Вот уже два года, как со Стасом разорвали контракт в родном футбольном клубе. Он долго тыкался в другие места. Как слепой котенок, честное слово! Ему отказывали. Четко, без единого шанса снова играть. Его, будто лишили возможности дышать. Вся его жизнь, весь смысл был в игре. В него верил отец, и после его смерти каждая победа на поле была в память о нем.
Через полгода неудач его бросила невеста. Инга, дочь известного московского бизнесмена, не пожелала делить неудачи со своим возлюбленным. Стас лишился поддержки ее отца, и вмиг бизнес пошел под откос. Если бы он только знал, кто стоит за его сломанной карьерой! Если бы знал Понимание пришло после ухода Инги. Именно тогда Стас получил письмо в конверте. Оно было адресовано ему лично и пришло из родного города. Письмо было напечатано белым шрифтом на черной бумаге, и это сразу бросалось в глаза. Обычно письма писали на белой бумаге.
«Вы сговорились с Артуром Вазгеновичем и обрекли меня на участь гнить в тюрьме ни за что. Меня разлучили с любимой невестой и полгода продержали под следствием, не позволив моей сестре внести залог. Мой ребенок едва не появился на свет незаконнорожденным из-за вашей неуемной гордыни. Всего этого вам показалось мало, и вы решили снова копать под мое имя. Надеюсь теперь, когда перед вашим носом захлопнулись всевозможные двери, вы, наконец, усвоите урок, преподнесенный еще вашему отцу. Никогда не становитесь на пути у Янковских. Иначе вас постигнет участь Артура Вазгеновича и его дочери».
Руки мелко дрожали. Письмо написал Виктор Янковский. Только он имел неуемную тягу к мрачным черным тонам. Ни одному другому человеку не пришло бы в голову писать письмо на черной бумаге.
Все, чего хотелось Стасу в тот миг, так это задушить мерзкого племянника Анатолия Янковского. Увы, его собственной выдержки не хватило даже на то, чтобы достойно принять угрозу. Что говорить о том, чтобы играть на поприще жестоких Янковских. Как и его родной отец, Стас Прохоров был сломлен и раздавлен. Без материальной поддержки и возможности чувствовать себя живым во время игры он превратился в жалкого неудачника.
Время текло вперед, и ему кое-как удалось наладить бизнес. Сейчас, три года спустя, Стас впервые вырвался в отпуск. Он сразу же полетел сюда, к любимому пляжу Соут Бич.
После обеда он выбрался из номера. Засунув руки в карманы белоснежных брюк, вальяжно прогуливался по Линкольн Роад и с удовлетворением ловил на себе заинтересованные взгляды американок. Свернул на Оушен Драйв, притормозил у одного из ресторанчиков и уже хотел войти, как внезапно на него налетела блондинка.
Сорри! Извините!сбивчиво затараторила на ломанном английском, помешанным с русским девушка и неловко заулыбалась.
Русская?улыбнулся ей в ответ он.
Да.
Его умение располагать к себе сыграло свою роль. Красотка растаяла.
Скоро они сидели за уютной барной стойкой. Русскую звали Софи. Что-то в зеленых глазах новой знакомой никак не давало ему покоя. Было что-то неуловимо знакомое, но он никак не мог вспомнить, где ее видел.
Спустя еще полчаса они трахались в его номере. Безудержно, бесстыдно, наслаждаясь каждым мгновением. Он снимал с нее коротенькое платье в облипку, стягивал тесный лифчик, забирался в трусики. Он хотел ее. Хотел эту русскую шлюшку, как никого другого, и она была совершенно не против такого расклада.
Потом они вдвоем лежали на его широкой кровати, рассеянно наблюдая за пляжем из окна.
Мне надо бежатьподала голос Софи.Мой муж может заметить, что я задерживаюсь.
Стас понимающе пожал плечами. Поднялся с кровати и подошел к небольшому бару. Достал виски и плеснул на дно стакана. Ему тоже не терпелось остаться одному.
Софи подхватила с пола вещи и отправилась в ванную.
Будто подтверждая ее слова, в дамской сумочке завибрировал сотовый телефон. Вибрация была слишком мощной, и сумка соскользнула с тумбы. Из нее выпали кошелек и паспорт. Стас бы никогда не полез в чужие вещи, но он не любил беспорядок. Подхватил паспорт двумя пальцами и тот раскрылся. В следующий миг обомлел. Торопливо пролистал до страницы, на которой стоит печать о браке. Нервно сглотнул.
