Разумеется, Варламов кивает как-то отрешенно. Идемте, госпожа Бодлер.
Как он резко съехал с Поли. Боже, неужели мой муженек вспомнил, что он мне бывший и домашние формы имени между двумя разведенными людьми, да еще и при ком-то постороннемэто некорректно. Да где бы записать такую эволюцию? Пять лет прошло, а до Димы дошло? Хотя, честно и объективноон на самом деле выглядит почти обиженным. И физиономия мрачная, и руки в карманы джинс запихнул. Зайчик какой, сердитый. Не был бы моим бывшимущипнула бы за щечку.
Из кабинета Кирсанова мы выходим, и тут приходит пора прощаться с Элькой, которая вообще-то приезжала, в основном, чтобы мне не было страшно, в сценарной работе подружка не участвует. С Димой Элька обменивается только двумя очень красноречивыми взглядами. Со мнойеще и обнимается на дорожку.
Удачи, шепчет Элька мне так, чтобы Варламов не услышал. И держись.
Я чуть улыбаюсь. Держусь. Я же хочу, чтобы все получилось, значиту меня нет выбора.
И вот мы с Димой остаемся вдвоем. В некоторые моменты это ощущение вдвоем наступает посреди коридора, в котором то и дело, туда-сюда бегают люди. Дима тяжело смотрит на меня, я на негобесстрастно, ожидая, пока наконец этот снежный король оттает и двинется с места. На самом деле мне тревожно и неспокойно с ним. Онпрошлое, за которое упорно цепляется некая часть моей души. Онв принципе не самый приятный мужчина, как я это ощущаю после развода.
Будет непросто.
Но я держусь!
Идем. Дима наконец трогается с места и шагает в сторону того конца коридора, где до сих пор толпятся собравшиеся на кастинг мальчики.
Его кабинет чуть поменьше, чем у Кирсанова, но светлее. У Ильи Вячеславовича кабинет выглядел дорогой приемной, отделан темным деревом. Ощущалось, что кабинет для Кирсановаместо для встреч с людьми, работает он совершенно в другом месте.
У Димы же Нет, особого рабочего беспорядка нет, на самом деле Дима аккуратист тот еще, это я и по нашей с ним семейной жизни помню. Вот и тутстол почти свободен, в стеллажах у стен идеальный порядок. Светлые стены, серый паркет. На краю дивана рассыпаны-таки листы распечаток, и это единственное место, где порядок не соблюдается.
Под тебя делали кабинет, или какой достался? с интересом уточняю я, скользя пальцами по блестящему подлокотнику дивана.
Под меня, голос Димы чуть смягчается. Присядешь?
Сюда? я, чуть подняв брови, бросаю взгляд на диван. Нет, спасибо. Могу представить, сколько актрисок у тебя на этом диване «получали протекцию».
Не так уж много, Дима чуть улыбается краем рта, но голос все равно звучит слегка оправдывающимся. Я же не кастинг-директор.
Но возможности-то есть все равно, я пожимаю плечами, стараясь унять что-то внутри, что начало негромко скулить. Нечего раскисать. Я сама завела эту тему, сама и виноватая.
Черновой вариант сценария я уже подготовил, деловито сообщает мне Варламов, явно пытаясь сменить тему разговора. Нужны авторские правки, твои уточнения мест действия сцен, возможноредактура диалогов. Текст твойего острые места ты должна чувствовать лучше меня.
Уже подготовил? я поднимаю брови, глядя на Варламова. И когда ты успел, если контракт я подписала позавчера?
Работу я начал раньше, на губах Димы расползается очередная усмешка. Илья Вячеславович просил сделать ему синопсис до того, как решил вопросделать ли тебе предложение. Как посмотрел синопсис, сказал начинать работу уже над сценарием, чтобы не терять зря время.
До моего согласия? удивленно спрашиваю я.
Нет, я бы не отказалась. Не от работы с Кирсановым. Я не отказалась, даже уже наткнувшись на Варламова, но все равно это немножко странно. Я думала, сценарии разрабатываются ну Месяц-два. Подгоняются, обрабатываются, уточняются. А еще там как-то мудрено рассчитывается метраж фильма и его протяженность, тоже в зависимости от сценария. Поэтому я удивилась на две недели, назначенные Кирсановым. Но если был готов черновикничего удивительного.
