По моей книге.
Да еще и с ним
После развода последнее казалось самой недостижимой частью этой мечты.
Кто не мечтал работать со своим благоверным? Ну, когда еще был юн и наивен и твердо веровал, что супруги не должны расставаться. Вот и я мечтала. Глупой, розовой мечтой, что мой всемогущий и крутой муж когда-нибудь будет работать со мной локоть к локтю.
Ну вот. Работает. По-прежнему крутой, по-прежнему всемогущий, если судить по его трюкам с проникновением в лифт, но уже не муж. По-прежнему это меня дергает, хотя должно бы уже перестать.
Пойдем уже есть, а? Вопрос Димы так и остается без ответа. Неохота мне сейчас об этом. Я и так сильно расклеилась в лифте, но панические атаки штука бесконтрольная. Обнажаться душой еще сильней я не могу, да и не нужно это.
Оказываясь рядом с лифтом, я втягиваю голову в плечи по инерции. Нет уж, нет уж, спасибо, сегодня острых ощущений хватило. Да и вряд ли его уже починили. Или сколько его там чинят-то?
Спускаемся по лестнице. С каждой ступенькой я клянусь забыть про каблуки до старости. А в старости заболеть склерозом и не вспомнить.
Когда Дима шагает ко мне и подхватывает меня на рукия не замечаю. Поэтому едва не прикладываюсь затылком об перила и недовольно взвизгиваю.
Варламов, отпусти, пищу, цепляясь за его шею, потому что он-то не останавливается, он продолжает спускаться по лестнице.
У тебя вид больной, ты еще не отошла, невозмутимо отзывается этот чертов наглец. Не дрыгайся, Поль, а то на плечо закину.
Ага, не отошла. Сейчас отойду. В мир иной, потому что напугал этот придурок меня ужасно. А какому невротику понравится, когда земля из-под ног уходит?
И кому вообще понравится быть на руках у бывшего мужа, которому в любой другой день недели ты хочешь дать по голове чем-нибудь тяжелым и который вообще-то до сих пор выводит из равновесия самым лютым образом.
Но оказаться перекинутой через плечо я не хочу. И так-то не хочу, но я же знаю упертость этого баранаон же слово сдержит, с него станется. Приходится терпеть. Ну и Так ему и надо, пускай поработает мышцой, отработает всю эту пыль, пущенную мне в глаза.
Выпадет грыжа у тебя, мандарины в больничку носить не буду, едко сообщаю я.
Мандаринов не надо. Надевай костюм медсестры и приходи так, Дима расплывается в похабной улыбке. Зараза! И хочется смеяться и треснуть этого идиота побольнее.
Ты все равно не донесешь до первого этажа, мстительно бурчу я. Тут лестницы высокие.
Если донесу, ты со мной не только пообедаешь, но и потанцуешь, насмешливо откликается Варламов.
Тебе слабо, железобетонно откликаюсь я. Так что сдавайся сразу же.
Спорим? Дима с иронией смотрит на меня и поднимает одну бровь.
Спорим! Я вцепляюсь в его шею крепче. И тут же об этом начинаю жалетьпотому что Варламовская близость деморализует мое самоуважение еще сильнее. Сразу начинает хотеться очень странных вещейуткнуться носом в его джемпер, например. И принюхаться к туалетной воде. Все та же? Моя любимая?
А нельзя, Полина, страдай. И не подмахивай этому павлину. Переживет. А то вон как хвост распушил, бицепсы свои выпячивает. Тоже мне, нашел чем похвастаться.
Повелась на спор я на самом деле безумно легко, и это не было удивительно. С Костей особо не подурачишься, а я по жизни, вот в таких бытовых вещах жутко азартный человек.
Игры и прочее не увлекают ни разу, на деньги не спорю, а вот на "слабо и кто из нас моет посуду" был мой любимый спор. Дима мне регулярно поддавался, знал, что я не особенный фанат этого дела. И по-прежнему не фанат. Посудомойка прекрасно справляется за меня.
И вот плыву я такая, на руках у бывшего мужа. Пользуюсь его дурацкой самцовостью, спасаю ноги от убийства каблуками. Перебираю в мыслях всякую ерунду и мечтаю, чтобы Дима сдался, но не уронил меня по дороге. У меня явно, в сегодняшнем гороскопе ничего хорошего, так что лбом об ступеньку приложусь наверняка.
