[1] Эффект бабочкитермин в естественных науках, обозначающий свойство некоторых хаотичных систем: незначительное влияние на систему может иметь большие и непредсказуемые последствия, в том числе и совершенно в другом месте.
10
Спустя два дня. Столовая
Сегодня я более спокойно осматриваю обстановку в столовой и замечаю группировки. В одном углу сидят черные, а в другом белые. С первыми у меня дружба сразу не задалась, и к великому сожалению, их здесь подавляющее количество. Хоть я и не расист, но среди заключенных предпочту оказаться в белой банде против черной. Да простит меня мой друг Масон. Или же придется собрать свою группировку. Думаю, найду сторонников, которые не поддерживают расовое насилие. В этих бетонных стенах действуют первобытные законы, а в джунглях, как известно, выживает сильнейший.
Ну как ты, юнец? озабоченно хрипит старик, отрывая меня от наблюдений. Выглядишь не очень.
Уже лучше, дед, сухо отвечаю ему.
Самочувствие немного улучшилось, потому что я все-таки решился принимать лекарства, иначе мне пришел бы конец, как пояснила медичка. Перелом без осложнений, но около месяца придется ходить с эластичным бинтом. Зато боль уменьшилась, и движения не приносят сильного дискомфорта. А вот внешне я цвету как фиалка, или какой там цветок можно охарактеризовать фиолетовым свечением. Не говоря уже про мои заплывшие глаза.
Якут, доносится из-за спины рокочущий голос Зверя, не против моей компании?
Не дожидаясь ответа, он садится и опускает на мое плечо каменную руку, причиняя мне дискомфорт.
Ну как ты, Белоснежка?
Нормально.
Дело к тебе есть, давай вставай, жратва подождет.
Снова не дожидаясь ответа, встает из-за стола, нарочно нажимая на больное плечо, из-за чего из моей груди вырывается болезненное шипение.
Терпи, белый, иначе сдохнешь. Жизнь слабых не любит. Глубокий голос Зверя буквально проникает в самые недра моего тела, будоража в жилах ледяную кровь.
Иди, шепчет старик.
Если бы у меня еще был выбор. Я лениво поднимаюсь из-за стола и следую за Зверем. От его походки победителя все расступаются на метр. Нормальный он тут себе авторитет заработал за десятку-то. Резкий толчок выбивает меня из строя, и я впечатываюсь в стену.
С-с-с-у-к-а. Зажимаю покалеченные ребра и прикусываю язык, чтобы не стонать как шлюшка. В последнее время в моей гребаной жизни слишком много боли, и я перестаю получать от нее удовольствие. С такими темпами мои ребра будут срастаться, как у дряхлого старика.
Кто тронул новичка? рявкает во всю глотку Зверь и поднимает меня за шкирку, заставляя выпрямиться. Я что, хуево объяснил вчера, что он подо мной?!
Из толпы выходит молодой афроамериканец и я замечаю в его глазах панический страх.
Годзилла передал привет, дрожащий голос слетает с трясущихся губ парня. Он явно опасается смотреть в глаза Зверю.
Ну, тогда пусть ловит ответный привет. Зверь хватает его за робу, сжимает пятерней и рывком притягивает к себе, одновременно вбивая в лицо парня кулак. Противный треск переломанных костей и подавленный стон заглушает очередной удар. А после тело заваливается на пол, захлебываясь и содрогаясь в своей же крови.
Идем! рычит Зверь, вытирая окровавленную руку о робу. Суки! Пора им напомнить, кто тут папочка. Главарь двигается размеренно, но при этом сильно размахивает плечами, что сигнализирует об опасности. Словно в доказательство моих подозрений он начинает колошматить стену, разбивая кулаки в кровь. Упирается ими и замирает, делая глубокие вдохи. В такие моменты, Зверь отталкивается от стены, этот намордник меня раздражает, а желание убивать походит на удавку на горле!
Спустя некоторое время он возвращает себе контроль и мы заходим в просторную камеру.
Ты в курсе, что твой безухий друг уже приготовил для тебя заточку?!
Вымыв лицо, он небрежно вытирает его полотенцем.
Откуда ты знаешь?
Я знаю все. Даже если ты обосрешься под себя, я об этом узнаю первым.
Он достает небольшой предмет, перемотанный в грязную тряпку, и отдает мне.
Что это? неуверенно беру в руки.
Не тупи, Белый. Возьми сегодня это с собой в душ и примени по назначению.
