Ульяна ГромоваДело всей жизни. Книга вторая
Часть 1. Символ пустоты, наполненной до краёв
У индейцев майя нольсимвол пустоты, наполненной до краёвЯ скривилсяи тут майя. Просто рок какой-то. У меня пара ответов завалялись. Вопросы к ним подобрать не могуподтолкнул к конструктиву собеседник.
Как пустота может быть наполнена? хотелось разобраться в себе, и кого как не свой внутренний голос об этом спрашивать?
Кувшин лепят из глины, но используют его пустоту; пробивают двери и окна, и только их пустота даёт свет и выход. Манускрипты майя я бы расшифровал быстрее. Ты изучаешь мозг, но продолжаешь сомневаться в тонких материях. В этом твой диссонанс, добавил собеседник.
Глава 1
США, Нью-Йорк
Языкпроклятие человеческое.
Он от мозга отвязан, разве вы не замечали?
Думаемодно, а говоримдругое, разве не так?
Ложь во благо и во спасение, ложь из милосердия,
из жалости, из любви, от местилюди постоянно лгут себе и другим.
Никита
Рассветы без солнца. Ночи без звёзд. Цветы без запахов. Я без тебя.
Без чувств. Ни боли. Ни тоски. Ни желаний.
Меня нет. Не может быть в мире, где нет тебя.
Мой Никита.
Горящие перья прекрасного «Голубя» осели пеплом. Ты ошибся. Он не обжёгон сжёг меня дотла. Я сгорела с тобой в огне. Мы вместе осыпались пеплом.
Время застыло. Я застыла.
Никита
***
Россия, Москва
Сжимал в трясущейся руке «Black Diamond» и едва удерживал разум в голове, а себяв кресле самолёта. Меня трясло, как голого в Антарктиде, но не от холода. Я всеми фибрами души чувствовал, что с Несси творится что-то неладное. Мысленно звал свою девочку, не понимая, сам цепляюсь за неё, утопая в боли от разрыва с ней, или её не отпускаю куда-то, откуда не возвращаются. Сердце билось вездеот кончиков пальцев до вставших дыбом волос. Казалось, я и есть сердце, и бьюсь один за неё и за себя, и не биться не имею права. Страшно подумать, что случится, если успокоюсь, если меня перестанет трясти, если перестану задыхаться. Я жил сейчас за двоихза себя и мою Несси.
Смотрел на дрожавшую руку и молился и Богу, и Кришне, и Аллаху, и Вэкэн Танке и дьяволу во всех его обличиях, лишь бы меня знобило, колотило и выворачивало наизнанку и дальше. Не понимал, что происходит, но точно зналмоя девчонка за гранью, и яединственный, кто её удержит. И тянулся к ней всем своим существом, чувствуя, что глаза налиты слезами.
Рыкнул на подошедшую узнать, всё ли со мной хорошо, стюардессубезумно испугался, до сжавшегося в спазме живота, что потеряю это невозможное по всем законам физики ощущение связи с моей любимой девочкой. Во рту высохло, сознание мутилось, желудок сжался в горошину, а кровь вместо неё текла боль в чистом виде, питала каждый атом и била в виски кувалдой.
«Несси Несси Несси»шептал без устали во внутреннее пространство, в эфир, цеплял зов к магнитной решётке Земли и пускал воздушным змеем в космос, в ноосферу, в виртуальную реальность
«Несси Несси Несси»
Бесновался в глухой, никому не видимой истерике, и неотвратимо осознавалменя без Несси нет. Если с ней что-нибудь случится, если оборвётся эта нить, я просто открою дверь самолёта и шагну в бездну.
«Несси Несси Несси»
Онамой Грааль. Мой дурман. Звал и не чувствовал ответа, кричал в страшную пустоту, блуждал в ней слепо и глухо, прислушиваясь к ощущениямя и сам был пуст, исчерпан до дна.
Моя девочка не отвечала, ментальное море застыло, не давая даже мелкой ряби надежды. Мой бином будто перестал существовать. И это ввергало в липкий ужас
Девять часов между небом и землёй тянулись дольше всей моей жизни. Лишь оторвавшись от земли и проводив взглядом останки горящего «Голубя», я понял, какую совершил ошибку. Роковую, дикую, бесчеловечную. Бил себя кулаком по колену и порывался развернуть российский лайнер, приземлить его и броситься к моей девчонке.
Плавильный котёл в душе выплёскивал огненную кислоту смешавшихся противоречивых чувств, чадил, забивая чакры, и ошпаривал мысли едким туманом. Не оставлял меня, и когда я уже слонялся по аэропорту Шереметьево, натыкаясь на людей, их чемоданы и какие-то предметы.
Я знал, что будет тяжело и больно, но что вот так
В три часа ночи идти никуда не хотелось, хотя «Центурион» обеспечил бы мне президентский номер в лучшей гостинице. Просто всё это сейчас не имело никакого значения: плевать на комфорт и всё вокруг, на все свои возможности. Я завис в безвоздушном пространстве, и единственное, что делало меня живымэтот мой личный ад. Я был уверен: чем больнее мне, тем легче моей любимой девочке, моей королеве. Её образ прошивал душу золотистыми искрами ясного взгляда, я чувствовал вкус её губ и ладошку на плече, вдыхал её воображаемый аромат и трясся от сводившего с ума желания прижать её к себе и больше не отпускать.
