Ни разу не Ален Делон. А эскортник свеж как элитная вода Эвиан; бодр, как продавец пылесосов; и цветет, как сорняковая ромашка в саду у моей матушки. В общем, бесит!
- Это мой гость, который уже уходит, - пытаюсь я спасти ситуацию.
Но, разумеется, гадкий Ваня подкладывает мне здоровенную и жирную свинью. С громким скрипом отодвигает стул, подпирающий сломанную дверцу холодильника, и садится за стол.
- Я ее любовник, - с улыбкой кивает Иван Боречке, будто спрашивая: «Ну и что ты мне сделаешь, чудо чудное?»
Чудо не торопится бить морду коварному соблазнителю Ивану, и неверной мне. Боречкачеловек основательный, и не позавтракавши морды не бьет, чтобы калории не сжигать, видимо.
- Васечка, налей мне чай. Пожалуйста, - добавляет муж после моего тяжелого взгляда.
Ох и долго я приучала его, чтобы он добавлял волшебное слово, превращающее приказ в просьбу. Кидаю взгляд на часывремя еще есть.
- И как вас зовут, любовник моей жены?вежливо интересуется Борис.
- Иван. Очень приятно.
«Может, я вчера упилась до белой горячки?думаю я, и ставлю на стол вазочку с курабье.Это было бы логично: лежу в вытрезвителе под капельницей, и белочку ловлю. А что это, как не белочка: они же сейчас брататься начнут! А затем, того и гляди, поделят меня: по четным дням я буду при муже, а по нечетным при любовнике!»
- Врет он, - ставлю перед Борей чашку с чаем.Не любовники мы.
- Пока не любовники, - поправляет наглец.Но очень скоро ими станем.
И глядит так уверенно, и нагло, что так и тянет опустить ему на голову сковородку, как в «Деревне дураков».
- Так вы не того-самого?Боречка трагично понижает голос, не в силах произнести слова «спали», «занимались сексом» и «трахались».
- Нет, - хмуро говорю я, в душе испытывая сожаление, что мы с Иваном не «того-самого».И если ты скажешь хоть слово моей маме, Борис, поверья тебе устрою сладкую жизнь!
Боречка бросает на меня обиженный взгляд, и отодвигает от себя чашку с оскорбленным видом. Отодвигает так, что кипяток выплескивается на стол.
- Аппетит пропал, я в душ, - заявляет моя надежда и опора, и удаляетсямедленно и печально.
- Ну вот кто тебя за язык тянул?вздыхаю я, убирая Боречкино лежбище.От тебя одни проблемы, Иван! Что ты за человек такой?
- Просто ты привыкла к недомужикам, - хмыкает Иван, наслаждаясь горячим чаем.Отвыкай!
Как же он меня достал! Вообще не люблю людей, которые на меня похожи. А на Ивана смотрю, как на более резкое и четкое свое отражениенаглый, самоуверенный и самовлюбленный! В себе я эти качества принимаю, и нежно лелею, а в других я то же самое не переношу.
- Больше никаких подкатов, никаких намеков на близость, понял?выхожу я из себя.Клянусь, если услышу еще раз о твоих грандиозных планах на наши с тобой совместные постельные мероприятияплюну на свой долг, и продавай его коллекторам! Никаких уроков не будет! Так-то!
Теперь это дело принципа: сдамсяслабачкой буду, а то возомнил о себе, Аполлоша несчастный! А секс найтине проблема. Главное, выбирать нормальных кандидатов, а не Викторов Сергеевичей. И не упиваться до зеленых чертей, конечно.
- Ты и правда жуткая женщина, Василиса, - поджимает губы мой «любовник».Мужа своего запугала, меня вот тоже шантажируешь. Коммандос прям, солдат Джейн! Женщина мягкой должна быть, податливой и ласковой. А ты только гадости говоришь, угрожаешь, пьешь, как дембель, да еще и дерешься!
- А ты паясничаешь, как вредный подросток, - парирую я.И так же от ответа уходишь, как мальчишка домашку не сделавший. Еще раз спрашиваю: договорились? Прекратишь свой дешевый пикап, или нет?
Ваня тяжело вздыхает, и кивает, словно жестокой судьбой поверженный.
Ему бы в актеришки, или в стендап-комики идти, а не в эскорт. Такой талант!
- Твоя взяла, Василисушка. Не будет больше дешевого пикапа, слово даю!
Облегченно опускаю плечиможет, и правда, перестанет Ваня сбивать меня с пути истинного? А то ведь все сложнее становится с этого пути не сбиться.
