И всё же какие они должны быть?спросил Август и глубоко задумался. Это прозвучало так, будто он мог по пальцам перечесть всех детей в Поллене, хотя, по правде говоря, вообще ни одного не знал. Да и откуда ему было знать полленских детишек? Он не появлялся здесь больше двадцати лет, а когда приехал, то и взрослых не всех смог узнать.
Я ведь про что спрашиваю: какие у них должны быть глаза, карие или голубые, и какие волосы, светлые или тёмные?
Да какие есть, такие пусть и будут,отвечала Ане Мария,всё равно я их буду любить.
Что до меня,с достоинством промолвил Август,то мне довелось повидать на этой земле множество людей. У одних были чёрные глаза, у других, можно сказать, белые. Но хуже всего были люди с красными глазами, похожими на шляпки медных гвоздей. Вот с такими опасно встречаться на узкой дорожке. И один раз вышло так, что не то триста, не то четыреста таких медных гвоздей разом уставились на меня, после чего всё, что я ни ел, отдавало медью.
Вот это да!
Так что не всё равно, какие у человека глаза,наставлял Август.Но коль скоро ты перепоручила это дело мне, то уж я поспрашиваю, где надо. Таких детишек, какие тебе нужны, нелегко будет сыскать. Они должны не опозорить тебя, когда станут ходить в красивой одежде, что ты им справишь. Да и родители их чтоб были людьми достойными и порядочными, хоть мать, хоть отец. Уж я-то за этим прослежу, можешь не беспокоиться...
Словом, при всём желании никто не мог более энергично взяться за это дело, чем Август; он с места в карьер принялся подыскивать парочку подходящих детишек. Времена стояли добрые, в заливе то и дело запирали очередной косяк сельди, так что трудно было найти людей достаточно бедных для того, чтобы отдать детей в чужие руки. Пришлось ему забраться подальше, в Северный посёлок, чтобы поискать там, но и Северному посёлку перепадало достаточно от уловов в Нижнем Поллене, нигде не бедствовали, так что Августу даже приходилось выслушивать насмешки: уж не думает ли он, что у них затем только и родят детей, чтобы раздавать их потом по чужим людям?
Август возвращался домой, садился, утирал пот со лба, после чего докладывал Ане Марии: итак, он делает всё, что только может, он старается изо всех сил и не щадит себя. А в ответ слышит издёвки и насмешки.
Ане Мария выслушивала его отчёты с удивлением. Неужто селение настолько разбогатело? Здесь вроде всегда было полным-полно детей, за эти годы у неё стало привычкой приглашать к себе тощих, иззябших малышей, потчевать их чем-нибудь, а теперь она стоит, простирая к ним руки, и не может зазвать ни одного.
Но Август не растерялся, он опять начал думать, прикидывать, после чего сказал:
Вот если б ты не захотела прямо сейчас, вынь да положь, обзавестись детьми, я мог бы кому-нибудь их заказать.
Ане Мария бросила на него быстрый взгляд, уж не смеётся ли он над ней, но Август и не думал смеяться. У него был вполне серьёзный вид, можно даже сказать, благочестивый.
Не понимаю, что за времена настали,сказала она,люди пошли какие-то ненормальные. Детей всегда было полным-полно, просто девать некуда; когда я была помоложе, всё вокруг так и кишело детьми. Два ребёнка в три годаэто считалось нормальным, а теперь!..
Но Август продолжал развивать пришедшую ему в голову мысль:
А сама-то ты не готова подождать хоть один год?
Ане Мария:
Нет, я предпочла бы иметь их сразу. А через годподи знай, кто из нас будет жив через год. Вдобавок теперь у нас есть деньги...
Тут Август вдруг начинает сердиться и огорошивает её следующим вопросом:
А почему, чёрт подери, ты сама не народишь себе детей? В чём дело?
Сама? Да я бы с превеликой охотой, но никак не получается!
