У израильтян нет многожёнства неуверенно сказала Тина, теряясь в догадках, нечаянная знакомая рада случаю пообщаться или, действительно, озаботилась судьбой соотечественницы, случайно встретившейся на чужбине.
Еврей ещё хужевсё равно обдурит! Ищут они «МашкуНаташку», потому что русская для них жена на халяву! Жалко мне тебя, не пара вы совсем! Тыбаба фартовая, сразу видать: наша, из казачек! Зачем тебе этот чужой огрызок? Решайся, подруга! Если брак фиктивный, расчёт, сделкадело другое! А так. не унималась Светлана.
Брак настоящий, по крайней мере, с моей стороны! И потом, в Израиле осталась моя собачкаполучается, завезла и бросила?
Дело, конечно, хозяйское. На Кипр въехать не так-то простопользуйся моментом! А животину твою придумаем, как забрать! не отступала Светлана.
Не по себе стало Тине, будто случайная знакомая дёрнула ниточку глубоко затаившегося клубка сомнения. «Мнительная ты, Тинча!» вспомнились слова покойного Вадима. Выйдя из кафе, она выбросила салфетку с телефонными номерами нечаянной доброжелательницы.
Возле киоска искусственных цветов Тина задержалась, не в силах оторвать взгляд от стройных зелёных камышинок.
Два доллара за штуку? Какой «crazy» отдаст такие деньги за это барахло? на всю улицу торговался Шимон.
Пожалуйста, не кричи! Купи эти цветы в честь нашего бракосочетания, а нетуйдём без скандала! попросила Тина.
Он взял шесть камышинок.
Надо пять или семь
Ты морочишь мне голову! возмутился Шимон.
Держа в руках пять изящных камышинок с длинными усиками, Тина вспомнила где-то слышанное, что искусственные цветы счастья не приносят. «Мнительная ты, Тинча»
После Кипра в первую же ночь Тине вдруг приснилась покойная мама, ясно увиделся растерянный взгляд и беспомощные слезы в родных глазах. Тина проснулась. Три часа ночи, яростный храп Шимона. Накинув халат, она ушла в гостиную, посадила рядом на диван следом присеменившую сонную Саночку. Рокки спрыгнул со своего кресла и улёгся у Тининых ног.
Мама, мамочка, родненькая, ты моя! Как не утонуть в холодной бездне, оставшейся вместо тебя? Как спастись от безжалостной тоски по самым преданным в мире глазам твоим, заботливым рукам твоим? Как хотелось бы беречь тебя и никогда не огорчать. Но не зачеркнуть в цепкой памяти обиды, которые успела тебе нанести. Ты всегда мечтала видеть мои глаза счастливыми, но улыбками, хорошим настроением я одаривала чужих, посторонних. Тебе же самой родной и близкой доставались огорчения, жалобы и слёзы по пустякам! Знаешь ли ты на том свете, что происходит в моей жизни? Ведаешь ли ты, что ждёт меня на чужбине? Где ты, которая не предаст, плохого не пожелает, добром всегда одарит?