Я достаю самодельный нож.
Я не собираюсь никого убивать!
Блядь, как же меня бесят новички-ссыкуны. Ты попал в мир дикарей. Не замочишь его, он первый вскроет тебе глотку. Все предельно просто. Выбирай, кто будет на месте забитой свиньи.
Я не могу косячить, иначе мне не видать досрочного!
Если ты оставишь в живых подбитого нигера, то и не доживешь до него. У них главарьГодзилла. И сегодня тебе предельно ясно дали понять, что перережут глотку. Я бы за своего точно так же сделал. Но раз драку начал ты, разруливай, Белоснежка. Считай, что на тебе черная метка и сегодня кракен сожрет тебя. Сделаешь это, заработаешь звездочку к своему авторитету, а если подожмешь очко, будь уверен, сдохнешь как крыса. Он подходит и вновь подавляюще кладет руки на мои плечи. Послушай, тот, кто нападает на заключенного темной расы, автоматически попадает в мое братство. А вот выйти из него можно лишь сдохнув. Так что доделай то, что начал! И жди своего досрочного. В противном случае расклад ты знаешь. Предупреждензначит вооружен, дерзко подмигивает мне бандит. Я разворачиваюсь, чтобы уйти, но меня останавливает бас Зверя:Даю тебе две недели восстановиться, потом приступаешь к тренировкам. Ты теперь участвуешь в подпольных боях, арена любит таких отмороженных.
Мне было дозволено все, я не привык жить под кем-то, а теперь каждый мог шаг предрешен Зверем. И если я хочу дожить до освобождения, которое обещает Раймон, то у меня просто нет выбора.
***
Слова главаря не выходили из моей головы. И заточку я все-таки оставил при себе. А вот принимать сегодня душ не стал. Выпил лекарства и лег спать.
Сквозь сон до меня доносится звук открывающейся решетки. Я устремляю взгляд в окно. Ночь. В камере темно, в коридорах тоже не горит ни одна лампочка. Что за хрень?! Нащупываю руками заточку и зажимаю в кулаке. Сердце предательски перебивает доступ кислорода. Лежу. Жду. В помещение периодически попадает луч прожектора. Вслушиваюсь, откуда доносится шум, но шагов не слышно. Новая порция света позволяет рассмотреть нависающую надо мной громадину с пугающими большими белоснежными глазами.
Я чудом уворачиваюсь от удара, и вместо меня он вспарывает подушку. Хорошо, что в такие моменты нет времени думать о боли. Тобой двигают одни инстинкты. Кричать тоже смысла нет. В том, что надзиратели замешаны в этом, нет никаких сомнений. Ублюдки создали все условия, чтобы мне перерезали глотку. Чувствуется рука Картера. Постарался, мудак конченый.
Внезапно черная клешня хватает за горло, вбивая меня в стену, и заносит сжатую в кулак заточку. Однако я сдерживаю его натиск, рукой блокируя удар. Ощущение внезапной потери контроля зарождает во мне панику. Долго я так не протяну. Адреналин, ударивший волной в мозг, заставляет хаотично работать сознание. Остаются только животные инстинкты. И главный из нихвыжить.
Луч прожектора покидает камеру, оставляя нас в кромешной темноте, и я со всей мочи вколачиваю колено между его ног, после чего удушающая хватка тут же слабеет. Очередной пучок света позволяет мне сориентироваться в пространстве. Гортанный рык продирает меня изнутри, и я рывком впечатываю голову прямо ему в нос.
Используя минутное замешательство Кинг-Конга, я не раздумываю и вонзаю заточку в его толстое горло. Непроизвольно закусываю руку и судорожно дышу через нос, когда вижу, как Горилла начинает хвататься за окровавленную шею. Из грязного рта выходит хриплый стон, и он падает на колени.
П-и-д-а шипит обезьяна, прежде чем падает лицом в пол и издает булькающие звуки, пока захлебывается в собственной крови.
Зажмуриваю глаза и до боли стискиваю зубами дрожащий кулак. Но из груди все равно вырывается глухой крик. До меня не сразу доходит, что я убил человека. Тело дрожит и покрывается липким потом, а во рту все мгновенно пересыхает. Паника оттесняет меня назад, пока я не врезаюсь в решетку. И уже через секунду на смену лихорадке приходит онемение. Не чувствую ни рук, ни ног. Вообще ничего. Зловещая боль внутри лишает возможности дышать, ощущение, что горло душит невидимая удавка. Но в какой-то момент меня приводят в чувства хлесткие пощечины.