Почему? Что вам мешает?
Уж Каролус так старается, что больше и требовать нельзя, и... ничего не выходит.
Вот будь я на его месте!..вскричал Август. И на сей раз это были не пустые слова, он даже побагровел весь и заёрзал на стуле. Само собой, он и тут не мог удержаться от хвастовства, заявив, что уж с ним-то у неё, у Ане Марии то есть, было бы столько детей, сколько ей нужно.
Ты это серьёзно?спрашивает она.
Конечно, серьёзно.
Она должна понять, что он объездил весь свет и никто на него не жаловался по этой части.
Такой ты, значит, был лихой?
Такой,кивнул он,мне равных вообще не было.
Вот бы нам тогда сойтись,сказала она.Но сейчас для нас уже слишком поздно.
Это почему же слишком поздно? Она что, думает, будто он из тех, что встречаются в Турции и в Египте? Так пусть не думает.
Какое-то время они толковали об этом, но, помянув Турцию и Египет, Август дал волю своему воображению и стал рассказывать о тамошних впечатлениях; возбуждение его, видимо, прошло, и он увлечённо принялся фантазировать: была в его жизни такая пора, когда он проклял всё, что связано с женщиной и с любовью, а причина вот какаяон попал в одно большое королевство и там влюбился в знатную даму, ну не совсем чтобы в принцессу, но, может, сестру принцессы или что-нибудь в этом роде, и была она знатного рода, и было у неё пять рабынь, или не пять, а три, чтоб отгонять от неё мух, когда жарко.
Как всё получилось: то ли министр её заставил, то ли по другой причине, но только она мне изменила,сказал Август,и вот с того дня я навсегда покончил с женщинами.
Это пройдёт,утешила его Ане Мария.
Но Август продолжил свой рассказ:
Конечно, тело у неё было не совсем белое, не сказать чтобы чёрное, но и не белоснежное, это уж точно, и ещё у неё было огромное богатство, однажды она мне дала целую пригоршню жемчуга, просто так. Крупные такие были жемчужины, из тех, которые добывают в Тихом океане и которые ценятся подороже иных брильянтов.
Но Ане Марии хотелось вернуться к прерванной теме, и она спросила:
А у тебя с ней что-нибудь было?
Ну само собой,гласил ответ.
А сколько лет прошло с тех пор?
Много прошло, очень-очень много. А почему ты спрашиваешь?
Раз прошло так много лет, тебе, верно, сейчас так уже не суметь...
Август, снова воспламенившись:
Это почему? Думаешь, я уже никуда не гожусь? Хочешь проверить меня? Что молчишь?
А ты разве спрашивал? Я просто слушала... Но я хочу именно того, чего хочешь ты.
И тут Август повел себя совсем уж для неё непонятно. Он рывком поднялся с места, в два шага достиг двери, остановился и начал что-то бормотать, ломая руки. Ане Мария решила, что он углядел кого-то через окно, и спросила:
Там что, Каролус?
Каролус? Нет там никакого Каролуса,ответил Август, мало-помалу приходя в себя. Перед тем как удалиться, он сказал ей, однако уже без всякой нежности во взгляде:Если ты хочешь того же, чего хочу я, тогда не тревожься, что у тебя не будет ребёнка, которого надо воспитывать.
XII
Август, возможно, и сам понял, что наобещал Ане Марии много, даже слишком много, поэтому несколько дней подряд он её вообще избегал, и, поскольку в конце концов ему даже начало казаться, будто она его преследует, он взял да и пошёл в Верхний Поллен, чтобы подыскать там двух детишек. Он даже принарядился, и в платье его было много красного цвета.
