Это что, объяснение, по-твоему? Полина щурит глаза. Какого черта, Варламов? У тебя слабоумие? Ты, может, конченый идиот? С чего ты вообще решил, что можешь вот так подойти и меня потискать?
Нет у меня объяснений, ровно отрезаю я, убираю руки в карманы. Мне захотелось. Все. Можешь считать это обострившейся сентиментальностью.
По лицу Полины я прямо четко могу прочитать адрес, куда мне следует запихнуть свою сентиментальность. Подробный такой адрес. До самого последнего, самого темного закоулка.
Да ладно, Поль, не переживай, ухмыляюсь я. Унылому твоему я не скажу, что ты с ним меня перепутала. А хочешь, объясню ему, как тебя удовлетворять надо? А то он, кажется, не справляется.
Я не знаю, что за шлея мне попала под хвост, но я точно не намерен ни бежать, ни раскаиваться. Если меня и убьют, то пусть убивают под музыку. Все равно, мне тут ничего не светит, априори, так что, ложиться и подыхать? А так, может, дождусь унылого, получу официальный повод набить ему морду. Ну, точнее это он получит, а я всего лишь хорошенько дам сдачи. У меня уже давно руки чешутся.
Беги. Вот просто, беги, Варламов. Полина потянулась, прихватывая со стола бутылку с вином.
Не жалко вина? Денег стоит, поди.
Ничего. Я могу себе позволить, ощеривается Полли. И ради тебя, дорогой, мне вообще ничего не жалко. Я тоже сентиментальна, знаешь ли.
Тебе слабо, заявляю я. И зря. Тут же приходится шарахаться в сторону, потому что нет. Полине не слабо. Бутылка летит мне прицельно в голову. Ну, точнее туда, где была моя голова.
Мимо.
Полли резко дергается, подхватывая с тумбочки какую-то вазу.
Ай-яй, дорогая, да тебе и правда ради меня ничего не жалко, смеюсь я, сколько стоит этот антиквариат? Тысяч пятнадцать?
Двадцать. И ваза тоже летит в мою голову. Впрочем, с реакцией у меня по-прежнему все в порядке.
Ты безумно щедра, дорогая. Сразу видно, что я тебе по-прежнему не безразличен.
Вот тут в меня летит абсолютно все, что попадает Полине под руку. Вилки, бокалы, свечи, которые, слава богу, тухнут в полете. Что-то даже долетает. Мелкое. Я не обращаю внимания. Впрочем, не могу же позволить ей разнести всю её квартиру, так?
Я в несколько прыжков сокращаю расстояние между мной и Полиной, толкаю её к стене, прижимаю руки, прижимаю саму её всем своим телом, причем даже не знаю, для чего на самом деле это делаю. То ли хочу лишить подвижности, то ли попросту не могу не воспользоваться такой удачной возможностью снова ощутить её в непосредственной близости от себя.
И мир замирает, потому что, между прочим, между моим лицом и лицом Полины сейчас всего сантиметров пять, и я смертельно хочу её поцеловать. Мое падение в бездну все еще продолжается
Даже не вздумай, кобелище!
Полина смотрит на меня, и её глазакак шипы ледяного терновника: холодные, колючие, злые, под стать шипящему тону.
И все вдруг резко становится совсем плохо.
Её глаза. Её безумно красивые глаза. В первые секунд пять они были полны лишь только ошеломления и уязвимости, видеть их вот такими я, оказывается, не был готов. И я замираю, боясь напугать её еще сильнее и сделать еще хуже. Я почти готов просить у неё прощения, вот только нафиг ей не нужны те просьбы. Ей не нужен я. А мне вот нужна именно она. Вопреки тому, что я ей противопоказан.
Убери руки, убийственно холодным тоном произносит Полина, и я отшатываюсь от нее. Не просто так. Именно из-за тона.
Не только я помню её слабые места. На меня вот такая её холодность, её игнор всегда действовали сильнее всего. Просто потому, что, ну, Полли же ураган страстей, если она не взрывается сразу, если может говорить вот такзначит, произошло что-то очень исключительное. Однажды, когда я проигнорировал такой тонПолли на целый месяц уехала от меня жить к Кольцовой. И я прекрасно помню, сколько было потрачено усилий и нервов, чтобы вернуть её обратно. Первые две недели она даже смотрела сквозь меня и напрочь игнорировала.
Проваливай, четко бросает Полина, и это слово на меня действует сильнее пощечины.
Полин, бессильно произношу я, делая к ней шаг. Я хочу её успокоить. Хотя, что там, я хочу её обнять, снова. Только чтобы в этот раз она не отшатывалась от меня как от прокаженного. Очень многого хочу, я знаю.