Он только что занимался сексом с женой Анатолия Янковского.
Мысли бурно кружились в голове. Ну да, конечно! Вот откуда она ему показалась знакомой! А не узнал ее он только потому, что слишком быстро Янковский-старший женился и слинял заграницу.
Нельзя просто так ее отпускать. Если в его руки попал инструмент отмщения, им надо воспользоваться.
Софи выбралась из ванной комнаты и растерянно уставилась на Стаса.
Ты что, рылся в моей сумочке?
Нет, что ты! Телефон начал вибрировать, и сумка упала на пол. Я хотел поднять документы и кошелек.
Ты же не отвечал на звонок?испуганно сглотнула она.
Я не имею привычки лезть в чужую жизнь.
Ладно, извини Я сказала мужу, что пошла по магазинам. Нельзя, чтобы он узнал, где я на самом деле.
Никто ничего не узнает. Обещаю.
Софи фальшиво улыбнулась и ловко выдернула у него из рук паспорт.
Было весело, но мне пора.
Софи, послушайперехватил ее руку он.Я буду здесь еще несколько дней. Может, увидимся еще раз?
Это сложно. У меня ведь не только муж. Еще есть сын.
Хотя бы оставь свой номер телефона. Или имейл. Мы могли бы переписываться.
Я замужем. Зачем тебе проблемы?
Я еще не решил, но кажется, ты мне действительно нравишься. Мы могли бы чудесно провести время.
Оставь мне свой номер. Я позвоню, если освобожусь, сдалась она.
Обещай, что позвонишь,протянул ей свою визитную карточку н.
Она на миг улыбнулась.
Хорошо, обещаю.
Подхватила сумку и быстро вышла из его номера.
Глава 11. Таша, три года спустя, июль
Жила-была девочка.
Как ее звали? Кто звал, Тот и знал.
А вы не знаете.
Сколько ей было лет?
Сколько зим, Столько лет,
Сорока еще нет. А всего три года.
И был у нее Кто у нее был?
Серый, Усатый, Весь полосатый.
Кто это такой? Котенок.
Стала девочка котенка спать укладывать
Мягкий голос Виктора отдается эхом в холле. Подкрадываюсь к детской и застываю у приоткрытой двери. Тася в розовой пижамке с единорогами смирно лежит в своей кроватке и слушает сказку. Коричные кудряшки рассыпались по подушке. Голубые глазки заворожено следят за картинками в большой книжке. Даже не верится, что еще час назад эта непоседа носилась по дому со скоростью света и умудрилась разбить мою любимую вазу, подаренную Габриэллой.
Я жутко расстроилась. Подарки этой женщины для меня много значат. Может, потому что у меня не сложились отношения с собственной мамой, а может, потому что Габриэлла была близкой подругой мамы Вити и теперь следит за нашим домом в Тоскане. Каждая встреча с Габриэллой наполнена радостью. Как будто у Таси появляется еще одна бабушка.
Прошлым летом в старом Тосканском доме делали ремонт, и мы весело проводили время в гостях у Габриэллы. Она учила меня готовить итальянские блюда, а Тася была завалена подарками.
Я мечтаю переехать в Италию с того самого дня, как мы с Виктором поженились. Увы, он категорически против. Бизнес в России. А значит, мы должны жить здесь.
В июне мы с Габриэллой решили открыть салон итальянских свадебных и вечерних платьев в России. У меня на счету лежали сбережения, которые накопились за три года работы магазинчика в Волгограде, и я планировала вложить их в новый бизнес. Все шло чудесно, пока о наших планах не услышал Виктор. Как будто по городу прокатилась взрывная волна. Казалось, у бизнес-центра снесет черную крышу
Уложила котенка, а сама пошла ужинать.
Приходит назад,что такое?продолжает мягко вещать Виктор.
Хвостикна подушке, На простынкеушки. Разве так спят?!
Тася звонко хохочет. Муж улыбается. Гладит ее по головке и продолжает читать.
Ни перинки,
Ни простынки,
Ни подушки
Не видать,
А усатый, Полосатый
Перебрался под кровать.
Разве так спят? Вот какой глупый котенок!
Дочка хватается за животик маленькими ручками и захлебывается наивным детским смехом.
Витя смеется вместе с ней. Она хватает его за уши, виснет на крепкой шее, а он усыпает поцелуями ее маленькие щечки. Само обаяние. Идеальный отец. Даже не скажешь, что внутри живет жестокий монстр, способный в один миг превратить твою жизнь в кошмар.