Особых надежд на удачу он не питал, Верхний Поллен считался таким аристократичным местом, ну откуда там могли взяться дети, которых родители готовы уступить? Для начала он пошёл к пасторуно нет, капеллан Твейто ещё не прижился в селении, и так далее и тому подобное. Пошёл тогда Август к ленсману, уж он-то должен знать бедняков, не имеющих средств, словом, тех, чьё имущество он описывал за неуплату налогов. Двух детишек из бедной семьинет и нет! Ленсман проявил себя патриотом Верхнего Поллена и посоветовал поискать таких в Нижнем Поллене.
Там ты найдёшь их сколько захочешь,сказал он.
Значит, так: он обращался к Августу на «ты», да и вообще держался невыносимо, ну что ж, надо отплатить ему той же монетой! Этот ленсман был совсем молодой человек, сын старого ленсмана, которого уважал весь Поллен, а сын оказался такой самоуверенный, умом не блистал, может, он тоже вполне приятный и доброжелательный человек, но уж точно неумен. Поэтому Август, острый на язык, сразу с ним поквитался, хотя начал ласково и сдержанно:
В Нижнем Поллене и впрямь много всякого добра, но бедных детей у нас не водится. Вот почему я и надумал поискать здесь.
Ха-ха-ха!расхохотался ленсман.А какое такое добро есть в твоём Поллене? Селёдка и селёдка, а боле ничего!
Сельдь у нас тоже есть,согласился Август,да и вообще много такого, чего ты в своём Верхнем Поллене и в глаза не видел.
Ленсман даже растерялся от обращения на «ты»:
Ну, может быть. Но хочу тебе заметить, что между тобой и ленсманом, с которым ты разговариваешь, есть всё-таки разница.
Есть,ответил Август с невинным видом,но я ведь никак не даю тебе понять, что ты ниже меня.
Ленсман воззрился на него с каменным лицом. Когда Август попрощался и ушёл, выражение лица у ленсмана не изменилось.
По каким-то причинам Август побаивался вернуться домой ни с чем; он попал в затруднительное положение, ему надо было хоть из-под земли раздобыть этих детей, ну не делать же их самому! В частные дома ему ходу не было, даже и пробовать не стоило, поэтому он пошёл к причетнику. И вот там ему повезло. Да-да, причетник Йонсен был учителем в Верхнем Поллене, он мог поразмыслить, не то чтобы назвать кого-нибудь конкретного, но...
Обрадовавшись, Август решил выставить в неприглядном свете и ленсмана, и пастора, не заботясь о том, разумно это или нет. Преисполненный недобрых чувств, он начал с пастора: хельгеланнец, у которого, возможно, и вши есть, а уж под носом-то наверняка не слишком чисто. Поглядел бы он лучше, как выглядит капитан на океанском пароходе: широкий золотой кант на фуражке и на рукавах, золотые звёзды на куртке, золотая цепь на животе, золотая ручка с золотым пером, золотой портсигар, золотые часы, золотое кольцо, словом, куда ни глянь, всюду золото. Никакого сравнения с капелланом Твейто, он-то из здешних, только и делает, что жуёт свою жвачку да краснобайствует, и ровным счётом ничего не знает, ну куда уж хуже?
Причетник улыбнулся и слегка кашлянул. И тогда Август решил ленсмана не трогать. Причетник Йонсен, как уже было сказано, ручаться ни за что не может, но вот есть здесь такой кузнец... Несколько лет назад в Верхнем Поллене поселился один кузнец со своим семейством, звать его Эйде Николаисен, у него жена и целый выводок детишек. Приехали они из Стокмаркнеса, очень бедствовали, но им всё время помогала местная управа. Вот пусть Август там и поспрошает. О самом кузнеце ходит недобрая слава, он явно и с полицией имел дело, и жена у него совершенно замученная, но дети, может, окажутся вполне подходящие.
Да плевать, какие там родители!воскликнул Август.Не имеет значения, из детей могут выйти и губернаторы, и президенты, я вдоволь такого понагляделся, когда скитался по свету. Вот, к примеру, у индийского короля даже не было рубашек с крахмальными воротничками, если не считать тех, что я дал ему поносить, когда ему пришлось впервые танцевать во дворце. Ну и что с того!
