Постепенно картинка прояснялась. Полуобнажённое тело всё чётче представлялось взору. И чёрт! А ведь ничего же не изменилось! Ничего со вчерашнего вечера не изменилось! Всё та же огромная задница те же мужеподобные плечи, живот, выпирающий над поясом деловых офисных брюк. Ничего не изменилось, но я стала другой Раз и навсегда. Вчера я полюбила себя. Вчера я поняла, чего была лишена столько лет и что потеряла. Давно потеряла, и только вчера нашла. Не одна, кстати, искала. На шее и линии, где шея переходит в плечо как раз остался памятный след на случай, если я предпочла бы забыть это позорное отступление. Первый в жизни момент, когда позволила себя иметь. Во всех смыслах слова. И мне понравилось. Потому что собой была. Не стервой, не стальной леди, не крутой тёткой, а собой: весёлой, заводной, отзывчивой, готовой к приключениям и бла, бла, бла молодой девушкой.
Уродуя себя в воспоминаниях о старых знакомых, немного преувеличивала. Да, все отнюдь не лестные прозвища действительно принадлежали мне. Да, красавицей меня назвал бы только слепой, но Но всё не было так страшно. Я не была толстой я не была страшной Просто всегда оставалась за рамками идеальных пропорций женского тела. Ростом метр восемьдесят семь и с сорок девятым размером одежды. Именно такой меня запомнили друзья ещё со школьной скамьи. Именно такой я окончила институт. Именно такой вышла замуж, и такой же развелась, и казалось, что это было самым ужасным, что могло случиться в жизни. Сорок девятый размер одежды! Когда сорок восьмой если и сходится, то весьма удачно подчёркивает все недостатки фигуры, а пятидесятый окутывает, точно мешок, в который не доложили картофеля. Каждый раз приходилось с отвращением смотреть на отражение в зеркале. Закрывать глаза и отходить в сторону, будто и не делала этого секунду назад. Отворачиваться от презрительных взглядов общепринятых красавиц и окружающих их шакалов. Да что там было тяжело. Конечно, пришло время и сшитым на заказ костюмам, но тот страх быть отверженной, непонятой Даже потом, когда всё это казалось глупостью и детскими комплексами. Когда окружали люди взрослые и самостоятельные. Когда интеллектуальный уровень и деловая хватка стали на первом месте. Даже тогда удавалось в глубине души находить местечко для ущемлённого некогда самолюбия и бесконечных переживаний по поводу несостоятельности как женщины.
И как уже сказала, настал тот самый пиковый момент, который и стал решающим в борьбе с самой собой и с внешним несовершенством. Я готова была принять себя такой, какая есть. Я даже успела полюбить невзрачную внешность, но судьбе стало угодно иначе. Не зря говорят: «бойтесь своих желаний». По крайней мере, моё, исполнилось совсем не в то время и, уж точно, не так. Полгода. Срок для того чтобы потерять в весе двадцать пять килограмм. «Уж не влюбилась ли ты?» ласково трепетала мама. Что тут юлить влюбилась. Потом ещё два мучительных месяца, за которые ушло ещё четырнадцать. Мама больше не трепетала, а поглядывала с тревогой, и её нежные ласковые ручки всё чаще тянулись в сторону старой телефонной книги с пометкой номера семейного психолога. Был и такой
Я обрезала копну рыжих непослушных волос, оставляя весьма легкомысленную длину в форме стрижки-вспышки, изменила родному цвету, с каждой новой покраской всё больше напоминая блондинку. Узнала о макияже то, о чём не догадывалась прежде. Взгляд приобрёл соответствующую образу лёгкость и игривость, губки всё чаще напоминали форму «бантика», а выражение лица казалось наивно-детским, недалёким. Жизнь изменилась. И хотела бы спрятаться за былыми комплексами, но было сложно обзывать себя толстой при весе чуть больше бараньего. И это при моём-то росте! Было сложно пенять на неправильные пропорции фигуры. Хотелось даже придумать другой повод расстроиться например, эта особенность дребезжать костями Но ведь я же себя полюбила! И чтобы костям было нескучно дребезжать в одиночестве, подобрала для них весёлую кампанию из разноцветных браслетов, огромных самоцветов, которые издавали приятный каменный отголосок, соприкасаясь. Вдруг выяснилось, что мои не очень ровные ноги выглядят вполне прилично, если их дополнить каблуком сантиметров в десять. Чтобы удачно подчеркнуть ново обнаруженное достоинство, пришлось кардинально менять гардероб. А ведь прежде и подумать не могла, что так люблю длину «мини». Что пуговицы на блузе присутствуют для того, чтобы их расстёгивать, а совсем не наоборот. И пусть некогда шикарная грудь, сбрасывая лишнее вместе со всем телом, потеряла в объёме пару размеров как минимум, она, так и осталась привлекающей внимание частью красивого, теперь уже стройного тела.
