайному делу. На автобусе я подъехала к большому мрачному зданию, в котором не была свыше пяти лет. В тот раз я приезжала сюда вместе с Джимом. На верхнем этаже располагалось агентство по усыновлению «Грейторн». Одолев четыре лестничных пролета, я постучала в знакомую дверь с облезшей краской. Меня впустила незнакомая секретарша.
Могу я увидеть мисс Кливер? Моя фамилия Джеймс.
Вы записаны на прием?
Нет, но у меня очень важное дело.
Сейчас узнаю, девушка вышла и вернулась через секунду. Мисс Кливер примет вас, миссис Джеймс.
Мисс Кливервысокая, худощавая седая женщина с очаровательной улыбкой, простым добрым лицом, испещренным морщинами, поднялась мне навстречу.
Миссис Джеймс. Рада видеть вас снова. Как поживает Кристина?
Очень хорошо, мисс Кливер. Пожалуй, я сразу перейду к делу. Я знаю, что вы никогда не рассказываете о происхождении ребенка его приемным родителям и наоборот, но я должна выяснить, кто такая Кристина.
Простите, миссис Джеймс, начала она, наши правила
Позвольте, я объясню вам, в чем дело, и тогда вы поймете, что я задаю вопрос не из банального любопытства.
Я рассказала ей о Гарри.
Выслушав меня, она покачала головой:
Это очень странно. Очень-очень странно. Хорошо, миссис Джеймс, на сей раз я нарушу правило и расскажу вамстрого конфиденциальноисторию происхождения Кристины.
Она родилась в очень бедном районе Лондона. Семья состояла из четырех человек: отец, мать, сын и сама Кристина.
Сын?
Да. Ему было четырнадцать, когда когда это случилось.
Когда что случилось?
Позвольте, я расскажу все с самого начала. Родители не хотели Кристину. Семья жила в одной комнате на верхнем этаже старого дома, который, по моему мнению, был совершенно непригоден для жилья. Они с трудом перебивались, когда их было всего трое, а с появлением младенца жизнь у них превратилась в кошмар. Матьневротичная, несчастная особа, неряшливая и заплывшая жиромне проявляла никакого интереса к ребенку. Зато брат обожал девочку с самого начала. Он даже бросил школу ради того, чтобы ухаживать за ней.
Отец работал на складе, получал немного, но все же ему удавалось хоть как-то прокормить семью. Потом он заболел, пролежал в постели несколько недель и потерял работу. Он оказался в четырех стенах, в этой захламленной комнате, больной, измученный; жена беспрестанно его пилила, детский крик и сын, хлопочущий вокруг ребенка, доводили его до исступлениявсе эти подробности я узнала потом от соседей. Еще мне сказали, что в армии у него произошел нервный срыв, и после демобилизации ему пришлось пройти курс лечения в психиатрической лечебнице, где он провел несколько месяцев, прежде чем его отпустили домой. И внезапно у него кончились силы.