Когда все закончилось, мы вернулись в зал для приемов, который к этому времени уже наполнился людьми. Тем не менее для нас не составило никакого труда найти в толпе Адриана. Он возвышался, словно башня, над морем одетых во фраки мужчин и женщин, облаченных в платья, украшенные страусовыми перьями. Мы направились к нему и были уже почти совсем рядом, когда я вдруг заметила, что он беседует со стройной девушкой, медового цвета волосы которой были уложены в элегантную высокую прическу. Сердце мое екнуло. Это была леди Мэри Уэстон
Каролина, по всей видимости, почувствовала мою нерешительность и, обернувшись, посмотрела на меня. Затем она перевела взгляд на брата и спросила:
С кем это Адриан разговаривает?
Это леди Мэри Уэстон, ответила я, надеясь, что голос мой звучит достаточно бесстрастно.
Каролина ничего не ответила, однако по ее реакции я поняла, что это имя ей знакомо. Прокладывая себе путь в толпе, мы подошли к моему супругу, который встретил нас приветливой улыбкой.
Ну что, дело сделано? спросил он.
Кейт была просто великолепна, заверила его Каролина.
Кейт всегда великолепна, ответил Адриан.
Я бросила на него подозрительный взгляд, однако лицо его оставалось совершенно непроницаемым. Не выказывая никаких признаков смущения, Адриан представил нам леди Мэри.
Каролина в ответ улыбнулась и произнесла какую-то приличествующую случаю вежливую фразу. Я же мрачно бросила:
Мы с леди Мэри уже встречались.
Однако это было еще до того, как вы стали леди Грейстоун, сказала девушка, еще совсем недавно сама имевшая намерение добиться права именоваться таким образом. Я как раз только что пожелала счастья лорду Грейстоуну; позвольте мне пожелать того же и вам.
Выражение лица и голос леди Мэри были, как всегда, спокойными и приветливыми, однако я заметила, что она слегка побледнела.
Благодарю вас, леди Мэри, ответила я.
А где Эдвард? спросила, обращаясь к Адриану, Каролина.
Кажется, он говорил с кем-то насчет разведения скота, ответил мой муж.
Если Эдвард нашел себе собеседника, с которым можно поговорить о разведении скота, нам его никогда отсюда не вытащить, простонала Каролина.
А вы что, уже хотите уезжать? удивился Адриан. Если так, то я вам сейчас его разыщу.
Если мы в самом деле можем уехать, не показавшись при этом невежливыми, я бы предпочла так и сделать, сказала я. Все здесь надушены разными духами, и запахи слились в аромат, который не назовешь особенно приятным.
Угу, промычал Адриан, высматривая среди присутствующих лорда Эшли. Вон он.
С этими словами мой супруг, извинившись перед леди Мэри, стал пробираться сквозь толпу, которая, как всегда, с готовностью расступалась перед ним.
Перехватив устремленный ему вслед взгляд леди Мэри, я сразу же избавилась от всех сомнений по поводу чувств, которые она испытывала к моему мужу.
«Черт побери, подумала я. Черт побери. Черт побери. Черт побери».
Мэри, дорогая, я тебя повсюду ищу, раздался где-то рядом женский голос, в котором явственно прозвучали сухие, холодные интонации.
Извини, мама, ответила, обернувшись на голос, леди Мэри. Позволь представить тебе леди Эшли и леди Грейстоун.
Если бы глазами можно было убивать, то от взгляда, который мне подарила герцогиня Уорхэмская, я должна была бы умереть на месте. Глядя в ее надменное, острое, словно у хищной птицы, лицо, я с непривычки даже слегка побледнела.
Когда герцогиня и ее дочь отошли в сторону, Каролина прошептала мне на ухо:
На вашем месте я не стала бы останавливаться перед раскрытыми окнами, когда герцогиня где-то неподалеку.
Я постаралась изобразить улыбку, которой, по всей видимости, от меня ждали. Вскоре Адриан вернулся с Эдвардом, и мы уехали.
