Операционная подготовлена, доложила медсестра.
Виржил кивнул и подошел к одной из раковин, чтобы вымыть руки до локтей. Как начальник, он пристально следил за тем, чтобы весь медперсонал неукоснительно соблюдал гигиену, причем не только в операционных. Вот уже много месяцев он требовал от администрации, чтобы все стальные дверные ручки сменили на медные, поскольку медь была природным антибактериальным металлом. Тесты, проведенные в больницах Рамбуйе и Аньера, показали, что она позволяет успешно бороться с внутрибольничной инфекциейнастоящим бедствием, уносящим более трех тысяч пациентов в год. Но вот незадача: медь была очень эффективной, но притом и очень дорогостоящей.
Вечная проблемаденьги! буркнул он себе под нос.
Вам что-то нужно? робко спросила перевязочная медсестра, еще не знакомая Виржилу.
Обернувшись, он вгляделся в девушку: надо же, совсем молоденькая.
Нет, спасибо. А вы Ага, вспомнил, вы подменяете Брижит, которая ушла в декрет, не так ли?
Да, это так.
Отвечая ему, девушка покраснела, она ужасно смутилась, что происходило почти со всеми новыми членами хирургической бригады. Виржил понял, что должен ее приободрить, если хочет, чтобы она эффективно работала.
Ну что ж, очень рад, добро пожаловать в нашу команду, ласково сказал он.
О, для меня большая честь работать под вашим началом, доктор Декарпантри, робко произнесла она, но с такой готовностью, словно отвечала хорошо заученный урок.
Ну, предупреждаю вас, что это не всегда так уж приятно, со смехом ответил он.
Вот именно, подтвердил Себастьен, который в этот момент зашел в помывочную. Он бывает просто ужасен, но только по вечерам в полнолуние. Когда в нем наверняка просыпается оборотень
Девушка улыбнулась и, похоже, слегка расслабилась. Виржил и Себастьен понимающе перемигнулись перед тем, как войти в операционную. Себастьен давно уже привык шутить на эту тему: его и забавляло и немного раздражало впечатление, которое Виржил производил на женский персонал больницы. Он посмеивался над дифирамбами, подслушанными ненароком у молоденьких медсестер, обсуждавших главврача: «Виртуозная техника потрясающее обаяние лазурные глазапросто умереть можно!» Все эти и многие другие восторженные отзывы вызывали у него смех. «Ты можешь выбрать среди них любую, стоит только мигнуть», говорил он Виржилу с легкой завистью. Но Виржил хранил верность Филиппине и был совершенно равнодушен к чувствам, которые вызывал у дам персонала. А главное, даже будучи одиноким, он никогда в жизни не завел бы роман с женщиной, имеющей хотя бы какое-то отношение к его больнице. Виржил раз и навсегда взял это за правило и часто убеждал Себастьена, что это единственный способ избежать проблем. Увы, Себастьен был не в силах бороться с искушениемвот и эта новенькая сестричка уже заставила его «сделать стойку». Если он сможет ей внушить, что Виржил недоступен, может, и у него самого появится шанс на успех?
Впрочем, сейчас, подойдя к операционному столу, он выбросил из головы все, что не имело отношения к анестезии. Виржил, будь он ему трижды друг, не простил бы ни малейшего промаха.