- Ладно. Тебе, наверное, пора? Мне через двадцать минут нужно выходитьуроки, - поясняю я, и иду в освободившуюся ванную.
Пусть Боречка выставляет Ивана сам. Хотя кого я обманываю? Ваня уйдет только тогда, когда сам захочет, а Борис даже залетевшую в нашу квартиру летучую мышь прогнать не смог, и на полном серьезе предлагал мне переехать из «проклятого места».
Выхожу из душа, пренебрегши мытьем головы, равно как и макияжем: детишкам моим плевать на мой внешний вид, а вот директрисе опоздания очень не нравятся. Так не нравятся, что она орет на нас благим матом даже за минутную задержкуне ценит то, что мы итак трудимся за три копейки, и уверяет, что за порогом «сотни желающих занять ваши места, нерадивые идиоты».
- Я тебя провожу, заодно погоняешь меня по каким-нибудь умным вопросам, - Иван ждет в коридоре, не соизволив убраться.
Решаю не спорить, и быстро переодеваюсь: юбка-карандаш, кремовая блузка, и удобные кеды. Беру свои деловые туфлиподделку на Лабутены, и покидаю негостеприимное жилище. А все Борис: сидит за кухонным столом с таким кислым лицом, и трагично поедает курабьеон все умеет делать трагично.
Тоже талант.
- Квадратный корень из ста?
- Десять, - не очень уверенно отвечает Иван.Правильно?
- Правильно, - улыбаюсь я, радуясь правильному ответупривыкла я слышать разные глупости от учеников.А двенадцать, помноженное на двенадцать?
- Сто сорок четыре, - моментально дает ответ мой великовозрастной ученик.
- А это значит
- Что квадратный корень из ста сорока четырехдвенадцать, - договаривает Ваня.Логика ясна.
Молодец, схватывает быстро. Считает тоже! А я ведь специально затеяла урок математики на ходу, чтобы позлить Иванамало кто способен на такое.
- Так, перейдем к степеням. Сейчас объясню, что это ой, подожди секундочку, прости, - достаю телефон из сумочки, который вибрирует зловеще, и ахаю: - Ой, мамочки!
- Где?
- Вот где, - поворачиваю дисплей к Ване.Мама звонит, а она по утрам меня не трогает обычно. А это значит, что Борис успел нажаловаться ей!
ГЛАВА 19
Раздумываю секунду, а затем блокирую телефон. Может, больше не будет звонить?
- Трусиха, - слышу смешок Ивана.
- Да что б ты понимал!
Маменька моя, если разобраться, настоящее чудовище. Нет, я бесконечно люблю ее или же у меня стокгольмский синдром? Психолог бы разобрался, а я ни разу не психолог, хотя в педагогическом нас и обучали основам детской психологии.
Начать с того, что родила меня Варвара Петровна так поздно, что сие можно считать медицинским чудомвсе думали, что «горшочек давно не варит». Уж не знаю, зачем ей понадобилась еще одна дочь, но бабушка говорила, что родилась я с одной и единственной цельюодного ребенка иметь было неприлично. Либо совсем не рожай, либо хоть двоих.
А когда мне исполнилось двенадцать лет, и я уже была наслышана про климакс, маменька решила ввергнуть в шок славную общественность нашего городишки еще раз, произведя на свет мою младшую сестру.
- Роды, Василиса, омолаживают организм, - с умным видом заметила тогда мама на мой вопрос: зачем ей понадобился противный, пищащий младенец.Дитя, конечно, и поглощает немало, но при должном питании и физической выносливости такой выброс гормонов, как при беременности и родах сбрасывает десяток лет!
И, глядя на семидесятилетнюю маму, выглядящую от силы лет на пятьдесят, я могу поверить в те ее наставления. Хотя, думается мне, родила она нас не за-ради омоложения, а чтобы всячески портить наши итак нелегкие девичьи судьбы.
- Так объясни мне, - врывается вездесущий Иван в мои тяжкие мысли, - что с твоей мамой не так? Моя тоже не подарок, но я не трясусь при ее упоминании, как надувная кукла у универмага.
Объяснить ему? Можно, только вряд ли поймет. Любые слова прозвучат обыденно, а чтобы прочувствовать весь размах, нужно быть знакомым с матушкой.
- Она - начинаю я, и телефон снова звонит. Отключаю звук, и продолжаю: - сложный человек. Во-первых, мама до сих пор не оправилась от развала Союза, и лишь с помощью дедушки, который устроил скандал с мордобоем, меня назвали не какой-нибудь Даздрапермой. Хватит и старшей сестры, которую Владленой зовут.
