Викинги - Франс Бенгстон 11 стр.

Наконец он сказал:

Трудно принять решение по данному делу. Я считаю сомнительным право Зигтригга требовать ком­пенсации от Орма за потерю, которую он понес не по вине Орма. С другой стороны, нельзя отрицать, что каждый, потерявший хорошего раба, не говоря уже о шурине, может требовать компенсации за свою поте­рю. В любом случае, сейчас, когда они обменялись оскорблениями, они должны драться, как только бу­дут вне поля моего зрения. А такая цепь, которую носит Орм, несомненно, была причиной многочислен­ных поединков в прошлом, и в будущем станет при­чиной еще более многочисленных конфликтов. В дан­ных обстоятельствах, следовательно, я не вижу при­чины, почему бы не разрешить им драться здесь, где все мы сможем насладиться зрелищем. Поэтому, Халльбьорн, позаботься о том, чтобы был очерчен боевой круг около зала, где земля особенно ровная, и чтобы он был хорошо освещен факелами и огражден веревкой. Как только все будет готово, сразу же со­общи.

Король Харальд, сказал Орм, и голос его прозвучал необычно печально, я не хочу участво­вать в таком состязании.

Все уставились на него в изумлении, а Зигтригг и некоторые другие воины короля Свена разразились смехом. Король Харальд печально покачал головой и сказал:

Если ты боишься драться, тогда нет другого выхода, как только передать цепь ему и надеяться на то, что это усмирит его гнев. Насколько мне помнится, в твоем голосе были более смелые тона несколько минут назад.

Меня беспокоит не бой, ответил Орм, но холод. Я всегда был человеком слабого здоровья, а холод я переношу хуже всего. Нет ничего более опас­ного для моего здоровья, чем выйти из жаркой ком­наты, после выпивки, на холодный ночной воздух, особенно сейчас, когда я много лет провел в южном климате и отвык от северной зимы. Я не понимало, почему для того, чтобы ублажить Зигтригга, я должен буду мучиться от кашля всю зиму, потому что кашель и простуда преследуют меня, и моя мать всегда гово­рила, что они станут причиной моей смерти, если я не буду заботиться о себе. Поэтому, о король, я смиренно прошу, чтобы бой состоялся здесь, в зале, перед твоим столом, где много места, и где ты сам сможешь насла­диться зрелищем с комфортом.

Многие из присутствующих засмеялись над беспо­койством Орма, но Зигтригг не присоединился к ним, яростно зарычав, что скоро он избавит Орма от всех забот о его здоровье. Орм, однако, не обратил на него внимания, но спокойно продолжал сидеть, повернув­шись к королю Харальду и ожидая его решения.

Наконец Король Харальд сказал:

Мне жалко видеть, что в наши дни молодежь такая хрупкая. Она уже не такая, как раньше. Сы­новья Рагнара Волосатого никогда не заботились о таких пустяках, как погода. Я в молодые годы тоже. В самом деле, из нынешних молодых я не знаю никого, кто имел бы такой же характер, кроме Стирбьорна. Признаюсь, однако, что теперь, когда я стар, мне было бы удобнее смотреть за поединком здесь, сидя на стуле. Хорошо, что епископ болен и лежит в постели, потому что он никогда бы не допустил такого. Тем не менее, я не считаю, что мир, который все мы здесь празднуем, будет нарушен чем-то, на что я дам свое согласие. Я не думаю также, что Христос будет иметь какие-либо возражения против состязания в мастер­стве, при условии, что оно будет проведено должным образом и в соответствии с правилами. Следовательно, пусть Орм и Зигтригг дерутся здесь, перед моим столом, используя, меч, щит, шлем и кольчугу. И пусть никто не помогает им, кроме помощи при оде­вании доспехов. Если один из них будет убит, дело будет считаться решенным, но если один из них не сможет больше стоять прямо, или бросит свой меч, или спрячется под столом, его противник не должен продолжать наносить ему удары, потому что в таком случае он будет считаться проигравшим и вместе с этим потеряет цепь. А я, Стирбьорн и Халльбьорн проследим за тем, чтобы поединок проходил честно.

