А, уважаемая завуч, простите великодушно, а если сдерзила, не обессудьте, не заметили ли вы, правой или левой наш Митенька изволил баловаться?
Учительница говорила, будто левой я и тогда подумала странно, вроде правша.
Аа! издала какой-то победоносный клич мать. Это он пародировал! Фронда! Манкировал вас всех, а вы и поверили! Ох и славный растет бутуз! В прадеда! В Григория Емельяновича!
После чего резко встала и выбежала прочь, не попрощавшись.
Завуч ошарашенно глядела в стол.
«Гоол!» раздался истошный вопль шести глоток со школьного двора. Вратарь не кричал. Вратарь особенная стать.
Собрались как-то мужики на площади, и, как бывает в таких ситуациях, завязался спор.
Вышел вперед шкет двадцатилетний безусый, запищал: «Лучшее время для жизни это вот молодость, пей да кути, ебись да горлопань!»
Мужики его лещами погнали: «Молод еще рассуждать!»
Тогда вперед вышел парень тридцати годков и кричит: «Лучшее время для жизни это тридцать лет, деньги появились, гормоны отбушевали, теперь и студентка на хуй садится, и еще молодость буйствует в теле».
И этого погнали мужики тоже не пожил еще, чтобы мнение иметь.
Тогда вперед подался сорокалетний дядька. Басит: «Сорок лет лучшее время. Жизнь понюхал, но еще не стар. Дети появились, жона, дом строится в сорок жизнь только начинается!»
Его уж не погнали, просто подвинули немного пожил человек, вроде справный с виду, кряжистый, взгляд тяжелый.
Но тут же пятидесятилетний выбрался вперед: «Это всё, люди, ерунда, что говорилось до того, как я вышел, сплюнул на асфальт. Жизнь начинается в пятьдесят лишь. Когда и дети на ноги встали, и сам еще не старик глубокий, а жизнь познал, и хуй пока что стоит, и в деньгах нужды не имеется».
Мужики задумались: «Дело толкует». Молчание оборвал 80-летний дедок, что закряхтел: «В 80 жизнь только начинается! В 80! Внуки уж нянчатся, хуй неисправен да и черт бы с ним, зато встаешь рано, сам лукав, хлебу в молоко накрошишь и счастлив, а страсти и тревоги все позади!»
Ну тут мужики уж успокоились дед жизнь знает.
Вдруг из-за спин раздался шикарный тягучий баритон: «Всё не так и не эдак. Жизнь начинается, как в гроб тебя кладут. Слышишь стук молотка об обивку значит, началась история твоя. Ночью крышку гроба сымаешь, из могилы выкарабкиваешься, в город идешь, младенца воруешь и в гроб тащишь, кровь его пить».
Мужики резко обернулись кто, мол, так сказал?
А сзади никого. Только ветер поднялся да суховея нагнал, все глаза песком засыпало, потом мужики плевались ходили.
И побежим мы с тобою по такому жаркому климату. По медоносным лугам, маленькие, как первобытные зверьки, теряющиеся в буйной растительности. Сверху раскаленное, почти белесое небо, снизу змеи, жужелицы и полевая мышь, справа опушка леса, слева я сам.
Ты скажешь, что устала, а я покажу тебе пчелу: «Вот она несет нектар в улей, послушай, как жужжит это одышка усталого существа, нам надо тоже бежать».
Ты споткнешься о кочку и упадешь лицом навзничь прямо туда, в микромир этого лета, лицом придавив кузнечика, а я опущусь на одно колено и проведу языком от твоей шеи до копчика, слизывая налипшую на благородный девичий пот субстанцию из семян и жучков это амброзия июля, и я ею лакомлюсь!
Давай вставай, родимая, мы несемся дальше!
А ручей? Что ты скажешь, когда от студеной воды тебе заломит зубы? Когда твои ладошки, сложенные черпачком, поразит хтонический холод подземных озер? Мы затихнем в ложбине, пораженные вековечным перезвоном ключа, сегодня мы пьем семя земли, это соки аида, моя славная, вставай, мы бежим дальше.
А пес? Тот самый степной пес, неведомо откуда взявшийся, независимый, но ласковый, что мокрым теплым носом уткнется в лодыжку? Видишь, какой у него язык? Псу вкусно жить этим июлем, давай потреплем его по загривку и побежим дальше, а он пущай несется за нами вскачь, словно заяц.
