Так что, все, пора завязывать. Тем более у девчонки горе, может, не грандиозное, при её внешности найти нового содержателя будет не сложно, но все-таки. Не совсем же она моральная курва, переживает же. Совершенно неуместно на неё вот так залипать. Тут не понятно как до секса-то довести, чтобы потом перевести в плоскость Темы, но, в конце концов, сейчас цель совсем другая. Сначалаона должна забрать заявление. А потом у Эда будет неделя, чтобы затащить Сапфиру в постель. Ну или две, только денег на подкуп Вика и продление больничного Гоши и жалковато. Но за две-то недели он справится! В конце концов, в чем сложность-тозадурить голову сабе? Кстати, где она?
Эд покосился на часы. Во рту уже от сигарет было кисло, давненько он не скуривал шесть штук за один только час. Долго же она прощается
Между могил Эд брел неохотно. Кладбища он не любил в принципе, да и кто их вообще любит, кроме особенно увлеченных готикой подростков? Кладбище было элитным, все дорожки были ровные, асфальтированные, пространство между могилами было засеяно газонной травой и здесь ездил с газонокосилкой садовник, который помимо всего прочего умел в ландшафтный дизайн и придавал кустарникам разнообразные очень абстрактные формы. И конечно, памятники тут тоже были сплошь пафосные и дороженные, даже на них заказывали дизайнеров. Куда ни плюньвезде лоск и китч, даже в посмертии.
Эд ждал, даже можно сказать, что слегка надеялся встретить Сапфиру на дорожке, ведущей к выходу. Снова подходить к отцовской могиле было на самом деле непросто по настроению. Его больше не было. И он не прожил даже половины той жизни, которую проживают очень многие. И какого хрена вообще?
Хорошо, что дорожки были асфальтовые, а не гравийные, а то сейчас Эд мог и спалиться, что он застукал Сапфиру не в самый подходящий для этого момент. Он никогда не видел, чтобы сидели вот таксбоку от памятника, нет, не на землевсю территорию могилы укатали в черным мрамор, но так вышло, что формально Сапфира стояла на коленях у ног отцаточнее у того его ростового портрета что сделали на памятнике. Стояла, прижималась лбом к мрамору, упиралась в него ладонями.
Плакала Сапфира беззвучно, со стороны вообще могло показаться, что она задыхается. Но все же лицоалое от долгих слез, искаженный от невыносимой боли рот и ладони, сжатые в кулаки, а костяшкиразбиты, как у драчливого пацана. Она что, лупила по памятнику? Вот отбитая
Сапфира не замечает Эда, она вообще ничего не замечает, и кажетсяеё слезам конца и вовсе не предвидится. И видеть такой стальную Сапфиру с зубами как у пираньибудто видеть снежного человека. Вот реально вроде, но и сам себе потом вряд ли поверишь, не то что кто-то другой.
Эд подходит к могиле, но даже этого девушка не замечает. Почему-то от её беззвучности сильнее всего идет мороз по коже. Будто и этоне предел её горя, а дай она себе волюи наверняка взорвалась бы, разнесла бы все это огромное кладбище.
Свет.
Не реагирует. Вообще будто оглохла, ослепла. Приходится подойти, взять за плечочуть встряхнуть.
Света
Она кажется пустой, будто кукла. И как-то само по себе возникает ненавязчивое желание взять те мысли, которые Эд там предполагал, про деньги, про неискренность, свернуть в трубочку и запихнуть в задний карман джинс.
Пойдем.
Эд заставляет девушку встать на ноги, но Она будто разучилась ходить на каблуках и выпила одновременно. Сапфира пошатывается и чуть не падает на Эда. С минуту так и стоит, уткнувшись лбом в его плечо, вцепившись в пуговицу на его пальто, будто пытается вспомнитькто она, где она и что ей делать дальше. А Эд ощущает себя идиотом, потому что категорически не понимает, что ему делать дальше. Хотя Чего тут понимать?
Когда Эд подхватывает Сапфиру под колени, она взвизгивает и, кажется, слегка приходит в себя. У неё нет выбора, ей приходится вцепиться в шею Эда.
Ты охренел? раздраженно шипит Сапфира.
У неё зеленые, как крыжовник, глаза настоящей ведьмы. И все-таки Эд лишь поджал губы.
Помолчи хоть минуту, буркнул он и, не отпуская девушку с рук, зашагал в сторону выхода с кладбища.