Тут и у причетника лицо окаменело, и, чтобы поскорее закончить этот разговор, он сказал:
Да-да, попытайте счастья у кузнеца.
Вот теперь Августу и впрямь удалось кое-что сделать, он получил вроде как обещание отдать ему двух детишек, точнее, двух мальчиков пяти и шести лет, один, стало быть, немного постарше, оба большеглазые и худые, словом, то, что и требовалось. Оба были неухоженные, может, даже хулиганистые, но для усыновления очень даже годились. К тому же у них были голубые глаза, и сами они были с виду здоровые. Наверняка понравятся Ане Марии.
Августу удалось заручиться лишь предварительным согласием, до тех пор пока будущая приёмная мать не завершит дело, а она была готова прийти хоть завтра. У кузнеца не было особых возражений, он скорее был доволен, трудней оказалось уговорить мать: она в голос рыдала, отчего и у малышей сделался несчастный вид. Пренеприятная вышла сцена: бесшабашный моряк и сам растрогался, какое свинское поручение на него взвалили и какой он был дурак, когда согласился на это.
Вот возьмите,пробормотал он и сунул матери несколько бумажек.Купите на них что-нибудь для семьи! Будем считать, что мы уговорились. И не тревожьтесь, ваши дети попадут к добрым и хорошим людям.
Мать ещё пуще разрыдалась, может, подумала, что ей выплачивают задаток и что теперь она продала своих детей. Пришлось Августу положить конец этой сцене.
А если вы через какое-то время захотите получить их обратно, это тоже можно будет устроить, не надо плакать, ведь не силком же их забирают!сказал он.
Домой Август вернулся в более спокойном расположении духа, его поход увенчался успехом, принёс, так сказать, ощутимые результаты: вот вам, пожалуйста, два мальчика, разве они не хороши? «Да, конечно»,ответила Ане Мария, однако по её тону можно было догадаться, что Август сделал совсем не то, что ей бы хотелось; нет, нет, она не могла удержаться, чтобы не помянуть некий план, о котором шла речь несколько дней назад, так вот, что он по этому поводу думает? Август оправдывался тем, что в этом случае детей пришлось бы ждать чуть не целый год. А кроме того, продолжал он, ей не следует забывать, что это дети не из простых, они из Верхнего Поллена, это своего рода большой успех. Но коль скоро, оскорблённым тоном завершил он свою речь, коль скоро Ане Мария откажется от этих детей, он возьмёт их себе, да-да, лично он, Август, возьмёт их себе. Потому что в жизни своей ещё не видел таких милых, таких замечательных детей, он вообще не удивится, если в будущем они достигнут высокого положения, он даже не хочет сейчас говорить, какого именно.
Короче, дело сладилось. Ане Мария вернулась домой, часть дороги она вела мальчиков за руку, а часть тащила их на спине. Она много возилась с детишками, то кормила их, то брала с собой в лавку, чтобы показать народу, покупала для них всякую всячину, одежду, обувь, мало того, принялась и сама шить для них, словом, была чрезвычайно занята.
И пошли у них игры да забавы с утра до вечера, мальчикам жилось хорошо, их кормили, их ласкали, они играли с другими детишками и к вечеру просто с ног валились от усталости. Правда, иногда на них нападала тоска, они плакали, вспоминали родной дом, но Ане Мария действовала в таких случаях весьма проворно и умела тут же утешить их, два раза водила к родителям, а потом приводила обратно к себе. Однажды они попросились заночевать в Верхнем Поллене, чтобы показаться прежним дружкам в новой одежде, но через несколько дней мать сама отвела их в Поллен. Не обошлось, конечно, без слёз, когда мать собралась обратно домой, но приёмный отец, Каролус, успел тем временем купить им два маленьких топорика, чтобы ребятишки могли нарубить дров и тем заработать себе на сласти.
