Ты не можешь просто потащить меня или забросить на свое плечо, чтобы получить то, что ты хочешь, Джексон. Не в этот раз. Ты сделаешь только хуже.
Сделаю что хуже? Объясни мне, что происходит. Что изменилось?
Ничего.Я потянула за уголки губ, будто была марионеткой на веревочках.Вот в чем дело. Я вела себя так, будто изменилась. Будто я тот человек, который может сбежать ради приключения с тобой или потратить впустую дни в твоей кровати. Будто я тот человек, который может влюбиться. Но я не такая. Эта часть меня исчезла очень давно.
Я ринулась мимо него в ночь, задаваясь вопросом, есть ли в деревне еще такой же бар.
Это из-за того, что произошло, когда ты была младше?
Я замерла, стала твердой как камень. Я могла чувствовать крошечную гальку, которая пробралась в мои сандалии. Я могла слышать скрипучий звук в своих легких, появившийся от попыток одновременно и вдыхать, и задержать дыхание. Я могла чувствовать Ханта позади меня, следуя волнам паники как эхолокатор. Я повернулась.
Откуда ты это знаешь?
Ты сказала кое-что... в ту ночь, когда тебя накачали наркотиками. Никаких деталей, только что... ты знала, каково это, когда тобой пользуются. Я не хотел подталкивать тебя к разговору об этом, если ты не готова, но я собирал подсказки. И если это причина того, что сейчас происходит, то ты должна знать, что это была не твоя вина. Кто бы ни сделал это с тобой... ты не могла контролировать это.
Не поэтому я не могу сделать это. Да, это часть всего. Это случилось после, и я могла контролировать.
Это меня убивало.
Просто расскажи мне, что ты думаешь. Выговорись. Может это поможет.
Это было последнее, чего мне хотелось. Чем больше я открывалась, тем становилось больнее. Вот как началось все это дерьмо.
Я повернулась и пошла. Из-за склона тропинки к воде было сложно идти медленно.
Я не позволю тебе так уйти от этого,произнес Джексон позади меня.Я наблюдал за тем, как ты отпустила и раскрылась. Я наблюдал, как твоя натянутая улыбка сменялась яркой. Я не буду наблюдать, как ты отступаешь, только потому, что сложно.
Я повернулась, злая как черт.
Пошел ты. Ты не можешь преуменьшать то, что я чувствую, и говорить мне, что я должна смириться с этим. Все, что я делала, так это игнорировала то, что причиняет боль, и посмотри, к чему, черт возьми, это меня привело.
Его руки обхватили мой подбородок, кончики пальцев прижались достаточно сильно, что пробились через алкогольную дымку.
Я не преуменьшаю того, что ты чувствуешь. Я бы никогда так не поступил. Я просто прошу впустить меня. Позволь мне почувствовать это вместе с тобой.
Я попыталась отодвинуть лицо, но он держал его крепко.
Ты точно не хочешь этого.
А ты попробуй.
Во мне бурлила ярость. Я не могла сказать, откуда она взялась, и была ли это ярость к нему или ко мне. Все, что я знала, так это что была наполнена ей до краев. Я оттолкнула его, кончики его пальцев царапнули мои щеки.
Хочешь услышать это? Отлично. Это очень простая история, о милой девочке, которая была очень глупой. Она позволила мужчине прикасаться к ней, потому что боялась сказать «нет», а затем она рассказала своим родителям, потому что боялась ничего не рассказать. Затем они испугались сделать хоть что-то, что могло разрушить их милую жизнь, поэтому они сказали девочке, что это была ерунда. Что, когда тебя касаются этого недостаточно, чтобы сражаться. Она, слишком испуганная, чтобы доказать их неправоту, продолжала жить так, будто это была ерунда, и позволяла другим людям касаться себя, не осознавая, что раздавала, не задумываясь, кусочки себя самой. Или, черт, может она знала в глубине души и просто ненавидела себя так сильно, что была рада избавиться от них. И жизнь не была милой, но и не была пугающей, пока она не встретила парня с двумя именами, который прикасался к ней, не беря ее, и заставил ее скучать по кусочкам, которые она потеряла. И сейчас все не просто пугает, все чертовски ужасает, и я не могу это сделать. Я не могу так жить, зная, что я все разрушила и это нельзя починить.
Он поймал мои руки, когда они зарылись в мои волосы, и притянул меня к себе. Я почувствовала в себе все дыры. Мои рыдания раздавались в них эхом как в пещере, и я никогда не думала, что пустота могла столько весить.
