Это даже смешно, Светик. Ты ушла с работы и стала кондитером, чтобы не терпеть офисные порядки. Помнишь, как ты жаловалась на Антонину Сергеевну? Она требовала блузки идеально белого цвета, сестра звонко цокает языком, и никакой слоновой кости или кремового! Я как вчера помню, как ты со слезами на глазах показывала мне блузку, которую она раскритиковала.
Я прикладывала к ней лист бумаги для печати. Они были одного цвета, Лиза!
Да, было.
Не думаю, что Константинов переплюнет Антонину Сергеевну, подбадривает сестра. Главное, чтобы не приставал.
Константинов не пристает. На второй день он задерживается в загородном доме и у нас случается семейный завтрак. Спокойный и молчаливый, я сперва нервничаю, как на экзамене, а потом вспоминаю его слова, что нам нужно привыкнуть друг к другу. Поэтому сижу и привыкаю.
У нас даже не происходит разговора: Константинов сперва занят экономическими новостями, а потом перепиской в телефоне. Он хмурится и выглядит грозно и солидно. Я впервые вижу его в футболке и не могу не отметить завидную физическую форму. Мне не нравится, что он и под пиджаком идеальный, словно не достаточно быть ироничным, богатым и умным. Нет, он отточил мускулы до совершенства и в простой футболке выглядит как фитнес-тренер.
Я смотрю на него и не решаюсь заговорить о фотографии с неизвестным номером телефона. Что-то мешает мне, как внутренний барьер
Я все-таки украдкой посмотрела отрывки из интервью его бывшей жены. Меня неприятно кольнуло, что у нас с ней оказались одного цвета волосы, только Ольга старше меня и худее. Она выглядит как модель, сухая и высокая, с минимальной жестикуляцией и холодным лицом. Но говорила она убедительно, не читала по бумажке или бросалась в наигранные истерики, заламывая руки.
Ничего подобного. Она вышла к камерам с официальным обращением и начала с того, что была вынуждена молчать пять лет, потому что финансово зависела от Константинова. Их связывал брачный контракт и куча дополнительных соглашений. Она смогла их оспорить только сейчас, когда у нее появился влиятельный покровитель, который не боится помочь ей в войне с бывшим мужем. Именно так она это назвала.
Войной.
Я захлопнула ноутбук, когда она начала описывать, как Константинов издевался над ней, и долго мерила комнату беспокойными шагами. Возвращалась к фотографии с телефоном и предложением поговорить с ней без посторонних. Только откуда мне знать, что это послание от нее? Вдруг это проверка? Или подстава? От той же Инны. Она точно не упустит возможности показать Константинову, какая я лживая и ненадежная особа. Не то что она, верная спутница и помощница.
Иногда лучше ничего не делать, я произнесла свое решение вслух, чтобы закрепить его.
И просто-напросто оставила фотографию на тумбочке. Я только перевернула ее обратно лицом и положила рядом остальные. Я же могла банально не заметить надпись на обороте? Могла. Так что я ничего не видела и не знаю. А то, что я заучила телефон наизусть, никак проверить нельзя. Мои мысли, к счастью, не контролируются договором. Могу хранить в них, что хочу.
На третий день намечается первый выход в свет. Мне делают макияж и наряжают в голубое платье, как куклу, выдают элегантный клатч и золотые украшения из коробочки с красной бархатной подложкой. А вот коробочка с туфлями задерживается, и ее обещают выдать чуть позже.
Вот, Инна выныривает прямо перед моим лицом и вдавливает мне в грудную клетку папку, повторишь легенду. Где познакомились, где будет свадьба и так далее.
Этот текст мне скоро во сне будет приходить. Вместе с клацаньем печатной машинки. Я читала его раз двадцать и могу повторить слово в слово.
Но мне сказали, что никакого интервью не будет. Просто пройтись под камерами с ним за руку.
Да, Инна кивает, это первое крещение, Светлана, но повторить легенду никогда не будет лишним.
Она расплывается в фальшивой улыбке и заносит ладонь, чтобы поправить мой локон. Я не даюсь, отодвигаясь от брюнетки подальше.
Удачное платье, произносит Инна, не обращая внимания на мою холодность. С туфлями будет вовсе идеально. Я распоряжусь, чтобы с ними поторопились. А то идти босиком дресс-код не позволит.
