Срок?
Я взял дело на сутки.
Мужчина кивнул:
Тогда не будем терять времени. Ты знаешь, где выход.
Фыркнув на столь не прикрытое выпроваживание, но даже не думая обижатьсяизучил уже характер другаЭдуард поднялся на ноги.
Завтра на ужин приедешь? спросил он у нахмурившегося Воронцова, Вася обещала потушить кролика.
Тот кивнул, не поднимая глаз, но легкая улыбка скользнула по его губам:
Не могу отказатьсятвоя супруга восхитительно готовит. Тогда же верну папку, вместе с предварительным заключением.
Кивнув, молодой мужчина пошел в строну двери. Уже взявшись за ручку, тот вдруг вспомнил о чем-то своем и вновь обернулся.
Кстати, дружище. Вася дала твою визитку одной нашей подруге. У нее некоторые проблемытараканы в голове размером с дом.
Дан всё же оторвался от изучения папки и посмотрел на друга.
Ну, пусть приходит, будем травить ее тараканов. Благо дихлофос у меня всегда с собой, усмехнулся мужчина, Как ее зовут?
Алиса. Алиса Флорес.
Та самая загадочная Алиса, про которую я столько слышал, но так ни разу и не смог увидеть? уточнил Воронцов.
Эд кивнул:
Ага. Она.
Хорошо. Пусть приходит, повторил Дан, вновь возвращаясь к работе.
В голове он себе сделал пометку сообщить Кристине, чтобы та освободила в его расписании место, когда позвонит девушка со столь необычной фамилией.
Глава вторая
Я не псих. Я не схожу с ума. В последние несколько дней эти слова стали для меня своеобразной мантрой. Ровно с тех пор, как моя лучшая и по совместительству единственная подруга покинула мою же лавку, оставив после себя лишь визитку и данными доктора-мозгоправа.
Когда я в первый раз прочла тисненые слова, меня охватил почти праведный гнев, поскольку я безошибочно поняла, на что намекает Вася. На то, что мои мозги постепенно перестают работать так, как нужно.
Но ведь это не было правдой! В самом деле, я не ощущала себя как-то не так. В мою голову не прокрадывались никакие навязчивые идеи, я не просыпалась посреди какого-нибудь поля голая, тщетно пытаясь вспомнить, как же так вышло. Склонности к суициду я за собой тоже не замечалапо крайней мере, не больше, чем у любого другого человека. Та же Василиса, после очень сложного дня, стонала в моем магазинчике и требовала убить её прямо сейчас, чтобы не мучилась.
Что же я не выполнила её просьбу? Глядишь, и мне бы жить легче стало. Ах да, всё дело в её муже ФСБ-шнике, который явно не спустил бы такое дело на тормозах. Мы, конечно, тоже дружим с далеких, почти доисторических времен, но что-то мне подсказывает, что между мной и женой он выберет последнюю. Предатель.
Я не псих.
Да? А как же тогда я самой себе могу объяснить, что вот уже пять долбанных минут стою на пороге частной клиники, попутно тереблю пальцами этот треклятый картонный прямоугольник, и не решаюсь зайти? Что этопринятие поражения? Или всё же попытка доказать всем вокруг и себе заодно, что под моей черепушкой расположились более чем адекватные мозги?
А всё просто потому, что эта визитка упорно мозолила мне глаза. Серьезноона появлялась словно из неоткуда, постоянно, регулярно, с систематически повторяющейся периодичностью. Я могу подбирать синонимы до бесконечности, но суть от этого не изменится. Картонка выпадала из моей сумки, забиралась в мой кошелек, чудесным образом оказывалась на столе в кухне. Она словно кричала «Возьми меня! Прочти меня! Набери мой номер!». И в какой-то момент я просто сдалась.
А теперь стояла на улице и думала, на кой черт я подчинилась воле тупой визитки, и не тупой, но очень настойчивой подруги? Сидела бы себе спокойно в лавке, составляла новую композицию к чьим-то поминкам. Не самое жизнеутверждающее занятие, конечно, но это что-то более привычное, нежели посещение психотерапевта.
А вдруг он окажется мерзким, нудным старикашкой, который тут же решит, что у менятысяча и один диагноз, после чего упечет далеко и надолго? Я, конечно, иногда думала обить дополнительно стены в своей квартире, но лишь потому, что любила теплые жилища. Так-то мягкие стены меня не особо привлекают.
