Что за странная месть?
Или она намного изощреннее, чем я могу пока понять?
Я резко поднимаюсь на ноги, прижимая одеяло к груди. Отец уже точно в курсе, что я пропала. Уверена, уже подняли весь город на ноги и ищут пропавшую Карину целыми патрулями. Я морщусь, представляя, как должно быть нервничает отец. У нас с ним много разногласий, но он все-таки мой папа и я прекрасно могу представить, в какой ярости он сейчас. А еще в панике. Я его единственная дочь, вообще семья, больше у него никого нет, если не брать в расчет сотни подчиненных и десятки шлюх. Но они его сейчас не утешат.
Замолчи, Карина, шиплю сама на себя, смотря в зеркало в ванной. Нашла время для злорадства.
Но я пару раз кричала отцу в лицо, что стану назло ему танцовщицей и пойду работать в ночной клуб. Потому что с этими девками он проводит больше времени, чем со мной. Да и видели они больше его улыбок, чем я. Однажды отец чуть не ударил меня за такие слова. Он в последний момент сдержался и перенаправил удар в стену, разбив кулак в кровь. Он шипел и кричал, чтобы я близко к клубам не подходила.
Подошла, произношу хмуро. Да, папа, ты был прав. Не стоило.
На крючке висит новая одежда. С бирками и наклейками. Темный спортивный костюм и топик с бельем. Я сдираю бирки и одеваюсь после душа, делаю все механически, а мыслями витаю далеко отсюда. Нужно что-то делать. Как-то выбираться или найти способ сообщить отцу, где я.
Дом хорошо охраняется. Я видела вчера охрану и все они, как одингрозные и широкоплечие. Вооруженные. Но, вряд ли, им разрешено применять силу против меня. Все-таки я дочка Стаса. По большому счету это такие же охранники, как в доме моего отца, а этих ребят я давно перестала бояться. Я устраивала им столько истерик и заставлял краснеть перед моим отцом раз за разом.
Может, у меня нет никакого опыта, как любовницы, и тут Дитмар выбрал не ту девушку в личные шлюхи, но у меня огромный опыт общения с квадратными мужиками в черных пиджаках охраны.
Я возвращаюсь к двери и дергаю ручку. Закрыто. Естественно.
Эй! кричу во весь голос.
Потом стучу и добавляю ногой, пиная дверь со всей силы.
Все заснули?! Эй!
Чего орешь?
Грубый мужской голос раздается с той стороны.
Я слышу его впервые, но уверена, что он под два метра ростом и занимается боевыми искусствами. Все они одинаковые.
Мне нужен врач, произношу тише, упираясь лбом в дверь.
Что случилось?
И быстрее Боже.
Я падаю на пол так, чтобы было побольше шума, но поменьше моих ушибов. А в голове бьется мысль-надежда, чтобы Дитмар не обманул меня. Он говорил, что его не будет весь день, вот и пусть отсутствует и не мешает.
Да блять!
Охранник добавляет еще пару крепкий выражений, пока отпирает дверь. Я к тому времени подгибаю под себя ноги и закатываю глаза, чтобы выглядеть максимально драматично.
Ты чего? хрипит мужчина, наклоняясь ко мне.
Я смотрю на него сквозь наигранную слабость и опускаю ладонь на низ живота.
У меня кровь, шепчу сбивчиво. Мне нужен врач, очень
Я замолкаю, откидываясь на стену, и молюсь про себя, чтобы в доме не оказалось целой толпы. И врача заодно. У меня нет плана, я вообще не умею планировать, я просто делаю хоть что-то.
Охранник ругается еще смачнее, он рывком поднимается на ноги и кричит в дверной проем.
Стен! Мать твою, Стен!
Тишина.
Мужчина бросает на меня взгляд, открывает рот, но не находит, что сказать. Поэтому молча выходит и снова зовет напарника.
Набери Шолова! доносится его голос где-то в конце коридора. Да быстрее! Если она подохнет в нашу смену
Я встаю и подхожу к двери, осторожно выглядывая в коридор. Охранника не видно, он свернул к лестнице, чтобы докричаться до напарника. Тогда я поворачиваю голову в другую сторону и замечаю еще одну дверь. Она другая, не деревянная, а складывается гармошкой. Словно выводит в гараж или что-то такое.
В общем, это похоже на шанс.
За дверью никого. Это не гараж и не парковка, а как продолжение коридора. Я быстро добегаю до конца и вижу лестницу вниз. Боже, неужели? Охраны нет, здесь тихо. Я тут же сбегаю по лестнице, стараясь не шуметь. Обуваться я не стала. На мне только носки, так что тихое передвижение удается как нельзя кстати.