Ты слышишь меня?! Чувак, блядь, приди в себя. Я моргаю и всматриваюсь, с трудом, пока затуманенный взгляд не проясняется. Помоги скинуть тело в проем, чеканит неизвестный мне перекаченный мужик с зализанными, как у Мачете, волосами. Что стоишь пиздюк, резче давай!
Я пытаюсь пошевелиться, но любое движение кажется невозможным, такое ощущение, что голова отторгает тело. И в следующее мгновение, я падаю. Темно. Холодно. Спокойно
***
В нос ударяет резкий запах аммиака. Подрываюсь и судорожно обвожу взглядом окружающую обстановку. Это не моя камера я у Зверя.
Вставай, Спящая Красавица, саркастично выдает он.
Ты решил всех диснеевских принцесс на мне перепробовать?! Присаживаюсь на койке и тру ладонями лицо, пока в памяти постепенно проявляется злополучная ночь. Что теперь будет? сипло задаю вопрос, на который не готов услышать ответ.
А что должно?! Кстати, твой безухий друг вчера сбросился в проем, не слышал?! скалится бандит.
Какого хрена?
Кто ты такой?! В моем голосе нескрываемый интерес. Этот человек имеет власть даже в тюрьме.
Я, Белоснежка, глава терроризма. И выдать убийство черной тушенки за самоубийство для меня как раз плюнуть. Если надзиратели не хотят, чтобы у кого-нибудь из их семей что-то произошло, то покорно подыгрывают мне. Я хоть и в тюрьме, но мои глаза и руки на свободе. Они боятся меня, а страх всегда порождает власть.
Эта ночь стала точкой невозврата. Теперь я другой человек, и прежним никогда не стану.
***
Моя жизнь превратилась в день сурка. Подъем в пять утра. Легкая разминка. Завтрак. Прогулка. Самое полезное время, ведь на улице можно было заняться спортом и отвлечься от угнетающей обстановки серых стен. Затем обед. Работа. Ужин. Подпольные бои. Сон. И так по кругу. На стройке я зарабатывал копейки, которых не хватало для качественной жизни в тюрьме. Больше заработка давали мне подпольные бои, и я мог позволить себе звонки домой, сигареты и разные ништяки, что скрашивали жизнь в четырех стенах. Но среди всего этого никуда было не деться от ежедневных терок между бандами, где каждый отстаивает свою территорию. От гнилых усмешек надзирателей и от мыслей, сжирающих тебя, будто черви разлагающийся труп.
Неделя месяц полгода для меня это один гребаный бесконечный день, в котором все достало. Здесь цель одна: уничтожить сознание и заставить человека раскаяться в своих грехах. Я могу раскаяться лишь в собственной глупости, которая меня и привела к такой жизни.
Однако так легла моя карта.
Я выгораю.
К моему освобождению от прежнего Явора не останется ничего.
Скоро я выйду из тюрьмы, но то, что сделало со мной это место, останется внутри меня и будет расставлять бетонные стены из привычек и новых убеждений, которые не позволят мне быть прежним беззаботным пацаном. Никогда.
Бои воспитали во мне дисциплину. Закрепили мой дух. Дали авторитет. Теперь дружить со мной хочет каждый, ведь я прославился как сын Зверя. Он вложил в меня многое. Научил выживать. Научил драться. Научил не бояться, а быть тем, кого боялись.
Я выстроил нового себя и эту жесткую границу больше не переступлю. Слишком многое пережил и слишком многое переосмыслил. Люди, которые говорят, что от жизни нужно брать все, не отдают полного отчета в этих словах, ведь можно огрести так, что до конца дней хватит впечатлений.
11
Год спустя
На выход, белобрысый.
Недовольный голос надзирателя меня больше не цепляет, ведь сегодня я возвращаюсь домой. Однако внутри меня смешанные чувства. Здесь остаются мои друзья, люди, которые стали моей семьей. Они такие же, просто совершили тупые поступки, о которых задумываешься только тогда, когда проходишь все этапы выживания в бетонных джунглях, наполненных первобытными дикарями.
Но мы еще встретимся. Я это точно знаю.
Привычная роба осталась в тюрьме, а я влез в свою старую одежду, что подобна больной занозе под кожей, которая напоминает о моей прошлой жизни.
Правда, теперь она мне маловата.
