Не дождёшься! крикнула Мария с второго этажа, открыв форточку.
Даниэль не обернулся, но я увидел, как потеплел его взгляд.
Борись за своё счастье, даже если на твоём пути целый мир, который против вас. Я знаю, что она любит тебя. Всё ещё очень любит.
Неужели? И из любви ко мне она вышла замуж за этого гладко бритого?
Даниэль закатил глаза, как будто я сказал что-то из ряда вон выходящее. Но это моя реальность. Моё настоящее.
Ты даже не пытался.
Я лишь фыркнул на его слова.
Я не прав? бросив в меня слова, как в быка красной тряпкой, он выгнул бровь. Давай, скажи, что я не прав. Ты сдался. Опустил руки. Принял. Ты поступил, как слабак.
Я принял её выбор, процедил я, сверля взглядом точку впереди.
Нет, ты просто слабак.
Не надо, новым предупредительным тоном, сказал я.
Ты даже не стал бороться. Очнись, идиот. Она жива, резко завернув голову в его сторону, я заметил, как притупился взгляд друга. Ему также же дерьмово, как и мне. По сей, чертов день. А знаешь, я покажу тебе.
С этими словами, он полез в карман джинс. Вытащив телефон, Даниэль несколько раз провёл по дисплею и поднёс экран мне.
Нет.
На телефоне была изображена Грейс и ее отец в движении вблизи. На ней то самое коричневое пальто-халат, которое мы покупали вместе. Сердце больно екнуло.
Даниэль нажал на плей, и картинка с Грейс и её папашей ожила.
Мистер Мелтон и миссис Росс! Вильям! кричал один из мужчин, попавших в кадр. Он держал в руках камеру.
Тут же появились еще больше людей с камерами и микрофонами, а меня чуть ли не вывернуло наизнанку, когда какой-то из кричащих, назвал другую фамилию. Она теперь не Мелтон. ОнаРосс.
Грейс Росс, Вы можете ответить на несколько вопросов? кричал им вслед один.
Что Вы скажете о делах вашего отца? орал второй.
Отец схватил её за руку, остановившись. Он что-то шепнул ей, и Грейс обернулась. От её измотанного вида мне стало ещё хуже. Да, может быть, она выглядит хорошо, но я не вооруженным взглядом вижу миллионные слои косметики. Какого черта Даниэль показывает мне это?
Да, моя дочь согласна ответить на два любых вопроса, через чур дружелюбно огласил Вильям.
Грейс вырвала свою руку из его ладони и сжала губы в линию. И от меня не ускользнул её секундный холодный взгляд, которым она наградила своего донора спермы, а после обратила внимание на выкрикивающих. В то же мгновение, рука отца вновь появилась на её локте и, вероятно, сжала его, судя по боли, отразившейся на её лице. Похоже у них все очень несладко.
Телефон ублюдка зазвонил, и его взгляд говорил о том, насколько сильно он не хотел оставлять её одну. Но он всё же откланялся в сторону с неохотой, когда посмотрел на экран мобильника.
Почему Вы бросили заниматься футболом? голосил один.
Почему Ваши картины не дополняются новыми? перебивал второй.
Зелёные глаза медленно начинали наполняться гневом, мешающимся с болью? Если я не обманываю себя, если я вижу это не один, то боль сочится из её покрасневших глаз.
Почему Вы бросили Принстон? присоединился третий.
И ещё несколько голосов за кадром, которые нападали на неё. Я бы врывал глотку каждому, клянусь Богом. Они не видят, что ей дерьмово?
Грейс покосилась в сторону отца и обратила взгляд к людям за кадром.
Потому что у меня больше нет вдохновения, просто ответила она.
Миссис Росс, что является Вашим вдохновением?
Она что-то тихо сказала, и вновь посыпались новые вопросы, но в основном, чтобы она повторила.
Грейс откашлялась, и подняла подбородок.
Тренер, безэмоционально ответила она, хотя это маска. Я точно знаю, что это маска.
Очередные десятки вопросов, о ком она говорит и что имеет в виду.
Тренер в университете, успела сказать она, в ту же секунду, отец дёрнул её за руку с такой силой, что у неё могли вылететь мозги.
Коротко улыбнувшись, ублюдок потащил её в сторону, пока вслед им голосили уже сотни вопросов. Один за другим они выкрикивали их, но запись оборвалась, а я посмотрел на Даниэля.
