До дома Соболева оставалось метров сто, и я уже отсюда видел масштабы постройки. Мужик явно переборщил. Это не просто домэто собственное королевство! Чтоб девчонка отказалась от всего этого и переехала в обычную квартиру, должно было случиться что-то действительно серьезное. Но что?
Выходи! рявкнул я. Приехали!
Она вздрогнула и открыла глаза. Смотрела по сторонам, видно, пока не понимая, где мы.
Дальше пешком!
Я никуда не пойду, пока не узнаю, где мы и зачем мы здесь.
А вот это все ты мне сейчас и расскажешь!
27. Мама
Открыв глаза, я увидела, что уже не так темно, как на трассе, даже напротив. Здесь было светло, как днем. Виной тому красивые фонари, которые стоят стройным рядочком вдоль дороги. Где мы? Я осмотрелась по сторонам.
По обе стороны от нас высились заборы: один глухой, а второй а второй я сразу же узнала. Мы находились рядом с особняком Соболева. Максим Петрович всегда отличался тонким архитектурным вкусом. По его мнению, глухие высокие заборы хоть и скрывали от посторонних глаз все, что нужно, но уродовали пространство. Поэтому вдоль всей территории его особняка протянулся высокий и резной, с витиеватым рисунком, кованый забор. Площадь его угодий позволяла красиво и со вкусом засадить периметр всего участка различными кустарниками и хвойными растениями, которые и скрывали жизнь Соболева от любопытных глаз. Ближе к воротам отчим разбил небольшой розарий, который украшали белоснежные фарфоровые статуи и альпийская горка с небольшим фонтаном. Там же находились скамеечки для отдыха и небольшая ротонда. Отчим всегда переживал, что розы очень капризные растения: то им темно, то сыро, здесь слишком ветрено, а тут палящее солнце, да и не со всеми растениями они легко могли уживаться рядом. Поэтому забор вдоль розария был украшен плющом. И это было единственное место, где обычному смертному можно было ненадолго окунуться в жизнь Соболева. Хотя в этом поселке таких, наверное, и не было.
«Но что мы делаем во владениях Соболева? спрашивала я себя. Зачем Тимур привез меня сюда? Что он знает и для чего пытается вывести меня на чистую воду?» Мысли и вопросы роились в голове, но одно я понимала точно: Черниговский копнул слишком глубоко, и сейчас все, что обеспечивало мою безопасность, трещит по швам.
Дальшепешком!
Я никуда не пойду, пока не узнаю, где мы и зачем мы здесь.
А вот это все ты мне сейчас и расскажешь!
Тимур вышел из машины, подошёл ко мне и рывком вытащил наружу. Я поняла, что все мои попытки сопротивляться бессмысленны: силы были явно неравны. Я ощущала себя беззащитным кроликом перед огромным волком. Не прилагая особых усилий, он запросто справлялся со мной.
Что тебе рассказать? Я сделала вид, что осматриваюсь. Лучше ты мне скажи, что мы тут забыли? Это же дом Соболева, верно?
Лучшая защитаэто нападение. На кону была моя и мамина безопасность, и я не имела никакого права плохо сыграть. Всё как учил Гена, слово в слово.
Мой отец работает на него, ты не знал? Тебе не терпится познакомиться с ним? Вот только, боюсь, мы не туда приехали: папа уже дома.
Ксения, повторяю свой вопрос: зачем тебя отправили в Лондон?
А с виду, вроде, не тупой Учиться меня отправили, учиться, Тимур. В Лондоне великолепное образование.
Я понимала, что играю с огнем. Тимур стоял на расстоянии от меня, но я всё равно ощущала, что он закипает. «Он что-то знает, это точно. Но что именно? Насколько глубоко он в теме?» задавалась я вопросами.
Посреди учебного года? Такая зверская тяга к знаниям?
Вот скажи мне, Тимур, почему мне безразлично, где ты учился, как жил, кто твои родители, а? Ты меня совершенно не интересуешь. Откуда такой повышенный интерес к моей персоне? Повернувшись, взглянула прямо ему в глаза. Он посмотрел в ответ. Интересно. что он пытался увидеть? Мою ложь? Здесь повсюду были установлены камеры: отчим помешан на безопасности. В таких условиях Тимур не смог бы даже пальцем меня задеть. И пусть мое присутствие было крайне нежелательным, а положение слишком шатким, именно в тот момент я была убеждена, что нахожусь в безопасности. Это придало мне уверенности, и я готова была разыграть любой спектакль.