После церемонии представления начался мой второй светский сезон в Лондоне. Он очень сильно отличался от первого: перед графиней Грейстоунской, словно по волшебству, открывались все те двери, которые никогда не открылись бы перед мисс Кетлин Фитцджеральд. Я превратилась в одну из звезд на светском небосклоне.
Не стану скрывать, что мне было приятно войти в узкий круг избранных, однако гораздо больше удовольствия доставляло мне во время нашего пребывания в Лондоне то, что я стала полноправным членом семьи Грейстоунов. Каролина была ко мне так добра, что очень скоро я в самом деле стала относиться к ней как к собственной сестре. Детей ее я просто обожала. То, что я, единственный ребенок у родителей, разом приобрела брата, сестру, двух племянников и кузину, я воспринимала как какое-то чудо, подарок небес.
Разумеется, помимо перечисленных родственников, я приобрела еще и мужа. Судьба распорядилась так, что я, как это ни странно, чувствовала бы себя куда более счастливой женой, если любила бы своего супруга меньше. В этом случае мне не так больно было бы сознавать, что он отнюдь не платит мне взаимностью.
Иногда я пробовала убедить себя, что Адриан тоже испытывает ко мне какие-то чувства. По ночам, когда он сжимал меня в объятиях, я изо всех сил пыталась внушить себе, что он меня любит. Во всяком случае, он явно испытывал ко мне физическое влечение, что позволяло мне на какое-то время поверить, что это влечение и есть выражение его любви ко мне.
Однако вслед за этим неизбежно наступало утро, а с восходом солнца порыв страсти угасал. Не будучи совсем уж наивным ребенком, я знала, что мужчины способны испытывать желание и к женщине, которую они не любят. Правда, Адриан всегда был исключительно вежлив, предупредителен и добр по отношению ко мне. Но он все же держал меня на некоторой дистанции. Это приводило меня в бешенство, однако сделать я ничего не могла. Я прекрасно помнила обстоятельства нашей женитьбы и понимала, что у меня нет права на его любовь и на то, чтобы взваливать на него свою.
Труднее всего для меня было скрывать от Адриана собственные чувства по отношению к нему. Это была самая сложная задача, с какой мне когда-либо приходилось сталкиваться в жизни. Стоило ему войти в комнату, как у меня тут же начинала кружиться голова. Единственным выходом для меня оставалось избегать встреч с ним, и я обнаружила, что светская жизнь предоставляет мне определенные возможности для этого, поскольку замужние женщины по сложившимся правилам хорошего тона вовсе не должны были показываться на людях непременно в сопровождении своих супругов. Впрочем, в тех случаях, когда Адриан все же сопровождал меня, с нами вместе обыкновенно находились также Каролина и Луиза, а иногда еще и Эдвард или Гарри.
Получалось, что, если не считать наших встреч в спальне, мы с Адрианом бывали наедине только во время наших утренних прогулок верхом в парке. Адриан распорядился доставить из Грейстоун-Эбби Эвклида, так как не хотел, чтобы жеребец застаивался. По заведенному распорядку в шесть часов утра мы с мужем садились в седло и ехали верхом по медленно просыпающимся лондонским улицам в Гайд-парк.
В столь ранний час там всегда бывало пустынно, а воздух по чистоте и свежести не уступал загородному. На траве и цветах поблескивали капли росы, а дрозды заливались так, словно все это происходило не в Лондоне, а где-нибудь в Беркшире.
Я очень любила эти утра. Только во время наших прогулок мы с Адрианом, будучи вместе, не испытывали от этого чувства неловкости. Нам было хорошо, потому что нас в эти минуты объединяла общая цель. Неподалеку от озера мы нашли ровную, поросшую травой поляну и на ней тренировали лошадей: яЭльзу, АдрианЭвклида.
