Вяло улыбнулась явно преувеличенной лести.
Придется подождать. Машина в пути. Хотите кофе или чай?
Кофе, если можно.
Обычно я пила чай, но сейчас мне хотелось взбодриться, хотелось немного ожить. Потому что я вся тряслась, и в голове по-прежнему ужасно шумело.
Миша, сделай кофе для жены майора Огнева. Для жены героя майора Огнева.
Я снова судорожно выдохнула и сцепила пальцы.
Присаживайтесь. Вот здесь возле батареи тепло, и с окон не дует.
Села на высокий стул с деревянной спинкой и сдавила сумочку, чтобы унять дрожь в руках.
Мы еще ничего не знаем, начал он сам, хотя я и не задавала вопросов, его нашли наши ребята, ему удалось бежать из плена. Сутки провел в больнице. Потом идентификация личностисами понимаете, как все серьезно в таких случаях, особенно, если человек официально в списках погибших.
Понимаю
Я слышал, у вас сынбудет чем порадовать майора.
Дабудет чем порадовать. Если только он вообще обрадуется и мне, и Антошке. Огнев был скуп на радости, на объятия. А каким он стал сейчас, никто не знает.
Катяпростите, что я по имени, но вы мне в дочки годитесь.
Даничего, конечно. Можно по имени.
Вы понимаете, семь лет пленаэто очень много. И оставляет свой отпечаток на психике человека, вы должны быть готовы ко всему.
Я не знаю, к чему я готова. Мне всего несколько часов назад сообщили, что он жив. Я вообще не готова. Мне страшно. Мне не по себе. Ия безумно рада. Очень рада. Все смешалось.
Генерал понимающе кивнул.
Так бывает. Жизнь настолько удивительна и непредсказуема. Иногда в ней случаются вещи похлеще, чем в самом неправдоподобном бульварном романе.
Зашел водитель с чашкой кофе и с сахарницей.
Простите, все по-спартански. Вам сегодня нужен отдых. Мы сделали все, чтобы не пронюхали журналисты, сдержали прессу. Официальная встреча будет другой. Мы подготовили для вас номер в гостинице. Остановитесь там на сутки. Завтра будет тяжелый день.
Яя не могу так надолго, у меня сын и
Ну он же большой мальчик, ему уже почти семь, да?
Большойно он особенный ребенок, понимаете? За ним нужен уход и присмотр.
Я отпила кофе, обожгла язык и поставила чашку. Мне вдруг ужасно захотелось сбежать, уехать, забиться в угол, и тут же стало стыдно за свои мысли.
Сама не знаю, что говорю. Через семь лет вернулся мой муж а я
Я все понимаю. Это неожиданно, это шок, это паника. Договоритесь с кем-то, чтобы побыли с мальчиком. Вы будете нужны майору эти дни и нам тоже. Авот и машина подъехала.
Я вскочила, опрокинула чашку. Сердце начало колотиться с такой адской силой, что казалось, оно разорвет мне грудную клетку. Со двора слышно, как подъехал автомобиль. Бросилась к окну, не в силах удержаться.
Внизу несколько человек, встречают машину. Я впилась пальцами в холодный подоконник, до боли всматриваясь в полумрак, в подъездную дорожку, освещенную фонарями.
Большая военная машина остановилась неподалеку от входа в здание. Вначале вышли еще военные, затем открыли дверь. Я перестала дышать, мое сердце остановилось, пока он выходил. Вначале увидела ногу в солдатском ботинке исумку с красными полосками. В груди все сдавило, оцарапало, как до крови. Я всхлипнула, узнавая эти полоски. Мужчина спрыгнул на асфальт. Свет фонаря выхватил русые волосы, заросшее щетиной лицо, темный свитер и куртку, припорошенную снегом. И мне вдруг стало очень плохо, перед глазами потемнело, и я, кажется, начала падать.
Сейчас ваш муж войдет сюда, и мы оставим вас наедине. Минут на десять. Потом мы должны с ним поговорить, и вас отвезут в гостиницу. Думаю, мы справимся меньше, чем за час.
Я кивнула, не в силах ответить. Сдавила подоконник ледяными пальцами. Тяжело дыша и пытаясь справиться со слабостью.
Офицерские жены не падают в обморок, Огнева. Даже по таким случаям.
Дыхание перехватило окончательно. Голова закружилась, и я начала мысленно считать до десяти только в обратном порядке. Так меня учила психолог. Это ведь его голос, да? Был бы не его, я бы так не дрожала. Я бы не чувствовала, как сейчас разорвется мое сердце и будет драть горло от невырвавшихся рыданий. Он подошел ко мне сзади. А мне было страшно взглянуть в его отражение в окне, и я крепко зажмурилась. Это не может быть правдой. Мой муж тамна том военном кладбище, с красивым памятником и выбитой фотографией. А этоиллюзия. Я сплю. Мне снится сон. Хороший, красивый сон, где он вернулся ко мне ихочет остаться со мной. В его голосе тоска и боль. Она мне близка и невыносимо дорога.