- Хм, - Иван, как я и думала, не особо впечатляется.Ну и что? Повернута твоя маман на нашем коммунистическом прошлом, и что? Бывает хуже.
- Не бывает, - хмуро перебиваю я.Повернутаэто ты мягко выразился. Я до семи лет была искренне уверена, что не в России живу, а в Советском Союзе! Лишь в школе узнала, что Союза больше нет! Но это, впрочем, мелочи. Просто чтобы ты понимал, какой мама человек.
- И какой она человек? Да ответь ты уже на звонок, - вздыхает Ваня, когда я снова достаю вибрирующий телефон.
Не стоял бы он рядомперекрестилась бы, как обычно. Но сейчас приходится делать это мысленно.
- Да, мама, - отвечаю я, приняв вызов.
- Наконец-то!грохочет матушкин голос, от которого я в молодом возрасте, того и гляди, инфаркт заработаю.
Включаю громкую связь, и оттаскиваю Ивана в переулок: пусть наслаждается! Не одной же мне страдать!
- Я на улице, не слышала вызовы
- Возвращайся домой, Василиса! Я буду через пять минут!
- Но у меня работа: школа, уроки, - мямлю я, чуть побледнев.
- Я уже договорилась, - раздраженно бросает мама.На два урока тебя подменит сама директриса. А сейчас домой, живо!
За сим матушка удалилась по-английски, то бишь просто бросила трубку.
- Ну Боря, ну скотина, - рычу я, разворачиваясь к дому.Все, Иван, иди куда-нибудь подальше от эпицентра урагана по имени Варвара.
- Строгая она у тебя, - мужчина не обращает внимания на мои слова.Знаешь, а ты ведь такая-же командирша, Василиса! И была бы твоя мама такой уж плохойбыть бы тебя затюканной и забитой, а не
- Не стервой, - договариваю я за мужчину.Ты не стесняйся, я уже привыкла! А насчет некоторых особенностей характераэто у нас семейная женская особенность. Как и долгая жизнь.
Из-за этих наших особенностей мужчин, имевших несчастье породниться с нами, очень жалеют. «Тот случай, когда долгая жизнь женыотнюдь не преимущество, - говаривают добрые соседи.Вот возьмешь такую в супругимало того, что всю жизнь испортит, так еще и переживет на поли века!»
- Серьезно?веселится Иван, и я понимаю, что последние фразы произнесла не про себя.
- Настоящая женщина, Ванечка, просто обязана проесть плешь своему мужу, - елейно улыбаюсь я.Иначе что это вообще за женщина?! А теперь иди, мне пора.
Около подъезда уже стоит глянцевая Волга моей мамынастоящий раритет за который, кстати, ей предлагают бешеные деньги. Но для Варвары Петровны продать автомобильвсе-равно, что Родину продать.
Машу Ивану рукой, и вхожу в подъезд. Пока лифт везет меня наверх, представляю, как взбираюсь на Голгофу. Как на эшафет всхожу, на плахусейчас мама устроит мне китайскую пытку.
Нет бы, хоть раз в жизни, приехать с разносолами, как нормальные родительницы!
- Сюрприз, - встречает меня мерзавец-Иван около двери в мою квартиру. Он ничуть не запыхался от быстрого забега по лестнице, и я отмечаю это лишь краем глаза.
Хочу прогнать этого шутника, но Иван делает главную подлость в своей жизнидергает ручку двери, которая оказывается открыта, и входит в прихожую.
ГЛАВА 20
Бросаюсь вперед, и вцепляюсь в одежду гадкого эскортникану как же он меня достал!
- Ты очумел? Проваливай, ирод, - кричу я шепотом, и тяну Ивана к выходу.
- Василиса, ты?доносится до нас зычный голос мамы, а затем
Затем небеса разверзаются, и нас с подлым Иваном ослепляет сияние золотых волос Варвары Петровны. Или это нас ослепляют яростные вспышки гнева, плещущиеся в ее глазах?
Да какая разница, если у меня руки трясутся, как у запойной алкоголички?!
- Привет, мама. Это этот дверью ошибся.
- Варвара Петровна?незнакомым мне тоном здоровается Ваня: низким, вибрирующим голосом с сексуальной хрипотцой.
Развратник!
- Проходите, молодой человек, - мама словно не замечает дешевых заигрываний, и даже строже становитсяесли это вообще возможно.И ты, Василиса ох и бардак у тебя, фу!