Люди поспешно несли доспехи для Орма и Зиг­тригга, и в зале стоял большой шум, так как обсуж­дались достоинства соревнующихся. Люди короля Харальда считали Орма лучшим бойцом из двоих, но люди короля Свена громко заступались за Зигтригга и говорили, что он уже убил в поединках девять чело­век, при этом не получив ни одного серьезного ране­ния. Среди тех, кто говорил громче всех, был Дире. Он спросил Орма, не боится ли тот, что холод могилы вызовет у него кашель, затем он повернулся к своему брату и просил его удовлетвориться цепью Орма в качестве компенсации и позволить ему, Дире, взять меч Орма.

Все это время, с тех пор как они были прерваны в первый раз, Токе сидел в тяжелом молчании, что-то бормоча про себя, и пил пиво. Но когда он услыхал слова Дире, жизнь, казалось, вернулась к нему. Он воткнул свой столовый нож перед тем местом, где сидел Дире, и нож дрожал, воткнувшись в дерево. Затем Токе бросил свой меч, который все еще был в ножнах, рядом с ножом, наклонился вперед так быс­тро, что Дире не успел отклониться, схватил его за уши и бороду и притянул его лицом вниз, к оружию, сказав:

Вот оружие не хуже, чем у Орма, но если ты хочешь взять его, ты должен выиграть его сам, а не клянчить у другого.

Дире был сильным человеком, он схватил Токе за запястья и попытался освободиться от его захвата, но добился только того, что давление на его уши и бороду усилилось, так что он стонал и пыхтел, но не мог освободиться.

Я задерживаю тебя в приятной беседе, сказал Токе, потому что не желаю беспокоить мир короля в его зале. Но я не отпущу тебя, пока ты не дашь обещания драться со мной, потому что Красная Чаша не любит скрывать свою красоту, в то время как ее сестра танцует обнаженной.

Отпусти, прорычал Дире, рот его был притис­нут к столу, тогда я не теряя времени заставлю тебя замолчать.

Этообещание, сказал Токе, при этих сло­вах отпуская свою хватку и выпуская между пальцев бороду.

Все лицо Дире, кроме ушей, которые были пунцо­выми, побелело от ярости, и поначалу казалось, что он потерял дар речи. Он медленно поднялся на ноги и сказал:

Это дело должно быть разрешено безотлага­тельно. Твое предложение хорошее, потому что и я, и мой брат, каждый получим по испанскому мечу. Пой­дем вместе выйдем освежимся, не забыв при этом прихватить наши мечи.

Хорошо сказано, ответил Токе. Мы с тобой можем, обойтись без королевских формальностей. За то, что ты принял мое предложение, я останусь твоим должником до конца твоих дней. Насколько это будет долго, мы скоро узнаем.

После этого они прошли вдоль королевского стола, каждый по своей стороне, и плечом к плечу двинулись между столов, стоявших в зале, выйдя через одну из дверей наружу. Король Свен увидел, как они идут, и улыбался, поскольку ему доставляло удовольствие, что его люди ведут себя воинственноведь это увеличивало его славу и страх, внушаемый его име­нем.

Тем временем Орм и Зигтригг начали готовиться к поединку. Часть пола, где они должны были драться, была чисто выметена, чтобы они не поскользнулись на соломе или не споткнулись бы на костях, которые были разбросаны для собак короля Харальда. Те, кто сидел в дальних концах зала, сейчас сдвинулись впе­ред, чтобы лучше видеть, теснясь на скамьях и у длинных столов по обеим сторонам расчищенной пло­щадки, а также позади стола короля Харальда и вдоль стены на другой стороне. Король Харальд был в при­поднятом настроении и с нетерпением ждал начала поединка. Когда повернув голову он заметил двух своих женщин, подсматривавших через одну из две­рей, он приказал, чтобы пришли все его женщины и дочери и могли, посмотреть поединок. Было бы жес­токо, сказал он, если бы они были лишены возможнос­ти посмотреть такое зрелище. Он освободил место для некоторых из них на своей королевской скамье, по сторонам от себя и у себя на коленях, для другихпустое место епископа. Две из его самых красивых дочерей, однако, умудрились пристроиться по сторо­нам от Стирбьорна и вовсе не думали жаловаться на то, что их слишком тесно прижимают к нему. Они захихикали, когда он предложил им пива, и смело выпили его. Для тех женщин, кому не хватило места на королевской скамье, позади стола была установлена еще одна, таким образом, чтобы Король и его сотра­пезники не мешали им смотреть.