Что нас ждет дальше? Стылая прохлада душистого леса, над нами сомкнутся кроны сначала берез, потом дубов, меня бьет кондратий, как я воображаю, что ты в своих легкомысленных шортиках попадаешь в дремучее. Давай не будем тревожить старый древний лес, любимая, даже на словах, даже шутя.
И знаешь, куда мы прибежим в итоге? Финальный рывок, взят последний пригорок, и оттуда, выбивая почву из-под ног, ослепляет нас фарватер кормилицы Волги-матушки. Я слышу, как рыба плещется на илистых поймах, как ловкая щука уносит в пучину дурака-пескаря, как квелый сом уходит под корягу в ожидании дохлой кошки, что кинут ему голоногие пострелята.
Противоположный берег далек, и сейчас, как древние, я почти верю, что там можно встретить людей о песьих головах и пушистых женщин. Впрочем, после слова «пушистый» я не могу удержаться и валю тебя на землю навзничь, ты сама ведь пушистая, мокрая, разрумяненная, живая ловкая здоровая русская баба! На утомлении держащаяся ты забыла двадцать первый век и живешь вечностью.
А вечером мы на обрыве разожжем костер. Я встану над рекою, спину мне будет жечь пламя, колени морозить Волга, а в шею уткнешься ты.
Сквозь твои губы я целую взасос большой взрыв, что породил всю эту прелесть!
Николай с самого утра ходил гоголем, а под вечер окончательно разошелся: «Уж я задам вам в пятницу угощение, век помнить будете!»
Люди недоверчиво, но с улыбкою глядели на Николая.
Второй год в учреждении состоит, а ни разу посещения не задавал. И вот вдруг.
«Право дело, господа, приходите ко мне в пятницу!» ластился лисою Николай.
Люди и пришли. Что не прийти, когда добрый человек грозится славным кутежом?
Торжествующе набриолиненный и напомаженный, Николай встречал гостей в прихожей: «Проходите, господа, прямо в залу пешком, там и угощение ваше накрыто уж» и подмигнул.
Зашли люди а там жена Николая, Анна Сергеевна Пожарская, на столе лежит в стиле ню, срамные места обнажила растопыримши, на шее салфеточка, сама виду любезного и лукавого.
Как народ дал заднюю! Ноги лезли в чужие галоши, кое-кто напялил по ошибке дамское пальто, один убежал из дому по лужам в носках.
Вот полный список потерь:
1. Были напрочь уничтожены очки Юрия Сергеевича, мастер потом головой качал: «Восстановлению не подлежат!»
2. В давке была раздавлена такса по кличке Тетка. Собачка была преславная, третьего году купленная на птичьем рынке на Савеловском. Там и сейчас таких продают, приходите посмотрите.
3. Воспользовавшись суетой, два наглеца из учреждения проинспектировали своими канцелярскими пальцами тайные места домашней работницы Настасьи и нашли их превосходными и полностью соответствующими женскому предназначению.
Последний гость сплюнул на пол: «По шее вам надо надавать за угощение такое!»
И зачем-то прибавил: «Мародер!»
И тоже был таков.
ПЬЕСА «НЕЗАПОГОДИЛОСЬ»
Ой, садись, Сашенька, как здорово выглядишь, работу нашел хорошую?
Да, Марья Николаевна, на Западе работаю.
Ой, на Западе! Какая умница всё-таки! В Германии, в Нидерландах?
На Западе Украины.
За окном громыхнула молния.
ПЬЕСА
(просовывает голову в дверь)
Здравствуйте, а кто из вас Николай?
Здравствуйте, я Николай.
(сурово) Теперь я тут Николай.
Собрался на площади как-то люд, и завязался спор: а когда русскому человеку жилось лучше всего?
Вышел мужичок подбоченясь да заявил:
Лучше всего жилось нашему брату при Советском Союзе!
Из толпы вышел другой мужичонка и возразил:
Отнюдь, при Николае Втором недурно бытовали очень
Да что Николай! Вот при Петре жизнь была!
Да ваш Петр исковеркал всю суть Руси, при Грозном Иване житуха была!
Э, да я вижу, вы не шарите совсем. Никогда так вольготно не дышал русский человек, как при татарах!
Да ты христопродавец! Всем известно, что лучшая жизнь была при Киевской Руси!
Врешь! При неолите!
При неандертальцах!
При австралопитеках!