Краем глаза отмечаю маленький клубок пыли, который из-за сквозняка выкатился из-под шкафа на свет божий. Пальцами левой ноги отправляю его туда, где ему место, и иду на кухню вслед за матушкой. Да, у меня не стерильно, но темнота - не только друг непритязательной молодежи, но и таких хозяек, как я. Не видно - не мешает!
Ах, да! Оборачиваюсь, и показываю Ивану выразительную пантомиму: оттопыренный средний палец на правой руке становится жертвой гильотины, роль которой играет моя левая рука.
Ты попал, красавчик!
- Представьтесь, уважаемый!
- Иван, - отвечает эскортник маме.
Вот ведь дурак! И не боится совсем. Был бы поумнеедрапал бы со всех ног из логова монстра.
- Иван, и что же вы делали всю ночь в комнате моей дочери?
Мама задает этот вопрос вроде бы дружелюбно, но от ее голоса у меня мороз по коже.
Быть драке
- Мама
- Замолчи, Василиса! Не с тобой разговариваю, - осаживает меня матушка, и переводит взгляд на Ивана, который беспомощно глядит на меня.
«Не ожидал такого приема? Думал, помурлыкаешь, и пожилая женщина лужицей растечется?злорадно думаю я.Как бы не так!»
- Я проводил Василису до дома, и так получилось мы взрослые люди!наконец, выдает Ваня.
- Нелюди вы!поправляет мама.Устроили разврат, и это при живом муже!
- Лучше при живом, чем при мертвом, - бормочу я.
Зря.
- Снова шутишь?напускается на меня мама.Как ты могла, Василиса?! Не так я тебя воспитывала! Борис мне все рассказал: встретила его, как собаку приблудную; еды жалеешь; любовника вот притащила!
- И где этот жалобщик? Что-то я не вижу его здесь в ванной прячется, да?угадываю я, и кричу: - Боречка, выходи! Не бойся, бить не буду!
Прислушиваюсь, но Бориски не слышно. Надеюсь, он не в шкаф забился. Чего это он? Обычно при моей маме он храбрыйзнает, что она любит его.
Любит непонятно за какие заслуги ах, да: не пьет и не бьет!
Хотя, помнится, Борис однажды на меня замахнулся, когда я отказалась спускать свои небольшие сбережения на печать сборника его сомнительного творчества. Муженек расстроился, выпил пару бутылок Балтики-девятки, и раздухарился до того, что решил показать мне, кто в доме мужик посредством кулаков. Вот только в итоге побила его я.
А вот нечего на хрупкую девушку руку поднимать, особенно если учесть, что у этой хрупкой девушки рука тяжелая, да еще и вооруженная отломанной ножкой стула! Отходила начудившего муженька по хребтине так, что он потом неделю стонал.
И поделом!
- Оставь его в покое, - рычит мама.Бореньканатура ранимая, творческая. Его так ранило твое предательство, Василиса. Так ранило! Мальчик позвонил мне с просьбой повлиять на тебя, молил не ругать. А ты не ценишь!
- Не ценю, - соглашаюсь я.Так уж вышло!
- С тобой сейчас продолжим! А вы, Иван, чей сын будете? Не припомню вас.
- Я а вам зачем?озадаченно спрашивает Иван.
- Просто ответь, - вздыхаю я.Поверь, мама и сама все узнает, но лучше не препирайся.
- Миронов Иван Дмитриевич, - Ваня представляется по полной форме, будто с дознавателем беседу ведет.Отца Дмитрием зовут, мамуМарией. Мария Миронова, в девичестве Шувалова. Есть два брата
- А, так высын Машеньки и Димы?улыбается мама, и снова хмурится: - Сын таких уважаемых людей, а ведете себя, как рвань?! Не сомневайтесь, молодой человек, вашим родителям я сообщу о вашем недостойном поведении!
Закатываю глаза, и почти в голос смеюсьИван уже не ребенок, и вряд ли его испугает потенциальная взбучка от родителей. Но один взгляд на лицо сидящего рядом мужчины заставляет меня усомниться в этом.
- Может, не надо?!как-то жалобно просит Иван.Мы ведь ничего такого не сделали, а мама расстроится.
- Маша должна знать о вашем поведении!отрезает мама.Вы, Иван, насколько я знаю, были в отъезде некоторое время, так?
- Да, я был
- Знаю, - перебивает мама.Маша жаловалась давеча, что вы от рук совсем отбились: пропадаете днями и ночами на сомнительных гулянках, о создании семьи даже не помышляете. А Маше с Димой внуков хочется! Вот узнают они, что вы мою дочь взялись порочитьмигом вам невесту найдут!
Иван бледнеет.
Мама довольно улыбается, победоносно глядя на нас.