Черт, он же не любит, когда к нему Владлен обращаются - видела как морщился на одном из интервью...
- Здравствуйте простите Влад Матвеич, я - получается в итоге. Как бы ни репетировала, поверить, что он ответил на звонок все еще сложно. Сложнее даже, чем поверить, что позвонил.
- Ты...? - спокойно и как-то насмешливо уточняет Поздняков.
- В метро ехала! Вот связь и прервалась! Но сейчас я могу говорить
- В метро? А мне сказали, что заболела.
Черт. Дура. И не просто рядом с ним - по жизни дура.
Сержусь на себя, на него - что самое худшее, похоже, достает из меня. И на волне этой сердитости бурчу.
- От врача ехала.
- Помог?
- Что?
- Не что, а кто. Помог врач тебе?
Он знает. Он знает, что я вру. И вообще, похоже, все знает - даже то, в чем я еще не уверена. Тогда что мне терять? Я же у него и не собиралась работать, вообще нигде не собиралась - вот и не буду. Можно не просто уходить, но и дверью хлопать. Так чтобы окна дребезжали.
- Помог, - говорю резче. - А вы звонили
- Звонил. Хотел сказать, что отправлю тебе на электронку договор.
- К-какой договор? - я так сбита с толку, что забываю мямлить и волноваться.
- Двусторонний, - он будто даже удивляется, почему я удивляюсь, - Между мной и тобой.
- Не понимаю...
Потому что я и правда не понимаю ничего.
- Как всегда - права, обязанности, - скучающе продолжает Поздняков. - Чтобы ты не разглашала сведения
- К-какие?!
-никакие. Ну и не домогалась
- К-кого?!
-никого. Правки не принимаются, но вопросы можешь задавать. Или не задавать. Инструкции, что брать с собой, тоже там есть...
До меня, наконец, доходит. Поздняков издевается. Ну или у меня вырезали часть мозга, отвечающую за вчерашний день. Ту, в которой воспоминания, где я соглашаюсь на его предложение.
Или это какая-то изощренная игра? Сделать вид, что я уже согласилась и таким образом запутать меня? Чтобы что? Чтобы и правда согласилась? В жизни не поверю, что я ему настолько нужна. Столько сил потратить...
Или в издательстве сказали, что я готова приехать может даже переехать? Они ведь меня за бесправную рабыню держат. Они могли... продать.
Но я не собиралась поддаваться. Продаваться тоже. Нет. Так ему твердо и скажу: Нет. Как собиралась. У меня даже на листе написано.
Послать не пошлю, как Ангелина советовала - не посылают таких, как он. Чревато. Но откажу...
В детстве, если я не была уверена, что выбрать, монетку кидала. Но не для того, чтобы орел или решка мою судьбу решили. Я конечно загадывала, на какой стороне какое решение, но если чувствовала острый укол разочарования, видя результат, понимала - не моё.
И делала противоположное тому, что выпало.
Это меня дедушка научил. Работало. Вот и сейчас, вроде решение приняла, рот открыла, чтобы сказать свое твердое нет... И тут же тоска обуяла. Что не увижу больше Позднякова вживую. И дом тот, волшебный, не увижу никогда. Не узнаю, каково это - жить в таком доме, пусть и временно. Не стану причастной к чему-то великому к новой книге, например. Не одной может даже. Не приближусь к нему так, как никогда и не смела мечтать.
Хоть сколько заявлять можно и на листочках писать, что он меня не достоин. И пускай идет подальше со своими предложениями. Но в душе в душе я же понимаю, что просто боюсь. Боюсь его настоящего. Боюсь разочароваться. И снова не в нем - в себе. Окончательно.
Боюсь того, что выяснится - это я его не достойна. Даже рядом находиться...
Потому я молчала. Стояла и в никуда смотрела. Дышать иногда забывая, да. И Поздняков молчал, но так громко, словно понимал - его слова прошлые на почву благодатную упали. И тут же проросли. Насквозь.
- Я же не согласилась на ваше предложение, - шепчу через силу. Заставляю себя. Шепчу... потому что вдруг он услышит и трубку положит? И все закончится.
Все-таки я непроходимая дура.
Никакая монетка не поможет.
- Это было не предложение.
- А что?
- Всего лишь выбор.
Вздрагиваю.
Выбор...
Может ли один человек читать мысли другого? Ученые утверждают, что нет. Но прямо сейчас, когда я далеко от него, мне почему-то кажется, что он не только мысли мои прочесть может Он знает меня. Лучше, чем я себя. Знает, что я на самом деле хочу.
Пора остановить это безумие. Я же точно так протопчу себе в психушку дорогу. Буду там ходить с поднятыми как у зомби руками и скандировать Поздняков. Поздняков...