Страшно, правда? спросил и коснулся моих волос, заплетенных в косу. Провел рукой по макушке, потом по бокам, сжимая голову над ушами, как делал всегда, и наклонился, втягивая мой запах. Мне самому было страшноя боялся, что ты начала пахнуть иначе, но это все та же «Черная орхидея». Посмотри на меня, Котенок. Это же яяяя.
Я тоже чувствую его запах. Это аромат дешевого мыла, мужского тела и сигарет. Котеноктак он называл меня еще до свадьбы. Сказал, что по-английски Катяэто Кэт, а Кэтэто кошка. Но я еще не выросла в большую кошку, я маленький котенок. Его котенок. Потомон перестал меня так называть. Где-то через месяц-два после свадьбы я снова стала просто Катей.
Посмотри, и станет легчеПомнишь, я говорил тебе, что страхам нужно смотреть прямо в глаза? Я не красавецэто да.
Я оборачивалась очень медленно. Так медленно, что мне самой стало стыдно. Обернулась а глаза не открыла. Ощутила, как он взял меня за руки. Какой едкий контраст с прощаниеми от этого больно втройне. Я ведь хотела, я мечтала, чтобы эта встреча стала именно такой. Его пальцы горячие, сильные и шершавые, они трогают мои скулы, гладят мою шею и плечи, а потом снова мои щеки. Ощущаются неровности на коже. И я понимаю, что это, наверное, шрамыследы от ожогов.
А тыкрасивая. Уже не девочка совсем, а взрослая женщина. Но все равно Котенок. Мой маленький, нежный Котенок.
Голос обволакивает и заставляет трястись еще сильнее, всхлипывать и давиться этими всхлипами.
Открой глаза, Катя.
И я открыла. Серо-зеленые радужки совсем близко, зрачки расширены. Широкие брови, светлые ресницынос с горбинкой. Красивое, мужественное, но изможденное лицо поросло густой щетиной. Губы чувственные, мягкие. Да, он красивый.
Но я пячусь назад, отхожу шаг за шагом к окну. Обратно. Меня трясет еще сильнее. Взгляд мечется от лица к широкой груди с выглядывающей тельняшкой из-под выреза свитера, к длинным ногам, к рукам, с закатанными до локтя рукавами и снова к лицу.
Я шумно выдохнула, быстрым шагом обошла его и бросилась прочь из кабинета туда, где слышны голоса, туда, где разговаривает генерал с какими-то людьми. Влетела в кабинет, запыхавшись, облокотившись о дверь. Мужчины дружно обернулись ко мне. В комнате холодно, открыто окно, и они все курят, сбрасывая пепел в массивную железную пепельницу, а меня бросает в жар, и все тело обжигает пожаром.
Что случилось, Екатерина Олеговна, вам нужна помощь?
Это не он! Это не мой муж! Это не Сергей! закричала, лихорадочно, отрицательно дергая головой и глядя сумасшедшим взглядом на мужчин. Не МОЙ Сергей!
Генерал сделал несколько шагов ко мне и взял меня за плечи.
Я понимаю, что вам тяжело. Что прошло семь лет илюди меняются. Особенно в плену. Давайте я вас усажу и принесу холодной воды. Марков, закрой окно, давай сюда стул. А вы разойдитесь пока. Оставьте нас.
Меня усадили на стул, кто-то накинул мне на плечи свой китель. Я смотрела перед собой ине знаю, что со мной творилось. Я, кажется, сходила с ума.
Мы все нервничаем. Все. Поверьте. И всем нам тяжело.
Вывы знали моего мужа лично? спросила я, чувствуя, как катятся слезы по щекам.
Лично не знал. Но я поднял дело, ознакомился. И я помню, как занимался им и семь лет назад. Вы сильно перенервничали, вы просто в шоке, и это нормально. Завтра утром здесь будет психолог и врач. Мы все решим. Я обещаю. Давайте, сделайте глоток.
К моим губам поднесли стакан, и я судорожно глотнула. Потом прикрыла глаза, представляя лицоэтого Сергея, и снова дернулась всем телом. От неузнавания.
Посидите здесь, хорошо. Попейте воды и отдохните. Успокойтесь немного.
Они оставили меня одну в холодном кабинете, а сами пошли к нему. Я слышала, как доносятся голоса и обрывки фраз, даже смех.
Шоктак бывает. Держись, дружище.