При первых гоминидах, дурак! замахнулся залетный мужичок на предыдущего спорщика.
Галдели мужики, спорили, краснели, гам стоял на площади невыносимый!
Неизвестно к чему привел бы спор, ежели бы не вышел на площадку древний, но игривый седовласый старец и не расставил все точки над ё:
А лучше всего, ребзя, русскому люду жилося при динозаврах. Сам маленький, шустрый, глядикося чтобы ящур тебя не раздавил, под ногами шмыг, шмыг, орешек видишь мой орешек, зубами хрямсь, хрямсь да в нору!
А в норе баба юркая, быстроглазая! Да деток с десяток и все как на подбор!
Чем не житие?!
После такой речи помолчали мужики, почесали в затылках да молвили:
Верно рассудил, старче. И добавить нечего тут.
Да и разошлись по домам.
Вечером в отделение полиции зашел странный молодой человек. Лицо его было покрыто красными пятнами, руки дрожали от волнения.
Едва зайдя, он тут же попросился под стражу.
У меня совершенно чудовищный, банальный и неинтересный паблик, заявил он полицейским.
Вы нарушаете там закон?
Нет не важно арестуйте меня немедля, мой паблик звенящая пошлость, ни грамма собственных мыслей, деградация духа
Арестовать вас только за пошлость духа?
Да. Немедленно. Если можно, упеките меня в одиночку. Или лучше в пресс-хату. А лучше всего казните. У вас в отделении есть гильотина?
Молодой человек, идите, пожалуйста, на хуй, пока мы вас на самом деле не арестовали.
Глаза пацана лихорадочно заблестели.
Так, понимаете, я и прошу, чтобы вы меня тотчас же связали и заковали в кандалы.
Мысль молодого человека скакала быстрее его безумного взора.
А лучше знаете что? Посадите меня на бутылку. У вас есть бутылка?
Иди-ка ты на хуй, друг! Пиздуй-ка побыстрее! сержант замахнулся на него пустым графином.
Молодой человек трусливо одернулся и, съежившись, полез по карманам.
Вот возьмите хотя бы адрес паблика, прочитайте, как там всё мерзко
Молодого человека выставили прочь. Дежурство продолжалось.
Сержант наполнил графин водой, налил три четверти стакана, отпил добрую половину и забил адрес паблика с помятой бумажки в строку.
Минут пять или шесть слышался лишь звук скроллинга мышки и иногда вставляемые полушепотом реплики вроде:
«Пиздец ебать охуеть что делается-то мать твою растак»
Сержант поднял трубку и чеканным голосом отдал приказ:
«Отправить наряд по адресу такому-то. Совершенно чудовищный паблик. Глупость в кубе. Говно собачье, размазанное по веб 2.0, отбейте ему там все почки, не церемоньтесь».
Потом прибавил: «Арестуйте негодяя. Я пока подготовлю одиночную пресс-хату и бутылку».
Коля Желонкин за неимением идей, да и средств тоже подарил своей женщине на день рождения соль в пакетиках для обуви. Вручая подарок, он прятал глаза, проникновенно жал руку, произносил какие-то слова о нераспробованной покуда косметике, о нераскрытых свойствах силикагеля. На душе у Коли было нехорошо.
Похорошело через 3 месяца, когда женщина, уже на Колины именины, преподнесла ему образцы ткани из «Остина». Руку тоже жала и презентовала целую речь, из которой следовало, что чуть ли не сами Медичи почли бы за честь пришить обрывки эти к своим сутанам.
Коля воссиял. На следующий день ангела он принес своей женщине полные ладоши распаренной пшенной каши, что пенсионеры высыпали на теплотрассу для голубей и альгулей.
Женщина через 3 месяца ответила аппликацией, сворованной со стола творчества детского сада «Зимородок», пока нянечка смолила в прихожей папиросу в шкафчик с изображением соболя.
Николай лишился сна. На следующий день рождения он выкупил землю на Тяготилином кладбище и преподнес купчую своей женщине в конверте «Летуаль».
Через 3 месяца он получил в подарок стеклянный шар со снегом. Коля тотчас перевернул его, но снег был надежно приклеен к одной из сторон шара.
На следующие именины Коля проглотил мякиш, вываренный в клейстере, отчего хирургу пришлось делать сквозной надрез в области гортани. Кожицу, срезанную с горла, Николай двумя пальцами с застенчивой улыбкой преподнес своей женщине.