Не подходи ко мне, Полина шарахается от меня, отскакивая на несколько шагов. И еще с минуту стоит, обнимая себя за плечи, будто желая оказаться не тут. И не со мной, естественно. Полли Как же горько видеть тебя такой, девочка ты моя. Хоть волосы на голове рви, от того что я с тобой вытворил. И тогда, и сейчас.
Давай, я помогу тебе убраться? виновато предлагаю я, окидывая взглядом царящий в комнате погром. От былой романтики не осталось и следа. То тут, то там валяются осколки, столовые приборы, кажется, что тут что-то взорвалось. Хотя нет, не кажется. Взорвалась Полина.
Уберись отсюда сам. Пожалуйста, тихо отвечает Полли, поворачиваясь ко мне спиной и глядя в окно.
И больше ничего. Ни слова. И мне и вправду лучше уйти, на самом деле. Это не мое место. Не мой дом. Не моя женщина. И как бы мне ни было паршиво от этих утверждений, но так и есть. И все-таки просто так уйти мне не можется.
Я бы коснулся плеча Полины, но, честно говоря, не смею беспокоить её еще. Не смею. Замираю, как провинившийся мальчишка. Ага, мальчишка. Тридцать три, а дури как у пятилетнего.
Поль, прости, тихо прошу я. Я не думал, что так все выйдет.
Ты думал? Полина саркастически кривит губы. Не извиняйся, Варламов. Где тытам всегда разгром и разруха. Ничего нового я о тебе не узнала.
Этот диалог можно продолжить, и все же я не из тех, кто будет принципиально оставлять последнее слово за собой. Я тут натворил более чем достаточно. Оправдываться смысла нет. Это нужно только мне.
Сценарий в прихожей, добавляю я напоследок. Полина не двигается, все также смотрит в окно и ждет моего ухода.
Уже выходя из квартиры я все-таки натыкаюсь на унылого.
Все-таки сцена в духе К нам едет ревизорслучилась. И как и тамвсе участники замирают, глядя друг на дружку и решая, что делать.
Унылый смотрит на меня ошарашено, я на негос нарастающей неприязнью. Ну вот что она в нем нашла, он же Типичный менеджер. Физиономия скучная, вытянутая, очочки эти Волосенки зализанные. Ни фигуры, ни фактуры. Тренажерку наверняка видит в страшных снах, потому что бицепсы дохловаты. Вот что? Оставлять Полли вот этому недоразумению почти что стыдно. Полина заслуживает самого лучшего.
Боже, как я хочу его придушить. Но я не могу. Мне нельзя. Это не мое дело.
Я сейчас уйду, а этот кусок дерьма будет выносить Полине мозг, потому что наверняка что-нибудь там поймет не так. Съездить бы ему по роже хотя бы заранее, но и этому моему желанию исполниться не судьба.
В руках у унылого цветы. Я опускаю на них глаза, разглядываю.
Между прочим у Полины на розы аллергия, раздраженно кривлю губы я, оттесняя унылого со своей дороги и сглатывая «кретина», которым очень хотелось закончить фразу.
Рожа у соперника вытягиваетсяон явно обрабатывает, что я ему вообще сказал и задается вопросом, откуда я это вообще знаю. Он еще и тормоз.
Ты кто такой вообще? сложно удержать себя в руках, когда тебя хватает за локоть человек, которому ты едва-едва не бьешь морду за все хорошее. Сложно. Но ради Полли я могу иногда заткнуть внутреннего эгоиста.
Отвали, яростно рычу я, успешно справляясь с порывом двинуть этому недомачо в нос, и топропливо ныряю в лифт, пока еще не сорвало последние саморезики с самоконтроля.
И все-таки уже сев в машину я долго сижу за рулем, смотрю перед собой, не замечая абсолютно ничего. Руки еще помнят, как обнимали мою девочку, я сам помню её тепло, её запах. Господи, как же я лоханулся, влезая в этот проект с её книгой Почему? Потому что сейчас, в тысячу раз сильнее, чем раньше, я хочу вернуть себе Полину. Насовсем. А права я на это не имею!
Глава 11. Полина
Что здесь случилось? медленно произносит Костя за моей спиной. Теперь точно он. Капец. Не могу представить, что было бы, если бы он пришел на десять минут раньше, но даже сейчас предстоящий разговор с объяснениями мне не нравится.
Мой бывший апокалипсис тут случился. Устало отзываюсь я. Проходи в кухню, сейчас я приду.
