Мелкая хохотала во весь голос, будто понимает, что за бред я тут несу.
Взял её на руки и спустился на первый этаж, сел с ней на диван и включил телик, хотел отпустить её на диван. Но мелкая вцепилась в меня и начала хныкать. Понял. Лучше не включать эту симфонию, не уверен, что второй раз она успокоится.
Сидел с ней на руках и смотрел дурацкий мультик. В какой-то момент она повернулась ко мне и сказала только одно.
Мама!
И меня бросило в жар.
Сама слезла с меня и пошла кривой походкой в сторону кухни.
Мама!
Чёрт! Черт! Чёрт! Это, блядь, пиздец просто.
Бедный ребёнок не понимает, что мамы больше нет. Что она ей не ответит, сколько бы та её не звала. Не найдёт её не на кухне ни в другой комнате.
Мелкая!
Ну и разгон у неё, поймал уже на лестнице.
Куда бежим?
Мама?
Ну всё, губы дрожат, глаза блестят. И как мне быть? Я не умею говорить, а тем более сказать ребёнку, что её мать умерла. И где Артёма носит? Придётубью!
Давай мы посмотрим с тобой мультик, а потом
Свалю на Тёму это. Не хочется и его душу тревожить, но выбора нет. Впереди ещё и морг, и похороны. М-да, туго будет.
Послышался щелчок двери, и мелкую как ветром сдуло.
Мама! радостно крикнула она.
Блядь, капец как это терзает изнутри.
Встал и пошёл за ней, и не зря. Артём застыл с пакетами в руках, бледный как мел, с огромными глазами и страхом в них. Сейчас буду обоих успокаивать. Думаю, не получится побыть тут подольше.
69
Мелкая, давай, иди ко мне, попытался взять её на руки, но она как начала орать во весь голос со слезами. Вцепилась в ногу Артёма и дёргала его.
Возьми это, взял Тёма себя в руки.
Я забрал у него пакеты и поплёлся на кухню.
Малышка, хватит плакать, послышалось из коридора. Ты знаешь, кто такие ангелы? продолжал он, идя в гостиную.
Я достал продукты, и, так как от меня толка нигде, кроме кухни, сейчас не будет, то принялся готовить завтрак. Для мелкой Тёма приготовит, с этим я точно не справлюсь. Из гостиной доносился его голос, но разобрать, что он там говорит, было сложно. Уверен, он сможет объяснит мелкой что да как.
Что делаешь? раздался голос Тёмы совсем близко.
Вроде как завтрак. Я повернулся к нему. Как мелкая?
Он отпустил голову.
Сказал, что мама с папой сталь ангелами и живут теперь на небесах. Мало что она поняла, боюсь, пока она не Забудет их, голос стал дрожать. Это придётся повторять.
Мы справимся. Я подошёл к нему и обнял.
Мы? пробубнил он в моё плечо.
Мы! А кто?
Что у него там в голове опять?!
Я сказал, что не уйду. Я сказал, что люблю. Не вижу причин, чтобы ты сомневался, взял его за плечи и посмотрел в его глаза. Запомни это, и чтобы к этой теме больше не возвращался.
Просто ребёнок Это всё меняет.
По голове, что ли, настучать?!
Меняет! Но мне по хрен, мне не страшно.
Будет не просто, но разберёмся.
А мне страшно, придётся работу бросить. Я не хочу, чтобы она сидела с чужим человеком целыми днями.
Бросишь. Я отошёл от него. У меня же завтрак на плите. Я смогу содержать нас всех.
С Вороном разобрались, так что мне мешать никто не будет.
Нет! воскликнул он. Я не собираюсь сидеть у тебя на шее. Я могу и с дома работать.
Упёртый баран.
Если тебе этого хочется, то дерзай. Но я своё слово сказал.
Я тебя услышал, обнял меня сзади и поцеловал в макушку. Спасибо!
За что?
За то, что ты рядом.
Соколов!
Всё, всё. Помню, поднял руки вверх. Надо Миле кашу сварить.
Готовь, я в этом не шарю. Яйца в сковородку кинуть, да. Больше ничего, уступил место у плиты.
Можешь к ней пойти пока?
Могу, накрыл яичницу крышкой, помыл руки, лёгкий шлепок по заднице Соколова, и вышел из кухни.