Затем Халльбьорн скомандовал, чтобы заиграли фанфары, и призвал к тишине. Он объявил, что все должны сидеть, не двигаясь, пока будет проходить бой, никто не должен подавать советы сражающимся, никто не должен ничего бросать на арену. Оба против­ника были уже готовы, они вошли в круг и стали лицом друг к другу. Когда увидели, что Орм держит меч в левой руке, разразилась дискуссия, потому что бой между правшой и левшой представлял трудности для них обоих, поскольку это означало, что удары будут приходиться на ту сторону, где нет щита, и щиты не будут помогать защите.

Было очевидно, что оба онитакие противники, с которыми никто не хотел бы встретиться. Никто из них не выказывал и беспокойства относительно исхо­да поединка. Орм был на полголовы выше Зигтригга, и у него были более длинные руки, но Зигтригг был более мощно сложен и выглядел более сильным. Они держали щиты, далеко отставив их от груди, и доста­точно высоко для того, чтобы иметь возможность быстро прикрыть шею, если возникнет такая необхо­димость. Взгляд каждого был зафиксирован на мече его противника, чтобы можно было предугадать его удары. Как только они сошлись на расстояние удара, Орм нанес удар по ногам Зигтригга, но Зигтригг ловко уклонился и ответил мощным ударом, который обру­шился на шлем Орма. После этого вступления, оба продолжали более осторожно, парируя удары про­тивника, умело действуя щитом, и можно было услы­шать, как король Харальд говорил своим женщинам, что приятно видеть за работой таких опытных бой­цов, а не таких, кто сломя голову бросается в драку, оставляя себя без защиты. Это означало, что бой продлится дольше.

Нелегко предсказать, кто из этих двоих окажет­ся победителем, сказал он, но человек в красном кажется мне таким сильным бойцом, каких я уже давно не видел, несмотря на всю его боязнь простуды. Я не удивлюсь, если у Свена сегодня станет на одного родственника меньше.

Король Свен, который, как и оба ярла, сидел на краешке стола, чтобы лучше видеть, презрительно усмехнулся и ответил, что любой, кто знает Зигтригга, не сомневается в исходе поединка.

Хотя твои люди и не чужды искусству воору­женного поединка, сказал он, но я редко теряю своих людей кроме, кроме тех случаев, когда они дерутся между собой.

Когда он это говорил, в зал вновь вошел Токе. Он сильно хромал, и было слышно, как он бормотал себе под нос какое-то стихотворение. Когда он садился на скамью, было видно, что одна его нога почернела от крови от бедра до колена.

Что с Дире?спросил Сигурд Буссон.

Потребовалось время, ответил Токе, но на­конец-то он закончил освежаться.

Теперь взгляды всех были прикованы к бою, кото­рый Зигтригг, казалось, стремился привести к быстро­му завершению. Он яростно нападал на Орма, пытаясь пробить его оборону и сосредоточив внимание на его ногах, лице и пальцах руки, державшей меч. Орм умело защищался, но, казалось, не был способен сам добиться чего-либо в нападении. Было заметно, что у него трудности со щитом Зигтригга. Он был больше, чем, щит Орма, и был сделан из твердого дерева, укрепленного кожей, и только центральный набал­дашник был сделан из железа, поэтому Орму прихо­дилось следить за тем, чтобы его меч не застрял в крае щита противника, поскольку, если бы такое случилось, это дало бы шанс Зигтриггу вырвать меч противника взмахом руки. Щит Орма был сделан целиком из железа, с острой пикой в центре.