Так, ладно. Хватит тут стоять. Уже и люди начали недобро коситься, словно у меня на лице написано что-то нехорошее. А может, у меня, как у начинающего психопата, слюни начали течь? Да нет, подбородок вроде сухой. Всё, хватит. Я взрослый человек, уверенный в себе и не боящийся никого. И какому-то доктору меня точно не напугать.
Решив так про себя, я, наконец, поднялась по ступенькам и толкнула входную дверь, оказываясь уже не снаружи, а внутри клиники. Стоит отметить, что по ту сторону двери было весьма уютно. И определенно дорого. Нет, я итак в последнем не сомневалась, поскольку снаружи здание выглядело ничуть не хуже. Огромный медицинский комплекс внушал трепет всем, кто был чуть менее равнодушным к современной медицине и хоть что-то смыслил в архитектуре. Внутри же клиника представляла собой одно сплошное «вау». Огромная стойка регистрации, к которойо чудеса! не тянулась километровая очередь, просторные коридоры со светлыми стенами и вымощенными плиткой полами. И диванымного диванов, мягких, удобных, в которые так и тянуло посадить свою пятую точку. Это вам не деревянные лавки в бесплатных учреждениях. Тут всё по первому разряду, для дорогихво всех смыслахпациентов.
И как мне вообще удалось записаться? Васька, что, продала свою почку? Напрашивается вполне логичный, на мой взгляд, вопросзачем ей это? Неужели подруга думает, что мне так сильно нужна помощь?
Ладно, об этом потом. А покана поиски этого самого Воронцова. Если верить часам, я итак уже опоздала на три минуты. Поэтому, спросив у милой улыбчивой девушки за стойкой, где обитает этот самый специалист, я потрусила в нужную сторону, с каждым шагом всё больше теряя уверенность в том, что я поступаю правильно.
Возле нужного кабинета мне осталось преодолеть последнюю преграду. Оказывается, у гуру психотерапии был личный секретарь. А я-то наивно думала, что меня на прием записывала одна из девочек внизу. «Всё чудесатее и чудесатее», мелькнула в моей якобы нездоровой головушке фраза из произведения Льюиса Кэррола, в котором он описывал приключения моей тезки*, после чего я негромко кашлянула, привлекая внимание девушки.
Которая, подняв голову, посмотрела на меня поверх монитора компьютера, нацепив на лицо дежурную улыбку.
Добрый день. Чем могу вам помочь? старательно скалясь и демонстрируя, что и стоматологи в этой клинике работают неплохие, спросила секретарь
ЭмЯ вроде как к доктору, кивнула я в сторону закрытой двери, на которой висела аккуратная табличка «Д. В. Воронцов».
Бодро застучав по клавиатуре, девушка спросила:
Вам назначено?
Нет, блин, просто решила заскочить от нефиг делать. Проглотив рвущуюся с языка фразу, я кивнула:
На два часа. ЯАлиса Флорес.
Когда секретарь, удивленно приподнял брови, бросила на меня еще один красноречивый взгляд, я мысленно застонала. Вот вечно моя фамилия вызывает такую реакцию! А всему виной моя бабушка-испанка, которая запретила своему сыну после эмиграции в Россию менять фамилию. Он был последним представителем семейства, и бабуля боялась, что род просто угаснет, а фамилия станет всего лишь отголоском истории. Сколько раз я хотела её поменятьне сосчитать. Но сперва отец чуть ли не ложился грудью на двери паспортного стола, а потом это вроде как стало даже моей фишечкой. В целом, я смирилась со своими экзотическими корнями, и только такие вот редкие моменты раздражают.
Хотя, могу смело сказать, что фамилия Флорес мне подходит, поскольку я унаследовала от бабушки и частичку испанских генов. Кожа моя всегда была на пару тонов темнее, чем у других, а черные, густые, блестящие волосы, вызывали приступы зависти у всех, кто такой красоты был лишен. Карие глаза, над которыми возвышались довольно-таки заметные бровиеще одна боль моего детства. Это сейчас я радовалась тому, что мне не нужно их подкрашивать, а в школе я считала себя уродом и сравнивала с нашим физруком, у которого было только три выдающиеся чертыпивной живот, усы и брови.