Охренел, не охренелкакая, к черту, разница? Разрешения, что ли, спросить? У неё, которая вообще будто ушла в глубокую истерику? Может, пара пощечин и решила бы дело, но Эд и пальцем не собирался к Сапфире прикасаться, пока она не наденет ошейник. Если она, конечно, наденет. Что-то после увиденного Эду начало казаться, что его делотруба. Что надо как-то по другому, потому что как он планировалуже, кажется, не выйдет.
Вообще, он не ожидал. что Сапфира его послушается, но она, кажется, была совсем не в форме, поэтому просьбу выполнила. Затихла, съежилась на руках Эда, даже на нормальную женщину начала быть похожа.
Теплая. И духи вкусныеникак не надышаться. И опять оно заворочалосьэто вот неуемное желание забраться Сапфире в трусы. Вот сейчас Эд и сам сомневался в собственной адекватности. Она эмоционально раздавлена, вот сейчас это совершенно не в тему.
От греха подальше Эд сгрузил Сапфиру на заднее сиденье машины. И не пялился, принудительно не пялился. Сел за руль, пристегнулся, прикрыл глаза.
Как ты? и него самого голос был глухим.
Увы, жива, негромко откликнулась Сапфира. Саркастично, но с болью.
Так бывает, тихо произнес Эд. Он ушел, мы остались.
Лучше бы остался Он, с горечью произнесла девушка.
Эд даже отчасти был согласен.
Извини, вдруг в какой-то момент произнесла Сапфира, пока Эд вел машину и жутко жалел, что не взял водителя. Ну, может же быть у главного редактора и мажора личный водитель? Хотя кому попало свою жизнь доверять не хотелось, а свой проверенный водила вполне мог случайно назвать Эда по настоящему имени.
Но так была бы возможность сидеть на том же заднем сиденье и смотреть на Сапфиру, а может и вовсе воспользоваться оказией и подставить ей для рыданий плечо Тьфу, опять Остапа не в ту сторону унесло. Какое нахрен плечоэто Сапфира, а не обычная девица. У неё уже даже сейчас в голосе нет слез. Она была слабой только для отца, по всей видимости. Для всех остальных она была саблезубой тигрицей.
За что? уточнил Эд.
За все, сипло откликнулась Сапфира. И меня тут сильно развезло, не ожидала. Просто он был
Всем для тебя? Да, я помню. Фраза оставила необъяснимый горьковатый привкус на языке.
Да. Всем. И его больше нет, тихо произнесла Сапфира. Знаешь, в Египте, когда фараон умиралс ним в гробницу отправлялась его жена.
Своеобразно
А я бы пошлаВ её голосе звенела тоска и боль. Настолько неприкрытые, настолько искренние, что если она играла и этоей точно нужно было выдать Оскар. Или два. Эд чудом вписался в поворот, до того его выбило из колеи это заявление Сапфиры. И все сильнее одолевали сомнения, что у него вообще что-то получится.
Слушай, давай выпьем, а? предложил он. Больше даже для себя, чем для кого-то еще. В конце концов, его тоже триггерило из-за смерти отца, и он толком даже не давал себе забыться за эти дни.
А ей сейчас так же больно, как и ему, и даже сильнее, хоть Эду и казалось, что это невозможно.
Ну давай, устало откликнулась Сапфира. И эта усталость, эта апатия ей категорически не шла.
Глава 9. Терпкий
Алекс
Ну вот ты мне и соврал.
В первый раз, да.
Знаешь, я б с удовольствием бы сказала то же, что и всегда, что так не бывает, что тыненавидишь ложь. Но вот.
Ты обещал вернуться.
Не смог.
И все, что было в моей душе живогов лохмотья, в клочья, в кровавые лоскутки. Мне чертова куча лет, а все что хочетсяэто забиться в угол, и выть, выть, впиваясь ногтями в собственные щеки. Так чтобы до крови, до боли, чтобы дать выход этой мучительной горечи, разрывающей сердца на мириады частиц..
Нет, я знала, я понимала, с кем связываюсь, и когда человек на двадцать лет старше тебяэто так-то уже критично. Но Рано. Рано, очень рано. Я верила, что Он проживет вечность. По нему никогда особенно и не казалось что ему столько лет, и что у него сынмой сверстник.
Вот почему нельзя как в сказке, чтоб взяли и умерли в один день? Почему мне нужно сейчас продолжать жить, когда Его больше нет. Нельзя. Я была для него, ондля меня. Не было в мире больших совпадений. Не было в жизни моей мужчины, который был готов ради меня на столько. И ради которого я была готова на все.