Тимур молчал, не торопился отвечать, но больше не задавал вопросов. Я отошла подальше от машины, чтобы он вновь меня куда-нибудь не увез, и направилась к воротам, где стояла охрана, зная, что там я смогу убежать от него. Тимур шёл следом, и я решила его отвлечь.
Какое-то время я жила здесь вместе с отцом. Тогда у Соболева было не все гладко. Папа переживал, что я без присмотра. Сам понимаешь работа у него опасная. Софья Александровна же мне не родная, да и свой ребенок у нее был. Гена переживал, что Гришка во всей этой истории самое слабое звено: ему не объяснишь, что можно говорить, а что нельзя. Да и боялся за него он больше, чем за меня. Короче, ему было спокойнее поселить меня в этом доме. А потом спокойнее стало меня отправить на учебу в Лондон. Подробностей я не знаю. Если тебя интересует Соболев, то я явно не та, кто тебе может о нём что-то поведать: мы не общались.
До ворот оставалось метров тридцать. Еще немного
Соболев меня не интересует. Тимур дернул меня за плечо, заставив остановиться и посмотреть на него. Меня интересует Кира!
«Опять эта Кира! Кто она такая? И что сделать, чтобы до него дошло, что я не знаю ни одной Киры?» размышляла я, вспоминая его реакцию в машине, когда сказала, что незнакома с ней. Повторения мне не хотелось. Мне надо было продержаться еще тридцать метров! Но как? Тимур продолжал держать меня за плечо.
Какое отношения я имею к этой твоей Кире? Кто она вообще такая? Твоя подружка?
По тому, с какой силой Тимур сжал мое плечо, я поняла, что в очередной раз вывела его из себя. «Черт, такая реакция мне не нужна!» мелькнуло у меня в голове. Второй рукой он схватил меня за подбородок, поднимая мое лицо к своему и сдавливая мои скулы пальцами, и зло прошептал:
Не смей! Не смей произносить своим грязным ртом ее имя! Поняла?
Черт, как же это было больно! Мне было по-настоящему страшно! «Где хваленая служба безопасности Соболева? Генанедоработка с твоей стороны!» думала я.
Хватка Тимура не ослабевала. Он ожидал ответа. Я кивнул в знак того, что все поняла. А ещё поняла, что он псих, помешанный на какой-то Кире, и с больными спорить бесполезно. Получив мой ответ, он с отвращением убрал от меня свои руки и с силой оттолкнул в сторону. Все произошло так неожиданно, что я не удержалась на ногах и упала. Я врезалась в разросшийся плющ на заборе, а затем послышался резкий звук чего-то бьющегося и протяжное «Оу-у-у-у!» Повернув голову в сторону розария, увидела маму. Она сидела в коляске и смотрела на меня. Рядом лежала разлетевшаяся вдребезги статуя какого-то Аполлона.
28. Не враги
Мама, мамочка! прошептала я одними губами. Мама не могла слышать и видеть это, ведь я находилась слишком далеко, но она чувствовала меня!
На какие-то мгновения мир вокруг перестал существовать. Остались только мы. Я и она. Мы смотрели друг на друга. Мы видели друг друга. В тот момент мы жили друг для друга. Мне было безразлично, что рядом со мной Тимур, что он следит за мной. Вмиг все обещания, данные Гене и Леше, вылетели у меня из головы. Меня совершенно не пугало, что Горский может нас искать. Потом мне пришлось обо всем вспомнить и пожалеть. Но это было потом, а в тот момент существовали, есть только мы!
Как же я сильно по ней скучала! Глубину своей тоски по маме ощутила с невероятной силой. Я не могла пошевелиться, боялась даже на секунду оторвать взгляд от маминых родных глаз: а вдруг это мираж, вдруг исчезнет? Услышала голос Тимура, он не понимал, что со мной. Я и сама в тот момент не могла понять.
«Моя мама Какая же она милая, любимая, красивая, даже в этом дурацком кресле! Пусть, кроме звуков, она ничего не может мне сказать и не может меня пока обнять. Я люблю ее, всегда любила! Я виновата перед ней, сильно виновата! Как я могла усомниться в ней даже на секунду! Это мой единственный родной человек. И сейчас мне плевать, кто и что подумает, я хочу к ней!»
Я почувствовала, как меня поднимают чужие руки. Тимур! Как же я хотела, чтобы он исчез! Мама! Сбросила с себя его руки и на негнущихся от волнения ногах подошла вплотную к забору, раздвинула поредевшие с осенью ветки плюща и попыталась быть ближе! Мама!