Да, я вижу запись, голос секретаря вернул меня из мира мыслей, Одну секунду, я предупрежу доктора, что вы пришли.
Не дожидаясь от меня ответа или любой другой реакции, девушка сняла трубку стационарного телефона и, нажав пару кнопок, почти ангельским голоском пропела:
Дан Валерьевич, к вам пациент прибыл. Алиса Флорес.
Вот как. Я уже пациент. Почему-то это слово вызвало у меня слабый приступ паники, который я попыталась подавить, сделав один, очень глубокий вдох.
Да, поняла, выслушав, по всей видимости, ответ доктора, кивнула секретарь, после чего обратилась уже ко мне, Можете пройти. Доктор ждет вас.
Поблагодарив девушку, я смогла, наконец, ухватиться за латунную ручку, повернуть её с негромким щелчком, и оказаться внутри кабинета. Так сказать, в святилище психотерапии. Блин, когда я нервничаючушь прям-таки сама в голову приходит.
Эмдобрый день, негромко поздоровалась я.
В кабинете царил легкий полумрак, плотные шторы прятали за собой окно, источником света служили лишь небольшой торшер и монитор компьютера. За которым, по всей видимости, спрятался Дан Валерьевич.
Вы опоздали, вместо приветствия сообщил мне очевидную вещь мужчина и, прежде чем я успела вставить хоть слово в свое оправдание, добавил, Проходите и присаживайтесь на диван.
Кивнув и чувствуя себя так, словно яшкольница, которую отчитал директор школы, хотя, по сути, ничего обидного или резкого Воронцов мне не сказал, я выполнила его просьбу. Наверное, всё дело было в тоне, которым он ко мне обратилсяон был сух и почти шелестел словно наждачная бумага. Несмотря на то, что в нем угадывались бархатные нотки, а сам тембр был выбран ровный и мягкий, он не приносил ни облегчения, ни спокойствия. Скорее наоборотя снова почувствовала себя не в своей тарелке.
Устроившись на диване, я заметила на невысоком журнальном столике горшок с цветами. Куст гортензии нежно-персикового цвета. По всей видимости, этот предмет интерьера должен был расслабить пациента, помочь ему успокоиться и наладить контакт с врачом. Однако, в моем случае эффект был строго противоположнымувидев ни в чем не повинный цветок, я вдруг отчетливо поняла, что ничего хорошего из этой встречи не выйдет.
Между тем, доктор, видимо, решил, что хватит прятаться, и вышел из-за стола, дав мне возможность увидеть, кто же решил, что сможет почить мои ни в чем не повинные мозги. Признаюсь честно, я представляла кого угодно в качестве психотерапевта Воронцова. После долгих размышлений в моей голове весьма четко сформировался образ невысокого мужичка лет сорока, с небольшим животиком, очками, усишками и небольшими залысинами. Одет он при этом в чуть потасканный костюм, поверх которого накинут белый халат, а в руках доктор сжимает ежедневник.
Как показала суровая реальность, угадала я только с очками. Которые настоящий Воронцов, к слову, почти сразу снял, небрежно бросив на стол, после чего обошел его и уселся в кресло напротив меня. Я же судорожно пыталась собрать себя в кучку и убеждала себя прекратить пялиться. Но это было очень сложно.
Начнем с того, что доктор-мозгоправ был высоким. Не выше Эдикаот вообще вымахал под два метра, и нередко головой задевал люстру в моей лавкено тоже достаточно рослый. Метр восемьдесят пять, если глазомер меня не подводит. Никакого, даже малейшего намека на животу мужчины, сидящего напротив, казалось, не было ни одного лишнего сантиметра. По-моему, он в принципе не знал, что такое жир. И я могла сделать точные выводы относительно фигуры врача, поскольку и с поношенным костюмом я не угадалана нем красовались модные, чуть зауженные к низу черные брюки, светло-серая футболка и свитер крупной вязки с поднятым вверх воротником, на пару тонов темнее. Парочка верхних деревянных пуговиц была расстегнута, давая возможность всем любопытствующим оценить мощную, чуть загорелую шею.
Никаких усов, как и залысин. Больше тоговолосы доктора, судя по всему, имели весьма приятный и насыщенный цвет горького шоколада. Сложно было сказать больше, поскольку тех самых волос, как на лице, так и на голове почти не былоВоронцов, судя по всему, был любителем минимализма, поэтому состригал почти всё, оставляя лишь пару миллиметров волос.