Я бы хотела чтобы сейчас над моей головой бушевала гроза. Чтобы так, будто небеса раскалывались на осколки. Я бы хотела, чтобы вокруг меня бесновался ураган. Выворачивал бы деревья с корнем, швырял машины в стены многоэтажек. Желательночтобы всему миру сейчас в принципе настал уже проклятый апокалипсис, который как всегда запаздывает.
Напиться Напитьсяэто хорошая идея. Хотя бы какая-то. Потому что в моей голове сейчас категорически нет никаких мыслей. Я не представляю, как мне сейчас возвращаться домой. Там в шкафувсе еще висят отглаженные Его рубашки. Там много всего, с чем соприкасались его пальцы. И оставаться наедине с этимневыносимо больно. Хоть все это поливай бензином и сжигай на ритуальном костре. Мне надо как-то дожить до утра, а как это сделатья пока не поняла
Алекс Вот что ты натворил вообще? Зачем так въелся в душу? Сама дура, конечно, сама сделала тебя своим личным божеством, своей вечной слабостью, но вот почему
Ехали мы неожиданно долго, хотя я не особенно заметила этого времени, на вкус оказавшегося как серый кисель. Просто сидела и смотрела в окно. Надо былона пролетающие мимо машины, многоэтажки, светофоры, а получалосьсквозь. Сейчас Антон мог завезти меня даже в какой-нибудь лесочек, придушить там и прикопать под сосенкой. Я бы даже особо не сопротивлялась.
Приехали. Выгружайся, наконец заявил Антон, и мне пришлось собрать мысли в кучку, чтобы походить на человека, хотя бы отчасти.
Я выгрузилась. Огляделась. Втянула в себя отнюдь не свежий московский воздух, выдыхая из груди эмоции. Хоп, выключили истеричку, включили доспех и алкоголичку. Господи, как паршиво сейчас пытаться быть сильной, но выбора особо не было. Все лучше, чем задыхаться от пустоты, сдирающей кожу с души.
Огляделась. Нет, не лесочек. Сосенки в поле зрения нашлись только на горизонте. Жаль.
Куда ты меня притащил вообще? Это не похоже на бар!
В профиль это походило на особняк на Рублевке. Я не то чтобы часто тут бывала, в конце концов, журналистов тут не очень жаловали, но очертания местных выпендрежных домишек знала. И тут был шикарный такой мини-замок из светло-коричневого камня с витражами на окнах, и даже с парой башенок. Ну надо же какие мы крутые, понты аж из ушей выливаются. Мажором был, мажором и остался.
Слушай, Света, ты что мне предлагаешь, чтобы я смотрел, как ты пьешь, или чтобы меня потом дровами в такси грузили? едко поинтересовался Антон, склонив голову набок. Ой ты божечки, у него что, зубы есть? Куда делся мудак Антошенька, который бесил меня все эти пять рабочих дней? Этот даже отчасти походил на мужика. На полтютельки.
То есть дровами в такси должны грузить меня? устало уточнила я. Я против, я пьяная и от тоски могу изнасиловать таксиста.
Света, будь любезна, посчитай количество этажей, рыкнул Антон. Боже, неужели я его достала? Не прошло и полгода, что ли? А я уж думала, что потеряла форму.
Два. Или три Извини, я не в форме для высшей математики.
Это в принципе не важно, что на двух, что на трех этажах точно должна найтись пара кроватей. Разойдемся где поспать.
Почему не ко мне тогда? У меня тоже есть, чем нажраться.
Потому что в наличии второй кровати у тебя в квартире я сомневаюсь. А спать на каком-нибудь диванчике я не согласен.
Я надеюсь, алкоголь у тебя приличней, чем твоя прическа, вздохнула я, поймала взгляд Антона, развела руками. Ну кто ж тебя заставлял рождаться с этой вот соломенной башкой?
Собачиться сил не было. Я не ожидала, что меня так размажет на кладбище. Просто стоило увидеть тот ростовой портрет на мраморной стеле Егоширокоплечего, с выпрямленной спиной И ноги сами подкосились. В общем, все, что мне хотелосьнапиться и уснуть.
Покажи мне свой интерьер, и скажу, кто ты. По корешкам книг в шкафу, по тому, как небрежно валяются на журнальном столике какие-то бумаги. Я не приглядываюсь, не мне лезть в чужую жизнь, а вот не сбрасывая туфель опуститься перед растопленным камином самурайский кодекс чести не мешает. На медвежью шкуру. Будь я в формея бы проехалась по этому характерно брутальному акценту. Вот как с какой-то шпаргалки списывалшикарный домина, камин, шкура перед ним. Спросинаверняка навешает мне на уши кучу лапши, типа сам прикончил, перегрыз зубами медвежье горло, шкуру снимал с использованием самодельного перочинного ножа. Сколько таких чудных историй я уже слышала Хрен с ним. Сидеть нормально.