Каролусу дети тоже скрасили жизнь, с ними было приятно общаться, они глядели на него во все глаза и задавали разные вопросы. Вы когда-нибудь такое видели? Это ж надо, какие озорники, они прятались от него, когда он, бывало, уйдёт в Поллен, и чего-нибудь выкрикивали ему вслед. Ну конечно, он не мог с ними играть целый день, но он улыбался им, и грозил кулаком, и кричал, что сейчас он им покажет. По множеству причин ему было очень даже кстати, что в доме у них появились эти малыши, ведь благодаря этому он мог один спать у себя в горнице, потому что Ане Мария спала теперь в другой комнате, с мальчишками, так как без неё они ложиться не желали.
Словом, Каролусу жилось теперь хорошо и вольготно, вдобавок именно сейчас он ощущал своё богатство и значимость. Встретив кого-нибудь, он вёл себя не как человек, которому бы только кивнуть и пройти мимо, нет, сейчас он вёл себя достойнее, чем когда бы то ни было, не заводил со своими собеседниками никчёмные разговоры про погоду и направление ветра, а, достав из кармана часы, говорил: «Я бы и ещё потолковал с тобой, но меня ждут на важную встречу в банке».
Да, никак не сравнить с тем, что было раньше!
Эти важные встречи в банке бывали порой очень мучительны для их участников. Некоторые полленцы, люди вполне известные, обращались за банковской ссудой, хотя и не имели надёжных поручителей. Как же тут быть, неужто отказывать? Август и Каролус были людьми щедрыми и отказывать не хотели, но зато Поулине, лучше осведомлённая в полленских делах, настаивала на этом. Большинством голосов удалось пробить несколько весьма сомнительных ссуд, после чего Поулине не пожелала больше быть в правлении банка, раз её голос не играет роли, и вышла из его состава. Поскольку двое оставшихся членов правления сразу, если можно так выразиться, раздарили несколько ссуд, Август смекнул, что дело неладно, и решил притормозить. Вы только представьте себе Августа, который пошёл на такое! Ведь тогда прекратится движение капитала и начнётся сплошной застой. Да пошли они к чёрту! Вдобавок Август не без удовольствия заседал в правлении и вершил человеческие судьбы, к нему то и дело заявлялись заёмщики, он был всемогущ, и этот банк, по сути, принадлежал ему, а Каролус не играл особой роли, и теперь, чтобы добиться очередной ссуды, Август зачастую прибавлял собственное имя к именам двух не слишком надёжных поручителей. По городу ходил слух, будто он тратит на свою благотворительную деятельность акции серебряных рудников.
С великой досадой и беспокойством наблюдала Поулине, как он рискует пятью тысячами её старшего брата. Её нимало не тревожили жалкие пять акций Йоакима или её собственные десять, её тревожили деньги старшего брата, всегда молчаливого и серьёзного, никогда не совавшегося вперёд.
Того и гляди вы его разорите,укоряла она Августа.
В ответ Август только улыбался и говорил, что надеется удержать Эдеварта на плаву.
Да вы не сегодня-завтра раздадите всю банковскую наличность,продолжала она.
Всю наличность?переспрашивал он.Впрочем, тебе видней, это ты у нас хранишь деньги.
И теперь их стало куда меньше.
Всё так, но зато в банке теперь гораздо больше закладных.И Август начал прикидывать и подсчитывать: у них есть много заёмщиков, у них в закладепричём под небольшую ссудуцелые усадьбы, а под строительную ссуду служит поручительством красивая улица в Поллене со множеством новёхоньких домовразве было у них вначале что-нибудь подобное?
Поулине:
Одного только желаю: чтобы Эдеварт не пострадал в этой истории.
Август с неизменной улыбкой начал доказывать ей, что за Эдеварта беспокоиться нечего, риска для него нет никакого. Дела в банке идут отлично, он стал благословением для всех, а они с Каролусом проделали огромную работу...