А Варламов пялится на меня, лыбится, скотина такая, удовлетворенно, самоуверенно, будто уже выиграл. И ведь даже не споткнулся ни разу.
Слушай, ты точно каскадером не подрабатываешь? задумчиво интересуюсь я, когда он шагает через холл школы искусств. Где-то там восхищенно и завистливо ахает девочка с ресепшена. А я хочу показать ей язык, хотя, конечно, она вообще не о том думает. Это тебе не романтика, детка. Это я нагло пользуюсь бывшим мужем, и мне не стыдно. Хорошо, что Костя не видитвот тут совесть бы почесалась. Хотя я больная и пострадавшая, мне можно!
На мой вопрос Варламов только невозмутимо улыбается, выходит сквозь разъезжающиеся двери и чешет через парковку к своему выпендрежному синему лексусу.
На землю он спускает меня только перед машиной. И смотрит на меня победоносно Да, не ожидала. Нет, он всегда был сильный, а сейчас, кажется, вообще терминатор. Из качалки, что ли, не вылезает, а протеин употребляет вместо сахара в чай?
Я выберу ресторан с приличной музыкой, не переживай, Поль, ухмыляется Варламов.
Хочу его убить. Мучительно. Но быстро! Чтобы не бесил так вот, как сейчас.
Но я сама проспорила!
Черт!
Глава 15. Полина
Ну что, по счетам платить будешь? насмешливо интересуется Дима, когда я допиваю кофе. Кстати, луковый суп в этом ресторане был дивный. Чудом вспомнила про диету и отказалась от того, чтобы повторить.
Ну, иди заказывай музыку, я пожимаю плечами. Если он думал, что я спрыгну, ему придется выкусить. Но он даже свой кофе не стал допивать, сразу поднялся из-за столика. Так не терпелось?
Только вальс, и ничего больше, добавляю уже ему в спину.
С Варламова станетсяон ведь и танго закажет. Благо от нефиг делать мы когда-то учились его танцевать. Он сегодня отчаянно бьет по моей сентиментальности, не знаю уж, намеренно он это делает или нет. Если дато я оторву его безмозглую голову. Потому что зря он это делает.
Впрочем, даже с вальсом я на самом деле ужасно рискую. Потому что вопреки всемудля меня-то этот танец куда интимнее, чем другие.
Самый классический вальс натянет танго по одному только эмоциональному посылу. Если это, конечно, не конкурсный, не постановочный вальс.
Здесь нет страсти, плещущейся во все стороны, никакого пресловутого секса на танцполе.
Вальсэто уединение. Будто молчаливое сближение на максимально допустимое расстояние, которое дает тебе шанс подумать. Тебе нравится твой партнер? И нет вариантов, ты это обязательно обдумаешь, потому что сейчас и здесьесть только ты и тот, кто тебя ведет. А весь остальной мирон происходит в другой параллельной реальности.
Танго танцуют для зрителя, вальсдруг для друга.
Вся магия в этомв пионерском расстоянии между двумя телами, когда между моей грудью и грудью Варламова можно уместить томик большой советской энциклопедии. И его ладоньнет, она даже не на талииона на моей лопатке. Все приличия соблюдены, все неприличиятолько в моей голове.
Шаги? Шаги до простого банальны. Просты. Все продумано так, чтобы ты быстренько поняла, в чем суть, и сосредоточилась на партнере.
На его глазах, например. Взгляд "глаза в глаза" тоже может быть разным. Он бывает сражением, бывает дуэлью, бывает обещанием страсти, а бывает тонкой связующей нитью. Пуповиной между двумя сообщающимися душами. Теми, кто не могут друг без друга. Так я воспринимала танец с Димой. Всегда. До развода. Потом мое "всегда" закончилось.
Он слишком близко. Я в какой-то момент понимаю, что с огромным трудом сдерживаю дрожь. Немалая часть моей души помнит руки Варламова и сейчас наслаждается тем, что оказалась в них вновь.
Все-таки это мой провал. Я сама себе вырыла яму, позволив Диме оказаться так близко к себе, потому что сейчас я реагирую на него неадекватно.
Онне мой мужчина.
У меня есть Костя.
Вот только это нифига не помогает, потому что именно сейчас я едва чувствую свои ноги. Все тело будто двигается как-то само, а я пытаюсь вспомнить, как вообще дышать.
Нет, нет, не может такого быть, чтобы он меня по-прежнему волновал
Но он волнует. От его взгляда воздух в легких густеет и выдохнуть его чудовищно сложно.