В конце лестницы находится огромная металлическая дверь, сверху слышатся голоса. По видимому, мое отсутствие уже заметили. Я молюсь, чтобы дверь оказалась открыта, и это так и есть. Толкнув ее, попадаю в гараж. Здесь припарковано несколько автомобилей люкс-класса. Я выбираю тот, который с тонированными окнами. Предварительно нажимаю на кнопку открытия гаража и забираюсь внутрь машины, блокируя дверь.
Сейчас я благодарю папу за то, что он настоял на том, чтобы я научилась водить авто. Эти навыки нужны мне, как никогда прежде. Я удивлена, что в машине оказываются ключи, но думать об этом некогда. С замиранием сердца жду, когда откроется дверца гаража, а еще нервно посматриваю в сторону двери, в которую зашла. Оттуда, к счастью, так никто и не появляется, зато я завожу машину и тут же выезжаю из гаража.
Охрану я замечаю уже у ворот. Понимаю, что дверь мне никто не откроет и думаю, что смогу прорваться сквозь ворота. Они же не из стали, в конце концов, разве такая огромная махина на разгоне не протаранит их? Я выжимаю максимум оборотов и еду вперед, но вблизи цели мне простреливают шины, одна за другой.
Я понимаю, что машина не протаранит ворота, и я лишь наврежу себе, но остановиться не могу. Влетаю в ворота на той скорости, которая осталась. Подушка безопасности раскрывается сразу, и я падаю на нее, вслед за этим чувствуя выстрел и звук разбиваемого стекла сбоку.
Я в ужасе смотрю на то, как Дитмар разбивает стекло в месте, где влетела пуля, как снимает блокировку с дверцы и тянет руки ко мне. Он достает меня, как тряпичную куклу, чуть встряхивает, а я не могу поверить, что он сделал это. Стекло тонировано, он не мог видеть, что стреляет не в меня.
Ты мог убить меня! кричу ему, не в силах поверить в то, что это происходит на самом деле.
Мог, спокойно кивает он и тянет меня обратно в дом.
Кажется, что истерика сейчас захлестнет меня. Адреналин ушел на второй план и теперь на его место пришел страх. Мне ужасно страшно оттого, что может сделать мужчина. Я предполагала, что его нет в доме, что не будет никаких проблем, но он обманул меня, сказав, что его не будет. Он здесь и он явно зол.
Дитмар вталкивает меня в ту же комнату, из которой я пыталась сбежать. Грубо толкает к кровати и заставляет сесть, хотя я и не противлюсь. Не вижу смысла вырываться и заставлять его причинять мне боль.
Мужчина останавливается в метре от меня, заводит руки за спину, опираясь ими о стол и внимательно оценивает меня. Он кажется чертовски спокойным и полностью себя контролирующим, правда, я почему-то не верю в это напускное спокойствие. Я почти сразу понимаю, что это едва ли не крайняя степень его ярости. Именно ярости, а не злости. Его взгляд чернее тучи, челюсти сильно стиснуты, а руки с такой силой сжимают столешницу, что мне становится страшно.
Знаешь, вкрадчиво произносит Дитмар. Я жутко не люблю, когда меня не слушают.
Я молчу, просто не зная, что говорить. Оправдываться? Это глупо, потому что я действительно хотела сбежать и последнее, что я бы делала сейчасискала себе оправданий.
Скажешь, что за концерт ты устроила?
Хотела сбежать, пожимаю плечами. Ты же не думал, что я буду послушно сидеть под замком?
Не думал, он усмехается. Именно поэтому остался в доме. Не зря, он жестко усмехается. Я думал, мы все решили.
Я не буду добровольно раздвигать перед тобой ноги, резко встаю с кровати и делаю пару быстрых шагов к мужчине, но он тут же перехватывает меня за руки и отбрасывает на кровать так, что я подпрыгиваю на мягком матрасе, как мячик.
Сглатываю и отползаю подальше, потому что мужчина надвигается на меня, подтягивает к себе за лодыжки и устраивается сверху, продавливая матрас.
Ты уже их добровольно раздвинула, Карина, он вновь усмехается, но довольно быстро выражение его лица меняется. Он придавливает мои руки к матрасу над головой и жестко чеканит каждое слово: Я не стал насиловать тебя и брать силой, не стал трахать тебя, когда ты текла, потому что ты, блять, попросила. Ты хочешь по другому? он чуть встряхивает меня. Хочешь, чтобы я тебя насиловал? Издевался? Этого ты хочешь?