В горле пересохло, а внутренности наполнились свинцом. Пытаясь найти в себе хоть каплю жидкости, чтобы смочить горло, я не мог. Внутри образовалась удушающая и убивающая пустыня.
Что скажешь?
Зачем ты показал мне это? сухо спросил я, едва найдя в себе силы на какой-то ответ.
Чтобы ты вспомнил о наличии яиц, а не плакался тут, как сопливая девочка, которую бросили.
Оставляю последний взгляд на друге и срываюсь с места.
Я бегу так быстро, насколько могу, диктуя себе: правая-левая, правая-левая. И так по кругу. За спиной слышу крик Марии. Конечно, она всё подслушивала, но даже слезно молящий голос сёстры с просьбой остановиться, не способен удержать меня на месте. Бегству помогает такси, которое я ловлю по пути.
Всё происходит, словно в тумане.
Дома быстро остаются за спиной, на смену жиломуприходят поля и деревья. С каждой новой милей, меньше становится фонарей. И вскоре они вовсе перестают освещать дорогу, потому что их попросту нет в данном месте. Мужчина с опаской косится на меня, я, в свою очередь, отсчитывая по дюйму в голове, сокращая расстояние до конечной точки.
Как только на горизонте появляется свет фар, кажется, доносится облегчённый выдох с соседнего кресла. Рёв машин, визг шин чуть ли не ежедневно наполняет это тихое место запахом адреналина, безумия, скорости и денег. Либо всё, либо ничего, вот их первое правило. И единственное. Никаких других. Ты можешь делать всё, что заблагорассудится, даже столкнуть противника с горы.
Я был тут дважды, когда учился в школе. Но выигрыш достался мне единожды. В этом участвуют только те, у кого отбита голова. А у меня она отбита именно сейчас, как когда-то в юности после смерти Алисии. Трасса всегда напоминает о ней, и это мой восьмой круг ада.
Ставлю свою подпись на листе о том, что не имею, и не буду иметь никаких претензий при несчастном случае. Кладу на стол три сотни и получаю номер с ключами. Да, за участие ты ещё платишь. Глазами пытаюсь найти ту, что теперь принадлежит мне. И нахожу. Это дерьмовое стечение обстоятельств. Она принадлежала мне в школе. Это точно она.
Красный мустанг, по бокам которого пара чёрных полос, заставляет меня чуть ли не усраться на месте, потому что я боюсь сделать шаг в его сторону. Но всё же делаю. Ярость внутри намного сильнее страха.
Провожу ладонью по капоту и закрываю глаза, когда занимаю место в салоне. Тут ничего не изменилось, даже запах тот же. Аромат адреналина, страха и смерти. Однажды, какой-то двинутый успешно помог сопернику покинуть трассу именно на ней. Благо, что второй отделался сломанным о руль носом, но это лишь то, что я знаю. Кто-то мог убить на ней, стоит только сделать резкий поворот руля и встретить чей-то бок, чтобы сбить с пути. Ремонт ты тоже оплачиваешь сам, но это никого не смущает, наоборот, повышает азарт.
Называют мой номер, и нога автоматически жмёт на газ.
Подъезжаю к ровной линии и смотрю на противника, который празднует заранее. Но ему нихрена не достанется, я практически готов убивать.
До ушей доносится плач Марии. И в зеркало заднего вида, замечаю бегущую к машине младшую сестрёнку. Как быстро сменилась её радость на истерику. Я всегда боялся и с ужасом остерегался подобного состояния сестры. Но не сейчас. В эту самую секунду я и сам в истерической агонии. Я ничего не решаю. Решают эмоции.
Я не зол, это далеко от моего эмоционального состояния. Я в бешенстве. Разочаровании. Гневе. Психозе. Это малый набор слов, которые могут описать весь огонь внутри. Уверен, если я кого-то убью, даже не замечу. И, чёрт возьми, я хочу. Ужасно хочу стиснуть в руках чьё-то горло, чтобы услышать характерный сломанным костям хруст.
Как она могла?
Этот вопрос мучает ежесекундно. Как могла упоминать в своих словах меня. Как могла так легко об этом говорить. Как ей удаётся растоптать меня, находясь за тысячу миль. Как она может продолжать спокойно жить, будто ничего не было. Словно япустое место. Она выжгла чёртову память, а может и вовсе не запоминала меня, играя отведённую роль или используя для того, чтобы забыть или вернуть своего покладистого щенка. Эти, и ещё сотни вопросов без ответа.