Классическая дрессура требует предельной концентрации как лошади, так и всадника. По этой причине мы с Адрианом во время наших прогулок были полностью поглощены занятиями с животными и если и обращали друг на друга какое-либо внимание, то только для того, чтобы убедиться, что кто-то один из нас не мешает другому. Это действительно были счастливые минуты. Ощущение тепла первых солнечных лучей на лице, чувство спокойствия и умиротворенности, всегда порождаемое пониманием между всадником и лошадью, спокойная, ритмичная рысь Эльзывсе это было так прекрасно, что я многое отдала бы за то, чтобы продлить эти мгновения. По дороге домой мы обсуждали детали только что законченной тренировки, поведение животных, рассуждали о том, как можно исправить те или иные ошибки. В это время мы были близки как никогда, и даже физическое желание никак не сказывалось на наших отношениях, удивительно чистых в эти минуты. Мы свободно обменивались идеями, делились друг с другом какими-то своими мыслями и соображениями и при этом не ощущали никакого напряжения, никакой принужденности.
Потом мы возвращались домой, конюхи уводили лошадей, и мы снова превращались в лорда и леди Грейстоун, что каждый раз вызывало у меня очень грустное чувство.
Такова была ситуация в лондонском доме Грейстоунов в тот момент, когда из Ирландии вернулся Пэдди. В то утро, когда он приехал, я уговорила Гарри взять меня с собой в музей восковых фигур мадам Тюссо, но не потому, что мне так уж хотелось там побывать, а из-за того, что в последнее время младший брат Адриана казался необычно спокойным, и мне хотелось убедиться, что с ним все в порядке.
Во время нашего похода в музей у Гарри была масса возможностей для того, чтобы поделиться со мной своими проблемами, если у него таковые были, но он этим так и не воспользовался, а когда мы вернулись домой, Уолтерс сообщил мне о возвращении Пэдди. Каролина и Эдвард повели маленького Неда в Тауэр поглядеть на королевский зверинец, Луиза ушла в Хукхэмскую библиотеку, чтобы вернуть книгу, Адриан как раз в это время встречался с каким-то правительственным чиновником, так что с Пэдди беседовали только мы с Гарри.
Я попросила, чтобы нам принесли чего-нибудь попить, проводила Гарри и Пэдди в одну из комнат, села там на обитый желтым шелком стул и уставилась на старого конюха в ожидании новостей.
Пэдди отхлебнул большой глоток из стоящей перед ним кружки с пивом. Взгляд его бледно-голубых глаз был мрачен.
Кажется, теперь я знаю, из-за чего убили мистера Дэниэла, сказал он.
При этих словах Гарри издал удивленное восклицание. Продолжая сидеть на стуле, я наклонилась вперед, но промолчала. Пэдди посмотрел на меня и стал рассказывать.
Вы были правы, мисс Кетлин, когда подумали, что все началось с тех гунтеров, хотя они не имеют прямого отношения к гибели мистера Дэниэла. Пэдди отхлебнул еще пива. Я поговорил с Фарреллом, человеком, который продал тех двух лошадей вашему отцу, но от него я не узнал ничего особенного. Это меня здорово расстроило, но я решил раньше времени не уезжать и покрутиться в Ирландии еще какое-то время. Тут-то я и попал на скачки в Голуэе.
В тот раз, когда мы купили тех двух гунтеров, мы тоже смотрели скачки в Голуэе, сказала я, сузив глаза.
Точно, так оно и было, кивнул Пэдди. И на этот раз я увидел то, что мистер Дэниэл, должно быть, заметил еще два с половиной года назад.
Старый конюх замолчал на секунду, чтобы отпить из своей кружки еще глоток, и заговорил снова.
Вы помните лошадь, которая в тот раз выиграла Голуэйский кубок? спросил он.
Да, ответила я. Моя память почти всегда цепко удерживала практически любую виденную мной лошадь, а ту, о которой меня спросил мой старый друг, забыть было просто невозможно. Это был гнедой жеребец с удивительно мощным галопом.
Да благословит вас Господь, мисс Кетлин, вы прямо как ваш отец, удовлетворенно улыбнулся Пэдди.