А Этьен никак не мог угомониться. Снова увидев Клеманс, он пришел в полное неистовство, чего и следовало ожидать. Он так давно, так упорно думал о ней! Думал все с той же страстью и той же яростью, бередившими его душу. А ведь после развода он поклялся себе подвести черту под прошлым, забыть о ней, послать к черту все воспоминания об их браке. И, конечно, это ему не удалось. Мало того, что он не смог отрешиться от мыслей о бывшей жене, раненая гордость по-прежнему заставляла его страдать. А ведь он попытался заменить Клеманс несколькими случайными связями, которые продлились совсем недолго, а потом еще одной, более прочной, но и она, увы, закончилась полным фиаско. Как будто над ним довлело какое-то проклятие. Или же виной всему это поганое женское коварство?! Вот с Клеманс он пережил настоящий самум. Она была тогда очень красива, да и осталась такой, ничуть не изменилась. Аппетитная, соблазнительная, почти всегда покорная, а иногда и чуточку строптивая, но быстро уступавшая: от всего этого он прямо с ума сходил. Как же горько он сожалел, что ему не удалось сделать ей ребенка! Не то чтобы он хотел детей, они его не интересовали, но это, по крайней мере, помешало бы ей уйти. А может, следовало заставить ее продать свою парикмахерскую? Или хотя бы потребовать, чтобы она обслуживала только женщин и чтобы ни один мужчина не переступал порог салона? А так, конечно, она принимала там, в своем халатике, сотни всяких типов, суетилась вокруг них с ножницами в руке, улыбалась им, поглаживала по затылкам От одной этой мысли он приходил в бешенство. Ведь именно так ее и соблазнил этот Люк Вайян! Небось посылал ей томные взгляды в зеркало, поощрял ее к признаниям и обещал помочь. Да, именно так: Этьен был твердо убежден, что, если бы не этот тип, Клеманс, которая его стригла, никогда в жизни не посмела бы подать на развод. И вообще: наверняка она жаловалась на мужа, слушала советы всех окружающих, например Сони, той девицы, что работала вместе с ней в салоне, или приемных родителейЖана и Антуанетты. Вот их-то Этьен возненавидел в первую очередь. Достаточно только вспомнить, с каким подозрением они на него смотрели, как брезгливо морщились и поджимали губы, хорошо, что он сразу же дал им от ворот поворот. А что они себе вообразили?! Небось подумали, что он зарится на этот убогий салон, который Клеманс купила на их денежки?! Если так, то они сильно ошиблись, он строил совсем другие планы! Этьен был опытным электриком и прекрасно знал, что его охотно возьмут работать на любое местное предприятие. Но он предпочитал быть вольным стрелком, нередко брал плату наличными и никогда не испытывал нужды в деньгах. И не жалел их, чтобы побаловать Клеманс, часто водил ее в бутики и покупал красивые шмотки, а главноедорогое белье (которым только он один и любовался), и нередко приходил домой с букетом цветов или с бутылкой хорошего вина. Словом, ей не в чем было его упрекнуть. Если не считать оплеух, которые он ей отвешивал время от времени и из-за которых она поднимала такой шум, хотя могла бы сообразить, что заслуживала настоящей трепки, если уж на то пошло. По правде говоря, со времени их развода он частенько об этом подумывал: не излупить ли ее как следует за то, что променяла его на другого? Да еще на какого-то жалкого автомеханика!
Бывали вечера, когда мысли о мести и реванше взрывались у него в голове, словно фейерверк. Избавиться от Люка Вайяна. Вернуть Клеманс. Увезти ее подальше отсюда, пускай даже возьмет с собой девчонок, если захочет. И, кстати, именно они будут прекрасным залогом того, что она не станет поднимать шум.
Он долго вынашивал всевозможные планы, но ни один из них не был идеальным. И наконец все же решил вернуться. Что толку сидеть в сотнях километров от Клеманстак он совершенно бессилен. И зачем только он уехал так далеко? Да, ему хотелось находиться подальше от нее, но и это его не утихомирило. Жизнь в Амьене ему не понравилась, и он начал постепенно продвигаться к югу, словно его магнитом туда тянуло. Прожил два месяца в Шатору, перебрался в Клермон-Ферран. Поскольку ничто его не связывало, он ехал, куда хотел, находил себе работу, подзарабатывал деньжат, немного откладывал. Вел простую жизнь, совсем не пил, почти ни в чем не нуждался. И с бабами тоже никаких проблем: им нравился этот мрачный, нелюдимый медведь, его властный, крутой нрав. Но вот беда: ему всюду было неуютно, и в конечном счете он понял, что должен вернуться домой. Этьен вырос на ферме, затерянной в горах, возле перешейка Нуайе, где его родители разводили овец. Он был всем сердцем привязан к этому краю и тосковал по нему. Почти так же сильно, как по Клеманс! И вот теперь, вернувшись сюда, сразу почувствовал, что ему полегчало. Он был готов бороться за то, чтобы вернуть себе эту женщину, которую до сих пор считал своей супругой, по крайней мере перед Богом, ведь в церкви можно венчаться только единожды, и клятва, данная перед алтарем, нерасторжима. Уж он-то сможет напомнить об этом Клеманс, когда снова встретится с ней!
Для начала он снял жилье на въезде в Гап. Совсем маленький, скромный домишко, никакого сравнения с шале, где теперь жила Клеманс. Но только оно, похоже, принадлежало не ей, как он разузнал, порасспросив бывших знакомых. Наверняка его владельцем был этот хирургДекарпантри. Разве автомеханик и парикмахерша могли купить себе такое?! Вот он и объяснит Клеманс, что лучше быть хозяйкой маленького домика, чем жить из милости в большом шале, у чужих.