Нет, едва слышно выдаю я.
А чего, твою мать? Как еще к тебе относится?!
Я дергаюсь, пытаясь освободить руки, но он не дает. Не позволяет мне даже пошевелиться, плотно придавливая телом.
Ты думаешь, что не трахнув меня насильно стал лучше? Может, и за новые шмотки спасибо сказать? усмехаюсь. Ты все еще больной ублюдок в моих глазах, решивший, что он может по щелчку пальцев все решить. Я никогда не дам свое добро на ночь с тобой.
Последние слова вырываются на адреналине. Я вовсе не хочу их говорить, но произношу. Понимаю, что зря, когда он прищуривается, а после встает, освобождая мое тело от своего веса.
Что ж, спокойно говорит он. Мне не нужно твое гребаное согласие.
Хлопает дверь. Он уходит, а я остаюсь одна.
Глава 5
Меня пугают слова, который бросил Дитмар напоследок.
Мне не нужно твое гребаное согласие.
Я кручу их в голове и хожу кругами по комнате. Здесь даже окна нет. Вернее, есть, но оно закрыто специальным экраном с внешней стороны. Я не знаю, что делать, только чувствую, что если так пойдет дальше, у меня начнется клаустрофобия. Или апатия, что даже хуже.
Ты этого добиваешься? шиплю, будто Дитмар до сих пор в комнате. Что я сдамся? Или стану послушной в обмен на доброе отношение?
А что? Сколько нужно провести дней в комнате без дневного света, чтобы продать душу за этот самый свет?
Я иду в ванную и умываю лицо холодной водой. Мне нельзя творить глупости, хотя бы сегодня надо сдержаться, потому что я и так вывела Дитмара. Я умываюсь во второй раз и оседаю прямо на пол рядом с раковиной. Я продолжаю мысленно проклинать сукина сына со странным именем, но резко обнимаю себя руками и вдруг понимаю, что еще чуть и расплачусь.
Да что со мной?!
Я же не плакса.
И вообще я продержалась первую ночь. Дитмар говорил о неделе, я не могу стопроцентно верить ему, он же может и передумать через неделю или сказать, что не наигрался. Но мне нужен какой-то маяк. Как точка отсчета.
Я поднимаюсь на ноги, когда слышу, как щелкает замок двери. В комнату заглядывает охранник, который как раз поверил в мой спектакль с кровотечением. Он злобно смотрит в мою сторону, я же замечаю свежую ссадину на его скуле.
Иди за мной, приказывает он и четким движением показывает на дверь.
Куда это?
Куда я скажу, он хищно скалится.
Делает шаг внутрь комнаты, из-за чего я непроизвольно отступаю. Он очень большой, со свирепыми чертами лица и бритый наголо. Не знаю, какого черта я решила надурить именно его, надо было выбрать другого, потому что сейчас я отчетливо вижу, что подставила под кулак Дитмара не то лицо.
Утром мне было нельзя и пальцем тебя трогать, усмехается он, надвигаясь. Но приказ поменялся.
Не подходи ко мне, я нащупываю ручку двери ванной комнаты и пытаюсь найти правильный момент, чтобы захлопнуть ее. Хватит
Ты сама делаешь хуже, Карина. Даю тебе последний шанс послушаться по-хорошему. Шутки закончились.
Я все-таки делаю рывок. Бесполезный и корявый. Мужчина догоняет за мгновение, он сгребает меня в охапку и дергает на себя. Я падаю на стенку, в которую он практически впечатывает меня, накрывая сверху своим телом. Мне душно и тяжело от его мускулистого горячего тела, и он специально нажимает сильнее, толкаясь в меня. Я вздрагиваю и отворачиваю лицо, чтобы не чувствовать чужое дыхание.
Он специально.
Он пришел поквитаться.
Но он только напугает, он ничего не сделает
Дитмар не мог позволить.
Я думаю об этом лихорадочными вспышками, чтобы отрешиться от происходящего и ничего не чувствовать.
Теперь мне разрешено быть грубым с тобой, бросает охранник. Нам всем разрешено.
Следом щелкает застежка ремня. Я коротко вскрикиваю, царапая стенку ногтями, но он грубо перехватывает мои запястья и заводит руки за спину. Я бьюсь, как безумная, но он намного сильнее. Я успеваю подумать о самом ужасном, как понимаю, что расстегнул застежку не для того, чтобы потом дернуть ширинку, а чтобы схватить мои запястья жестким ремнем.