Кстати, лицо у него было очень даже ничего, хоть оно меня и слегка пугало. Наверное, всё дело было в его глазахсветло-серых, что изучали меня с легким прищуром. Или же бровях, которые казались слишком уже насупившимися. Не знаю, в чем тут делов строении его черепа, или же я просто не нравилась докуно то, с каким видом он смотрел на меня, сканируя с головы до ног, заставляло здорово нервничать.
Но не глаза, не фигура, рост, одежда и даже не бровине они так поразили меня. Всё дело было в его возрасте. Несмотря на то, что я заметила проблеск серебра в его коротких волосах, я могла со стопроцентной уверенностью заявить, что сидящему передо мной мужчине нет даже двадцати восьми. То есть, специалист, который якобы должен помочь мне разобраться в себе, едва ли старше меня.
Мне что, душу изливать ровеснику?!
Прежде чем я успела себя остановить, с моих губ сорвался вопрос:
Сколько вам лет?
Брови врача взлетели вверх, разгладив небольшую складку, а с губ сорвалась еле различимая, но всё же усмешка.
Интересное начало разговора, заметил он негромко, Но если вам так любопытномне двадцать шесть.
Так. Три года разницы. Ну, уже что-то. Видимо, мысленное облегчение отразилось и на моем лице, потому что Дан (Валерьевичем у меня больше язык не поворачивался его назвать, ведь он же почти щегол!) уточнил:
Вас такой расклад, кажется, удовлетворил?
Скорее, успокоил, призналась я.
Ну, раз мы всё выяснилипредлагаю начать.
И вот тут я впала в самый настоящий ступор. А с чего вообще начинаются приемы у психотерапевта? Если верить фильмам, то я должна лечь на специальную кушетку и начать изливать душу доктору, который будет внимательно меня слушать, делая какие-то свои пометки. А в конце я выслушаю пару советов, и, почувствовав самое настоящее облегчение, пойду восвояси до следующего сеанса.
Но здесь не было кушеткив моем распоряжении был лишь диван, ложиться на который лично мне не особо хотелось. Да и Дан ничем не напоминал докторов из фильмовон даже ежедневник в руках не вертел, оставив их пустыми.
Я почувствовала, что краснею, а мои ладони становятся мокрыми. Так некомфортно мне не было очень давно, и я знала лишь один способ избавиться от этого чувства, но он точно не подходил к ситуации.
Я молчала, соблюдал тишину и доктор. Наконец, отчаявшись дождаться от него подсказки, я как-то робко пожала плечами, прежде чем сказать:
Честно говоря, я не до конца понимаю, зачем пришла. Со мной всё в порядке. То естья не чувствую себя какой-то ненормальной.
Вы врач? уточнил Дан спокойно.
Нет, покачала я головой.
Быть может, закончили какие-то курсы? Или хотя бы прочли пару статей? продолжал задавать свои странные вопросы мозгоправ.
Эмне припомню за собой такого, честно призналась я, пытаясь понять, куда он клонит.
- В таком случае, как вы можете утверждать, нормальны вы или нет? Что для вас вообще значит это слово «нормально»? Дан говорил спокойно, будто бы и не ожидая от меня каких-то слов, но его внимательный взгляд вынуждал отвечать.
Правда, у меня не было для него никаких ответов кроме невнятного:
Нуээээ
Легкая улыбка тронула губы доктора:
Вот видите. Чтобы вы зналиу каждого человека есть хотя бы одно, но отклонение. Так называемая девиация. И это не всегда плохоигнорирование общепринятых норм и неприятие их помогают человечеству развиваться. Взять того же Колумбаего жажда открытий и непринятие того мнения, что навязывало ему общество, принесло миру множество открытий. Или Эйнштейнвот уж кого нельзя было назвать нормальным, но разве его отклонения пошли ему во вред? Вряд ли. Нормаочень размытое понятие.
Я слушала эту незапланированную лично мной лекцию и пыталась понять, к чему клонит этот человек. В чем он сейчас пытается меня убедить? Признать, что я псих, и радостно позволить лечить себя? А потом также радостно согласиться на лоботомию?
Между тем, словно не замечая моего недоумения, доктор продолжал вещать:
С другой стороны, существуют и неприятные отклонения. Которые толкают людей на не самые благопристойные поступки.