Однажды, совсем давно, я съела очень много мороженого. Несколько пачек за раз. Не помню по каким причинам - то ли в знак протеста, то ли на спор. Зато помню, что было очень-очень вкусно. А дальше у меня разболелся живот, началась ангина, да такая, что в больницу уложили. С уколами и всем сопутствующим. Кошмар это был.
С тех пор я мороженое не люблю. Почти никогда и не ем - даже вкус его разлюбила.
Может мне так и надо с Поздняковым?
Наесться его, чтобы затошнило. И никогда-никогда больше не захотелось видеть. До дна выпить все, что он мне предлагает. Ощущение беспомощности перед лицом надвигающегося цунами. Его непробиваемую уверенность - и мою слабость. Его способность слова составлять не только в предложения, но и использовать каждое мое слово против меня. Его непредсказуемость и циничность.
Выпить, отравиться и излечиться таким образом.
- Да, - выдыхаю. Всему этому.
- Что именно да?
Всё ведь он понял. Но каждую секунду требует, чтобы по его правилам играла. Произнесла вслух то, что произносить не хотелось. Не просто роспись под невидимым пока договором поставила, но еще и внесла туда паспортные данные и адрес проживания.
Он все понял, будто не сомневался, что я в итоге скажу.
Интересно, каково это быть Поздняковым? Получать все, что хочется?
- Да, я соглашусь на ваше предложение, - выходит довольно устало. А я и правда устала. Может быть снаружи, в реальности, пять минут прошло ничего не значащих событий. Но внутри меня - выматывающая война. Которая, кажется, не закончилась еще.
- Выбор, - упорствует. Но улыбается. Кажется мне так, я ж его не вижу. И может из-за этой улыбки следующая фраза звучит мягче, чем я привыкла, - Про договор не забудь. И инструкции. Там все подробно.
Интересно, будет ли там про цвет моего белья?
Прикусываю губу, чтобы не застонать от бессилия, что ничего я не могу поделать с этими странными эмоциями и чувствами. К стене прислоняюсь. Ну а чего возле нее рядом стоять просто так?
- Не забуду, - говорю уверенено. Стараюсь звучать так во всяком случае.
А потом слышу хлопок двери. И чьи-то голоса. И кто-то даже радостно кричит: Влад.
Это отрезвляет какой-то горько-ревнивой ноткой. Потому что когда мы разговаривали по телефону без помех, было ощущение, что он только со мной. Я - его. А сейчас понятным становится, что у него совсем-совсем другая, своя жизнь. В которой кто-то может его приходу радоваться и называть по имени.
- До встречи, Искр-ра, - говорит Поздняков и отключается. Оставляя меня наедине с моим выбором и его последствиями. И непониманием - в последней его фразе предвкушение или угроза?
Блин, что я творю?
Я ведь даже условий не выставила никаких. Не прочитала, что в этом договоре. Еще с редакторами ни о чем не разговаривала Меня же пальцем поманили - и я пошла. Для виду только подергавшись
Когда протрезвею, а?
***
Марьяна вечером позвонила.
Я уже успела выслушать от мамы негодующее: Что там творится в твоей голове, что ты так себя ведешь?, от папы участливое: Милая, у тебя все в порядке? , и от Гельки задорное: Ну что, ты уже ступила на скользкую дорожку?
Марьяна привыкла, что я первая мирюсь. Даже если мы не ссорились. Даже если ссорились, но она была виновата. Первая на контакт всегда я шла. Задабривала ее извинениями и обещаниями, что так больше не буду. А сегодня не смогла. Потому что осознала - буду. Продолжать отстаивать свое право быть собой.
Что-то изменилось во мне. Менялось, точнее. Прям с того момента, как я в такси села и поехала к Позднякову. Неудержимо смещалось, и мне Мне, как ни странно, удерживать не хотелось. И было немного стыдно и страшно, и странно Но настолько любопытно, что не могла я от этого отказаться. Не сейчас.
Да, может потом я пожалею. И снова в свою норку спрячусь. И покаюсь перед всеми. Это же я, Искра, никогда не оправдывающая своего яркого имени. Шаг вперед - два шага назад. Но сейчас я чувствовала, будто кислорода хапнула. А что от этого случается?
Пламя.
Может и не до небес, но огонек явно разгорался
- Ничего не хочешь мне объяснить? - по тону сестры было ясно все, что она думает о моей выходке. Оскорбили, унизили, выставили идиоткой, я такого не ожидала от родного человека Она и раньше демонстрировала подобный набор. Я же не дура - замечала. Делать с этим ничего не хотела. Берегла мир в семье и наши отношения, как мама учила.