Она смотрела на меня в упор! Было темно, почти ночь. Нас освещали лишь фонари, но этого света было недостаточно. Я вглядывалась в лицо мамы. Мне показалось, или на ее щеках блестели слезы? На моих тоже! Я не переставая шептала: «Мама», и на ее лице появилась едва заметная улыбка!
Дорогая, что-то случилось? Я слышал странный звук, послышался голос отчима. Он окинул маму взглядом с ног до головы, нашёл разбитую статуэтку и посмотрел в направлении маминого взгляда. Заметив меня, он на мгновение задержал на мне удивленный, но теплый взгляд, а потом перевёл его за мою спину. Выражение его лица тут же изменилось. Тимур.
Пойдем, я отвезу тебя в дом, уже поздно для прогулок. Он развернул коляску с мамой и удалился.
Всё.
Я всё испортила.
Постепенно ко мне вернулось чувство реальности, а вместе с ним и осознание тяжести последствий моего минутного помешательства.
Я нарушила все запреты. Меня видел Соболев. Я подставила Гену. Из-за меня сейчас нервничает мама. Но самое главноеТимур, стоящий за моей спиной, который только что видел всё это.
Отвези меня домой, пожалуйста. Я повернулась к Тимуру, а затем, не дождавшись ответа, направилась к машине. Парень шёл за мной. Он не задавал вопросов, не оскорблял меня, просто шёл рядом. В ту минуту я была ему благодарна.
Мы сели в машину и уехали. В салоне воцарилось молчание, но оно не напрягало и не пугало. Я смотрела в окно, но ничего не видела: мешали слезы. Я не могла их остановить. Четыре года я настраивалась на встречу с мамой, но оказалась совершенно к ней не готовой.
Тимур не гнал машину, ехал спокойно. Он и сам был спокоен, задумчив и тих. Мне было интересно, о чем он думает. Я сама дала ему в руки козыри, и как он ими воспользуется, я не знала. Понимала, что надо срочно что-то придумать, новую легенду, очередную ложь, но у меня на это не было сил.
«Будь что будет» решила я. Я так устала всего бояться. Мне так надоело всем врать.
В тишине мы подъехали к дому Мироновых. Тимур не спросил адрес. Он знал. Он слишком много узнал обо мне. В другой раз меня бы этот факт насторожил, но не тогда.
Открыв дверцу, я вышла из машины. Тимур делает то же самое. Не оборачиваясь, не прощаясь, я пошла к подъезду.
Кирамоя сестра! послышался за спиной голос Тимура. Она погибла три года назад.
Я остановилась, но не повернулась к нему.
Всё, что я тебе сегодня рассказалаложь! Но твою сестру я никогда не знала. И это правда!
Знаю.
Тимур уехал, а я никак не решалась зайти в подъезд. Я не знала, как все это объяснить Гене.
29. Поцелуй
Ксюша! Ну, наконец-то! Мы так волновались! Где ты пропадала? Софья Александровна встретила меня у порога. Как всегда добрая, заботливая, чуткая. Мы тебе звонили. Гена места себе не находил. Да и я. У тебя все хорошо?
Простите, Софья Александровна. Телефон где-то потерялся. Я забыла забрать его у Тимура, но не говорить же ей об этом. Гена у себя?
Что-то срочное, уехал к Максиму минут двадцать назад. А Гриша спит. Ксюш, ужинать будешь?
Спасибо, но я, наверно, спать лучше пойду. Завтра утром смена в кофейне.
Что-то срочноеэто я! Мало того, что я нарушила обещаниея посвятила в нашу тайну чужого человека. И мне страшно представить, что будет, когда Гена вернется. Я подвела всех.
С этой мыслью я погрузилась в сон. Мне снилась мама, здоровая, молодая. Как будто не было разлуки, не было покушений, не было пожара. Мы смеялись, обнимались, болтали, и мне было так хорошо, что от счастья хотелось плакать.
Разбудил меня стук в дверь.
Ксения, проспишь на работу! услышала я голос Гены. Обычныйне злой, не усталый, а такой, как всегда.
Встаю, ответила ему охрипшим после сна голосом. Лицо и подушка были мокры от слез. Я плакала не во сне.
Когда я вышла из комнаты, на кухне за столом завтракал Гена. Омлет, гренки, кофе. Ничего необычного.
Доброе утро! Где все? Я не знала с чего начать разговор. В том, что его не избежать, я уверена.
Софа повезла Гришу к зубному. Представляешь, уже неделю зуб шатается, а выпасть сам никак не может. Гена оторвался от завтрака и посмотрел на меня в упор. По его внешнему виду и не скажешь, что он почти не спалсвежий и бодрый. Что с тобой, Ксюш? Глаза красные, нос распух. Ты плакала, что ли? Случилось что?