Судя по всему, Август отнюдь не хотел отказываться от своих полномочий в банке.
Впрочем, когда прибыл несгораемый шкаф, ситуация несколько изменилась. Господи, да это же не шкаф, это целый дом, сущая крепость! Пришлось выслать за ним к пароходному причалу рыбацкую шхуну, а когда шхуна причалила с этим грузом в Поллене, пришлось для доставки сейфа от лодочных сараев нанять восемь человек и двух лошадей в придачу.
Вот так,сказал Август,но мне доводилось видеть сейфы в десять раз больше этого.
А куда же его поставить? Сначала хотели отвезти в лавку к Поулине, но она не позволила. Тогда Роландсен, директор банка, предложил свои услуги, он с превеликой радостью установил бы этот величественный сейф в своём роскошном доме. Сейф был украшен чёрными, золотыми и мельхиоровыми ручками, ему предназначалось достойное место в гостиной между диваном и зеркалом.
Поулине, а почему ты не желаешь держать у себя этот замечательный сейф?
Поулине, решительно:
Потому что под ним провалится пол.
Значит, надо подвести кирпичный фундамент.
Но сразу договориться им не удалось, Августу пришлось ещё долго её уламывать. Восемь мужчин и две лошади стояли и ждали, когда они придут к какому-нибудь соглашению, а Поулине нимало тем не смущалась, она досадовала на все эти рискованные ссуды, которые Каролус и Август раздавали направо и налево, не считаясь с её мнением, и своим легкомыслием, можно сказать, почти разорили её старшего брата.
Ты думаешь, мы и сами не понимаем, что без ума раздавали ссуды, как идиоты?спросил Август, чтобы хоть как-то её умаслить.
Не нужен мне ваш шкаф,стояла на своём Поулине,и деньги ваши можете забрать, не желаю я их больше хранить у себя.
Итак, пока восемь мужчин и две лошади стояли и ждали, Август кротко и убедительно уговаривал разъярённую Поулине: пусть она всё-таки порадеет за общество и приютит у себя этот шкаф, ведь, кроме как у неё, места нигде нет, на ней и почта, и страхование, и лавка, ведь нельзя же ставить денежный шкаф на окраине Поллена. Причём именно она должна принять на хранение деньги как Эдеварта, так и всех остальных вкладчиков.
С Эдевартомэто он неплохо придумал, Поулине запнулась и сменила гнев на милость. Выходя из комнаты, она милостиво обронила:
Ладно уж, но только обязательно сделайте для него кирпичный фундамент.
Фундамент выложили, под перекрытия подвели опоры, а поскольку сейф практически занял всё маленькое пространство конторы, помещение пришлось расширить за счёт пристройки. Пригласили Эдеварта, и он сделал эту работу вместе с двумя напарниками, а заплатил за всё банк.
Наконец-то сейф можно было использовать по назначению, и то сказатьсамое время. Но сейф, между прочим, был заперт, и открыть его никак не удавалось. Все знали, конечно, что этот сейф должен быть недоступен для взломщиков, но ведь для взломщиков же, а не для порядочных людей, чёрт их всех подери. Август крутил и дёргал ручку, крутил и дёргал пластинку с буквами и цифрами, загадка какая-то, ребус проклятый. Тут подоспел Каролус и тоже предпринял расследование. Теодор, принёсший почту, тоже, разумеется, остался и начал подавать ценные советы, например: а что, если в сейфе снять заднюю стенку? Август снова взялся за дело и снова без всякого успеха, он пришёл в ярость и уже был готов отправить шкаф обратно, швырнуть его прямо в лицо изготовителям. Теодор наведался в лавку и взял там клещи, хотел попытать счастья с их помощью, но никто ему этого не позволил. Тогда он сунул клещи себе в карман и предложил кликнуть на подмогу Эйде Николаисена, кузнеца из Верхнего Поллена, чтобы тот пришёл и взломал сейф...