Я тоже улыбнулась ему в ответ.
И какое же отношение имеет этой гнедой жеребец к гибели отца Кейт? нетерпеливо спросил Гарри, который терпеть не мог длинные истории и всегда требовал, чтобы рассказчик поскорее переходил к сути.
Несколько недель назад мне снова довелось увидеть его, мистер Гарри, сказал Пэдди, бросив на младшего брата Адриана по-отечески покровительственный взгляд. Именно тогда я заметил, что у него в точности такой же аллюр, как у гнедого трехлетка лорда Стейда, который выиграл скачки в прошлом году. Пэдди снова повернулся ко мне:
Как вы сами заметили, мисс Кетлин, такой галоп не спутаешь ни с каким другим. Так вот, трехлеток, которого Стейд выставляет на скачках в этом году, тоже галопирует точно так же.
Слова старого конюха совсем сбили меня с толку.
Боюсь, я не понимаю, Пэдди. Какая тут связь?
Я и сам не видел тут никакой связи, пока не разговорил кое-кого. Пэдди поставил пустую кружку из-под пива на приставной столик, некоторое время молча задумчиво созерцал свои старые, обшарпанные сапоги, а затем поднял на меня бледно-голубые глаза. Только после этого я сделал одно очень интересное открытие, продолжил он. Я заглянул в родословную и выяснил, что тот ирландский трехлеток, которого я только что видел на скачках в Голуэе, был получен от жеребца по имени Финн Мак-Кул. Этот самый Финн Мак-Кул был прекрасной скаковой лошадью, но потом получил травму, и его сделали производителем. Вот тут-то он и показал себя во всей красе.
Мы с Гарри во все глаза смотрели на Пэдди, словно султан из «Тысячи и одной ночи» на Шахерезаду. Старый конюх между тем продолжал:
Мне сразу стало ясно, что трехлетки лорда Стейда по племенной линии были так или иначе связаны с той лошадью, которая на моих глазах выиграла Голуэйский кубок. Поэтому я заглянул к ее владельцу, Фрэнку О'Тулу, которому принадлежал и Финн Мак-Кул, и выяснил одну очень интересную вещь.
Тут Пэдди сделал паузу. У Гарри был такой вид, словно он вот-вот завизжит от нетерпения, но ему все же удалось взять себя в руки.
Пять лет назад на конюшне, где держали Финна Мак-Кула, случился пожар, снова заговорил старый конюх. ОТул рассказал мне, что он и его люди сумели спасти от огня и вывести в дальний загон всех лошадейпо крайней мере им поначалу показалось, что всех. Весь остаток ночи они работали как проклятые, чтобы не дать огню перекинуться на другие постройки, так что пересчитывать лошадей и проверять, все ли на месте, у них не было времени. Когда же они наутро пришли к загону, выяснилось, что часть изгороди повалена, а лошади разбрелись. Их тут же согнали обратно, но Финн Мак-Кул пропал.
Тут Пэдди сделал многозначительную паузу.
О Боже, пробормотала я, раскрыв рот от изумления.
Им так и не удалось его найти, кивнул Пэдди. В Голуэе решили, что он угодил в болото и утонул.
А Финн Мак-Кул тоже был темно-гнедой масти? спросила я.
Ага. Без единого пятнышка, снова кивнул старый конюх.
Я шумно втянула в себя воздух и едва слышно выдохнула:
Алькасар.
Я тоже так думаю, мисс Кетлин. И я готов биться об заклад на что угодно, что мистер Дэниэл был того же мнения.
Я был бы очень благодарен, обиженным тоном заговорил Гарри, если бы кто-нибудь объяснил мне, о чем вы тут толкуете. Возможно, я для этого слишком глуп, но я до сих пор так и не понял, в чем дело.
У маркиза Стейдского есть производитель по кличке Алькасар, сказала я, повернувшись к нему.
Разумеется, что бы Гарри ни говорил о себе, он отнюдь не был глупым молодым человеком. Уловив суть наших подозрений, он шумно вздохнул и присвистнул.