За полтора года я неплохо подкачался, к тому же и на теле прибавилось пару новых тату. Это единственные перемены, которые можно заметить невооруженным глазом, а вот внутренние изменения недоступны никому.
Из тюрьмы меня доставили в полицейский участок Нью-Йорка, где пояснили дальнейшие действия. После подписания кипы бумаг мои руки наконец освобождают от наручников, но вместо них надевают браслет.
Работать в полной мере он начнет с завтрашнего дня, когда в доме установят стационарное контрольное устройство, которое и будет круглосуточно сигнализировать о моем местонахождении.
Я переступаю порог, и свежий февральский воздух бьет мне прямо в нос. Вдыхаю полной грудью и выпускаю изо рта пар. Вот онаСВОБОДА! Только вот сковывающий электронный браслет на ноге сразу искажает ощущение вольного человека. Теперь я под домашним арестом, но в любом случае это лучше, чем пятнадцать лет за решеткой. Жалко пацанов, им повезло меньше.
На Рождество парни подогнали мне драповое пальто. Я берег его для сегодняшнего дня. Это мой самый дорогой подарок. Даже носить жалко, но февральский холод не оставляет мне выбора.
Сигнал машины привлекает мое внимание, и из синей тюнингованной Subaru Impreza вылетает Масон.
Брата-а-ан, наконец-то, заключает в крепкие объятия и хлопает по спине. Отстраняется и, взяв за плечи, окидывает меня удивленным взглядом. Да ты прям качок!
Улыбаемся. Смотрим друг другу в глаза. Как же я скучал по сучонку! Не изменился ни капли. Перекидываю руку через его шею.
Идем, я хочу как можно скорей унести отсюда свою задницу, говорю с усмешкой, и мы направляемся к машине.
Какие планы? интересуется друг, усаживаясь за руль.
Для начала отвези меня в детский магазин, надо Малинке подарок купить, излагаю первое желание и располагаюсь на переднем пассажирском сидении, наслаждаясь атмосферой комфортна.
Ворон! Как же мне тебя не хватало! радостно признается Масон, вставляя ключ в замок зажигания.
Мне тоже, друг.
Он заводит тачку, и мы с визгом срываемся с места. Сглатываю, замечая, как стрелка на спидометре набирает обороты, отчего мои руки начинают чесаться от желания сесть за руль. Как же я соскучился по скорости. Во мне оживает забытое чувство эйфории, и в груди начинает неприятно щемить. Нет. Не все сразу. Нужно немного освоиться.
Как и обещал, Раймон вытащил меня, только на полгода позже. И с ограничением свободы. Но, по крайней мере, дома и кровать мягче, и еда слаще.
Конечно, проведенное за решеткой время сказалось на мне и на моей и без того неустойчивой психике.
Несмотря на большую численность заключенных, это очень одинокое место, которое подавляет и заставляет прогнуться под самого же себя. А жизнь по чужим правилам угнетает еще больше, и тюрьма позволила мне ощутить это сполна.
Но физическая работа и бои отвлекали от рутины. У меня появилась возможность отразить реальность в своем сознании и переосмыслить поступки.
Правда, самобичиватель из меня так себе, но дурь из моей головы повыбивали.
Я знатно оступился и впредь буду аккуратней. Время, проведенное в Аттике, наградило меня новыми навыками и рациональным мышлением. И теперь я не имею права наступить на те же грабли. Возвращаться обратно у меня нет ни малейшего желания.
За окном меняются разноцветные витрины, подсвеченные неоном и гирляндами. После серых унылых стен тюрьмы яркие картины режут глаз.
Давай заедем еще в магазин одежды, надо шмотки сменить, а то джинсы тесноваты. Демонстративно оттягиваю их в паху.
Тогда отвезу тебя в твой любимый Tommy Hilfiger, а потом
Не, братан, не получится. Найди то, что по пути, я теперь на поводке. Поднимаю штанину и показываю браслет на ноге.
У-у-у, весело.
Да уж, теперь как собака на выгуле, издевательски усмехаюсь.
Ну, тут за углом есть Levis, тоже норм шмотки.
Сойдет. Откидываюсь на спину и закрываю глаза.
Явор, рука Масона ложится на мое плечо, все нормально. Ты на свободе. А этот ошейник мы как-нибудь снимем.
Блондинку так и не нашли? резко меняю тему.
Нет, брат, в последний раз ее видели на том слушании, когда тебя закрыли, а потом она бесследно исчезла.