Я не хочу говорить. Вообще ничего и никому. Я хочу забиться в какой-нибудь уголочек и разрыдаться, потому что в моей груди пустынный сухой жар. И тишина. Мне нужны слезы. Чтобы смыть все это. Утопить в них эту пустоту, что сейчас раздирает мою душу. Но хочу ли я говорить или нетне важно. Костя имеет право на объяснения.
Костя несколько секунд молча стоит за моей спиной, а потом все-таки шагает из гостиной. Я ему ужасно благодарна за это понимание.
Повернуться и увидеть руины, там, где еще двадцать минут все было готово к романтическому ужину Почти физически больно. Ступаю осторожно, на полу осколкираспороть ноги в мои планы совершенно не входит.
Не могу оставаться в этой клятой комбинации, поэтому переодеваюсь в плотное фланелевое платье-рубашку.
Костя задумчиво щурится на меня и я могу его понять на самом деле. Приехал-то он совершенно с определенной целью и я сама его пригласила. И тут на его глазах перелезаю из эротического бельишка в домашний скафандр.
С другой стороны, это вообще не проблема. Какая разница в чем, снимии проблема решена. Проблема в том, что как раз снимать-то платье мне уже и не хочется. Я бы еще халат сверху накинула. Какой-нибудь серый, махровый, чтоб уж точно даже позывов в мою сторону ни у кого не возникло.
У тебя правда аллергия на розы? спрашивает Костя.
Ага. На розы и на Варламова. устало откликаюсь я, сползая на стул напротив Анисимова. Какая жалость, что ты не пришел чуть раньше, я бы дала ему букетом по морде. Все не жалко было бы твоих денег.
Что вообще произошло? Почему такой погром в гостиной?
Иногда мне кажется, что Костя вообще ни разу в своей жизни не психовал. Но вот это ледяное спокойствие иногда выводит из себя. Я бы на самом деле не отказалась, чтобы он дал Варламову по морде. Даже просто так, еще ничего не узнав, для профилактики.
Ты натыкаешься в квартире своей женщины на левого мужика, который почему-то лучше тебя знает, на какие цветы у твоей желанной аллергия. И нет, ты не даешь ему по роже, не задерживаешь его, ты позволяешь ему уйти. Не то чтобы я прям хотела этой драки, но я бы не отказалась, если бы Варламову хоть кто-нибудь дал по морде. А тутхоть сама это делай. Ладно, Поля, остынь. Ты же на самом деле не хотела драки, так? Да, это вообще по привычке, потому что Варламов был ревнивый как черт, и как-то раз едва с моим преподавателем не сцепился, потому что тот мол слишком пристально на меня пялился. Извиняться тогда пришлось долго. Сначала перед преподом, потом перед Димой. Потому что он оказался прав, и препод в итоге пытался ко мне подкатить. Скандал на кафедре был знатный, нужно сказать.
Нет, Костя хорош. Там, где Варламов выел бы мне мозг чайной ложечкой, Костя сидит и молча слушает, барабаня пальцами по стеклянной столешнице. Думает. Хотя лучше бы обнял, право слово. Я бы спряталась в нем! От всего того, что меня сейчас одолевает, о чем даже говорить не хочется.
Объясняя, что случилось, я ощущаю, как пощипывает в глазах. Нет, я не буду плакать из-за Варламова, я уже разучилась это делать, но все-равно как-то не очень приятно. Облапал, гадостей наговорил и свалил. О, извинился перед уходом, будто это поможет. Будто это заставит меня забыть как я сама к нему прижималась, как обмирала в его руках. И хочется выругаться, потому что вспоминать об этом не только стыдно, но и блин, неожиданно волнующе, аж до мурашек.
Дослушав, Костя стаскивает с носа очки и сжимает переносицу пальцами.
Почему не сказала, что сценаристом у Кирсанова работает твой бывший муж? устало интересуется он.
Я пожимаю плечами. Почему-почему. Не хотелось мне об этом говорить. Я вообще не люблю говорить о Варламове и будь моя воляя бы переселилась на отдельную планету от него, потому что он меня самым лютым образом бесит.
А как может не бесить этот смазливый оборзевший кобелище?
У него же есть его Верочка, какого черта вообще он вдруг решил полезть ко мне? Ведь идиоту же ясно, что все что былобыло не для него. Нет же. А мне теперь чем отмываться? Где я возьму столько спирта, чтобы обеззаразить все места на моем теле к которым прикасались наглые лап Варламова?
Только поэтому? Костя поднимает брови. Ты уверена?
Ты издеваешься? Устало уточняю я. Нет, Костик, разумеется, я не уверена. Я ж с ума по нему до сих пор схожу, сплю и вижу, как бы прыгнуть в его постельку, снова забить на саму себя, простить ему его кобелиную сущность, завязать с издательствами и так далее. Мужик моей мечты, ты меня раскусил.