Боже мой, Кейт, сказал он. Вы хотите сказать, что лошадь лорда Стейда по кличке Алькасар на самом деле тот самый Финн Мак-Кул?
Как скаковая лошадь Алькасар не представлял собой ничего особенного, сказала я. Мой отец никак не мог понять, как такое посредственное в этом смысле животное могло дать в своем потомстве такого великолепного скакуна, как Кестл-Дон, лошадь, которая выиграла скачки два года назад, показав при этом рекордное время. С тех пор от Алькасара было получено немало лошадей-чемпионов. Все онигнедые без единой белой отметины, и у всех очень мощный галоп и способность в любой момент, когда это нужно, прибавить в скорости.
Глаза Гарри возбужденно заблестели.
Значит, Кейт, вы думаете, что ваш отец заявил лорду Стейду о том, что ему известно, что за лошадь скрывается под личиной Алькасара, и Стейд его за это убил?
Нет, я думаю, что все было иначе. Помните, я как-то сказала вам, что последними словами отца была фраза: «Я не думал, что он знает, что я знаю»?
Я уверен, что мистер Дэниэл, прежде чем кого-либо обвинять, постарался взглянуть на Алькасара поближе, заметил Пэдди. Должно быть, когда он попытался это сделать, кто-то заметил, что он проявляет к этому жеребцу излишний интерес.
Мы долго сидели в молчании. После нашего разговора я разом совершенно обессилела. Итак, вот в чем было дело: мой отец заподозрил лорда Стейда в краже ценного жеребца-чемпиона и использовании его вместо собственного весьма посредственного производителя.
Лорд Стейд невероятно богат, возразил Гарри. С какой стати ему идти на такое? Денег у него и так более чем достаточно.
Стейду нужны вовсе не победы на скачках, сказал Пэдди. Я думаю, все дело в том, что это очень престижноиметь такую замечательную конюшню, какая сейчас у него. Этим наверное, все и объясняется. Стейд много лет подряд пытался вступить в жокейский клуб, но все время получал отказ. Однако, имея такого производителя, как Финн Мак-Кул, он вполне мог рассчитывать, что в конце концов добьется своего.
Тогда почему бы ему было просто не купить этого Финна Мак-Кула, если уж он был ему так нужен? не сдавался Гарри.
Я выяснил, что этого жеребца уже пытался купить какой-то богатый англичанин, пояснил Пэдди. Но О'Тул отказался от сделки и сказал, что всю жизнь мечтал иметь такую лошадь и что не продаст его за все сокровища Индии. В итоге все кончилось для О'Тула так, что хуже некуда, он остался и без лошади, и без денег. У него осталось лишь несколько потомков Финна Мак-Кулажеребят и молодых кобылок, одну из которых я и увидел в прошлом месяце на скачках.
Меня захлестнула волна гнева, разом покончившая с охватившими меня на какое-то время апатией и бессилием.
Ну что же, Стейду это даром не пройдет, мрачно процедила я сквозь стиснутые зубы. Он убил моего отца, он украл лошадь О'Тула, и я заставлю его заплатить сполна за все это.
Ну, вот так-то лучше, Кейт, ободряюще сказал Гарри. Пэдди тоже кивнул, тем самым выражая согласие с моими словами, но предупредил:
Прежде чем мы что-либо сделаем, нам надо запастись доказательствами.
Тебе удалось переговорить с конюхом, который ухаживал за Финном Мак-Кулом? спросила я у Пэдди.
Само собой, девочка, одобрительно улыбнулся мой старый друг. Выяснилось, что и мистер Дэниэл тоже с ним разговаривал.
Гарри присвистнул.
Этот самый конюх помимо прочего сообщил мне, что на правом боку у Финна Мак-Кула все же есть небольшая отметинка, сказал Пэдди.