Держусь. И не в таком дерьме держался. Узнает, куда денется.
Конечно, узнает. Вот в гостиницу вас отвезем, и напомнишь, как положено.
От ужаса перехватило дыхание, и я впилась в стакан. Нет, нет. Ни в какую гостиницу я с этим человеком не поеду. Мне нужно уехать. Нужно срочно бежать отсюда. Какие-то деньги мне дала с собой Ларка. Я вызову такси и помчусь на автовокзал. Там есть ночной автобус обратно в мой город. Я ни секунды не останусь здесь.
Вскочила со стула и бросилась к двери, но на пороге возник генерал с какой-то папкой в руке.
Екатерина Олеговна, давайте немного успокоимся, а? Давайте будем рассуждать трезво и включим благоразумие. Вы же понимаете, что его проверяли, идентифицировали, брали отпечатки пальцев. Что никто не привезет чужого человека и не назовет просто так вашим мужем.
Я быстро кивала и чувствовала, что вот-вот сорвусь в истерику.
Вот смотрителичное дело майора Огнева. Давайте, пройдемте к столу.
Он взял меня под локоть и провел вперед. Развязал тесемки папки и открыл ее. Первое, что я увидела, это титульный лист с маленькой фотографией в углу. Ина ней был этот человек. Который назвал себя моим мужем иговорил, как он. Человек, который находился в той комнате за стеной. Человек с голосом, пробравшимся в самое сердце, и с чужим лицом.
Вот видите. Папка старая. Я взял ее из архива. Здесь стоят даты и печати. Здесь и биоматериал, и отпечатки. Здесь все.
Я продолжала кивать, потом вдруг мне пришла в голову мысль, и я выхватила сотовый из кармана, быстро набрала номер.
Сейчас сейчас вы увидите, что я права. И онон не Сергей. заверила в истерике я, едва удерживая мобильный в сильно трясущихся руках, в трубке слышались гудки, пока не ответила сонная Лариса.
Да
Лара!
Ой, как быстро ты позвонила. Ну что там?
Лар! Лара!
Что случилось? Ты чего?
Лар. Открой ящик нижний в столе. В письменном. Там альбом. Найди фото Сергея, сфотографируй на сотовый и пришли мне. Сейчас. Сделай несколько снимков. Разных. Со свадьбы и еще какие-то.
Кать, ты чего? Все плохо?
Сделай это прямо сейчас! буквально прокричала я.
Хорошохорошо. Я сейчас сфотокаю. Ты только так не нервничай.
Тошка
Он спит. Все хорошо с ним. Я сейчас все сделаю.
Я отключила телефон и осела на стул, выдыхая и чувствуя, что скоро наступит облегчение. Ларка пришлет фото, они увидят, что это не Сергей, и мы все разберемся в этом недоразумении.
Генерал говорил по внутреннему телефону, чуть прикрыв трубку.
Та не знаю. Тутесть некоторые проблемы. Нет, она не готова говорить с прессой. С утра точно нет. бросил на меня взгляд с явным укором и снова отвернулся. Ты придержи ребят своих, чтоб не налетели, как стервятники. Пусть снимают, но вопросы не задают.
Я тронула лицо руками, вытерла слезы. Дышать было все так же трудно, но я надеялась, что совсем скоро все разрешится. Пару минут.
Ну что? Вы как?
Чуть полегчесейчас моя подруга пришлет фотографии с нашего семейного альбома, и вы увидите, что я права.
Как раз пиликнул сотовый, и я, не глядя, сотрясаясь, включила его и протянула генералу.
Вот. Смотрите сами. Вы же видите. ЭТО НЕ ОН!
Генерал шумно выдохнул и нервно провел ладонью по подбородку. Пролистал несколько фотографий и бросил сотовый на стол. Он отошел к окну и снова закурил.
Вы все же возьмите себя в руки, Катя. Человек отсидел семь лет в плену. Чего с ним там только не делали. Он ехал домой. К себе домой! К своей жене! К своему сыну! И уж точно не заслужил вот такого! Вы бывы бы хоть немного притворились, что рады а не придумывали все это.
Я взяла телефон, развернула к себе и чуть не закричала со свадебной фотографии на меня смотрелЭТОТ НЕ МОЙ СЕРГЕЙи со второй тоже, и с третьей. Везде был ОН.
Глава 4
Я так и сидела в отдельной комнате, пока они там разговаривали между собой, что-то у него спрашивали, записывали. А я рассматривала фотографии, листала их одну за другой и не могла понять, что со мной происходит. Голова болит в висках, дышать тяжело. Я пытаюсь вспомнить пытаюсь представить ТО лицо. Но мозг вытворяет страшные вещи. Нет, вместо того, чтобы помочь мне, вместо того, чтобы дать хотя бы смазанную картинку, я начинаю и в своей памяти видеть именно ЭТОГО Сергея.