Воспоминания о нашем недавнем конфликте рвутся наружу, и я тихо отхожу от детской. Сутки назад мы пошли на мировую, но головешки на пепелище нашего поля боя тлеют до сих пор. Все еще не могу поверить, что осталась рядом с ним. В сердце покалывает горький осадок, который ничем не сгладить.
«Моя жена не будет заниматься бизнесом! Никогда!»вот и все его слова в ответ на наше с Габриэллой предложение.
«Что за средневековые правила?!взорвалась я.Я собираюсь вкладывать свои личные сбережения, которые накопились на счету за три года от нашего с Ульяной магазина в Волгограде! Я не твоя собственность, чтобы распоряжаться моей жизнью!»
«Ты моя жена! Этого достаточно!»
Мы поссорились. Он давил на меня своей категоричностью, никак не желая дать мне свободу в материальном вопросе.
Я плакала. До нашей с Габирэллой идеи создать салон я и не представляла, насколько деспотичным и жестоким может быть мой муж. Если ты с ним не согласна, он сделает все для того, чтобы подавить бунт на корню. О, сколько гадких слов было сказано в мой адрес! Виктор припомнил мне все. И мою маму, и тюрьму, из которой он вытащил меня практически на себе Есть вещи, которые невозможно принять. Принять того Виктора я не смогла. Выход был одинуйти от него.
И я собрала вещи, твердо намереваясь уехать с Тасей к бабушке в Волгоград. Святая наивность! Я только разозлила его еще сильнее. До самой глубокой ночи мы орали, швырялись вещами, а наш бедный ребенок забился в кроватку и заснул сам. Я охрипла, у меня закончились слезы, но решимость уехать к бабушке никуда не делась. Тогда Виктор поступил именно так, как предсказывала моя мама. Он просто запер меня наверху, лишив возможности выйти из его огромной квартиры.
Я побила всю посуду в столовой, весь дорогой хрусталь в его музейной гостиной, а потом заперлась от него на все имеющиеся замки в самой дальней гостевой комнате. Я отказывалась делить с ним спальню и разговаривать.
На это он ответил исчерпывающей взаимностью. Отключил в квартире интернет и мобильную связь, окончательно лишив меня возможности пополнять счет и общаться с другими людьми. А потом вел себя так, будто меня не существует. Вместо привычной любви я получила порцию ледяного презрения. Так он мстил мне за то, что я хотела от него уйти.
Понятия Нас, как будто больше не существовало. Была я, был он, и была Тася, которую мы оба задаривали вниманием.
Не знаю, что там произошло у них с Габриэллой, но спустя неделю взаимного молчания и моего заключения в квартире Виктор первым сделал шаг навстречу.
Он вернулся слишком поздно. Когда он вошел в гостиную, от него разило спиртным.
Я смотрела по телевизору какой-то русский сериал (телевидениевсе, что осталось в доме на тот момент, его Виктор не ликвидировал), и жутко испугалась, что не успела спрятаться до его прихода.
Он мрачно взглянул на меня и швырнул на стол договор аренды в двух экземплярах.
Даю тебе двадцать минут на ознакомление с документом. Как подпишешь, вернешься в нашу общую спальню.
Я изумленно взглянула на него. Мной овладели смятение и страх. Он очень редко пил, а если это происходило, лучше ему было не перечить.
Голубые глаза метали молнии, искрили, и я не решилась задавать вопросы. Моему мужу было достаточно взгляда, чтобы выбить у окружающих почву из-под ног. Я не была исключением. С его поддержкой я расцветала. А стоило ему лишить меня своего обожания, и я потерялась.
Спустя три года брака я уже хорошо понимала, с кем живу. Виктор любил меня и дочь, но он был именно тем монстром, которого в пьяной агонии рисовала моя мать. Увы, я любила монстра. Может, именно поэтому позволила ему запереть меня на неделю и не отпустить к бабушке.
Он вышел из гостиной, а я, хлопая стеклянными глазами, смотрела на договор аренды помещения. В тот миг мне уже не хотелось никакого салона на двоих с Габриэллой. Все, чего я хотела на самом делеэто спрятаться в гостевой комнате, накрыться с головой одеялом и никогда не видеть колючего взгляда своего мужа.