Оставалось придумать, когда и как застать ее одну, чтобы поговорить начистоту. Конечно, сначала она заартачится, и Этьен был к этому готов, но потом он все равно ее убедит, у него найдутся серьезные аргументы. В частности, самый главныйпостель. Ведь он всегда умел доставить ей удовольствие, разве не так? Она, конечно, для виду жеманилась, но все равно ценила его как мужчину. Да и во всем остальном ей не на что было жаловаться. Разве на то, что он чересчур сильно ее ревновал. Ну так это понятно: когда любишь, поневоле ревнуешь, что тут такого?! А ревновать красивую женщину, да еще свою жену, понятно вдвойне. Интересно, ревнует ли ее этот Люк Вайян? Да нет, вряд ли, он ведь был потом, какие у него права?! Разве что онотец этих девчонок Ну что ж, тем хужезначит, придется решать еще одну проблему. Этьен понимал, что нужно действовать методичновот так же, как при установке электрощита.
Его охватил неприятный озноб, и он выглянул наружу. На толстый слой снега, засыпавшего палисадник, уже спускалась ночная тьма. А проезжая часть по всей улице была покрыта жидкой серой грязью, образовавшейся под колесами автомобилей; скоро и она заледенеет. Интересно, закрыла ли уже Клеманс свою парикмахерскую? Ему не терпелось пойти туда, взглянуть на нее еще разок, но он сдержался. Сейчас ему нельзя слишком часто показываться на глаза. Еще успеется. Главное сделано: он сюда вернулся.
Посвистывая, Этьен включил радио, проверил, работает ли отопление на полную мощность. Арендная плата была невысока, да эта хибарка большего и не стоила. И вообще, он здесь временно, хватит с него и этого. Печка работала исправно, и он сунул в нее две большие пиццы разом. У Этьена был зверский аппетитчто правда, то правда, да это и неудивительно: при его-то росте под два метра и стокилограммовом весе.
Ну вот, мне уже пора обсудить свою диссертацию с руководителем, объявила Филиппина за ужином. У меня назначена с ним встреча на пятницу в Париже, заодно я там улажу несколько других дел. Уезжаю завтра и думаю, что вернусь во вторник или в среду.
Эта новость явно огорчила Клеманс. С момента появления Этьена ей было необходимо присутствие Филиппины во второй половине дня, когда она возвращалась домой. Люк почти всегда приезжал после нее, а Виржил и вовсе поздно вечеромзначит, теперь ей и девочкам придется несколько часов оставаться одним. Но Филиппина ездила в Париж четыре-пять раз в году, либо из-за своих занятий, либо ради встреч с нотариусом, который управлял ее имуществом и деньгами. Она оставила за собой красивую студию на бульваре Сен-Жермен, которая теперь служила ей временным пристанищем, и любила погружаться на несколько дней в атмосферу столицы. Виржил сопровождал ее крайне редко, и только в этих случаях наносил визит вежливости своим родителям. Они так и не поняли и не приняли выбор своего сына, и их отношения были крайне холодными. Что же касается его дяди, великого медицинского светила, возжелавшего руководить карьерой племянника, то он вообще больше не разговаривал с племянником. Единственная сестра ВиржилаЛетицияпокорно вступила на родительский путь, став финансистом, и работала в отцовском банке. Она была на семь лет младше брата, и его ссора с родней произвела на нее гнетущее впечатление. Чтобы не участвовать в этом конфликте, она встречалась с братом тайком, скрывая это от родителей; Виржил находил такое поведение и ребяческим, и обидным для себя.
Виржил, ты, как я понимаю, со мной не поедешь? поинтересовалась Филиппина.
Никак не смогу, у меня слишком плотный график операций, и так наверняка будет до самой весны.
Филиппина уже привыкла к его отказам и не огорчилась, но при этом она заметила, как повеселела Клеманс, и ободряюще улыбнулась ей.
Ну вот, моя красавица, тебя будут оберегать сразу двое мужчин!
Я постараюсь возвращаться вечером не слишком поздно, обещал Люк, накрыв ладонью руку жены.
Впрочем, он говорил так лишь в утешение: если Клеманс могла оставить парикмахерскую на Соню, то кроме Люка никто в салоне продажами не занимался.