Слушай, я работаю с Ильей не первый год, раздраженно огрызается Дима. Он сказал мне выполнить заданиея выполняю. И не лезу в его творческий процесс.
Неужели ты это умеешь? не удерживаюсь я от выпада.
Представь себе, утомленно откликается мой бывший муж. Поль, мы будем работать или нет?
Будем, Дмитрий Денисович, разумеется, прохладно откликаюсь я, напоминая про формальности.
Тогда прошу, Дима хлопает ладонями по спинке своего рабочего кресла. Ты смотришь мой файл, делаешь правки, комментируешь. Я потом обработаю твои замечания и сделаю чистовой вариант. Ясно?
Предельно.
Мне непривычно оказываться на Димином рабочем месте, и уж точносидеть там, где обычно сидит он. Это обычное кожаное компьютерное кресло, местами с протертостями, видно, что в нем действительно часто работают. В какой-то момент я чуть замираю, скользя пальцами по подлокотнику, думаю о том, сколько часов Дима проводит вот в этом кресле. На самом деле, я же им до сих пор слегка восхищалась, потому что он не перегорел, он работал по выбранной специальности, делал карьеру, что творческому человеку сделать не просто.
И вот размышляю я об этом всем, а потом до меня доходит, что вообще-то Варламов стоит за моей спиной. Опирается на спинку. И у меня по спине из-за его близости бегут мурашки.
Ты же можешь отойти? тихо спрашиваю я, поворачиваясь к Диме. Я не могу так работать.
Раньше могла. Гораздо раньше. Еще до того, как он начал докапываться до меня. Раньше он мог даже опустить подбородок мне на плечо и почитать, что я там пишу. Я не скрывала, не стеснялась, тогда он еще только почесывал мою самооценку.
И я вижу по его глазам, что он тоже это помнит. Но это было раньше.
Сейчас Сейчас я не могла. Что-то во мне бурно протестовало против такой интимности.
Хорошо. Без проблем, ровно произносит Варламов и шагает в сторону дивана. Тогда комментируй вслух, хорошо? Я буду обдумывать замечания.
Ага, я тихонько выдыхаю от этого облегчения, к которому почему-то прилагается легкое разочарование. Придвигаюсь к столу, опускаю кисти рядом с клавиатурой.
Ну-с, поработаем
Глава 7. Полина
Первый мой рабочий день с Варламовым проходит так, будто мы, как два сапера, подошли с разных сторон минного поля и теперь делаем по ма-а-аленькому шажочку друг к дружке, бдительно тыкая перед собой миноискателем. Мне нужно терпеть, мне нужно быть бдительнойпотому что если Варламов включит-таки своего мудака, то это же мне придется решать, как выкручиваться из конфликта с ним. Это мне думать о том, как бы сдать его Кирсанову так, чтобы господин-режиссер если что встал на мою сторону.
Впрочем, то ли Варламов толком не понимает, чего хочет, то ли он сам еще не в курсе был, как вывести меня из себя. Отвык же, за пять лет-то, забыл, как это делается, болезный.
Ведет Дима себя почти спокойно. Почтиэто значит, что он практически не лезет в бутылку, и практически все предложенные мной правки обсуждает в режиме нормального диалога, лишь только пару раз сорвался и включил ехидство, но быстро сам опомнился. Потому что одна высокомерная дрянь на его выпендреж замолкала, откидывала в кресле и уставлялась на Димочку с видом: Как давно я не была в террариуме и не слушала пение змей.
Да, эта дрянья. Не стыдно.
С самых первых дней, приходя в телецентр, я с пару минут стояю в холле у стойки гардеробной и гляжу на людей. Потом еще минут пять занимаюсь тем же самым в коридоре у автомата по продаже кофе, и только после этого решаюсь шагнуть в кабинет к Варламову. В первые дни было ощущение, будто в пасть тигру голову засовываю, ей богу. Сейчас это ощущение уже сгладилось, но от привычки постоять и посмотреть на людей я так и не отказалась.
Я начинаю немного понимать Диму. Понимаю, почему он работает именно в телецентре, почему четыре года нашей с ним совместной жизни стремился именно сюда, а сейчас не желалет отсюда вылезать. Как и тысячи людей, что бегают здесь между этажами.
Хаос. Такой творческий, оглушительный яркий хаос, состоящий из мазков человеческих лиц, непрерывного движения и незамолкающих слов. Он завораживает, и хочется вплестись в этот буйный, вечно опаздывающий поезд, в котором все так удивительно по-настоящему.