Она странно усмехается, и мне становится не по себе. Я не жду от этой женщины ничего хорошего, и только мысль, что она, как и я, работает на Константинова, а значит, у нас общая цель, чуть успокаивает.
Машина подана, добавляет Инна, получив сообщение на сотовый. За мной, Светлана.
Мы сворачиваем в коридор, где снуют бесконечные помощники и охранники. Я уже привыкла к мельтешению людей, больше половины которых не знаю по именам, и не удивляюсь, как в первый день.
Светлана.
Я реагирую на низкий голос Константинова. У его голоса, кстати, тоже бархатная подложка. Константинов умеет укрывать приятными интонациями, как теплым пледом, а иногда, наоборот, колется и поддевает. Мне становится легче, что он решил быть галантным в мой первый раз, и я с благодарностью приобнимаю его за локоть.
Отличное платье, произносит он вполголоса, что придает обычному комплименту интимное послевкусие. И ты прекрасна.
Ты пытаешься успокоить меня?
Расслабить. Константинов легонько улыбается.
Он одним взглядом отгоняет охранника и сам открывает дверцу черного внедорожника для меня. Я поправляю юбку, которая вдруг кажется мне короткой. Ведь я сижу, а Константинов вот-вот сядет и будет рядом как минимум полчаса.
Светлана, через окно меня зовет Инна. Туфли.
Она передает их мне и переводит взгляд на Максима, который уже запрыгнул в салон.
Мы немного опаздываем, сообщает она боссу. Я сказала водителю, чтобы он нагнал.
Отлично, Инна.
Удачи. Она обворожительно улыбается Константинову и даже не смотрит в мою сторону. Всё должно пройти идеально. Первый выходэто первое впечатление.
А оно самое главное, заканчиваю банальность за нее.
После чего нажимаю кнопку и отсекаю Инну тонированным стеклом.
Машина трогается, я открываю коробку и вижу туфельки на среднем каблуке телесного цвета. Они восхитительны и смотрятся вполне удобными. Вечер точно продержусь.
Помочь? Константинов закусывает нижнюю губу и хитро смотрит на туфельки. У меня нежные руки.
У меня тоже. Справлюсь.
Когда мы уже подъезжаем к месту, я поворачиваюсь к Константинову спиной и подтягиваю ноги на сиденье. Надеваю туфли и сразу же чувствую неладное. Слишком тесно и жестко Черт! Меня откидывает назад, когда водитель закладывает резкий поворот на парковке. Слышится протяжный звук клаксона, такой противный, что идеально подходит моменту.
Лучше мелодию не придумать, ведь я падаю на бедра Константинова и вижу его развеселый, довольный взгляд. Он смотрит на меня сверху вниз и приподнимает руки, показывая, что я всё сама. Он ничего не делал. Он же сегодня образцовый джентльмен в шикарном костюме.
Мне же не до шуток. Стоит чуть отдышаться от неловкого падения, как я закрываю лицо ладонями и почти плачу. Туфли мне ужасно малы, стопы сдавливает тисками и с каждой секундой становится больнее и больнее!
Глава 7
Я едва успеваю разогнуться и поправить платье, как дверь машины распахивается. Я быстро провожу пальцами под глазами, поправляя макияж, беру с сиденья клатч и изображаю непринужденную улыбку высокому мужчине в темно-голубом пиджаке. Не уверена, что улыбка выходит непринужденной, но посмотреться в зеркало времени нет. Нас уже встречают, а сзади напирает следующая машина с приглашенными гостями.
Служащий протягивает мне ладонь в бархатной перчатке и помогает выбраться из авто. Я делаю шаг, сжимаю зубы до скрежета и бесшумно шиплю. Хотя хочется ругаться матом! Я сейчас очень и очень далека от образа нежной невесты, внутри меня клокочет злость, обида и желание сорвать туфли к черту! Швырнуть их подальше и желательно достать до машины сопровождения, в которой должна ехать Инна.
Спасибо, Константинов благодарит служащего и берет меня под руку, чтобы повести дальше.
А дальше ковровая дорожка, которая кажется бесконечной. Мы должны сделать проход по ней, потом остановиться у стенда с рекламными лейблами и поулыбаться для фотографов. Их вопросы разрешено игнорировать, что немного облегчает задачу. Но мне уже дурно, я послушно делаю шаг вслед за Константиновым и почти повисаю на его локте. Мне было больно, когда я сидела, а теперь вовсе невыносимо. Давит, режет и колет одновременно. Не туфли, а справочник всех видов болей! Попробуй всё и сразу!