Через два часа мы стояли у входа в морг. Тёма собирался с силами, а я терпеливо ждал. Мелкую отвезли к какой-то старой тётке, как я понял по реакциям ребёнкане чужая. Не стал расспрашивать Артёма, я видел, что его лучше не трогать. Что он настраивается к встрече с телами родителей. И представить не хочу, что у него внутри творится. Ещё пара дней, и закончится эта жесть, не могу видеть эти перепады настроения. Я стараюсь не дать ему закрыться, но этого мало. Не хотелось бы до мозгоправа дойти. Он сильный и ради мелкой он не сдастся.
Можете войти, на пороге вышел мужик в белом халате.
Тём? положил руку на его плечо.
Да, идём, неуверенном шагом он шагнул в здание.
70
Артём
Не могу и не хочу туда идти. Видеть их обездвиженные тела Это выше моих сил. Почему все должно быть так? Почему умирают хорошие люди, а насильники и убийцы ходят по земле как ни в чем не бывало?
Как вспомню разочарованное лицо Милы вчера, когда она побежала навстречу маме, а там была не она. И никогда больше не будет. Сердце сжимается.
Из мыслей меня вырвала рука Стаса, которая коснулась моего плеча. Он развернул меня лицом к себе и кивнул мужчине, что проводил нас к холодильной камере. Тот кивнул в ответ и зашёл в злополучную дверь.
Я старался молчать. Дать тебе тишину, чтобы ты мог собраться, тихо, но с нажимом в голосе заговорил он. Это очень тяжело и болезненно. Но ты должен взять себя в руки. Ты обязан быть сильным, ради Милы, в память о родителях. Ради нас, в конце концов. Он сжимал мои плечи и смотрел прямо в глаза, чётко говоря каждое слово: Соберись и прими тот факт, что их больше нет. Ты меня слышишь?
Да, в горле пересохло от долгого молчания.
Хорошо. Я рядом. Он стиснул до боли плечи, и мы шагнули навстречу с неизбежному.
Вы готовы? спросил мужчина в белом, взявшись руками за край белой простыни.
Готовы! сказал я, не ожидая той картинки, что нам открылась.
Как только простыни сняли, дышать стало нечем. Ноги стали ватными, голова закружилась. Если бы не крепкие руки Стаса, я бы рухнул на пол.
Блядь! через шум в ушах услышал его голос. Предупредить заранее не додумался? Первый день работаешь или что?!
Он что-то ещё нервно говорил мужчине, а я сдвинуться не мог. Встал как вкопанный, не в силах отвести взгляд от изуродованного лица мамы. От её былой красоты не осталось и следа. Бледно синее пятно, в чёрных царапинах и порезах. Чувствовал, как кровь поднимается вверх, как в висках стучит, вкус железа во рту и темнота.
Тёмочка, дорогой, проснись! мягкий голос матери заставил открыть глаза. Пора милый, давай вставай.
На меня смотрели зелёные глаза, счастливые глаза.
Мама! прилип к её телу и обвил шею руками со всей силы. Я думал, что вы умерли.
По моим щекам потекли слёзы, а ладони мамы гладили меня по спине.
Сынок, тебя ждёт Мила, ты должен к ней идти.
А как же ты и папа? Я не хочу без вас.
Мы с папой всегда будем рядом. Она мягко улыбнулась и потрепала меня по волосам.
Как я тебя учил? послышался голос папы, и я повернул голову. Быть сильным и гордо принимать все удары, так?
Так, кивнул я.
Вот и хорошо. Папа улыбнулся. Иди.
Их улыбающиеся лица стали исчезать в белом свете, вырывая кусок моего сердца, но оставляя покой на душе.
71
Открыл глаза, пару раз моргнул, сфокусировал взгляд на белом потолке. Зашевелился и почувствовал острое покалывание в правой руке.
Соколов! Ещё раз так сделаешь я тебя сам задушу.
Повернул голову и увидел родное бледное лицо.
Ты как? с плохо скрываемым волнением в голосе спросил он.
Нормально.
По крайней мере, легче, уж точно.
Нормально, недовольно кивнул он. Я это уже слышал. И что мы имеем? Там, на больничной койке с капельницей, и седые волосы на моей голове.
Я правда в норме. Я сжал его руку, и он положил свою поверх моей.
Я думал, что ты решил оставить меня один на один с мелкой.
Я засмеялся.
Зря смеёшься, она имеет виды на меня. Так что будь осторожен, есть вероятность, что меня у тебя отобьют.
Хорошо, через смех выдавил из себя я.
Не пугай меня больше так. Стас стал серьёзным и поднёс мою руку к своему лицу. Я чуть не сдох, пока тебя врач откачивал.