Если эта машина влетит в любой вертикальный участок и поможет мне получить полную амнезию, то я готов помочь отказать тормозам и зажать педаль газа до полной топки.
Взмах женских рук, и последнее, что я улавливаюслёзы на щеках сёстры. Нога зажимает газ, и машина ревет, выпуская за собой клубы дыма. Резкий толчок и она летит по тёмной дороге, на которой нет даже фонарей. Это не то, чем я занимался в школе, это незаконно, но разве мне не плевать? Определённо плевать. Темнота больше не пугает меня, я становлюсь её коренным жителем. Иногда она даже становится приятной.
Адреналинстранная штука. С помощью него становится радостно и страшно одновременно. Я буквально чувствую, как искрится собственная кровь под ревом мотора. В ту же секунду вспышки воспоминаний оглушают. Перед глазами застывает пелена, а дорога впереди размывается. Я чувствую запах. Он далёк от жженой резины. Я чувствую ореховый аромат волос Алисии, которая когда-то сидела рядом, но в другой машине. Я не особый любитель орехов, а лучше даже сказать абсолютный не любитель, но Алисия постоянно грызла миндаль. Иногда я называл её белкой, только для этого нужно было моё лучшее настроение, а такое было не частым явлением. Её же всё устраивало, потому что при таком раскладе я называл её хоть как-то, кроме имени. Если другую подобное могло задеть, то не Алисию. Наоборот, она улыбалась, услышав от меня подобное.
Вжимаю педаль, чтобы рассеять её силуэт в воздухе и кричу. Кричу так сильно, что голос хрипнет, но я продолжаю. Изо всех сил продолжаю орать и сжимать руль до побелевших костяшек, до боли в руках и висках, как будто это может помочь мне.
Отпускаю газ и тут же зажимаю тормоз. Мерзкий визг шин чередуется с дымом позади машины. Вылетаю на дорогу и растираю указательным и средним пальцами виски. В центре этого клуба появляется свет, а следом вылетает машина моего соперника, который по взмаху ресниц пролетает мимо. Уверен, сейчас на его лице торжество и ликование, потому что с помощью этой гонки он сорвал большой куш. Но мне плевать. Чувства и воспоминания настолько сильны, что в голове происходит полное непонимание и борьба.
Боковым взглядом смотрю на машину, и лживое чувство добивает. Становится невыносимо. В ушах стоит звон, и тошнота подступает к горлу. Слышу, как ору на Грейс, чуть ли не силой вытаскивая её из машины. Словно это случилось вчера. Словно смотрю на всё со стороны. Разум играет со мной. Дурит. Проводит параллели. Я буквально слышу её ответный голос, как срываясь, она кричит, предлагая мне катиться к черту, и шагает вдоль трассы, в то время как я опоминаюсь и бегу за ней.
Почему я не бегу сейчас?
Ты просто слабак, врываются в голову слова лучшего друга, что доводит до крайней точки кипения.
В ту же секунду рядом появляется Мария. Видя моё лицо, она ещё больше ужасается и распахивает глаза так, что за это мне становится страшно и смешно одновременно. Сестренка подбегает, кладёт ладони на мои щёки и вытирает большими пальцами слёзы. Поверить не могу, что это случилось вновь, и то, что она увидела мою слабость. Она последний человек, который должен это видеть. Я не могу пускать нюни перед ней. Видя старшего брата, она должна понимать, что ничто не должно сломить внутренний стержень, что она всегда под защитой. Но раньше мне удавалось обмануть всех, даже себя, а сейчас это невозможно. Мне не верит никто, даже я сам.
Я должен, выдыхаю я.
О чём ты? настораживается она, на секунду заглянув за мою спину, но я знаю, кто там, поворачиваться не нужно. Даниэль слишком умён, чтобы подойти ближе и нагло слушать наш разговор. Он всегда держал дистанцию, когда дело касалось моих отношений с Мари. По крайней мере, до сегодняшнего дня.
Сглатываю ком и беру ладони Марии в свои. Целую каждую и отпускаю их.
Даниэль прав, отвечаю я и пускаюсь в бегство к старту, оставляя Марию, Даниэля и машину за спиной.
Куда ты? Диего, остановись. Куда ты? обеспокоено кричит она вслед, но больше я ничего не слышу. Знаю, это заслуга друга.