У каждой лошади есть свои отличительные черты, помимо масти и каких-то отметин, сказал Гарри. Чем больше я об этом думаю, тем более невозможным мне кажется, чтобы Стейд мог осуществить подобную подмену. Конюхи, ухаживающие за Алькасаром, обязательно заметили бы ее. Уж кто-кто, а конюхи в состоянии отличить одну лошадь от другой.
Пари держу, что конюхов Алькасара уволили еще до того, как произошла подмена, сказал Пэдди.
Гарри поднял бровив точности, как это делал Адриан. Некоторое время все молчали, а потом я сказала:
Думаю, все мы согласимся с тем, что, если рассуждать логически, следующий наш шаг заключается в том, что мы должны сами взглянуть на Алькасара.
Между прочим, я привез с собой из Ирландии конюха, который приглядывал за Финном Мак-Кулом, объявил Пэдди.
Внезапно в животе у меня похолодело от страха, и я сказала:
Прежде чем отправляться осматривать лошадь, нам надо убедиться, что Стейда не будет в имении, когда мы там появимся.
Гарри повернулся ко мне.
Что нам действительно необходимо сделать, сказал он, так это упросить Адриана взять нас на скачки в Ньюмаркет. Стейд в день соревнований наверняка будет отираться на ипподроме, а это даст нам отличную возможность взглянуть на Алькасара.
Это в самом деле великолепный план, Гарри, сказала я, посмотрев на младшего брата Адриана с восхищением, которое он, судя по его самодовольному виду, вполне разделял.
План в самом деле неплох, но только при условии, что осматривать лошадь будем мы с Шоном, заметил Пэдди.
Гарри нахмурился.
Конкретно все спланировать мы сможем уже в Ньюмаркете, поспешно вмешалась я. Первым делом нам надо убедить Адриана, чтобы он нас туда взял, а это может оказаться нелегким делом.
Я знаю, согласился Гарри. В последние дни он такой занятой и такой рассеянный.
Думаю, он расстроен в связи с введенными правительством новыми репрессивными законами, предположила я.
Разумеется. Мы все от них тоже не в восторге, заметил Гарри. Премьер Ливерпуль ведет себя так, что на Пэл-Мэл того и гляди появятся баррикады.
Это просто позор, признала я.
Знаете что, Кейт, скажите Адриану, что вы всегда ездили на скачки в Ньюмаркет с вашим отцом и теперь хотите отправиться туда снова, как в добрые старые времена, предложил Гарри.
Ладно, сказала я и закусила губу.
А я вот думаю, что никому из вас вовсе не надо ездить в Ньюмаркет, возразил Пэдди. Лучше я просто дождусь дня проведения скачек, а тогда уж мы с Шоном съездим куда надо и посмотрим на жеребца. А потом я вернусь в Лондон и расскажу вам, что видел. Так будет правильнее.
Об этом даже и не мечтай, Пэдди, рассердился ГарриЯ ни за что на свете не допущу, чтобы меня лишили удовольствия участвовать в этом приключении.
Это ведь не какая-нибудь школьная проделка. Мы добиваемся торжества справедливости, заметил Пэдди, бросив на него неодобрительный взгляд.
На лице Гарри появилось упрямое выражение, которого я никогда раньше не видела и от которого он разом словно стал старше.
Я это прекрасно понимаю, так что прошу меня простить, сказал он. «Приключение»действительно не самое подходящее слово для этого случая.
Я обязательно поеду туда сама, просто сказала я. У меня были свои основания для такой позиции: Гарри мог рассматривать наше предприятие как приключение, Пэддикак попытку добиться торжества справедливости. У меня же было одно желаниеотомстить!
В этот момент в библиотеку вошла Луиза, неся в руках книги. Увидев нас, она остановилась, и щеки ее порозовели.
Извини, Кейт. Я не знала, что ты занята.
Я улыбнулась, давая понять, что все в порядке.
Положи книги, Луиза, и познакомься с моим старым другом. Это Пэдди ОГрэди.
На губах Луизы расцвела радостная улыбка. Она шагнула вперед и протянула старому конюху руку.