Я не притронулась к договорам. Просто встала и пошла в спальню. Как будто меня кто-то толкал в спину! Никто не толкал, но его слова о спальне видимо, я сильно задела его тем, что перестала делить с ним постель. Может, поэтому он и пришел домой так поздно и навеселе. Гордыня, овладевшая мной, дала трещину.
Глава 12. Таша
В спальне царил полумрак. Виктор сидел на краю огромной кровати, расстегивая рубашку. Пиджак был небрежно брошен на стул.
Может, мне и стоило спросить, где его носило до полуночи, но у меня не хватило смелости.
Не знаю, почему я вошла. Просто стояла у края кровати, куталась в черный шелковый пеньюар и не решалась двигаться дальше.
Он поднял на меня тяжелый взгляд. Некоторое время испытующе рассматривал.
Так быстро все прочитала?
Я не читала.
Разве можно подписывать бумаги, не читая?криво ухмыльнулся он.
Я не подписывала.
А что случилось?
Ничего. Просто не буду подписывать, и все.
То есть, ты почти разрушила нашу семью, а в итоге оказывается, что салон был тебе ни к чему?
Горько усмехнувшись, я покачала головой.
Ты приложил к разрушению намного больше усилий.
Нет, я зря пришла. Ничего не изменилось. Он так и не понял, что его отношение ко мне неприемлемо.
Развернулась, и уже сделала шаг к выходу, как вдруг Виктор резко подался вперед и схватил меня за руку. Безумная ярость, которую он подавлял несколько дней, внезапно выплеснулась наружу, а я не успела запереться в гостевой комнате.
Сколько еще ты будешь испытывать меня на прочность?!швырнув меня на постель, заорал он.Для чего был этот десятидневный спектакль, если ты даже не удосужилась почитать договор об аренде помещения?!
От страха я, будто онемела. Он нависал надо мной, больно вдавливал мои запястья в кровать, а я даже не могла дышать. Мне казалосьеще немного, и он сломает мне кости.
Поймав безотчетный страх в моих глазах, он отступил. Грубо толкнул в подушки и отодвинулся в сторону.
Как ни в чем не бывало, принялся раздеваться дальше. Снял рубашку, достал из шкафа плечики и аккуратно повесил пиджак и брюки.
Потом закрылся в ванной комнате, даже не взглянув в мою сторону. Как будто меня и не было в спальне.
Нет, я не убежала в гостевую комнату. Уткнувшись в подушки, я горько плакала. Он напугал меня, и за это я его ненавидела. Но почему-то не ушла. Даже если бы я вырвалась из плена, в котором он меня держал, мне было бы некуда идти.
Виктор вышел из ванной в коротком махровом халате. Влажные после душа волосы поблескивали в лунном свете, просачивающемся через полуоткрытые шторы.
Он не произнес ни слова. Устроился на своей стороне постели и властно провел по моей спине ладонью. Меня будто обожгло. В первый миг хотелось сбросить руку, но Виктор слишком быстро оказался совсем близко. Его горячие губы жалили поцелуями мою шею, плечи, а руки жадно расправлялись с пеньюаром из черного шелка и кружева.
Все в один миг померкло. Виктор, со всеми своими недостатками и очередной тщетной попыткой стать нормальным мужем снова завладел моим телом.
Нас двоих охватила страсть. Он врывался в меня рывками, заполнял до основания, и я никогда еще не желала его сильнее, чем в те мгновения. Его приглушенные стоны, мои всхлипы, наши горящие желанием взглядывсе смешалось.
Мое сознание больше не подчинялось разуму. Желание полыхало ярким пламенем. Я хотела его вторжений, и он безжалостно брал меня снова. Его губы впивались в мой рот властными поцелуями. Руки сжимали, ласкали, гладили, а я бесстыдно извивалась и стонала, выгибаясь навстречу прикосновениям. Приглушенные вскрики, стоны, смятые простыни, его жесткие и желанные толчки внутри меня доводили до исступления. Он беспощадно вторгался в мой хрупкий мир, и я снова боялась, что не смогу выжить в той лавине страсти и саднящего наслаждения, которое он дарил на том пепелище, которое оставила ссора. Наверное, мы оба были отщепенцами. Мой муж, изломанный жестоким воспитанием, которое получил от своего дяди, и япроклятая родной матерью. Преданные родственниками, мы держались друг за друга, и наш союз был единственной опорой и утешением. А еще мы любили. Безумно, безудержно, до саднящей боли.
За ночью последовал рассвет.