Зигтригг презрительно спросил Орма, достаточно ли еще тепло сейчас. По щеке Орма текла кровь от первого удара по шлему, кроме этого он получил укол в ногу и рану руки, в то время, как Зигтригг был пока невредим. Орм не ответил, но отступал шаг за шагом вдоль одного из длинных столов. Спрятавшись за щитом, Зигтригг быстро бросился в атаку, делая вы­пады вперед и вбок, удары его были все более ярос­тными, так что всем присутствующим казалось, что конец уже недалек.

Неожиданно Орм прыгнул на своего противника и, приняв удар Зигтригга на свой меч; ударил своим щитом по щиту Зигтригга изо всех сил, так что пика на его щите пронзила кожу, воткнулась в дерево и осталась там. Он с такой силой дернул щиты вниз, что у обоих щитов отломились ручки, после чего против­ники сделали по шагу назад, освободили свои мечи и, подпрыгнув высоко в воздух, в одно и то же мгновение нанесли удары друг другу. Удар Зигтригга пришелся Орму в бок, прорвал его кольчугу и нанес глубокую рану, но меч Орма вошел Зигтриггу в горло, и громкий крик раздался в зале, когда бородатая голова слетела с плеч, упала на край стола и плюхнулась в бочонок с пивом, стоявший внизу.

Орм качался и, придерживался рукой за край стола. Он вытер меч о колено, опустил его в ножны и посмотрел на безголовое тело, лежавшее у его ног.

Теперь ты знаешь, сказал он, чья это цепь.

Глава 10. О том, как Орм потерял свою цепь.

Бой за цепь шумно обсуждался по всему дворцув зале, на кухне, в женских комнатах. Все, кто был свидетелем поединка, старались отложить в памяти все, что делалось и говорилось, чтобы потом иметь возможность в течение многих лет рассказывать об этом другим. Особенное восхищение вызывало то, как Орм проткнул щит противника, и на следующий день исландец Стирбьорна читал стихи в стиле «льода-хаттр» о том, как опасно терять голову от пива. Все были согласны с тем, что не в каждый святочный праздник насладишься подобным зрелищем, даже при дворе короля Харальда.

Орм и Токе, однако, были прикованы к постели из-за ран, и в течение следующих нескольких дней мало от чего могли получать удовольствие, хотя брат Виллибальд лечил их раны своими самими лучшими лекарствами. Рана Токе нагноилась, он был в горячке и так метался, что четверо мужчин вынуждены были держать его, когда брат Виллибальд делал перевяз­ки. Орм, у которого было сломано два ребра и кото­рый потерял много крови, был также очень плох и слаб, у него пропал его обычно хороший аппетит. Это последнее он счел плохим признаком, который может помешать его выздоровлению, поэтому он сильно опе­чалился.

Король Харальд приказал приготовить для них одну из своих лучших спален, со стенным камином для обогрева и с сеном вместо соломы в матрасах. Многие из людей короля, и Стирбьорн тоже, пришли проведать их на следующий день после боя, чтобы поговорить о событиях прошедшего вечера и посме­яться над поражением короля Свена. Из-за них в комнате было очень тесно и шумно, и брату Виллибальду пришлось делать им замечания и в конце концов выгнать, так что Орм и Токе не были уверены, что хужебыть в компании или остаться в одино­честве. Вскоре после этого они лишились общества своих товарищей, которые торопились вернуться домой теперь, когда рождественские праздники за­кончились. Точнее говоря, торопились все, кроме Одноглазого Раппа, который был вне закона в Листе­ре, и поэтому предпочел остаться в Йелинге. Через несколько дней задул штормовой ветер и рассеял льды. Король Свен мрачно отправился в плавание, сказав несколько слов на прощание. Стирбьорн также покинул короля Харальда, торопясь начать собирать людей для своей весенней экспедиции, и людям Орма было разрешено проделать часть пути вместе с ними, в качестве платы за поезд подменяя гребцов на вес­лах. Стирбьорну хотелось бы, чтобы Орм и Токе присоединились к его компании. Он лично пришел навестить их- в комнате и сказал, что они внесли хороший вклад в празднество и что было бы жалко, если теперь они вынуждены будут проваляться неде­лю в постели из-за нескольких царапин.