Мне плевать, на чём доберусь до аэропорта, пустит ли она меня на порог или вообще сможет ли посмотреть в глаза. Черт, я даже понятия не имею её местожительство. Но если придётся угнать чью-то машину, самолёт или выкинуть кого-то из салона, как в игре GTA, посадить её на стул и связатья готов сделать это. Она обязана объясниться, у неё нет выбора. Я хочу бороться за нас. Плевать, если я буду делать это один. Единственное, что я хочу знатьправду, ради которой готов проглотить собственную гордость и бежать вслед за ней, как Даниэль бежал вслед за Марией. Впервые в жизни я благодарю чувства друга к моей сестре, которая упряма до мозга костей. Их борьба дала хорошего подзатыльника.
Глава 5
Два часа. Ровно два часа я пробыл в самолёте, пока шасси не коснулись земли Лондона. За это время, которое показалось мне чертовски долгим, я успел истерзать себя до предела. Несчастные мужчина и его супруга, которые сидели слева от меня, даже боялись попросить меня убрать столик, в который я впивался пальцами от напряжения, чтобы пройти к проходу. Даже кокетливая миниатюрная стюардесса показалась мне далекой от привлекательности. Возможно, ещё год назад я бы воспользовался её намеками, но сейчас они казались грязными. В голове сразу всплывало хмурое лицо Грейс, которая сердито качала головой. Я отмахнулся от стюардессы, как от назойливой мухи, и продолжил смотреть на спинку переднего кресла. Когда пилот оповестил нас, что идёт на снижение, ещё чуть-чуть, и я бы вывалил всё содержимое желудка. К слову, он нарастающего страха и напряжения мне хотелось не только этого.
Видимо, заметив мою бледность или испуганные глаза, женщина пихнула своего мужа локтем.
Ну, ты же видишь, что ему плохо. Ты же врач, Арнольд, помоги ему скорее, громко шептала она.
Если бы ему было не хорошо, он бы оповестил об этом бортпроводника, дорогая.
Ты давал клятву Гиппократу!
Да, давал, но я не давал клятву помогать тому, кто не нуждается в моей помощи. Тебе просто померещилось. Возможно, его просто укачивает. Вспомни мою матушку. Что-то ты не просила меня оказать ей помощь, когда она зеленела на твоих глазах.
Потому что этой ведьме пора бы уже вернуться в ад, рявкнула на него супруга.
Даже это перепалка не заставила меня успокоиться. Может, стоило сказать им, что я в порядке?
Не нужно говорить так о моей маме, Жизель!
Она сама виновата в том, что я так говорю о ней. Ты вспомни, как она смотрела на меня. Да она же шкуру содрать хотела с меня. А ты хоть бы что-то сделал! Стоял как истукан. Когда на меня нападут грабители, ты тоже просто стоять будешь?
Теперь за ними следил весь самолёт. Даже те пассажиры, у кого были реальные проблемы с боязнью летать, позабыли напрочь о своём недуге и заинтересованно слушали.
Ты утрируешь, дорогая. И не стоит сравнивать мою матушку с грабителями. Эта женщина, между прочим, подарила нам квартиру на нашу свадьбу, они уже даже не старались говорить тихо.
Она подарила эту квартиру тебе и записала её на тебя, чтобы в случае развода я осталась у разбитого корыта.
Какая разница, Жизель? Ну, какая в этом разница, объясни? Или ты хочешь развестись, поэтому каждый раз упоминаешь эту злосчастную квартиру?
Да пропади она в канаве! крикнула женщина. Но, если ты сейчас же не поможешь этому юноше, я подам заявление и расторгну брак.
В самом деле? ехидно поинтересовался старик. Он не сильно испугался этого выпада со стороны своей жены.
Да, именно так и сделаю. А все твои диски с видео играми я утоплю в унитазе.
Он тут же прекратил улыбаться и схватился за галстук, будто тот может спасти его от этой участи. Довольная тем, что её слова всё-таки возымели эффект, пусть он и испугался только за свои диски, а не за развод с любимой женщиной, она деловито цокнула и указала ноготком на меня.
Её муж провёл рукой по лысине и прокашлялся, стараясь привлечь моё внимание. Несколько морщин вокруг глаз и рта натянулись.
Меня зовут доктор Янг, а это моя супруга Жизель. Она настоятельно просит меня оказать вам помощь.
Я слышал.
Тогда вы разрешите мне сделать это? Расскажите, что вас беспокоит, и я постараюсь незамедлительно помочь.
У меня не болит то, с чем вы могли бы работать, сэр. Поэтому можете сказать своей жене, что диски останутся в целости и сохранности.
Доктор Янг улыбнулся одними губами, пока его жена недовольно фыркнула.