Я столько слышала о вас, мистер ОГрэди. Кейт к вам очень привязана.
Пэдди склонился над протянутой ему рукой с грацией, которая меня удивила.
Благодарю вас, мэм, сказал он удивительно мягким, любезным тоном.
Мисс Кранбурн была той самой «родственницей», которая находилась со мной в Чарлвуд-Корт, пояснила я. Она кузина моей матери.
Вот как? отозвался Пэдди.
Надеюсь, мистер ОГрэди останется с нами, Кейт? спросила Луиза.
Едва я успела дать утвердительный ответ, как Пэдди пробормотал:
Конюхи помогут мне устроиться на конюшне.
Чепуха, твердо сказала Луиза. Не можете же вы жить в стойле, мистер ОГрэди.
Луиза права, поддержала ее я. Этот дом гораздо уютнее, чем дом в имении Грейстоунов, Пэдди. Ты можешь занять одну из обычных спален на втором этаже, там же, где живут и все остальные.
Пэдди бросил взгляд на свои сапоги.
Но я не могу жить здесь как гость, возразил он. У меня и одежда, и манеры для этого неподходящие.
Я нетерпеливо взмахнула рукой.
Что до одежды, то завтра вы с Гарри сможете съездить и купить все, что тебе нужно. Ну, пожалуйста, Пэдди, ради меня! Ты все, что у меня осталось от моей прежней жизни с отцом, и мне хочется, чтобы ты был со мной рядом, взмолилась я, заглядывая старому конюху в глаза.
Когда вы так на меня смотрите, мисс Кетлин, я не могу вам отказать, и вы это знаете, вздохнул Пэдди.
Разумеется, он был прав. Я торжествующе улыбнулась.
Если хочешь, я могу отвести мистера ОГрэди к миссис Ричардс, чтобы она показала ему его комнату, предложила Луиза.
Я кивнула, и Луиза с Пэдди вышли из библиотеки. Мы с Гарри посмотрели друг на друга.
Мы достанем этого ублюдка, Кейт, пообещал он.
Да, согласилась я и крепко стиснула зубы. Обязательно.
Глава 15
Случилось так, что на следующий день после приезда Пэдди графиня Бриджуотерская устраивала свой ежегодный бал. Поскольку граф Бриджуотерский занимал видный пост в правительстве, Адриан вынужден был поехать на этот бал и, само собой, взять меня. Это был едва ли не первый случай, когда мы выезжали в свет вдвоем, без знакомых или родственников, и я довольно сильно нервничала.
Адриан вошел в мою гардеробную в тот самый момент, когда Жанетта застегивала у меня на шее чудесное жемчужное ожерелье. Он подарил мне его в тот вечер, когда я впервые собиралась в Алмакс-Эссэмбли. Ожерелье мне очень нравилось. Посмотрев на свое отражение в зеркале, я немного напряженно улыбнулась и сказала:
Я уже почти готова, милорд.
Никакой спешки нет, ответил Адриан, я еще даже не посылал за каретой.
Он уселся на стул, который был явно мал для него, причем с таким видом, словно готов ждать меня по меньшей мере еще час.
Когда Адриан вошел, щеки Жанетты слегка порозовели. Обычно она была очень спокойной и сдержанной девушкой, но при появлении моего супруга всякий раз почему-то краснела. Несколько раз я перехватывала ее взгляд, устремленный на Адриана: она смотрела на него так, словно перед ней было некое божество. Меня это немного раздражало.
Ну как, Жанетта, закончили с прической? спросила я и даже сама заметила, что в моем вопросе прозвучала некоторая холодность.
Щеки девушки покраснели еще гуще.
Не совсем, миледи, ответила она. Мне еще надо воткнуть гребни.
Взяв два украшенных жемчугом гребня, Жанетта умело укрепила ими целую копну искусно завитых кудряшек у меня на макушке. Она в самом деле превосходно владела искусством парикмахера. Нельзя было не признать, что с момента ее появления в доме мои волосы стали выглядеть значительно лучше, чем раньше.