В общем, я твёрдо решила нести красоту в массы и покинула столицу культурную, чтобы поселиться в столице географической. И, хотя изначально заявила миссию вполне приличную, про красоту там про культуру в реальности цели имела весьма личного характера. Замуж хотела! «Ага, и счастья простого женского» злорадно съязвила совесть. В попытках хоть на шаг приблизиться к желаемой цели, игнорировала родной дом, подруг и друзей, но за прошедшие полгода в чужом городе так и не добилась желаемого. Локти не кусала, головой о стену не билась, но было как-то неприятно, что ли нудно и скучно возвращаться в пустую необжитую квартиру. Необходимый набор мебели там присутствует, но пару чемоданов, несколько дорожных сумок с вещами так и остались не разобранными. Желания наводить порядок на безликих квадратных метрах не возникает, потому раз в неделю приходится приглашать сотрудников клининговой компании, а так
Звук клаксона одного из нетерпеливых водил чуть позади заставил встрепенуться и отвлечься от невесёлых мыслей. Я поехала шустрее, но настойчивость дорожного невежи просто поражала воображение. Дорога до работы в этом городе редко обходится без происшествий и сегодняшний день явно не станет исключением.
Глава 2
Нет, ну, купил же кто-то этой утке права! Возмутился водитель, отвлекая от важной, но постоянно ускользающей мысли.
Тяжёлый выдох не заставил себя ждать. Пришлось отставить ноутбук в сторону, помассировать уставшую от оправы очков переносицу и глянуть на дорогу. Сотой доли секунды хватило, чтобы в ровном потоке машин выделить ту, которая едва ли не каждый день заставляет терпеливого и вроде эмоционально-устойчивого Ивана материться сквозь зубы, а иногда, вот, так же, как и сегодня, не сдерживать недобрых возгласов. Та самая важная мысль, которая вроде снова наметилась в голове, мгновенно улетучилась, оставляя после себя неприятную пустоту.
Прижать бы её хоть разок, а, Даниил Алексеевич? Чтобы знала! Иван подал голос с ещё большим негодованием и вроде как его интонация позволяла выдать какой-то ответ.
Да ладно тебе, Вань Это всего лишь женщина. Ответил Дементьев в несвойственной себе, ленивой манере, и снял очки вовсе, распрощавшись с надеждой решить наболевший вопрос.
Это не женщина, это террорист на дороге. Достала, честное слово! Отвлекаю? Тут же последовал в единой интонации вопрос, над которым пришлось задуматься. О работе не было и мысли. Все в сторону сместились. В весьма интересную сторону.
Нормально. Выдал Дементьев коротко, так и не сосредоточившись на вопросе. А насчёт оскорблений это ты брось. Я тут на днях имел честь познакомиться лично Забавная особа. От подобной характеристики по телу разлилось приятное тепло. Примерно такую же энергетику излучает азарт в казино, когда ты ставишь первую сотню на «чёрное».
Нет, вы только посмотрите, что творит!.. Да
Неприятный резкий сигнал клаксона заставил поморщиться. Дементьев сжал губы плотнее, взгляд устремил вдаль.
Давай на следующем перекрёстке направо. К Инге заедем. Пояснил, отмечая, как тепло постепенно растворяется, оставляя лишь естественное в подобной ситуации желание: нарастающее возбуждение.
С Ингой Волковой был знаком не день и не два. Более того, больше года она имела статус постоянной любовницы и определённые права. Кто эти права ей определил, ответить Дементьев затруднялся, скорее, сама же Инга, а он промолчал, соглашаясь с тем, что пределов дозволенного она не нарушала и не на что претендовать не смела.