Я не могла дышать.
Глава 25
Моя шея напряглась, будто ее зажали в медленно сжимающие тиски.
Сдавливающие.
Стягивающие.
Если я не выберусь наружу, то никогда не смогу дышать. Если я не выберусь наружу, кажется, меня вывернет наизнанку, мое тело просто сдастся, а мои внутренности вываляться наружу. Подождите... я снаружи. Темно и воздух прохладный, но я все еще не могла дышать. Почему я не могла дышать?
Мне пришлось держаться за Ханта, чтобы не опрокинуться назад и не свалиться. Паника захватила мое тело, охватила мой подбородок, угрожая потянуть меня вниз в любую секунду.
Присядь.
Передо мной появилось лицо Ханта, сначала размытое, потом ясное, опять размытое, затем снова ясное.
Келси, просто присядь.
Теперь, когда я подумала об этом, моя ноги затряслись. Я не думала, что смогла бы пройти достаточное расстояние, чтобы найти место, поэтому просто потянулась к дороге из гравия.
Вместо этого, Хант сгреб меня и положил на скамейку. Я осмотрелась. Мы были в лодке. Синей лодке, которую кто-то привязал снаружи сине-зеленого дома. Эти детали каким-то образом помогли, поэтому я стала искать больше. Темно-зеленые ставни. Три этажа. Грязная собака, спящая на крыльце. Детская игрушка, забытая в углу.
Хант был рядом со мной, задавал вопросы. Его рот двигался вечность, прежде чем я смогла понять его.
У тебя паническая атака. Дыши. Просто дыши. Закрой глаза.
Я сделала, как он сказал, и смогла произнести только:
Извини.
Я испытывала много эмоций, но больше всего мне было жаль.
Ох, принцесса. Не надо. Тебе никогда не нужно чувствовать себя виноватой передо мной.
Я заметила, как подпрыгнула моя грудь, а потом поняла, что плачу.
Ты в порядке.Его голос был глубоким и успокаивающим, и он притянул меня к себе. В этом не было смысла, но я зарылась лицом в его плечо, так было легче дышать.
Я не знаю, с чего начать. Я не так хорош в выборе слов. Я человек зрения. Я знаю, что вижу, и я знаю, что ты не скучаешь по тем кусочкам. Ни по одному, милая.Мои легкие заболели, а голова закружилась. Я крепко прижалась к нему, просто ожидая, когда это все закончится.Ты оскорблена и ослаблена из-за того, что столкнулась с такими вещами, с которыми не должна была сталкиваться, но из-за этого ты не менее значительна. Ты более значительна.Он провел руками по моим волосам, нежно и успокаивающе.Твои родители были неправы. То, что с тобой случилось, было неправильно. И они должны были бороться за тебя. Ты была достаточно храброй, чтобы рассказать им, а они обманули твои ожидания, и мне жаль. Мне жаль, что тебе пришлось научиться залечивать собственную боль. И твоей вины нет в том, как тебе пришлось это делать. Кто-то должен был быть рядом, чтобы помочь тебе другим способом. Они не были рядом и это ужасно, но это закончилось. В этот раз я здесь, и я говорю тебе, что есть другие способы.
Я оттолкнулась, вытерла влажные щеки и сказала:
Я думала, ты и будешь этим человеком. Думала, быть с тобой, и значит помощьно, ох, Господи, болит еще сильнее.Я села на колени и согнулась, будто делая из себя самую маленькую возможную цель, чтобы меня не нашла боль.Когда я с тобой, я осознаю, что я упускаю.
Разве это не должно сделать тебя счастливой? То, что со мной ты чувствуешь себя лучше?
Это делает меня счастливой. Когда не делает меня грустной. Я не знаю, как найти баланс между этими двумя эмоциями.
Его руки скользнули по моей спине, а затем он поднял меня, заставляя раскрыться. Он положил руку на мою щеку и его большой палец коснулся моей верхней губы.
Не так, как ты пыталась сегодня. Это не помогает найти баланс, только использует впустую весы. Я однажды сделал то же самое в отпуске. Вернулся к той жизни, пытался с помощью выпивки избавиться от того, что видел в пустыне. Легче было столкнуться с этим лицом к лицу, когда я был пьян, но вдвойне сложнее видеть, когда был трезв.
Господи, я ужасная. Раздула из мухи слона, когда ты видел намного хуже.