Приезжайте ко мне в Борнхольм, когда аисты начнут расправлять крылья, сказал он. Для таких людей у меня найдется место на носу моего собствен­ного корабля.

Он покинул их, не дожидаясь ответа, голова его полна была неотложных дел, так что это была вся их беседа со Стирбьорном. Некоторое время они лежали молча, потом Токе сказал:

Да здравствует тот день, когда

Увижу я с палубы корабля,

Как на север прокладывают курс

Аист, журавль и дикий гусь.

Но Орм, подумав немного, печально отвечал:

Не говори про журавлей, ведь перед тем

Похоронят меня в тех местах,

Где кроты и мыши

Холодом будут касаться рта.

Когда большинство гостей уехало, и на кухнях стало меньше суматохи, брат Виллибальд приказал, чтобы для обоих раненых викингов был приготовлен мясной бульон и подавался им дважды в день, чтобы подкрепить их силы. Несколько женщин короля вы­звались носить бульон из кухни в комнату раненых, желая рассмотреть их поближе. Это они могли делать без помех, поскольку теперь, когда праздник закон­чился, король Харальд слег в постель, и братья Виллибальд и Маттиас, не говоря уже об епископе, были полностью заняты тем, что молились над ним и делали ему кровопускания, чтобы очистить его кровь и внут­ренности.

Первой женщиной, заглянувшей, к ним, была мо­лодая арабка, с которой они разговаривали в первый день своего визита, когда пришли к королю Харальду с колоколом. Токе вскрикнул от удовольствия, узнав ее, и сразу же попросил ее подойти поближе. Она робко вошла, неся кастрюлю и ложку, села на край его постели и стала кормить его. Вслед за ней вошла другая девушка, села рядом с Ормом и стала кормить его тоже. Она была молодая и высокая, с хорошей фигурой и белой кожей, у нее были серые глаза и крупный, красивый рот. Волосы у нее были черные, охваченные янтарным обручем. Орм ее раньше не видел, но она не была похожа на служанку.

Орму, однако, трудно было глотать бульон, потому что его раны мешали ему сидеть. После нескольких глотков кусок мяса попал ему в дыхательное горло, и он сильно закашлялся. От этого разболелась рана, что испортило ему настроение и заставило стонать от боли. Уголки губ девушки приподнялись в улыбке, а он печально смотрел на нее.

Когда приступ прошел, он сказал мрачно:

Меня сюда положили не для того, чтобы надо мной смеялись. И вообще, кто ты такая?

Зовут меня Йива, отвечала она, и до сего момента я не знала, что ты такой человек, над которым можно засмеяться. Как можешь ты, убивший лучшего воина моего брата Свена, хныкать от ложки горячего бульона?

Меня волнует не бульон, сказал Орм. Рана, подобная моей, неизбежно иногда болит. Думаю, что даже женщина могла бы догадаться об этом. Но если тысестра короля Свена, может быть, бульон, кото­рый ты мне принесла, плохой. В самом деле, теперь, когда я подумал об этом, мне кажется, у него был неприятный запах. Ты что, пришла отомстить за ущерб, нанесенный мною твоему брату?

Девушка вскочила на ноги и бросила кастрюлю и ложку в камин, так что бульон расплескался по всей комнате. Ее глаза яростно смотрели на Орма, затем неожиданно она успокоилась, засмеялась и села опять на край кровати.

Ты не боишься показать, что ты боишься, сказала она. Этого во всяком случае у тебя не отнимешь. Хотя, кто из нас двоих ведет себя более разумноэто еще вопрос. Но я видела, как ты дрался с Зигтриггом, это был хороший бой. И будь уверен, что я ни одного человека не считаю своим врагом только за то, что он нанес ущерб моему брату Свену. Давно пора было проучить этого Зигтригга. У него был ужас­ный запах изо рта, и они разговаривали с моим братом Свеном о том, чтобы я стала его женой. Если бы это произошло, он не долго наслаждался бы брачными ночами, потому что мне не доставит удовольствия любой случайный психопат, чьи фантазии я раздраз­нила. Так что, по крайней мере, я в долгу перед тобой за то, что ты спас меня от этой крайности.