Можно подумать, ты в этом разбираешься,прошипел Август.
Ну и что? Разве лучше стоять и пялиться на этот сейф?
Август уже совершенно не владел собой и громко изрыгал проклятия.
А где Йоаким? Куда делся Йоаким?то и дело спрашивал он.
Пришла Поулине и позвала всех обедать.
Ты у меня случайно клещи не брал?обратилась она к Теодору.
Какие клещи? Н-нет...Ах да, он совсем про них забыл. И Теодору пришлось вернуть клещи.
Подоспел Йоаким, и все пошли обедать, а за обедом Август на чём свет стоит проклинал сейф. Йоакиму рассказали, что у Теодора возникла идеявзломать дверцу. Ох уж этот Теодор! Йоаким чуть не лопнул со смеху. Август тоже захохотал во всю глотку, непроходимая глупость Теодора доставляла ему искреннее удовольствие. Ты не поверишь, но он предложил снять заднюю стенку, ха-ха-ха! И только Эдеварт не проронил ни звука.
Когда Август решил снова пойти и посмотреть, как им быть с сейфом, Поулине сообщила ему, что с сегодняшней почтой на его имя пришло важное заказное письмо.
Верно, от одной большой зарубежной компании,ответил Август,я давно ждал его.
Но на самом деле письмо было с завода, где делали сейфы, и в нём был ключ к загадке, полное объяснение, как следует открывать и закрывать шкаф, сколько набрать цифр и букв на диске, чтобы повернуть его вправо, сколько, чтобы повернуть влево, и тогда шкаф откроется. Ха-ха-ха! Ну и болваны же они, тупые животные, столько-то раз туда, столько-то сюдавот и всё, что нужно сделать, чтобы открыть сейф. Это ж надо, какие они глупые!
Далее в письме говорилось, что данную инструкцию надлежит держать в тайне от посторонних. Ну само собой, Август вовсе не собирался сообщать комбинацию всем подряд! Он сам решил повернуть диск, а перед этим потребовал, чтобы зрители удалились и не подглядывали.
Но после того, как Август самым тщательным образом изучил письмо и покрутил диск, а дверца всё же не поддалась, он позвал на подмогу Йоакима.
Ну, в чём дело?спросил Йоаким.
Ты думаешь, мне удалось открыть этот подлый сейф?фыркнул Август.Надо просто слегка повернуть диск туда или сюда, нет, это просто дьявольщина какая-то!
Йоаким засмеялся.
А ты бы кликнул Теодора!предложил он.
А ты бы не насмехался!огрызнулся Август. Его терпение явно было на исходе.
Я ведь разбираюсь в этом столько же, сколько и ты,примирительным тоном сказал Йоаким.И в сейфах я ничего не смыслю.
Ну ты же как-никак староста.Август совсем растерялся.
Позови-ка лучше Поулине,посоветовал Йоаким и с этими словами ушёл.
И вот именно Поулине, внимательно проштудировав письмо, сумела в конце концов открыть сейф. Кстати, вышло очень даже удачно, что шкаф открыла она, а не кто-нибудь другой, кто мог бы злоупотребить тайной. Инструкцию она оставила у себя. Теперь комбинация цифр и букв была в надёжных руках.
Так Полленский сберегательный банк и работал день за днём и нимало не пёкся о банковских законах и высоком начальстве, но в то же время и не задумывался о хитростях банковского дела. Словом, это был безотказный банк. Он выдавал под гарантии небольшие ссуды, были у него и кой-какие поступления от тех, кто хорошо зарабатывал в Нижнем Поллене. Дела шли отменно, Поулине снова вошла в правление банка и приобрела в нём такое влияние, что даже в тех случаях, когда Август и Каролус голосовали «за», она могла и не выдать ссуду, потому что именно она знала шифр. Ничего не скажешь, фонды банка сильно уменьшились, что, по её мнению, было очень плохо; после уплаты за сейф наличности осталось совсем мало, но с того дня Поулине решила сама следить, чтобы выплаты не превышали поступления, поистине она была добрым ангелом банка.