Но..ведь этого не может быть. Ведь моя реакция, все мое существо противится. Как только увидела, я же поняла, что что-то не так.
Взволнованно пишет Ларка.
«Что там у тебя? Я уснуть теперь не могу. Зачем тебе понадобились фотки?
Ларты же видишь, что на фотках другой человек.
В смысле? Яособо не рассматривала.
Рассмотри. Это ведь не Сергей. Скажи мне, что ты его не узнаешь.
Кать, нуууу, время прошло, понятно, что там он молодой, зеленый, счастливый.
Ларэто же не он. Как ты не видишь?
Не он? В смысле не он? Это же фото с вашего альбома. Я начинаю нервничать. Хоть все бросай и беги к тебе.
Фото могли подменить.
Кать, кому это надо? Ты что миллионерша? Или у тебя хата в центре города? Ты, наверное, перенервничала. Вот я была на твоей свадьбе, и я со всей ответственностью говорю, что все с фотками в порядке. Тыможет, попроси у них с врачом поговорить. Прими те таблетки, что я дала. Домой когда?
Они просят, чтоб завтра еще там побыла. Нужно интервью давать, и что-то у него спрашивать должны.
Ну это ясно. Мало ли. Может, перевербовали его. Семь лет плена. За это время мог стокгольмский синдром появиться, веру мог сменить вообще.
Ужас, что тебе в голову лезет.
Реальность лезет, не то, что тебе. Ладно. Ты не торопись. Я с Антошкой побуду сколько нужно. Филька завтра купит краски всякие, будем пальцами рисовать. Ты расслабься. Скажи себе, что много лет прошло, он изменился, а твой мозг может выдавать какие угодно сюрпризы. Ты в шоке. Тебе время нужно. Тебе нужно присмотреться к нему, пообщаться. Тогда ты все поймешь. А сейчас это нормально, что он кажется тебе чужим. Он и есть чужой. Люди за месяц отдаляются друг от друга, а тут семь лет.
Ты праваСкорее всего, так и есть. Прости, мне пора. Идут сюда».
Отключилась и сунула сотовый в карман. Как-то после беседы с ней стало немного легче. Наверное, это, и правда, шок. Наверное, яслишком перенервничала. Она права. Нужно время.
Мужчины зашли в кабинет, и я сильнее сжала в руках стакан с водой, увидев Сергея. Высокий, широкие плечи, взъерошенные русые волосы свисают на лоб. Он худее, чем я помнила, но все такой же крупный и сильный. Только отчего-то кажется мненемного ниже ростом. Или ЭТОТ Сергей и есть ниже ростом!
Он сразу же прямо посмотрел на меня, и я вздрогнула. Теперь мне уже казалось, что, возможно, Лариса права. И он изменился. Глаза, и правда, похожи. И нос, сломанный когда-то. В левой руке у него чашка с дымящимся кофе, и я чуть не вскрикнула, увидев, что на двух пальцах кожа перекорежена, перерыта сильным ожогом. И словно опять услыхала слова генерала: «Человек отсидел семь лет в плену. Чего с ним там только не делали. Он ехал домой. К себе домой! К своей жене! К своему сыну!»
Сергей поймал мой взгляд и отпил из чашки. Как же сильно я пыталась вспомнить, как именно из чашки пил мой муж. И не могла. У меня настала амнезия. От собственного бессилия хотелось кричать.
Огнев, значит так. Пока что это все. Сейчас можете ехать в гостиницу, отдыхать, мыться, ужинать. Все за наш счет. Заказывай, что хочешь. Выпивать не желательно. Завтра в десять утра тебя осмотрит врач, затем психиатр. После этого будет еще несколько допросов. Так надо. Ты уж прости. Но сам понимаешь. В плену ты у нас не в соседнем доме сидел.
Понимаю, товарищ генерал. Сколько нужно допросов, столько и проводите!
Я нервно прислушиваюсь к голосу. И хочу поймать фальшь, хочу вот где-нибудь зацепиться иИ ничего. Голос мне кажется знакомым. Черт. Надо искать видеозаписи. Там никто и ничего не подделает. Но я вдруг вспомнила, что все старое видео было в коробке ия сожгла эту коробку. В один из дней, когда у меня была истерика, я сожгла, потому что так сильно боялась их посмотреть.
Знаю-знаю. Исполнительный, честный, прямой. Не хватает сейчас в армии таких, как ты. Ох, как не хватает. Но, думаю, вернешься и еще послужишь Отечеству. Все. Идемте. Вас отвезут к отелю, и завтра без пятнадцати десять прибудет машина.