Умная, красивая. На языке вертится такое уместное слово, как «самодостаточная». Будучи владелицей двух небольших салонов красоты, она полностью соответствовала статусу хозяйки подобного заведения. В возрасте «давно за тридцать», оставалась подтянутой, ухоженной. Всегда улыбалась и умела доставить удовольствие. Всегда. Это было неизменным пунктом их отношений. Иногда, расслабившись, Дементьев готов был задать себе вопрос: «С чего бы такое её благодушие?». В более трезвом, в эмоциональном плане, состоянии, на подобный вопрос находился вполне правдоподобный ответ: она хотела большего. Ни взглядом, ни словом не подавала виду, но хотела. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы прийти к подобным выводам. Определённости хотела каждая, без исключения, женщина. Его женщины этой самой определённости хотели с особенной силой, что в итоге и становилось решающим фактором при разрыве отношений. В отличие от них, Дементьев считал себя определившимся достаточно и ясно давал понять роль каждой в своей жизни. И едва ли эта роль позволяла предъявлять претензии. Инга чувствовала это и помалкивала. Но даже без взгляда со стороны было понятно, что просто избрала иную тактику, нежели любая другая. А ещё был готов признать, что подобная тактика была действенной. Он привыкал. Каждый раз, выходя из роскошного салона в самом центре, осознавал это. Каждый раз сходился с собой во мнении, что пора что-то менять. Каждый раз. Но снова и снова возвращался, поддакивая чертям на левом плече, которые напоминали, как Инга удобна, как легка в общении. И расположение её салона всего в паре кварталов от офиса эти факты упорно ставили размытое многоточие вместо эффектной точки. Особенно если не обращать внимания на ставшие назойливыми пересуды по поводу Темницкого. Да и её глупая бабская ревность
Полчаса погуляй. Кивнул водителю, придержав дверцу. Потянул за ручку заранее подготовленного портфеля и уверенно шагнул к яркой вывеске «Анжели».
Доброе утро, Дании Алексеевич, Инга Павловна уже у себя. «Обрадовала» милейшая администратор Алла и сверкнула неестественно белой улыбкой.
Даже ответить на это было нечего, потому, коротко кивнув, проследовал в давно известном направлении. Перед глянцевой белой дверью кабинета, расположенной в торце недлинного коридора, извлёк из портфеля плитку швейцарского шоколада, который Инга, с её слов, просто обожала. Надо отметить, что часы тоже предпочитала швейцарские, и обязательно с бриллиантами. Меняла их не реже одного раза в год. Украшения могла себе позволить и отечественного производства, но только именитые марки, успешно зарекомендовавшие себя аж в начале века. Любила всё вокруг доводить до совершенства. Нередко толкала к этому и Дементьева, да, видно, силёнок не хватало. Пока
Ну, здравствуй, дорогой. Элегантно соскользнула Инга со своего стильного кресла и будто бы перетекла в самый центр кабинета, ожидая, пока Дементьев приблизиться сам. Всегда так делала, напоминая, что за ней только один шаг, последующие должен делать мужчина.
Это её правило стало приедаться, но делать женщинам приятно, по-видимому, было у Дементьева глубоко внутри. Да и по сути, ничего не стоило, даже наоборот, позволяло создать видимость покорности, которой так не хватало в обычной жизни.
О его приходе, разумеется, сообщила Аллочка. Тех тридцати секунд, которые он обычно затрачивает на преодоление коридора, Инге всегда достаточно не только для телефонного звонка, но и для того, чтобы раза два бросить на себя критичный взгляд в зеркало, подправить и без того идеальный макияж, обновить аромат духов.
Привет. Тебе. Продемонстрировал шоколад и чуть небрежно толкнул на расположенную у входа полку. Портфель отставил на стоящее под ней кресло.
Окинул Ингу долгим взглядом, улыбнулся, оценивая её старания «на отлично» и, наконец, шагнул навстречу. Привычным жестом приподнял двумя пальцами подбородок, создавая иллюзию, что именно он инициатор поцелуя. На самом деле, подобная романтика редко являлась реальным желанием и относилась к необходимому набору действий. Не уступал. Не пытался сделать приятно. Скорее, не был против подобного развития событий. Инга это тоже чувствовала, но не теряла надежды приручить. Мягко извивалась в его руках, прогибала спину, подстраиваясь, оплетала руками плечи, пытаясь как можно дольше понежиться в объятиях.
Как съездил? Мурлыкнула, наткнулась на острый неприязненный взгляд, но не отступила. Смягчила ситуацию обворожительной улыбкой. Ты никогда не берёшь меня с собой. Вроде как пожаловалась, на самом же деле, давала возможность не отвечать на вопрос, на который и без того не получила бы ответа. Капризно надула губки, провела аккуратным указательным пальчиком по линии запаха пиджака, поддевая немногочисленные пуговицы.
Тебе там будет скучно. Мягко пояснил Дементьев, зная, что Инга во взгляде этой мягкости не увидит. Охотанеженское дело. Добавил, перехватывая тонкую ладонь, склонился, прижимаясь к запястью губами, отстраняя его от себя. И если бы между ними существовал язык жестов, то этот можно было бы расшифровать как недостаток времени.
А, может, Инга этот язык жестов изобрела давно, потому как ловко развернулась в его руках, демонстрируя ровную спину и глубокий вырез платья. Прогнулась, подаваясь ягодицами назад, вполне понятно и однозначно простонала, когда его ладони в грубом захвате сжали талию с обеих боков.