«Он что, серьезно? Он еще меня спрашивает, что случилось?»
Переминаясь с ноги на ногу, я не знала, с чего начать.
Я э-э-э-э
«Это невыносимо! Лучше бы Гена рвал и метал, а то сидит, себе спокойный и довольный».
Ты, кстати, помнишь, что завтра к матери собиралась?
«Ну вот, началось! Сейчас скажет, что раз я все испортила, то мы никуда не поедем, а точнее, поедем, то есть я поеду. Одна. И куда-нибудь к черту на кулички, чтобы больше проблем не создавала!»
Так вот, поедем часов в одиннадцать, не планируй ничего. У нее как раз в это время перерыв на отдых. Максима Петровича предупредил вчера, так что не подводи! Ладно, Ксюш, уже опаздываю, если есть что срочное, то говори. А то стоишь, как вареная. Если нет, то отложим до вечера. На плите омлет. Позавтракай. Гена большим глотком допил кофе, сгреб тарелку с приборами и пошёл к посудомойке. Быстро загрузив грязную посуду, вновь обернулся ко мне. Я все так же стояла молча возле стола, не зная, куда деться.
Кстати, чуть не забыл. Гена залез в холодильник и достал кусочек тортика на блюдце. Ты же сегодня именинница! Знаю, забыла, а нельзя. Как-никак, восемнадцать стукнуло! Уже есть планы, как отмечать будешь?
Кивнула в знак согласия, скорее, на автомате. О чем он вообще?
У кого день рождения? У меня? А у меня вылетело из головы, что кроме имени и дата рождения у меня теперь новая.
У Мироновой Ксении. Ксюх, ну ты чего? Если не хочешь с друзьями, сами отметим.
Все нормально, я просто забыла, не надо ничего отмечать, ответила я, разглядывая свои голубые тапочки. Мне было стыдно смотреть Гене в глаза. Он собрался отмечать мой несуществующий день рождения, на следующий планировал отвезти к маме, а я его подвела и не нашла в себе сил признаться в этом.
Странная ты сегодня. Не пугай старика! Нормально все?
Да, вечером поговорим, мне на работу пора. И, не дожидаясь его ответа, убежала в ванную.
Смена в кофейне пролетела на одном дыхании. В тот день я работала в паре с Ильей, веселым и шустрым парнем. Да и посетителей с утра было немного. Ближе к обеду подъехали Егор с Аней и Захар с Женей. Все ребята дружно поздравили меня с днем рождения! Каждый говорил что-то приятное, осыпал меня комплиментами и пожеланиями. А мне от всей этой суеты было немного грустно: в мой настоящий день рождения никто и никогда меня больше не поздравит.
Мы перебрались на кухню, где дружно уплетали тортик и весело общались, а в зале остались Илья и новая девочка-официантка Марина.
О-о-о, самый главный подарок подъехал! Ксюха, закрывай глаза и считай до десяти! раздался задорный голос Егора. Он сегодня был в отличном настроении и заражал им остальных.
Я послушно закрыла глаза, а ребята начали громко считать. Раз, два, три, четыре Когда я услышала «десять», то открыла глаза и замерла от радости: передо мной с огромным букетом стоял Ремисчастливый, довольный, именно такой, каким я его всегда знала! От ушибов на нем не осталось и следа! Как будто и не он лежал в больнице две недели. Он был бодрый, задорный, со смешинками в карих глазах. Я не смогла удержаться, подпрыгнула, подбежала к нему и крепко обняла.
Ксю-Ксю-Ксю, ты меня задушишь! А я только из больницы и обратно не хочу! С днем рождения, малышка! Реми чмокнул меня в щеку и обнял в ответ.
Я так по тебе скучала! Мы все очень скучали! И по твоим вкусняшкам тоже! Как ты? Тебя насовсем уже отпустили?
Насовсем! С завтрашнего дня начну откармливать вас своими шедеврами! А то смотрю, в зале всего два человека. Это не дело!
Минут двадцать мы еще посидели и поболтали, а потом начали расходиться. Моя смена уже закончилась, и мы с Реми решили немного погулять в парке возле кофейни. Подошло время обеда, на улицах было светло и людно, а значит, никакие опасности нашему общению не грозили.
Слушай, а что следствие? Нашли тех уродов? Я не могла не поднять эту тему.
Нашли. Пару дней назад говорил со следователем. Реми шел рядом. Одна его рука лежала в кармане парки, а второй он обнимал меня за плечи.