Что с тобой? спрашивает Константинов вполголоса, а сам уже заносит руку, чтобы вальяжно поприветствовать папарацци.
Туфли, цежу сквозь зубы. Слишком удобные.
Я делаю еще шаг и еще, а потом вхожу в злой раж и решаю вытерпеть это до конца во что бы то ни стало. Потом я разберусь с Инной и с Константиновым поговорю, но сейчас я отработаю чертову ковровую дорожку, как записано в моем контракте.
Константинов накрывает мою ладонь своей и подводит к стенду, где нужно остановиться и попозировать. Он задает танец и помогает мне выбирать правильное положение. То одно, то другое. За ним легко следовать, как за опытным игроком, я обхватываю его ладонь крепче и мысленно благодарю, когда он приобнимает меня за талию и почти отрывает от пола.
Я блаженно выдыхаю, когда становится легче в сильных мужских руках, и Константинов это замечает. Он переводит внимательный взгляд на мое лицо и прочитывает его с легкостью. Он видит, что я держу лицо, а сама готова расплакаться.
Как давно вы встречаетесь? выкрикивают из толпы фотографов. Вы уже показали невесте дом в Лючане? Как вам, Светлана? Уже привыкли к роскошной жизни?
Щелчки фотозатворов и ослепляющие вспышки кажутся волной, затяжной и ненасытной. Я улыбаюсь через боль и переплетаю пальцы с Константиновым, чтобы он даже не думал убирать руку с моей талии. Он и не думает, он держит меня на весу, прижимая боком к своему стальному корпусу, и продолжает то обворожительно, то иронично улыбаться на камеру.
Вы виделись с бывшей женой Константинова? не унимаются фотографы. Она заявила, что хочет пообщаться с вами. Вы согласны на очную ставку в прямом эфире?
Достаточно. Откуда-то выныривает девушка с пропуском, который болтается на длинном шнурке, и взмахом ладони показывает, что наступило время следующих гостей.
Я вдруг понимаю, что снова придется идти, и теряю весь бойцовский запал в мгновение. Сама не замечаю, как утыкаюсь лбом в плечо Константинова, словно хочу спрятаться ото всех, как маленький ребенок.
Милая, слишком громко произносит Константинов, мы еще не одни.
Он усмехается, поддразнивая толпу фотографов, которым хочется получить горячие кадры, вдруг подхватывает меня на руки, изображая внезапный прилив чувств, и целует в губы. Обжигает сперва горячим дыханием, а потом самим прикосновением. Откровенным, по-мужски уверенным и терпким. Поцелуй Константинова распускается на моей коже и смешивает столько эмоций в груди, что даже боль на мгновение отступает на второй план.
Дыши, шепчет Константинов с усмешкой, отрываясь от меня. Если ты сейчас потеряешь сознание от восторга, все подумают, что ты беременна.
Он порывисто разворачивается и уносит меня. Я считаю каждый его шаг и жду, когда мы окажемся там, где нет посторонних.
Так больно? спрашивает Константинов, поворачивая к служебным дверям.
Я киваю. За нами уже стучат шаги охраны.
Никого не пускай, приказывает Константинов и заносит меня внутрь.
Мы оказываемся в квадратной комнате, стены которой выложены сероватым кафелем. Выглядит как ресторанная кухня, стоят металлические столы, а сверху нависают массивные вытяжки.
Сними их с меня, сними, умоляю и сама же тянусь к проклятым туфлям.
Константинов оказывается ловчее. Он за секунду усаживает меня на стол и обхватывает лодыжку. В его крупных руках вдруг просыпается столько нежности, что я разгибаюсь и больше не стараюсь сделать всё самостоятельно.
Только осторожно, шепчу, зажмуриваясь. Пожалуйста. Мне очень больно.
Он поддевает первую туфельку и сдергивает ее прочь. Проделывает то же самое со второй и заслуживает мой облегченный стон. Теперь мне хочется плакать от счастья, стопы по-прежнему болезненно покалывает, но я чувствую, как с каждой секундой боль притупляется. По миллиметру, но отступает.
Я найду полотенце, бросает Константинов хмуро.
Зачем?