Я осторожно, чтобы ненароком не испортить прическу, поднялась на ноги. Адриан тоже встал. Повернувшись к нему, я сказала:
Теперь можно посылать за каретой, милорд. Я готова.
Муж, однако, не двинулся с места и молча продолжал рассматривать меня своими непроницаемыми серыми глазами. Адриан всегда выглядел прекрасно, но в черном вечернем фраке он мог разбить сердце кому угодно. Я украдкой бросила взгляд на Жанетту и снова заметила, что она восторженно смотрит на моего супруга.
Ты прекрасно выглядишь, Кейт, сказал наконец Адриан. Просто по-королевски.
По-королевски? недоверчиво переспросила я и окинула себя беглым взглядом. На мне было относительно простое бело-голубое платье. Правда, стоило оно дорого, поскольку было обшито жемчугом, однако на нем не было никаких дополнительных украшений или вышивок, которыми, как я знала почти наверняка, будут щеголять на балу у графини Бриджуотсрской другие женщины. Луиза на этот счет сказала, что подобные излишества годятся для более крупных телом особ, с чем я согласилась.
Да, повторил Адриан, именно по-королевски.
Я покачала головой, давая понять, что несогласна с ним.
У меня слишком маленький рост. Чтобы выглядеть по-королевски, надо быть высокой, как леди Мэри Уэстон.
Адриан не стал со мной спорить и сказал, что пойдет распорядиться насчет кареты.
«Черт возьми», тихонько выругалась я, глядя ему вслед. Мне-то хотелось, чтобы он сказал, что я выгляжу гораздо лучше леди Мэри.
На Беркли-сквер мы пристроились к целой веренице подъезжавших к дому графа Бриджуотерского карет, и прошло целых полчаса, прежде чем мы наконец добрались до входных дверей. Воспользовавшись этим, я успела рассказать Адриану о своем желании поехать в Ньюмаркет на скачки.
Мы сидели в карете бок о бок с Адрианом и смотрели вперед. Он, насколько это было возможно, вытянул вперед ноги, а я аккуратно расправила юбки, чтобы не помять их. Глядя прямо перед собой, я изложила Адриану заранее заготовленную историю о том, как мы с отцом ежегодно ездили на скачки вместе и как мне хочется отправиться в Ньюмаркет в этом году, чтобы вспомнить добрые старые времена. Когда я закончила, Адриан некоторое время молчал. Я тоже сидела молча, мрачно раздумывая о том, как глупо и неубедительно прозвучало все, что я сказала. При этом я в который уже раз задалась вопросом, не следует ли мне рассказать Адриану все как есть. Когда некоторое время назад я предложила Гарри это сделать, он воспринял мое предложение в штыки.
Адриану сейчас и так слишком много приходится держать в голове, Кейт, сказал он. Каслри убеждает его занять ответственный пост в Министерстве иностранных дел, а Адриан всегда как раз и стремился к этому. Но ему не по вкусу нынешний репрессивный курс правительства во внутренней политике. Так что сейчас не время забивать ему мозги еще и историей про Стейда и ворованного жеребца.
Неожиданно я почувствовала неприятный укол ревности из-за того, что Адриан, по всей видимости, предпочитал делиться одолевавшими его сомнениями и заботами с Гарри, а не со мной. Однако я не могла не признать, что в словах Гарри присутствовал здравый смысл: в самом деле было бы несправедливо взваливать на Адриана дополнительную ношу в тот момент, когда ему и так приходилось несладко.
Если для тебя будет затруднительно сопровождать меня во время поездки в Ньюмаркет, это вполне может сделать Гарри, предложила я.
Нет.
Я закусила губу.
Мне вовсе не будет затруднительно съездить с тобой в Ньюмаркет, Кейт. Более того, если я на некоторое время покину Лондон, это будет для меня чем-то вроде передышки. Адриан задумчиво улыбнулся мне. Знаешь, я начинаю думать, что мой характер не подходит для занятий политикой.