Кто каминчик топил?
Домработница, живет во флигеле, откликнулся Антон и ушел куда-то в тьму собственного дома.
Вернулся быстро, не одинно в компании бутылки с джином, двух стопок и двух тарелок с нарезанной закуской на столике-подносе.
Джин Довольно странный, но хороший выбор под ситуацию. Вино было бы не в тему, коньяк или абсентслишком попсово, водкасильно перебор, я её не любила. Либо у парниши хорошие осведомители, либо его вкусы в алкоголе удивительным образом похожи на мои.
Антон разливает неторопливо, глядя на пламя, пляшущее по поленьям.
За Алекса?
За него.
И не чокаясь
Чистый джинне очень-то популярен: слишком крепок, его куда чаще льют в коктейли. А я люблю эту травяную терпкость, раскатывающуюся по горлу. До сомелье мне далеко, с каких холмов собирали можжевеловые ягодыни за что не скажу, даже привкус вереска я едва разбираю.
И нет в этом мире сейчас ничего, только полумрак, что топит этот дом, больчто мы разливаем на двоих по стопкам, и прогорающие поленья в камине.
На самом деле я не была правапосле нескольких глотков джина становится очевидно, что Антон переживает из-за смерти Алекса. По своему, по-мужски, молчано переживает. Возможно, сотрудничество с апельсинкоймладшим Козыремне приносит ему особого удовольствия. Ой, только попадись мне, мелкий хрен, я тебе откручу все, что у тебя боле-менее выступает за пределы тела. За то лишь, что не дал попрощаться.
Как вы с Козырем вообще познакомились? спрашивает Антон после третьей стопки. Он уже содрал с шеи пижонский галстучек, расстегнул и закатал рукава на рубашке и вообще сидит на шкуре скрестив ноги. Расслабился. Я в своем платье ему немного завидую. Я-то так не могу.
Ночь, притон, фонарь, аптекая пожала плечами, прихватывая с тарелки ломтик апельсина.
Я серьезно, недовольно буркнул Антон, снова наполняя стопки. Если это секрет или компромат какой
Да нет, это не был секрет. И тем более это не был компромат. Я вообще не могу представить, что могло бы оказаться компроматом на меня. И я была как раз настолько пьяна, чтобы болтать о личном с первым попавшимся под руку собутыльником.
У меня была сессия в клубе, протянула я, припоминая. Когда я уже уходилаАлекс задел меня машиной. Отвез в больницу. Там было весело, кстати.
Почему?
Ну а представь! я хихикнула. Привозят в больницу сбитую малолетку. Двадцать триэто малолетка, отвечаю. Она такая снимает плащик, а под нимкожаный корсет, ботфорты, а из сумки моей, пока я искала паспорт, выпал флоггер.
Одна медсестричка шлепнулась в обморок, а Алекс сидел и смотрел на меня, охреневая.
А потом?
А что потом? голова уже дивно кружилась, и боль почти не плескалась в груди своим кислотным прибоем. Две недели он навещал в больнице сломавшую руку меня. Потомвозил на учебу. К исходу второго месяца нашего с ним знакомства Алекс предложил мне место любовницы.
Ну точнее он меня тогда оприходовал на заднем сиденье своей машины. А я чуть не вышибла ему пяткой стекло. А еще через неделю мы съехались Но это я не расскажу. Этосугубо мое, сладкое, щемящее.
Ты была ему ванильной любовницей?
Ванильной, поначалу, да, я кивнула. Без порок и даже без воспитания. Только мы же все равно не удержались.
Ты знала, что у него семья?
Антон, ты меня поишь или исповедуешь? Какая семья? У него сын мой сверстник. Даже старше, если я правильно помню. Ладно бы там было что разрушать и кому наносить моральные травмы, тогда я бы поугрызалась совестью. Хотя, судя по всему, я его переоцениваю. У юноши явно куча моральных травм образовалась.
Ну, допустим. А жена?
Антон, я вздохнула. Ты же сам Дом, если, конечно, не врешь. Ты же должен пониматьу садистов есть потребности. И что лучшесадист, который пытается сдерживаться, а потом срывается на нормальной жене, или садист и мазохист, которые помогают друг дружке получать необходимые эмоции. Алекс был садистом. Его жена мазохисткой не была. Она просто не могла обеспечить его потребности, и это же хорошо, что он не бил её, а искал удовлетворения там, где мог его получить и не навредить кому-то.