Мужчина не отвечает. Молча стаскивает с крючка полотенце, подставляет под кран и возвращается ко мне. Боже Махровая ткань напиталась холодом и мгновенно вводит меня в транс целебным эффектом. Я утыкаюсь лицом в коленки и жду, когда мне совсем полегчает. Константинов, к счастью, дает мне время, он спокойно стоит рядом и тоже ждет. Правда, руки не убирает, как укрыл мои ноги полотенцем, так и оставил длинные крепкие пальцы на моих лодыжках.
Коробку с туфлями дала Инна, да? спрашивает он.
Ты же сам видел. Она передала коробку в последний момент.
У тебя с ней проблемы? Константинов хмурится и выглядит озадаченным. С Инной?
У меня с нейнет. Я пожимаю плечами. Но она меня невзлюбила за что-то. Может, ревнует?
Ко мне? Не замечал, он берет короткую паузу, о чем-то раздумывая. Я разберусь, чтобы такого не повторилось.
Я смотрю на Константинова и чуть отклоняюсь назад, чтобы было чем дышать. Наши лица слишком близко, можно подумать, он снова надумал меня целовать. А я не хочу возводить это в привычку.
Боишься, что снова поцелую? Гад с легкостью читает мои мысли и усмехается. Тебе не понравилось?
Мне в тот момент всё понравилось. Лишь бы не стоять на своих ногах.
Константинов щурит глаза, смотря на меня с хитринкой. Я же опускаю взгляд на его руки, которые он забыл на моем теле. Я непроизвольно закусываю нижнюю губу и слишком шумно выдыхаю. Мне неловко, но в то же время приятно. Пытаюсь отрицать свои эмоции всеми силами, но выходит так себе.
Да и как?
Константинов умеет дотрагиваться до женского тела, это, черт возьми, очевидно. Опыт, сила и порочное обещание в каждом миллиметре соприкосновения наших тел. Он даже не нажимает пальцами, а я все равно ощущаю непоколебимую мужскую уверенность. Как тягучий морок Мне на ум, помимо моей воли, приходят мысли, что он умеет укрощать и приручать, умеет сражаться с женскими капризами и ловко обходить все защиты, он не спорит и не пытается убедить на словах, он действует по-другому.
Тоньше и летальнее.
Как сейчас. Он молчит, а я думаю о его руках.
Полотенце можно снимать, бросаю поспешно.
Мне нужно уже отвлечься и перестать думать об умениях Константинова. Я наклоняюсь вперед и откидываю полотенце, после чего спускаю ноги. Константинов не останавливает меня, но делает шаг. Он встает прямо передо мной и едва не надавливает корпусом на мою грудь. Вот зачем он? Будто непонятно, что я, наоборот, ищу вежливую дистанцию. Мы отыграли роль любовников перед камерами, за закрытыми дверьми можно и тайм-аут взять.
Ты давишь, Константинов, говорю прямо, вздергивая подбородок. Сделай, пожалуйста, шаг назад.
Тебе неуютно?
Да. Именно.
Потому что противен? Или, наоборот, чертовски привлекателен? Уже боишься увлечься?
Ах, он
Выбери вариант за меня, только отойди.
Я выставляю руки и подталкиваю его в верном направлении. Подальше от меня.
И ты забыл третий вариант, не могу удержаться и продолжаю говорить. Я еще могу бояться тебя. Мы заключили договор до того, как я узнала об обвинениях твоей бывшей жены. А она обвиняет тебя в ужасных вещах, я бы могла передумать связываться с тобой.
Хочешь повышение зарплаты?
Он произносит с холодом. Самообладание отказывает ему, стоит только коснуться его прошлого.
Хочу лучше понимать, во что ввязалась. Расскажи о ней, о вашем браке Почему она делает это с тобой?
Константинов зажигает короткую и грустную улыбку на жестких губах. Он отступает в сторону, а потом подходит к другому столу и облокачивается на него. Распускает верхние пуговицы рубашки, срывая узел темно-синего галстука.
Она спит с моим конкурентом. Его зовут Влад Цебоев, у него нефтяные вышки на шельфе Каспийского моря.
Звучит опасно.
Да, он опасный соперник. Наша холодная война тянется уже несколько лет, он перекупал мои сделки, я отвечал ему тем же, но потом начались личные выпады. Взять в любовницы мою бывшую женуодин из них. Только теперь она заговорила на радость федеральным каналам. Они готовят иски против меня и базу для обвинения
То есть это не блеф? Они пойдут в суд?
Константинов кивает.
И тебя могут посадить?
Боже!
Не думай об этом. Тебя это в любом случае не коснется.