Тыдерзкая и наглая девка, сказал Орм, и к тому же, несомненно, большая стерва, но так всегда бывает с королевскими дочерьми. Однако, я не могу отрицать, что ты слишком хороша для такого человека, каким был Зигтригг. Но сам я вышел из этого поединка тяжело раненным, и еще не знаю, чем это все для меня закончится.

Йива прикусила себе кончик языка, кивнула и смотрела задумчиво.

Может быть, есть и другие люди, кроме тебя, Зигтригга и Свена, которые понесли потери в резуль­тате поединка, сказала она. Я слышала о твоей цепи, которой позавидовал Зигтригг. Говорят, что ты получил ее от южного короля, и что этосамое прекрасное сокровище, какое только может быть. Я очень хочу увидеть ее, и можешь не бояться, что я украду ее, хотя, если бы Зигтригг убил тебя, она могла бы стать моей.

Трудно обладать предметом, который все хотят потрогать, печально сказал Орм.

Если ты так думаешь, то почему не позволил Зигтриггу получить его?спросила Йива. Тогда ты был бы избавлен от хлопот, которые оно тебе достав­ляет.

Одно я знаю точно, хотя и знаком с тобой совсем недолго, сказал Орм. Кто бы на тебе ни женился, ему не часто будет удаваться оставить последнее сло­во за собой.

Не думаю, чтобы у тебя была когда-нибудь возможность убедиться в правоте твоих слов, сказа­ла Йива. Учитывая твой нынешний вид, я бы не легла с тобой в одну постель, даже если бы ты пред­ложил мне пять цепей. Почему ты не попросишь кого-нибудь помыть тебе голову и бороду? Ты выглядишь хуже смаландца. Но скажи мне прямо, покажешь цепь, или нет?

Хорошо же ты разговариваешь с больным, сказал Орм, сравниваешь его со смаландцем. Я до­лжен тебе сказать, что имею благородное происхож­дение как со стороны отца, так и со стороны матери. Сводный брат бабушки моей матери был Свен Крыси­ный Нос из Гоинга, а он, как, может быть, тебе извес­тно, был прямым потомком, по матери Ивара Широ­коплечего. Только потому что я болен, я терплю твои грубости, а то бы я давно уже выгнал тебя из комнаты. Признаюсь, однако, что мне хотелось бы помыться, хотя я еще и не в слишком хорошем состоянии, и если бы ты согласилась сослужить мне такую службу, я смог бы посмотреть, может быть, ты более искусна в других вещах, чем в умении подавать суп. Хотя, мо­жет быть, королевские дочери не умеют делать таких полезных вещей.

Ты предлагаешь, чтобы я вела себя, как твоя рабыня, сказала Йива, чего раньше никто не ос­меливался мне предлагать. Тебе повезло, что в твоих жилах течет кровь Широкого Борова. Но признаюсь, что мне хотелось бы посмотреть, как ты будешь вы­глядеть после того, как тебя помоют, поэтому я приду завтра рано утром, и ты увидишь, что я могу делать это не хуже других.

Меня надо будет и причесать, сказал Орм. Потом, когда ты все это сделаешь, и я останусь дово­лен, я, может быть, покажу тебе цепь.

Тем временем на половине комнаты, где лежал Токе, стало довольно шумно. Бульон и присутствие женщины значительно подняли его дух. Он смог сесть на кровати, и они разговаривали на ее языке. Ему это удавалось, но с трудом. Но руками он пользовался ловко, пытаясь придвинуть ее поближе к себе. Она сопротивлялась, ударяя его ложкой по пальцам, но не Делала больших усилий, чтобы сохранять дистанцию, и как будто ей доставляло удовольствие, когда Токе расхваливал ее красоту, насколько это ему удавалось, и проклинал свою ногу, связывавшую его движения.