И мои пальцы, которые сейчас лежат в Диминой ладони, будто колют раскаленными иглами.
Казалось бы, с чего мне вообще думать в его сторону?
Он от меня ушел тысячу лет назад, я его не интересую.
Все, что он делает сейчаспустой выпендреж. Варламов не умеет не рисоваться. Димочка же любит чувствовать себя самцом, желанным призом, который хотят абсолютно все особи женского пола, на которых падет взгляд его серых глаз.
Дима останавливается, заставляя замереть и меня. Музыка закончилась. До меня это доходит как-то с запозданием.
Варламов смотрит мне в глаза, и от его ладони на моей спине, кажется, вот-вот вспыхнет ткань моей блузки. И чем дальше, тем тяжелее становится моргать. И тем страньше становится эта ситуация.
Нет, мне точно надо к психиатру, у меня же явная мания
Варламов подается вперед резко, как будто падая на меня. И его губы успевают пройтись по моему лицу горячим бархатом его дыхания. Бо-о-оже
Дима, нет, ровно произношу я, отклоняясь от поцелуя.
Полин
Боже, вот за что мне это? Вот этот его голос, переполненный жаждой, от которой у меня коротит в мыслях. И его чертовы пальцы, ползущие вверх по моей шее, прожигающие кожу насквозь.
Некая часть меня ведь соскучилась по нему. Смертельно соскучилась. И четыре года назад я бы хотела, чтобы все было такнежно, романтично, с подвигами и страстным примирением. Вот только мне уже не столько лет, как тогда, я не отчаявшаяся влюбленная дура. И эмоции Я ими владею. Пришлось научиться. Ведь видеть Варламова и его бабдаже на фотках было больно, а я видела их и в реале. И каждый раз, каждый раз моя душа истекала кровью, глядя на него.
И сейчасда, я хочу этого поцелуя. Не вся я, только та часть, что дура. А еще одна часть хочет Варламова убить, потому что я только-только потеплела к нему душой, а он все скурвил и снова напряг свою кобелиность.
Почему нет, хрипло шепчет мне Варламов и тянет меня к себе ближе. Почему нет, Поль?
Потому, что сейчас я себя уважаю, Дим? Я безмятежно отвечаю вопросом на вопрос. Потому что мне не нужно, чтобы ты почесал об меня свое самолюбие и двинул дальше.
Он выглядит таким уязвимым сейчас. Смотрит на меня и молчит. Нет, я не буду в это бить, хотя
А почему собственно я не буду?
Дим, я ведь выхожу замуж, понимаешь? ровно произношу и легонько давлю на его плечи, заставляя разжать руки.
Да, спокойно откликается Варламов, я сразу заметил кольцо. Еще в лифте.
Нет, стоя слушать это невозможно и разбираться, стоя посреди ресторанного танцполатоже такая себе идея. Организовывать гостям заведения живую мелодраму в мои планы не входит. Возвращаюсь к столику. Варламов не отстает. Но у меня есть время подумать.
Вот оно как. Заметил? И вот это все, все это пижонство с ношением на руках, разводом на спор, танцем этимэто все просто его спланированный маневр, чтобы подвести вот к этому? Молодец, Варламов, давно ты меня так не разочаровывал.
Нет, он меня хорошо знает.
Он знает менякоторая всегда после приступов клаустрофобии, редких, но очень острых, отходила эмоционально даже не по одному часу. И теряла во всемв циничности, в бдительности, даже просто во внутренней силе. Разумеется, я повелась, расслабилась, поддалась его напору.
И нет ничего удивительного в этой массированной атаке по моим слабым точкам.
И, заметив, ты решил провернуть все это? уточняю, опускаясь на стул.
Да, Варламов пожимает плечами. И все объяснение. Волшебно. Как всегда.
На кой черт? говорю я медленно-медленно, очень старательно подбирая цензурные аналоги всем лезущим на мой язык словам.
На тот, что я тебя никому не отдам, невозмутимо сообщает Варламов, делая глоток из своей чашки кофе. А я себе чуть язык не откусила, опешив от такой наглости.
Мне кажется, ты что-то попутал, раздраженно сообщаю я. Я не твоя собственность, Варламов, мы с тобой в разводе, я для тебя скучная, ты забыл?
Не переживай, Поль. Все, что касается моих косяков, я помню прекрасно. И отвечу обязательно, как только ты ко мне вернешься.