И вообще, давайте не будем паниковать из-за этого Этьена, решительно добавил он.
Тем не менее они думали о нем, все четверо, и нависшая над ними угроза лишала их душевного покоя. До сих пор уединенное местоположение шале казалось его владельцам преимуществом. Ближайшие соседи жили ниже по склону, почти в долине, а с их вершины открывался потрясающий вид на всю округу; кроме того, с началом зимнего сезона они могли сколько угодно ходить на лыжах. И когда к ним в гости приезжали друзья, можно было шуметь и веселиться, никому не мешая, что зимой, что летом. Единственным недостатком бывало иногда смутное ощущение оторванности от цивилизованного мира там, внизу; впрочем, до сих пор это не тяготило ни Клеманс, ни Филиппину.
Если он еще раз сюда пожалует, достаточно будет сообщить в жандармерию, добавил Виржил.
А что мы им скажем? Этьен, конечно, с виду настоящий громила, но это чисто субъективное впечатление. На самом деле он ничем нам не угрожал, ни Филиппине, ни мне. А зайти повидатьсяэто не преступление. У жандармов и без нас дел хватает. И даже в те времена, когда мы разводились и он меня преследовал, это была чистая показуха, чтобы привлечь ко мне внимание сил правопорядка!
В голосе Клеманс звучала горечь. Ей хотелось забыть тот период своей жизни, когда она чуть с ума не сошла от стыда, страха и чувства вины, слава богу, именно тогда и появился Люк.
Кто-нибудь хочет травяной отвар или рюмочку ликера? спросила Филиппина, встав из-за стола.
Мысленно она уже была в Париже, беседуя со своим руководителем. Виржил проводил ее взглядом, когда она направилась к кухонной стойке. Хотя Филиппина и утверждала, что ей нравится жизнь в горах, он верил ей лишь отчасти. Из своих парижских поездок она всегда возвращалась со множеством впечатлений и рассказово друзьях, с которыми увиделась, о бутиках, в которых накупила обновки, о книгах, которые привезла с собой. Все это свидетельствовало о том, что ей было там хорошо. Неужели она сидела здесь, в горах, только из любви к нему? Она не хотела детей, не желала себя связывать, тогда как он только об этом и мечтал. Несколько месяцев назад Виржил повез ее ужинать в «Перечную мяту» ресторан в Гапе, который он высоко ценил за прекрасную кухню; когда они сели за стол в красивом сводчатом зале, он заказал шампанское и протянул ей маленький футляр. Но Филиппина даже не подумала взять его, только улыбнулась и отрицательно покачала головой: «Я догадываюсь, что ты хочешь мне сказать, но, к сожалению, для меня время еще не пришло. Положи его в карман, Виржил, ты подаришь мне его, когда настанет тот самый момент». Несколько секунд он сидел неподвижно, в полной растерянности. Тем более что он с большим трудом выбрал подходящее украшение, которое могло ей понравиться, только это было не кольцо, а серьги. С помощью этого неожиданного подарка он надеялся завязать с ней серьезный разговор о будущем. Виржил был готов дать Филиппине подумать еще какое-то время, но ему все же хотелось понять, каким она представляет себе их будущее. Сам он твердо знал, что его желание создать семью с годами будет только усиливаться. Когда кто-нибудь из его коллег объявлял в больнице, что у него родился ребенок, и делился своими отцовскими восторгами, Виржил втайне ему завидовал. В таких случаях он всегда преподносил счастливому родителю плюшевого медвежонка или еще какую-нибудь игрушку, хотя, посещая детский магазин, чувствовал неодолимое желание испытать и самому радости отцовства. И чем более он приближался к сорока годам, тем сильнее становилось это чувство. Он уважал решения Филиппины, понимал ее жажду независимости, но все чаще спрашивал себя: а стоит ли им и дальше идти вместе по жизненному пути?
Вероятно, Филиппина заметила этот устремленный на нее взгляд и, поставив на низкий журнальный столик поднос с напитками, присела рядом с Виржилом.
Если тебе неприятно, что я уезжаю
Да вовсе нет.
Понимаешь, мне обязательно нужно узнать, в правильном ли направлении я работаю. В последнее время мне стало казаться, что я выбрала не тот путь
Да я все прекрасно понимаю, дорогая.
А ты, Клеманс, ты уверена, что все будет нормально?