Мне нравится сюда приходить, нравится пить местный дрянной кофе. От этого серьезночувствуешь больше вкуса собственной жизни, и хочется жить еще быстрее, ярче, сильнее, так, чтобы мало никому не показалось, чтобы никто не сказал, что ты жила не на полную катушку и просто бездарно тратила свое время, вместо того чтобы добиваться своей мечты.
Вы не поверите, но к концу второй недели моей совместной работы с Варламовымя начинаю ценить даже время, проведенное в его кабинете, за его компьютером, занятое перепалками и уточнением сцен. Ценю настолько, что несколько раз даже засиживаюсь с Димой за сценарием до вечера. Причем настолько до вечера, что умудряюсь три раза отложить ужин с Костей. И мне перед ним очень неловко, почему-то, хотя я просто работаю над сценарием, там действительно было над чем. Сроки-то поджимают.
Работа над сценариемштука интересная, оказавшаяся для меня не очень простой с непривычки.
На самом деле, если ты умеешь писать книгидалеко не факт что из тебя выйдет хороший сценарист. Тут важно умение видеть происходящее в совершенно определенном ритме. Дробить ситуацию на ракурсы, на кадры, на детали.
Яписатель. Автор женских романов. Я люблю истории о любви, я живу ими, на кончиках моих пальцев живут эмоции, сильные чувства, головокружительные страсти. Я пишу настолько эмоционально, насколько могу, потому что я должна заставить работать женскую фантазию. Это очень эрогенная зона женского мозга, на самом деле, мы очень любим мечтать, фантазировать, и делать это умеем прекрасно. Зачастую, нам далеко не всегда обязательно даже добавлять картинку. Ну то есть, окей, есть картинка красавчика? Дайте две. Нету? Ну окей, погодите, сейчас я его сама себе представлю. Ой, вы картинку нашли? Нет, простите, совсем не то!
И в моих книгах всеблики осеннего заката, капли дождя на стекле, сотня сотен мелких деталей, которые рисуют историю чьей-то любви до последней мелочи. Я не могу без этого, я балдею, описывая соприкосновения пальцев, нежданную встречу взглядами, вибрации между героями, случайные выдающие чувство вздохи.
Одному лишь танцу главных героев я могу посвятить целую главу, потому что, а как иначе? Там же всекипящий воздух, боязнь всякого лишнего вдоха и этот потрясающий ритуал, когда герои говорят друг с другом не словами, а чувствами, обращенными в жесты
Димасценарист. В его строчках сухость, деловитость, четкая картинка. Жесты, краткие фразочки, которые помогают актеру изобразить именно ту эмоцию, которую я описала в двух абзацах текста.
Блики солнца? Кадр!
Танец? Две минуты экранного времени, расписать по ракурсам. Кратко. Никаких лишних слов. Из абзаца надо взять фразу, жест и эмоцию. И перейти к следующей сцене.
Варламов не врет, говоря, что за те пять лет что мы с ним не вместесильно вырос в профессиональных навыках. Это действительно так. Когда-то я имела наглость к нему придираться, тогда я чуть меньше понимала в художественных текстах, и в принципе гораздо чаще смотрела на сценарии. И я видела недочеты, да. Недожатые сцены, недописанные кадры, потерянные эмоции. Сейчас этого не было.
Варламов действительно качественно поработал с моей книгой, превратив четыреста шестьдесят одну страницу чувственного коллапса, окунающего в историю о невозможной любви, о долге, о путешествияхв двести одиннадцать страниц сценария, где выбраны самые эффектные сцены, а те, которые не прошли отборсокращены и сброшены в дополнительные материалы. Их тоже увидит режиссер, решит, что с ними делать, и может что-то и добавят для соблюдения хронометража.
И все же, я читаю Димин сценарий, и про себя им восхищаюсь. Нет, Дима, конечно, не во всем прочувствовал акценты моей книги, но все равно Дело он свое действительно знает.
Нет, я женщина. Мне всегда есть что сказать, что добавить. Правда это желание приходится контролировать, и воображаемой линейкой стукать себя по кончикам пальцев, чтобы не перебарщивать со своими дополнениями. В принципея уже подстроилась под Варламова, поняла, что от меня нужно, он уже даже почти не корректирует, не подсушивает мои дополнения, убирая из них лишку информации.