Не буду, ещё сильнее сжал его руку. Я просто не был готов увидеть Такое.
Я знаю. Сам не ожидал. Он тяжело выдохнул. Я уже высказался по этому поводу.
Страшно даже подумать: как ты это сделал.
Надеюсь, руки не распустил, а то придётся по судам таскаться.
Все живы остались, понял он мои мысли.
Я отпустил своих родителей, сделал, как они просили в моем сне. И на второй день мы их похоронили, Стас всё организовал. Понятия не имею, чтобы я без него делал. Да в принципе, и думать не мог, что он может быть таким заботливым. Не знаю, всегда был таким и носил маску засранца или изменился за время, что мы вместе.
Мила и вправду поладила с ним, если перед ней выбор, к кому на руки идти, то она выбирает Стаса. А он не пугается уже так, как в первый день, осталось его научить подгузник менять, кашу варить, и всё. Не представляю Чёрного, меняющего памперс ребёнку, надо обязательно это устроить.
Чему ты смеёшься? в кухню зашёл Стас.
Я готовил ужин, пока он с Милой что-то строили в гостиной на полу. Она ещё несколько раз спрашивала про маму и папу, но больше не плакала.
Да так, ничего особенного.
Не буду портить ему настрой заранее. Да и не согласится он сам памперс Миле менять, а так я что-нибудь придумаю.
Ну ладно, сделаю вид, что поверил. Долго там ещё? Есть хочу, насупился он.
Вот уже почти всё готово. Руки помойте и прошу.
Он вернулся в зал.
Ну чё, мелкая, кушать будем?
Мила засмеялась. Что она смешного в нём видит, только одной ей известно.
Нам поговорить надо, сказал я Стасу за столом, попутно собирая пюре со стола. Мила ест сама, и, несмотря на то, что в пюре всё вокруг, это выглядит очень мило.
Говори, уплетая за обе щёки мясо, проговорил он.
Милу уложу и поговорим, тебе, кажется, есть что сказать.
Он застыл и поднял взгляд на меня.
72
Стас
Ты самый большой идиот из всех, кого я встречал! высказался Тёма после того, как молча выслушал всё до мелочей. Зная, что я могу помочь, ты вместо того, чтобы мне сказать, послал нафиг! Он качнул головой.
Я не хотел, чтоб с тобой какая-то хуйня произошла, тихо сказал я.
Со мной и так хуйня произошла, вскочил он со стула. Ты знаешь, каково мне было?! повысил голос. Я был в таком же состоянии, что недавно в морге!
Не ори! так же тихо обратился к нему.
Не говори мне, что делать!
Ну что за кипишь на ровном месте, блядь.
Ты меня унизил, оскорбил. Ты меня убил своими словами!
Хватит! мне неприятно это слышать.
Ничего не хватит!
Я встал и, схватив его за руку и с силой притянул к себе, обнял.
Мелкую разбудишь своим ором.
Он брыкался, пытаясь меня оттолкнуть.
Ненавижу тебя! Почему не сказать правду, а сравнял меня с землёй? продолжал он.
Видимо, нервы сдали, накопилось всё.
Так было нужно. И мне тоже было больно. Или думаешь, легко поливать говном любимого человека?
Он перестал извиваться и посмотрел на меня.
Скажи! такого гневного Тёму я ещё не видел.
Что сказать?
Что любишь.
Я тебя люблю!
Что такого? Я уже говорил.
Он набросился на меня и завладел моим ртом, как изголодавшийся зверь. Я подхватил его напор и, вжав его тело в себя, углубил поцелуй. Член уже затвердел и тёрся о стояк Артёма. Он стал толкать меня назад, пока я спиной не наткнулся на стену. Подцепил края его футболки и потянул наверх, касаясь пальцами горячей кожи спины.
Не отрываясь от настойчивых губ Тёмы, я подхватил его под задницу и зашагал с ним на руках к гостиной, где бросил его на диван и свалился сверху. Его настойчивые руки в нетерпении стали снимать с меня штаны. Добрался до изнывающего члена, накрыл его ладонью и сжал. Я напрягся всем телом и, оторвавшись от его рта, заглянул в глаза, покрытые дымкой возбуждения.
Стянул с него все тряпки к чёртовой матери, развернул спиной к себе, и он упёрся руками в спинку дивана. Оттопырил манящую задницу назад и получил шлепок.
На меня больше не орать, шепнул я и укусил за мочку уха.
Имею право, через стон ответила эта язва.