Ладно, извини, извини. Костя поднимает кверху ладони, а затем встает из-за стола и подходит к чайнику, щелкая кнопкой включения. Просто пойми меня, как это для меня выглядит
Кость, ну, правда, не надо вот этого. Как оно выглядит? Я Варламова уже нахлебалась до горлышка. Я качаю головой. Как вспомню, как писала тайком, чуть ли не в туалете, лишь бы Димочка не заметилтак все. В глаза бы его не видела. Увы, он влез в этот фильм. А теперьлезет ко мне.
Знаешь, это ведь можно исправить, Поль. Хмуро замечает Костя, придвигая ко мне чашку с чаем. То, что он к тебе лезет
Ты знаешь, как вылечить кобелизм? Саркастично интересуюсь я. Дорогой, срочно патентуй это лекарство. И разбогатеешь, и кучу семей от разводов спасешь.
Нет. Как вылечить кобелизм я не знаю. Да и бывшего твоего я бы лечить не стал. Недовольно морщится Костя.
И как ты предлагаешь это исправить? скептически уточняю я. Я не могу проломить ему голову, чтобы вправить мозги на место. И от контракта я отказаться не могу. У них там такая неустойкая год свои гонорары буду Кирсанову перечислять, я уже прикинула.
Да нет, не надо тебе отказываться от контракта. Костя нетерпеливо качает головой. Просто нам с тобой надо пожениться, Поль.
Пару минут после этого заявления Кости я некоторое время сижу и просто на него смотрю. Вот это маневр Не ожидала, вот правда.
Костик, ты серьезно, что ли? слабо спрашиваю я.
Костя вздыхает, переплетает пальцы на ладонях, и смотрит на меня в упор.
Какой смысл мне такими вещами шутить? терпеливо интересуется он. Твой бывший явно не ощущает, что ты несвободна. Ты несвободна. Ты со мной. Что крепче женитьбы это для него очертит?
Он и так знает, что у меня есть ты. Давно знает.
Не очень заметно, чтобы до него это дошло. Костя встает из-за стола и отходит к посудомойке, скрещивая руки на груди. Поль, тебе с ним год работать. Минимум. Если съемки не затянутся. И все это время он будет считать, что может к тебе подкатывать? Серьезноэто смешно. Я так понимаю, он меня за мужика не держит. Но на него мне плевать. Но ты, Поль. Ты меня за мужика держишь вообще?
Ох, кажется, вот прямо сейчас мне аукнутся два года регулярного динамо и невыданные ключи от квартиры. Я гляжу в мрачное лицо Кости, в его нахмуренные глаза и прям вижу, что он на взводе. Ничего мне не забылось, пока я в ус не дулау меня тут целый счет претензий скопился.
Котик. Я устало вздыхаю и встаю из-за стола, чтобы подойти к Косте. Конечно, считаю, тут двух вариантов ответа нет.
Он дуется. Вот серьезно, это иначе и не назовешь. Стоит себе, деревянный и неприступный. Но парой поцелуев в подбородок удается разрешить и эту проблему. И вот уже Костя меняет положение рук, чтобы я прижалась к нему, а он опустил мне ладонь на поясницу.
Тогда давай распишемся, Поль. Серьезно произносит Костя. И съедемся уже, наконец.
Я не хотела торопиться с этим. В ход идет мой последний аргумент. Честноне так их у меня и много. Поди, попробуй, объясни нормальному человеку, почему ты не хочешь с ним съезжаться, но и расставаться тоже не хочешь.
Поль, мы два года уже не торопимся. Костя закатывает глаза. Серьезно, еще чуть-чуть, и можно будет даже не планировать детейк тому времени как мы решим, что готовы, пора будет выходить на пенсию.
Я не настолько старая, обиженно откликаюсь я.
Поль, я ощущаю раздражение в его голосе. Проблема из разрядаесли я сейчас продолжу увиливать от ответаи он выйдет в дверь вслед за Варламовым. И очень не исключено, что этим отношениям в моей жизни придет конец. А яЯ вроде бы не хочу этого. Костя удобен во всех смыслах этого слова. У него нет буйного темперамента, он уступчив, спокоен и не пытается меня подавлять. Ну и плевать ему на мои творческие успехи, онкарьерист до мозга кости. Вот там, на поле рекламных битв и продажон воин, герой и знаменосец. Соревноваться со мной в достижениях ему бессмысленно, это все равно что соревноваться друг с дружкой спортсмену и певцу.