Орм и Йива повернулись в их сторону, когда их борьба стала еще более шумной. Йива улыбнулась их проделкам, но Орм сердито крикнул, чтобы Токе вел себя прилично и оставил девушку в покое.

Что, как ты думаешь, скажет король Харальд, спросил он, когда узнает, что гладил одну из его женщин выше колена?

Возможно, он скажет, как ты, что крайне не­удобно обладать чем-то, что любой хочет потрогать, сказала Йива. Но от меня он ничего не узнает, потому что у него более чем достаточно женщин для человека его возраста. А ей, бедной девушке, мало радости здесь, среди нас, она часто плачет, а утешить ее трудно, потому что она почти ничего не понимает из того, что мы говорим. Поэтому пусть тебя не бес­покоит, что она немного поиграет с человеком, чьи комплименты она понимает, и который, кроме этого, еще и храбрый парень.

Орм, однако, настаивал, чтобы Токе контролировал себя, пока они пользуются гостеприимством короля Харальда.

Токе тем временем несколько успокоился и сейчас только держал девушку за одну из кос. Он уверил Орма, что причин для беспокойства нет.

Потому что никто ни в чем не может меня обвинить, сказал он, пока моя нога в ее нынеш­нем состоянии. Кроме того, ты сам слышал, что король Харальд приказал маленькому монаху сде­лать все необходимое, чтобы нам было удобно, за тот укорот, что мы сделали королю Свену. Ну, а как всем известно, я такой человек, которому для удоб­ства необходимы женщины, а эта женщина кажется мне восхитительной представительницей своего пола. Я не знаю ничего, что сильнее помогло бы моему выздоровлению. В самом деле, я уже чувствую себя лучше. Я сказал ей приходить сюда как можно чаще, ради моего здоровья. И я не думаю, что она меня боится, хотя я и несколько смело поухаживал за ней.

Орм поворчал в сомнении, но в конце концов обе женщины согласились прийти завтра утром и помыть им головы и бороды. Затем пришел брат Виллибальд, чтобы перевязать их раны, и когда он увидел проли­тый бульон, то закричал яростно и прогнал женщин из комнаты. Даже Йива не осмелилась ему противоре­чить, потому что все боялись человека, имевшего власть над жизнью и смертью.

Когда Орм и Токе остались одни, то лежали в кроватях молча, ведь им было о чем подумать. Нако­нец Токе сказал:

Удача опять вернулась к нам теперь, когда женщинам удалось проложить к нам путь. Дела ста­новятся повеселее.

Но Орм сказал:

У нас будет большая неудача, если ты не будешь сдерживать себя, и мне было бы спокойнее на душе, если бы я был уверен, что сможешь.

Токе ответил, что надеется на то, что сможет, если постарается всерьез.

Хотя я сомневаюсь, что она устояла бы передо мной, если бы я был здоров и более настойчив. По­тому что старый король не может быть хорошей компанией для девушки ее темперамента, а за ней строго следят с тех самых пор, как она сюда приеха­ла. Ее зовут Мираб, она из города под названием Ронда, из хорошей семьи. Она была захвачена викин­гами, высадившимися ночью, они продали ее королю Коркскому. Он, в свою очередь, подарил ее королю Харальду в знак дружбы, из-за ее красоты. Но она говорит, что она оценила бы такую честь еще больше, если бы он подарил ее кому-нибудь помоложе, с кем она могла бы разговаривать. Мне редко доводилось видеть таких прекрасных девушек, с такой хорошей фигурой и гладкой кожей, хотя девушка, которая сидела у тебя на кровати, тоже красива, хотя, может быть, слегка тоща и менее фигуриста. И кажется, она хорошо к тебе относится. Даже в таком месте, как это, наши достоинства очевидны, поскольку мы заво­евываем расположение женщин, даже лежа на кро­вати.

Но Орм ответил, что у него сейчас нет желания думать о любви, так как чувствует он себя больным и слабым и сомневается, много ли ему осталось.