Поль, обед заказать?
Нормальная фраза, да?
А если представить, что её вам говорит не кто иной, а некогда до безумия любимый, и позжебросивший вас мудак, ради которого вы были на очень многие жертвы? А если добавить к этому хриплый, приглушенный тон и факт того, что сказано это вам был прямо на ухо? Так что чертовы мурашки по спине так и побежали.
В общем
У вас все еще есть вопросы к тому, за что Варламов получил локтем по носу? Вот! Я думаю, все вы понимаете и рады за меня. А вот у Димы вопросы все еще имеются.
За что, блин? трагично интересуется он, нашаривая в ящике стола упаковку бумажных платков и запрокидывая голову.
Тебе краткий список или длинный, Димочка? ехидно уточняю я, пытаясь не сильно злорадствовать. Ты совсем обурел, Варламов? Мог по нормальному спросить?
Два раза спрашивал. Хмуро огрызается Дима, косясь на меня мрачным глазом. Ты же как всегда в творческой коме, ничего не слышишь.
Ох. Ну да, вообще водится за мной такое
А. Я изображаю на лице виноватую улыбку. Ну, тогда извини, Дмитрий Денисович. Но пугать меня так не стоило. Я уже говорилана твое присутствие в моем личном пространстве я не подписывалась.
Раз пять говорила, между прочим. А он все равно так и норовит бочком подкрасться к рабочему креслу, а то и вовсе прижать свою пятую точку к его подлокотнику и все-таки смотреть на мою работу через плечо. Нет, он замечаний не делает, но Но выбивает из колеи знаете ли. Вот представьте, что на подлокотнике вашего рабочего кресла, уселся мужик, которого вы вообще-то терпеть не можете. Он касается бедром вашего локтя. И пылает все плечо рядом с которым он сидит. Вам до работы? Вот и мне нет. Особенно, когда я понимаю, что вообще-то принюхиваюсь к горьковатому запаху его туалетной воды, и понимаю, что это вообще-то мой любимый мужской аромат из последнего выпуска DG.
Вот какого черта, а? Он что, не мог выбрать какую-нибудь мускусную вонючку? И И почему Костя этой водой не пользуется? На Новый год же дарила! Глядишь пользовался бы и кровать бы плесенью зарастала поменьше
Ну, с Варламовым же срабатывает, я реально начинаю думать о сексе, приходится выгонять Диму из личного пространства и надеяться, что не спалилась.
Скажешь тоже, пугать. Можно подумать, я прям такой страшный. Вздыхает Варламов.
Вопрос я оставляю без ответа. Честность Варламов не заслужил, а врать мне не хочется. Не страшный. Но безумно раздражающий.
Знаете, иногда я теряю связь с реальностью, и подумываю, что Димочка не такой уж и козел. А потом его телефон трезвонит, на экране высвечивается какая-то Верочкаэтакая милая девица с утиными губешками, и Дима, воровато на меня озираясь, высказывает из кабинета.
Как будто я собираюсь его за это убивать. Ну, травануть хочется, бесспорно, но Нет, я не лезу не в свое дело. Ну есть у него личная жизнь. Можно подумать для меня это секрет. Нет. Это факт. Неприятный, но я с ним смирилась как-то, довольно давно. Живу.
С Костей я не созваниваюсь в телецентре, мы с ним так договорились. Правда о том, что я тут работаю с бывшим мужем, Костику я почему-то не сказала. С одной стороны, вряд ли бы он рванул пересматривать договор, он же просто менеджер по рекламе, договорами у нас юристы занимаются. С другой стороны, мне почему-то кажется, что он будет ревновать. Хотя в той же кафешке они с Димой чудом разошлись и никто никому не набил морду, это все-таки было Неприятненько. Нине я потом высказала свое «фи».
Ну, так что, закажем или пойдем в кафе? повторяет Дима, когда кровь унимается и он с чистой совестью швыряет платок в мусорку.
Знаешь, я пожалуй бы отвлеклась и проветрилась.Задумчиво киваю я, у тебя кровь на рубашке, кстати.
Знаете что меня безумно радует в мужчинах? Их полная незакомплексованность. Димочка без всякой задней мысли, бросает взгляд на те мелкие капельки, что долетели до белой ткани, сбрасывает с широких плеч свой стильный пиджачок, подходит к шкафу и начинает стягивать рубашку.