Перестань.Он придвинул мое лицо.Не делай этого. Твои родители отнеслись несерьезно к тому, что случилось с тобой, но в этом не было ничего несерьезного. Я записался в армию. Это мой выбор.
Так как ты справился с этим?
Он улыбнулся.
Методом проб и ошибок.Его взгляд переместился на мои губы.И я уверен, что всегда есть другой способ, который я хочу больше. Просто останься со мной. Мы сразимся вместе, хорошо? Скажи, что останешься со мной.
Я сглотнула, надеясь, что этого было достаточно.
Хорошо.
Хорошо?
Если ты мне кое-что расскажешь?
Все, что угодно.
Голосовые сообщения,начала я и он мгновенно напрягся.Это не... тот, кто-то ждет тебя дома? Девушка?
Ох, Господи. Нет, Келси. Нет никого, кроме тебя. Я клянусь.
Я кивнула.
Хорошо.С остальным я могла справиться.
Он притянул меня на свои колени. И в этот раз, по крайней мере, не было больно.
Мы провели еще несколько дней в ЧинквеТерре, выгуливая наши проблемы по тропинкам и прибрежным утесам. Никакого магического решения проблемы не было. Я плохо спала, и он тоже. Мы вернулись к тем отношениям, которые были во Флоренции, находя убежище только в простых прикосновениях.
Джексон решил, что нам нужна была смена обстановки, чтобы встряхнуться, поэтому мы поехали в Рим.
Насколько это безумно? Нужно что-то другое, так отправляйся во вместилище, пожалуй, самой могущественной древней цивилизации. Ну и что. В первый раз мы вели себя как туристы, и мне даже было все равно.
Легко было претворяться при свете дня. Мы оба были в этом хороши.
Мы взяли пешую экскурсию в город, увидели Колизей, Римский форум и театр Марцелла. Рим был городом, который я подробно изучала в классе по истории театра, поэтому стала ходячей страницей википедии, когда рассказывала Ханту, как работал Колизей, и как еще развлекались римляне.
Тактический морской бой,сказала я.Они и правда заполняли всю арену водой и наблюдали, как два корабля, полные людей, сражаются, пока один не потонет.
Звучит потрясающе.
Черт, да, так и есть. Кроме, знаешь ли, от сотни до тысячи человек, которые, возможно, умерли.
Точно, конечно,сказал он, посмеиваясь.Знаешь, кажется, тебе действительно это нравится.
Рим? Не думаю, что есть хоть кто-то в мире, кому хоть немного не нравится это. Спасибо Расселу Кроу.
Нет, я имею в виду историю. Ты могла бы учителем.
Я приподняла бровь.
Я? Эм, я, возможно, обматерила бы ученика в первый же день.
Я подумала о том дне в Будапеште с маленьким художником. Было захватывающе помогать ему, но мне, также, хотелось ударить того задиру в солнечное сплетение.
Нет, не обматерила бы. Ты была бы великолепной. И все твои ученики слушали бы тебя, потому что ты красивая.
Да, вот что признает меня годной быть учителем. Сиськи.
Он пожал плечами.
Для меня этого было достаточно, когда я был в старшей школе.
Я покачала головой и сменила тему:
Я знаю, ты сказал мне, что тебя никто не ждет домой. Это значит ты до сих пор в армии?
Больше нет.
Я дотронулась до его плеча, на котором, как я знала, был тонкий шрам, задаваясь вопросом, имеет ли он к этому какоелибо отношение.
И у тебя нет никаких причин, чтобы вернуться?
Я же сказал, Келси.Он прижался лбом к моему.Я весь твой.
В ту ночь он намеревался доказать это. Медленно, будто мы начинали все с начала.
Он целовал меня, пока не осталось ни одной тропинки боли от его прикосновений, пока я не могла вспомнить любых других губ, кроме его.
Он нашел каждую чувствительную точку, что заставило пальцы на моих ногах подворачиваться, а глаза закатываться. Он знал, что заставляло меня задерживать дыхание, и что заставляло выкрикивать его имя.
Он особенно наслаждался этим исследованием.
Он исследовал мое тело, будто был самым первым, и во многих отношениях мне тоже так казалось.
Он держал меня близко к себе, его пальцы зарылись в мои волосы и наши тела соединились. Его дыхание коснулось моих губ, и я подумала... вот, что значит доверять кому-то.