На следующее утро, как только рассвело, женщи­ны пришли к ним, как и обещали, принеся с собой теплый щелок, воду и полотенца. Они тщательно помыли Орму и Токе волосы и бороды. Йиве было довольно трудно с Ормом, потому что он не мог сидеть, но она поддерживала его рукой и мыла тща­тельно и в конце концов хорошо справилась со своей задачей, так как ему в глаза не попало щелока, не попало также и в рот, и тем не менее, он стал чистым и красивым. Затем она уселась в изголовье кровати, положила его голову себе на колени и стала расчесы­вать его. Она спросила, удобно ли ему, и Орм вынуж­ден был признать, что удобно. Ей было трудно рас­чесывать его волосы, потому что они были густые и жесткие и очень спутались в результате мытья. Но она терпеливо справлялась со своей задачей, так что °н даже подумал, что никогда в жизни его не расче­сывали лучше. Она фамильярно разговаривала с ним, как будто они были друзьями много лет. Орму было приятно, что она рядом.

Вам еще помоют головы перед тем, как вы встанете с постелей, сказала она, потому что епис­коп и его люди любят крестить, когда человек болен и лежит на спине, мне даже странно, что они до сих пор с вами об этом не говорили. Они крестили моего отца, когда он тяжело болел, и у него было не много шансов на выздоровление. Многие считают, что пос­тель больногоэто самое лучшее место для креще­ния зимой, потому что, когда человек болен, священ­нослужители просто обрызгивают ему голову, в то время как, если бы он был здоров, ему бы пришлось целиком окунаться в море, что не многим нравится, учитывая, что вода обжигающая от льда. Это непри­ятно и для священников, поскольку они вынуждены стоять в воде по колено, лица их синеют от холода, а зубы стучат, так что они едва могут произнести бла­гословение. По этой причине зимой они предпочитают крестить тех, кто не может встать с кровати. Меня епископ крестил в Иванов день, который они называ­ют День Крещения, и это не было неприятным. Мы сели на корточки вокруг него в белых рубашках, мои сестры и я, а он читал над нами молитвы, затем он поднял руку, и мы, зажав носы, окунулись в воду. Я оставалась под водой дольше всех, так что мое креще­ние считается самым, лучшим. Затем нам всем выдали освященную одежду и маленькие крестики, чтобы носить на шее. Никакого вреда от этого никому из нас не было.

Орм ответил, что он все знает об этом странном обычае, поскольку жил на юге, где никому не разре­шается есть свинину, и с монахами в Ирландии, кото­рые пытались уговорить его креститься.

Но пройдет еще немало времени, сказал он, прежде чем кто-нибудь сумеет убедить меня, что соблюдение таких обычаев может принести человеку пользу или может всерьез умилостивить какого-либо бога. Хотелось бы мне посмотреть на епископа или монаха, который сумеет меня уговорить сидеть по уши в холодной воде, зимой ли, летом ли. Не имею я желания и чтобы мою голову обрызгали водой, и чтобы надо мной читали молитвы. Потому что я считаю, что человеку следует опасаться любых форм колдовства и ворожбы.

Йива сказала, что несколько людей короля Харальда жаловались на боль в спине после крещения и просили епископа заплатить им деньги за эту боль, но помимо этого, им не стало хуже. А многие люди вообще считают крещение полезным для здоровья. Священники не возражают против того, чтобы люди ели свинину, как, несомненно, заметил Орм во время празднования Святок, и вообще, они не делают ника­ких ограничений относительно диеты, разве только, когда им предлагают конское мясо, они плюются и крестятся, а также поначалу люди иногда слышали, как они, что-то бормотали насчет того, что нельзя есть мясо по пятницам. Ее отец, однако, выразил свое нежелание разговаривать на эту тему. Сама она не может сказать, что находит новую религию в каком-либо отношении неудобной. Есть, однако, и такие, кто твердит, что сейчас урожаи стали меньше, и коровы доятся хуже, и что это происходит потому, что люди забыли старых богов.