Он связывает меня, опутывая мои руки до болезненных заломов, а потом рывком поднимает. Закидывает меня на свое плечо, как добычу, и направляется к двери.
Мне больно, зло шепчу, пытаясь отбросить волосы от лица.
Я вижу лишь его спину, в которую утыкаюсь лицом при каждом его шаге, и еще пол. Он несет меня, обхватив ладонями за бедра и не давая сдвинуться на миллиметр.
Где Дитмар? предпринимаю другую попытку. Позови его. Я хочу поговорить с ним.
Охранник молчит всю дорогу. Мы минуем коридор и сворачиваем к лестнице, спускаясь на первый этаж. Я улавливаю, как меняется звук шагов, и выгибаюсь, замечая, что вместо ламината под ногами появилась большая кафельная плитка. Мои руки затекли, он передавил их так, будто я умею снимать самые надежные наручники. У меня точно будут синяки, мне больно от каждого лишнего движения.
Мой отец убьет тебя, выплевываю со злостью и слезами, когда боль обжигает с новой силой. Застрелит собственными руками!
Он рывком снимает меня с плеча и бросает на стул, я тут же отклоняюсь от спинки, чтобы не задеть запястья.
Ты труп, упрямо шепчу, хотя боюсь даже поднимать глаза на охранника.
Хорошим манерам тебя учить и учить, конечно, усмехается мужчина.
Он не думает развязывать меня. Стоит надо мной и тяжело дышишь.
Тебе больно, потому что ты вырываешься. Это специальный узел, он затягивается сильнее с каждым рывком.
Да пошел ты!
Вот опять, он кивает. Скажешь, когда надоест.
Мне надоел твой голос! Я хочу говорить с Дитмаром, а не с тобой, урод!
Босс уехал.
Я закусываю губы до искр из глаз, чтобы не расплакаться. Только не перед этим уродом! Я шумно дышу и все-таки заставляю себя остановитьсяне дергаться и не вырываться. Проходит секунда-другая и мне действительно становится чуть легче. Жгут ослабевает и пальцы перестает колоть иголками.
Надо же, не прошло и часа, роняет охранник.
У меня же выходит даже разогнуться. Я оглядываюсь по сторонам и понимаю, что он притащил меня на кухню.
Почему мы здесь? спрашиваю, отдышавшись.
Босс сказал записать одно видео для твоего отца.
И что записывать будем? Как я жалобно плачу и прошу отца отдать всё, что у него есть? ехидно интересуюсь у громилы.
Ну и язык, причитает он и, не отвечая мне, устанавливает камеру посреди комнаты, прямо напротив места, куда меня посадил.
Я же стараюсь не шевелиться лишний раз, чтобы снова не затягивать узел. Решаю, что ничего говорить не буду. Папе и так достаточно того, что произошло, так еще и посылать жалобные видео?
Закончив с расстановкой аппаратуры, он устраивается напротив и включает камеру, нажимая ее на паузу.
Так что говорить, снова переспрашиваю. Плакать и умолять отписать вашему Дитмару половину имущества?
Охранник хмыкает.
Или половину мало? Всё?
Слушай, закрой рот. Ты должна сказать на камеру, что с тобой обращаются нормально, правда, держат связанной. Ну и подтолкни его к принятию верного решения, он разводит руками, а я киваю.
Конечно, скажу.
Всё поняла? Без лишнего героизма, милая, уточняет он и кивает, нажав на кнопку запуска.
Делаю как можно более жалостливое лицо и говорю:
Привет, пап. Меня выкрал Дитмар, но ты, наверное, и так это знаешь, замолкаю и опускаю голову вниз, а после поднимаю ее и продолжаю: Надери этому сукиному сыну зад! И не вздумай
Камера выключается, а я замолкаю, чертовски довольная собой. Бритоголовый зло смотрит на меня и выходит из-за штатива камеры.
Оборзевшая девка. Я же не то просил записать.
Ну извини, язвлю. Я не обязана.
Зря ты, Карина. Хозяин разрешил быть грубым с тобой. Очень грубым, он делает пару шагов ко мне. Знаешь, что это значит? спрашивает, присаживаясь на корточки рядом.
Конечно, киваю и что есть сил поднимаю правую ногу, попадая ею прямо мужчине в пах. Примерно это.
Он падает на бок, практически сразу. Скулит и произносит пару неприличных слов типа вот, сука и ты поплатишься, тварь. Не знаю, откуда в крови этот адреналин, но я почему-то не верю в то, что Дитмар дал ему полную свободу. Он будет меня бить? Вот уж вряд ли.