У него удивительная способностьотбалтываться до последнего. Вот сейчас он пьет свой кофе, бесит меня своей зашкаливающей самоуверенностью, с которой на меня смотрит. Будто я ему уже уступила, будто как одна из его молоденьких длинноногих курицуже сижу у него на коленях или вишу на шее.
И нет, я не буду с ним разговаривать! Бесполезно. Тем более, что этой его наглостью я ошарашена настолько, что чувствую себя рыбой, выброшенной на берег и жадно хватающей воздух.
Просто хватаю со стула сумку и делаю самое разумное, что могу. Ухожу, швырнув на стол тысячную купюру для оплаты своей части обеда. И пусть там будут некислые такие чаевые, не особо заслуженные официантом, но разбираться у меня времени нет. И желания продолжать общение с Варламовым тоже в наличии не имеется.
Забираю из гардероба пальто, вылетаю из ресторана, даже не застегнув его.
А как все хорошо начиналось
Я-то думала, что, может, зря я так поношу Варламова. После того как он бросился ко мне в лифтреально думала, что зря я это все. А он
Он догоняет меня уже на улице. Будто выждал время, дал мне фору и догнал.
Хватает в охапку, вжимает в кирпичную стену.
Меня будто накрывает огромной, тяжелой морской волной. Неожиданногорячей.
Отчего так барабанит сердце в моих висках? От страха! Точно от страха. Этот идиот меня напугал своей очередной выходкой. И ни из-за чего больше!
Какого черта ты творишь? шиплю я, пытаясь его отпихнуть. Отпусти, меня жених ждет.
Оттолкнуть бы его, отпихнуть подальше, лишь бы так не кружилась голова, но он же сильный, как черт, прижимает меня к стене, не вырвешься.
Дима смеется бесстыжими глазами, наглыми губами, всем своим ехидным существом.
Никуда ты не поедешь, дорогая, шепчет он мне, касаясь губами моей шеи, я видел твоего женишка. Я не могу отдать мою потрясающую жену этому идиоту.
Бывшую жену, выдыхаю я, а в глазах темнеет. Какой же обаятельный гадэтот мой бывший муженек
Пока что бывшую, самоуверенно поправляет Дима, но все равно мою.
И мне хочется выть на самом деле, потому что я ведь ощущаю, как улетаю все дальше и дальше от привычной колеи. И нет, я должна рвануться, должна сбросить с себя это наваждение, но пока я собираюсь с силамиДима уничтожает мое сопротивление еще одной своей фразочкой.
Он все-таки это делает, он меня целует. Жалит мои плотно сжатые губы своим языком, будто бьет тараном в ворота. Раз, другой, третий
И это хуже нокаута.
Боже, как я ненавижу саму себя, потому что с каждой секундой я все слабее. С каждой секундой ближе к тому, чтобы уступить ему хоть в этом.
Его губытерпкие на вкус и колкие, будто между нами сейчас проскакивают миллионы маленьких, но таких горячих искр. У его поцелуев всегда вкус вина из можжевельника. Свежий, крепкий, хмельной. И кажется, что я в жизни не целовалась вкуснее, чем сейчас. Этоневесомость. Безмолвная, густая, в которой все не так, и всякое твое движение выходит не таким, как ты ожидаешь, а телолегкое, невесомое, будто пушинка. Боже, как мне этого не хватало, оказывается
Полинка, любимая, выдыхает Варламов, отрываясь от моего рта.
Безмозглое сердце в моей груди от этого тона, от этих двух слов выполняет сложный акробатический трюк. Как хорошо, что думаю я не им.
Любимая?
Левая моя рука выписывает Варламову звонкую пощечину.
Для меня это словокак удар под дых.
Любимая? С любимой он разводился? От любимой уходил, для того чтобы начать прыгать по бабам, как будто пять лет супружеской жизни страдал от неудовлетворения?
Ты от меня ушел, ядовито выдыхаю я, змеей выворачиваясь из хватки Варламова и отскакивая от него на пару шагов, ты! Я тебя любилатогда! И только тогда была готова ради тебя на многое. Сейчас ты мне не нужен, Дима. Я не дура. Мне предатели не нужны. Оставь меня в покое. И привет Верочке.
Сейчас он меня уже не догоняет. Сердце в груди бухает, ноет, ему жаль на самом деле, оно просит меня вернуться, туда, обратно, к Диме.
Всегда знала, что именно этот орган у меняисточник всех моих идиотских поступков.