Это с чего ты взял? продолжая кусать его шею, я скользнул пальцем между ягодиц, стал массировать и дразнить вход в задницу.
Ты меня любишь, запрокинул он голову назад и прикрыл глаза.
Аргумент, согласился и, прогнув его в спине, вошёл в податливое тело.
Обнял, прижал к себе и трахал его, выпивая не тихие стоны. Каждый раз мозги плавятся, имея Артёма. Держать ближе, чувствовать его бешено бьющееся сердце. Потерять голову от охуенного оргазма. Дрочить его член и знать, что он кончает от моих ласк. Онлучшее, что могло со мной произойти. И сейчас, водя рукой по его налитому кровью члену, я почувствовал желание попробовать его на вкус.
73
Вытащил ствол из попки Соколова, услышал его разочарованный стон. Но не успел он высказаться, как я развернул его, толкнул на диван, сел на колени взял его член в руку и уставился на него.
Стас? удивлённо хриплым голосом позвал Тёма.
Молчи.
Опустил глаза на розовую головку с каплей его смазки. Долго не думая, вобрал его в рот, Артём застонал и задёргался. Стал сосать, обводя член языком по кругу, сжимая его яйца в кулак. Это оказалось пиздец как возбуждающе, мой ствол стал ещё твёрже. Рука сама опустилась к члену, и, сжав его, водил по нему, кайфуя от неожидаемого удовольствия.
Артём запустил пальцы в мои волосы и стал насаживать мои рот глубже на свой член, стонал и извивался. Потянул меня за волосы и поцеловал меня, сам направляя мой стояк в его задницу. Вошёл одним толчком до самого конца. Не отрываясь от друг друга, я продолжал таранить его грубо, быстро и напористо, пока мы оба не начали биться в конвульсиях от нахлынувшего оргазма.
Упал рядом с ним на диван без сил и потный. Несмотря на унизительную позу на коленях и на то, что я сосал, это было охуенно.
Ты сумасшедший, тяжело дыша, Артём положил голову на мою грудь.
Почему?
Ну, я немного психованный, но всё же.
Не ожидал, что ты это сделаешь, поднял он голову ко мне. Но это было невероятно. Спасибо, взял моё лицо в свои ладони и поцеловал страстно.
За это спасибо не говорят. Я сам не ожидал от себя такой хуйни, но ни капли не жалею.
Мне всё равно, что там говорят. Я благодарен тебе, что ты рядом, и, что ты всё решаешь за меня.
Я накосячил, так что стараюсь исправляться.
Чувство винысамое конченое чувство.
Я тебя люблю. Но если ты ещё раз что-то от меня скроешь, то яйца оторву.
Его серьёзный и решительный взгляд говорили, что он не шутит, но рассмеяться всё равно хотелось.
Хорошо! Идём спать?
Он кивнул, и мы направились для начала в ванную.
Мы приняли душ вместе, теперь по-другому и не бывает. И завалились на кровать, как два мешка картошки. Артём пару раз вставал, так как мелкая просыпалась, я пока по ночам к ней не лезу.
Я хочу продать этот дом, сказал он мне за завтраком.
Зачем?
Хорошее место, природа, тишина.
Здесь всё напоминает о родителях, повернулся он к мелкой, которая мазала кашу по столу и улыбалась.
Я понимаю, но подумай хорошо. Это всё-таки память.
Продаст и будет потом жалеть.
Вот именно! Я буду всегда их помнить, а дом только будет напоминать о случившемся.
Как скажешь. Но всё же подумай.
Задержаться тут мне на руку. Ворона ещё не закрыли и его шавки по городу шуршат в поисках меня. Отец сказал, что лучше оставаться пока здесь, а то с мелкой надо быть вдвойне осторожным.
74
Артём
Мелкая! Я очень рад, что тебя это забавляет, но я весь в синяках уже, наблюдал с дивана, как Мила дразнит Стаса пластмассовым молотком и до слёз хохочет.
Стас будто другой человек с ней. Такой мягкий и милый, смешит её, строя рожицы. Щекочет её до икания, из-за чего получает от меня по голове.
Волк, коряво кричит Мила, и Стас, выдыхая, становится в позе сидящей собаки и рычит.
Мила готовится бежать, внимательно следя за движениями Стаса. Я сам затаил дыхание и ждал его действий. Миле, видимо, надоело ждать, и она сделала шаг к нему, и тут Стас сдвинулся с места. Сестрёнка как завизжала и, хохоча, подбежала ко мне, карабкаясь на колени.