Месяц проходил за месяцем, Поллен стал вроде как городом, в нём появилась улица, застроенная домами по одной стороне, у него был свой залив, который можно было перегораживать неводом, у него, наконец, были почта и сберегательный банк. Август предусмотрительно помалкивал насчёт каменного дома с огнеупорными сводами для банка, но зато частенько заговаривал со старостой Йоакимом относительно дома для местной управы. «Успеется, не горит»,неизменно отвечал Йоаким. А вообще-то как раз горело, потому что частные заказы кончились и Эдеварт ходил без дела. «У нас денег не хватит»,говорил Йоаким. «Значит, надо занять,парировал Август,в жизни не поверю, что Поулине будет возражать». Но все уговоры были тщетны. Йоаким твёрдо стоял на своём.
Какая радость в том, что Поллен заделался настоящим городом, если ни один из жителей ничего не делает? Август с негодованием убеждался, что никто не желает даже палец о палец ударить.
А номера нам выдадут?спросил старый Каролус.
Конечно,ответил Август,потому что так делают во всех городах, и у тебя будет номер первый.
Каролус тотчас изъявил согласие, но так и остался единственным, у кого над дверью висел номер.
Никто ничем не занимается, никаких признаков деятельности. Взять, например, идею Августа относительно фабрики по производству рыбной муки. Разве полленцы думают об этом? Ну ладно, положим, банк не желает принимать в этом участия, но разве люди сами не могут скинуться на фабрику, которая будет делать рыбную муку, это помогло бы развитию местной промышленности, производству продуктов питания, принесло бы селению много денег. Так вот нет же! Неужели жизнь в Поллене замерла?
Август переговорил с Каролусом насчёт фабрики. И Каролус снова согласился принять участие и подкинуть кое-что из своих средств на это доброе дело. Но остальные отказались наотрез. Август побывал у Ездры, у Йоакима, у Габриэльсена, хозяина невода, у директора банка Роландсена, он опять все подмётки стоптал, побывав в Северном посёлке, он без устали рассказывал о своей идеерезультат всё тот же.
В поисках выхода он обратился к шкиперам и хозяевам неводов. Но и здесь его начинание потерпело неудачу, потому что хозяин невода Оттесен так и не смог получить участок под застройку. Вообще-то Оттесену везло сверх всякой меры, он только что запер сельдь, а потому пользовался великим уважением у рыбаков и скупщиков. Всё, что он ни говорил, имело вес, одним словом, большой человек, молодец, и разбирается во всём, вот поглядите, он снова запер косяк. Август поддакивал, когда ему говорили, что Оттесен большой человек. Он сравнивал его с президентами и губернаторами, которые сумели достичь головокружительных высот. Короче, согласны ли они поддержать фабрику рыбной муки? А Оттесен согласен?спрашивали люди в ответ.
Нет, Оттесен не согласен.
Конечно, со стороны Оттесена это было просто важничанье и тщеславие, удача вскружила ему голову. Ведь ни в каком другом месте ему не отказали бы в участке под застройку. Август крепился изо всех сил, чтобы не отдавать свой маленький участок, для себя он решил, что этот участок будет ему подспорьем, когда рухнет всё остальное, ничего нельзя знать заранее, судьба не всегда бывает к нему благосклонна, а на этом клочке земли, который Родерик вспахал и обнёс изгородью, он, Август, намерен посадить кое-что, да-да, кое-что, он хотел посеять семена, из которых вырастут потом большие разлапистые листьяи молчок, больше мы об этом говорить не будем. Август ясно представлял себе тот день, когда полленцы онемеют от изумления куда большего, чем то, что они испытали, впервые взглянув на мир сквозь цветные стёкла в коридоре.