Два шага до стола, чтобы дать точку опоры, движение его руки по бедру вверх, поддевая платье, задирая подол на поясницу. Кружевные трусики можно просто отодвинуть в сторону. Две секунды на разогрев и пять на презерватив. Вид её гладкой задницы возбуждает с пол-оборота. Первое проникновение всегда резкое, чтобы зашипела и сжалась изнутри, а потом по накатанной. Стоны не всегда ровные, иногда Инга всё же сбивается с ритма и начинает прикусывать нижнюю губу. В желании достичь оргазма опускает свою ладонь между ног и чуть активнее подаётся назад, создавая встречные толчки. Знает, что в такой ситуации Дементьев пришёл получать, а не отдавать и рассчитывать приходится только на себя. Когда практически достигает пика, и стенки влагалища начинают сокращаться ритмично, последует единичный хлёсткий удар по голой ягодице, заставляя кончить мгновенно. Тот самый эффектный финал, который каждый раз может стать последним. Дементьев кончает практически сразу за ней, вбиваясь в её ягодицы сильнее, впиваясь пальцами в кожу живота, иногда при этом склоняется, чтобы прикусить плечо. Всегда агрессивен. Всегда играет по своим правилам. И так редко готов уступить разве что тот первый поцелуй.
Туалетная комната, соединённая с кабинетом замаскированной под декоративное панно дверью, в самом углу. Дементьев задерживается там не более пяти минут. Инга обычно не торопится и следует туда, когда гость уходит.
Так бывает не всегда. Если это вечер и место встречи не в её салоне и не в его офисе, то момент близости растягивается на неопределённый срок. Он выпивает, расслабляется и больше никуда не торопится, иногда может задержаться на всю ночь. Между скупыми эмоциями и сухими дежурными фразами проскакивают иногда ласковые, иногда пошловатые слова, намёки. И тогда то, что между ними происходит, можно назвать «отношениями», а не встречами «за ланчом». И ей, и себе Дементьев позволяет гораздо больше. Но не сейчас.
Ты заедешь? Спросила как только он появился в дверях.
Дементьев снова сверкнул недовольным взглядом, который даже не пытался скрыть. Задумался. Прежде чем ответить, пожевал губами, при этом, не спуская внимательного взгляда с Инги. Каждый раз, словно прицениваясь, стоит ли она потраченного времени.
На днях. Выдал что-то неопределённое и задумался снова.
Взгляд пополз в сторону, зацепился за лежащие на рабочем столе трусики. Придавая движениям как можно больше показательной раскованности, он подошёл, подцепив их на один палец.
Простудиться не боишься? Склонился, не позволяя губам соприкоснуться. Инга облизнулась, прикусила нижнюю губу и безразлично пожала плечами.
Они всё равно мокрые. Доверительно шепнула, максимально приблизившись, но поцеловать не рискнула. Считала его настроение, которое гласило о том, что мавр сделал своё дело.
Согласно кивнув, Дементьев швырнул бельё обратно. Резко приблизился и с жадностью впился в нежную кожу шеи, игнорируя ладони Инги, которые с усердием застучали по его плечам.
Дурак! Следы останутся! Вспыхнула она, метнувшись к зеркалу. Растирая покрасневшую, с частыми лопнувшими капиллярами в месте засоса кожу, несколько раз скосила взгляд на скучающего в стороне Дементьева. Было заметно, как собралась с мыслями, выдохнула, смолкая, но повернуться не рискнула. Он понимающе и одобрительно кивнул.
Инга, детка, перестань. Все знают, что ты со мной. Хоть голос звучал и лениво, но полагаться на его благодушие не спешила. Более того, уловила негласную угрозу и неприкрытый намёк. Он, меж тем, продолжил. Никто пальцем ткнуть не посмеет. А если кто и рискнётмне скажи. Засуну этот палец куда нужно.
Подошёл со спины, окидывая намеренно пошлым взглядом бёдра и ягодицы, приобнял одной рукой на уровне груди, потянулся выше, пальцами коснулся шеи в том же месте, что и она несколько секунд назад. Скрестился с ней взглядами в зеркальном отражении.
Заодно и Темницкому привет передашь. Его голос не звенел, но сама интонация, сама подача не оставляли вариантов.
Инга спокойно и сдержанно улыбнулась. Впрочем, как всегда. Пальцы, которые теперь отнюдь не поглаживали, а, наоборот, собирались вцепиться мёртвой хваткой, буквально отодрала от своей шеи. Настойчиво и упорно.
Данила, дорогой, я не настолько глупаНачала она, но Дементьев инициативу перехватил, да так, что слова комом повисли в глотке. Улыбка стала сдержаннее, казалось вымученной.
Именно этот факт до сих пор останавливает меня. Но когда мне слушать надоест
Я не могу запретить ему приходить сюда! Из захвата вырвалась и отошла на безопасное расстояние.