Я не осознавала, что плакала, пока он не убрал поцелуями мои слезы.
Я многое не осознавала, пока наверстывала с ним упущенное.
Из Рима мы направились в Неаполь, где у меня были три цели: пицца, Помпеи и еще больше пиццы. И, может, тайком сфотографировать итальянских мужчин в костюмах, которые, как я думала, могли быть частью мафии. Но это была неофициальная цель.
Мы загрузились в местный поезд из Рима и нашли в последнем вагоне пустое купе. С каждой стороны купе было по три сиденья лицом друг к другу. Хант занял место у окна, а я села посередине и прислонилась к нему.
Итак, я думал, что мы можем поехать на остров Капри после Неаполя. Он не так далеко.
Там больше нудистских пляжей?спросила я.
Он пихнул меня в бок, и я взвизгнула, отскочив от него. Он, посмеиваясь, притянул меня к себе, и поезд медленно выехал с вокзала.
Хорошо. Тогда мы отправимся в магазин за другим купальником,сказала я.
Он пожал плечами.
Я согласен. Если ты продемонстрируешь мне варианты.
Думаю, я могу справиться с этим,сказала я и перебралась, хихикая, к нему на колени.
Он немного отодвинулся от стекла, поэтому мои колени смогли разместиться по бокам от него. Его взгляд метнулся на дверь в купе, проверяя, что занавеска задернута.
Сейчас, это вне всяких сомнений лучший способ путешествовать.
Я нашла эту точку на его подбородке, которая сводила его с ума, и сконцентрировала всю свою энергию на ней. Он схватился руками за мои бедра, опуская меня на себя.
Келси.
Я опустилась бедрами на него, и он откинул голову на сиденье, простонав. Господи, я никогда не устану делать с ним такое.
Келси, как ты себя чувствуешь?
Правда?Я прижалась своей грудью к его.Ты правда должен спрашивать об этом?
Он убрал мои руки со своих плеч и положил на мои бедра.
Я не это имел в виду. Я имел в виду то, что мы обсуждали в ЧиквеТерре. Эти дни в Риме были веселыми, но мне нужно, чтобы ты была честной со мной и сказала мне, где ты находишься.
В настоящий момент я на твоих коленях.
Я серьезно. Есть вещи, о которых я хочу поговорить, но я не хочу так быстро тебя подталкивать.
Это даже отдаленно не напоминало то, как я хотела провести эту поездку в поезде.
Я придвинула его лицо ближе и сказала:
Сейчас поцелуи, разговоры потом.
Келси...
Я не знаю, Джексон. Я еще не знаю, как себя чувствую. Я так привыкла к притворству, к тому, что отталкивала это все и приклеивала улыбку, что иногда я даже не понимаю, что делаю это. Я стараюсь, но я не знаю.
Его глаза несколько секунд искали мои, и я увидела, как в них мелькнуло что-то, похожее на боль. Мне не хотелось, чтобы он жалел меня еще больше, чем уже жалеет.
Поэтому я снова наклонилась, чтобы поцеловать его. Он замешкался, и я прикусила его нижнюю губу зубами. Его бедра поднялись к моим, и рот поймал мой.
Неотразимая,выдохнул он.
Так продолжай уверять меня.
Его руки отважились подняться с моих бедер, чтобы подразнить кожу под краем моей футболки. Затем он перестал дразнить и скользнул одной рукой по моему позвоночнику до застежки лифчика. Казалось, все мое тело расцвело от его прикосновения, будто мое сердце увеличилось в объеме и моим ребрам пришлось раскрыться как лепесткам, чтобы создать пространство.
Он прервал наш поцелуй и снова сказал:
Келси.
Джексон.Я снова качнулась на нем, и его тело напряглось, его хватка на мне стала такой сильной, что стало практически больно. Практически. Правда, от этого мне захотелось его еще больше.
Я никогда не думал, что буду чувствовать себя так.
Как так?спросила я.
Будто жизнь снова достойна, чтобы ее прожить.
Я отодвинулась, чтобы посмотреть в его глаза, и это чувство, эта привязанность к нему, которую я ощущала, больше не была крючком, а якорем осталась глубоко в моей грудной клетке.
Я не поверила тебе, когда ты сказал, что я найду то место, которое назову домом.Я нежно поцеловала его, пытаясь выплеснуть всю мою признательность и любовь, и все другие безымянные вещи, которые я чувствовала в своем поцелуе.Это кажется домом.