Через 8 недель они поженились.
Свадьба гулялась в Алеппо.
В Томском политехническом университете изобретены антидепрессанты нового поколения.
Принцип действия:
А ну-ка вставай давай с тахты! Ишь ты, кобылявая! Тридцать лет бабе, а лежмя лежит как колода, на которой свинье голову рубят! Вон дядя Толик Померанцев с сеялки упал в 69-м по пьяни да молотилке ноги отдал по колени.
И ничего! Только задорней стал, до самой кончины у подъезда сидел на табаретке, на тальяночке бандитам Утесова жарил да курил как паровоз, а деревянной ногой ритм отбивал по бетонке! А иногда как закричит, больше душою, чем ртом: «Эх, залетныя! Мне ли Волгоград, мне ли Вязьма!» Так сороки с берез на асфальт грохались, как от выстрела!
Хоронили его пили так, что Володя Гамишев в могилу свалился с лопатою, а на поминках такую гороховую кашу сварили, что посейчас старожилы пальцы облизывают!
А у тебя что за горести? Нет никаких бед напридумывала и наврала все!
Ёбарь пропал, на работе начальник зацокал, жопа толстая наелась? Вставай да поди в чулан с ветошью, там кот наблевал с куриных потрохов, прибери-ка вот тебе развлечение!
Не было такого закону раньше лежать, а сейчас моду изобрели!
Первым делом в Тбилиси, еще до того, как отведать знаменитые хинкали, я наступил в говно.
Причем пока искал эти самые хинкали.
Тбилиси город Мебиуса. Это тебе не Петербург, где коль постановил дойти до Адмиралтейства, то просто закладываешь руки за спину как драматург и идешь себе. В Тбилиси можно самым загадочным образом петлять, вихлять, уходить на серпантинных переходах в небеса, а потом обнаружить себя в совершенно неожиданном месте.
На одном таком переходе, видимо, спускаясь с моста королевы Тамары, я и наступил в говно был там один сомнительный закуток.
Шпору я обнаружил только в такси. Водитель сначала бурчал что-то по-свойски, потом выключил радиолу и сказал прямо: ты в говно, что ли, наступил? Мы включили лампочку в салоне, осмотрели подошву действительно, говно. Другие версии отмели сразу. Говно уже приталило дорожной пылью, но то, что оно человеческое, было видно и невооруженному глазу. Более того, есть у меня основания полагать, что оно скорее всего грузинское.
Мы стали держать с водителем совет. Он все предлагал отыскать палочку и соскрябать наросты с ботинка, я просто смотрел на подошву, и в голове моей витала одна мысль: пожалуйста наступил в говно.
В отельчике я вычистил говно, но оказалось, что шнурки тоже пахнут. Я их застирал, но внезапно кроссовки начали вонять говном целиком. Через минуту я ощутил этот запах от джинсов, чуть позже меня предал и свитер. Казалось, я весь пропах говном до самых сердец. В отчаянии я начал заламывать себе руки и хулить небеса.
Опомнившись, я решил запах говна перебить. Мои духи такого силача не брали, я позаимствовал в ящичке ванной комнаты местный одеколон по типу «Шипр». Понюхал одежду заново никуда не годится. Получившийся запах я нарекаю: «аромат престарелого педераста, собирающегося на дискотеку в Дом культуры».
Я сбросил одежу в стирку, взял новый комплект и через минуту уже скакал прочь по холмам Тбилиси куда-то вниз, на запах лобио, но памятуя о говне.
Не считайте, я употребил термин «говно» 11 раз.
Это хорошая цифра, не гнушайтесь ее использовать в быту и творчестве.
Читатель спросит в обиде ли я на Тбилиси?
Я лишь рассмеюсь. Да, было неприятно, но своим шармом город сегодня все с лихвой искупил. Завтра я, видимо, даже буду загнан в долг.
Жанр Рассуждения
Тут определенной тематики нет, но раздел сей вовсе не плох. Будто забрались вы в горячий летний полдень на чердак и начали рыться в коробочках и сундучках. А чего там только нет! И перекрученная бобина с военными маршами, что от прадеда осталась, и запонки бабушки, в которых в бесконечный июньский день она каталась с дедом по Чистым прудам, после чего они первый раз поцеловались, и скукоженный самиздат Набокова 70-х. Читай да кумекай себе.