Но всё что сделаноимеет цель. И я обязан пройти весь путь до конца. Иначе дело всей моей жизни развеется прахом. Я не индивид. Я симбиот себя самого с теми, кто из года в год тянул меня из похоти, симбиот с особой связью, сцепившей меня и Несси. Теперь я знал навернякаона и есть то, ради чего я всё это делал, как бы дико, жестоко и бесчеловечно это ни получалось. Онамой тотем. Тот человечек, ради которого я укрощу в себе чёрного ягуара и
больше никогда не сорвусь.
И моему мозгу придётся подчиниться.
Никогда раньше собственная жизнь не казалась мне бесценной. Когда она принадлежала только мне, я ею не дорожил, но теперь я сшит с моей любимой девочкой, теперь кровоток один на двоих. Сердцакак сиамские близнецы, душикак две половинки целого. Я больше не распоряжаюсь собой, мои решения теперь напополам, мои желания теперь наполовину. Но Несси не дополняет, её просто нет. Чужая боль не болит, чужие желания не волнуют пока эта боль и желания не становятся твоими.
Я боялся признаться себе, что боль для неё оказалась слишком невыносимой, её душа не вместила, разлетелась осколками.
Ты ведь и правда хрустальная, Несс
И это я разбил её. Эгоист, поджавший хвост, испугавшийся боли, которая придёт когда-то. Впервые в жизни я получил шанс быть счастливым и любимым, и я отказался от него. Я не лидер. Я устал. Смертельно устал бороться. Но это не оправдывает того, что я трус.
Трус. Я даже лишить себя этой усталости не смог. Пустить пулю в висок и шагнуть с небоскрёба не сумелвнутренний голос находил причины этого не делать, порой глупые, но от этого и самые убедительные. Я цеплялся за «сначала надо на отца переписать бизнес и собственность», «ещё не доделан проект, а вдруг вот он», «надо помыться, чтобы потом не мучились с моей бездыханной тушей» идиотские причины не покончить со всем немедленно. Внутренний голос тихим шёпотом перекрывал крики отчаяния. И даже попытка «шёлковой» смерти по иронии госпожи Судьбы тоже провалилась с треском трусов. Теперь я с отвращением вспоминал, как вызвал пару десятков проституток из самых завалящих борделей и трахал их без презерватива, глотая таблетки для потенции с одной лишь цельюзаразиться СПИДом и сдохнуть. Никто в мире с такой надеждой, как я, не ждал, когда эта зараза прицепится. Не прицепилась.
А вот сейчас я почувствовал, что не могу сдохнуть. Лишился этого права. Вместо него появился страх. И больше всегоза мою Несси.
Проще всего купить обратный билет и упасть ей в ноги. Но
Армат, всё это не помешает мне общаться с Несси?
Нельзя, сэр. Ни у кого, а у неё тем более, не должно остаться сомнений, что вы погибли. Сам по себе Дарнелл Фостершакал. Против вас наверняка играет кто-то другой. За мисс Тенесси могут наблюдать. Она станет неинтересна и будет в безопасности, только если вы не акцентируете на ней внимание. Вы и так на пресс-конференции сказали о ней слишком много
Ты не представляешь, чего хочешь от меняпокачал я головой и схватился за неё, запустив пальцы в волосы.
«Механик» лишал меня возможности любого контакта с моей девочкой, даже одностороннего.
Утро встретил вместе с дождём. Стоял у входа и смотрел в небо, не чувствуя под ногами землю. Между небом и землёй. Между похотью и любовью. Между желанием быть с Несси и уберечь её от своего общества. Эгоизм скулил о праве на пусть недолгую, но счастливую жизнь с любимой девушкой, но я ведь сам поборол минутную слабость.
Она снова оказалась сильнее, смогла прогнать меня и уйти сама.
Мой внутренний голос говорил
Чёрт. Быстрым шагом вернулся в здание аэропорта и купил сим-карту. Легко запоминавшийся номер8 919 *** 0000обнулил сомнения.
Утра, внутренний голос, хмуро бросил в динамик.
Четыре ноля? Символично, ответил Максим.
В чём смысл? не понял.
Для меня нольэто я сейчас. Полное ничто и никто. Пустая оболочка с фаршем незримых и невесомых, но уничтожающих меня проблем. Человек без друзей, дома и понимания, что делать дальше, как жить, иглавное и самое важноекак не отпустить агонию.
У индейцев майя нольсимвол пустоты, наполненной до краёвЯ скривилсяи тут майя. Просто рок какой-то. У меня пара ответов завалялись. Вопросы к ним подобрать не могуподтолкнул к конструктиву собеседник.
Как пустота может быть наполнена? хотелось разобраться в себе, и кого как не свой внутренний голос об этом спрашивать?
Кувшин лепят из глины, но используют его пустоту; пробивают двери и окна, и только их пустота даёт свет и выход. Манускрипты майя я бы расшифровал быстрее. Ты изучаешь мозг, но продолжаешь сомневаться в тонких материях. В этом твой диссонанс, добавил собеседник.
Дверь в пустоту надо было прорубать, а я бился о стены снаружи, но чтобы найти мою Несси, нужно оказаться внутри. Русский друг Джейка даже не представлял, как он прав.
Я просто нажал иконку отбоя вызова и кивнул первому попавшемуся таксисту.
***
Через час уже смотрел апартаменты в Башне «Око» Московского делового центра. Двухуровневая квартира, отделанная в индустриальном стиле металлом, стеклом и натуральным камнем тёмных сортов меня более чем удовлетворяла: не надо заморачиваться дизайном и покупкой мебели, а «Мерседес», место на парковке, клининг и карта доступа в спортивные залы и спа-салоны исключали даже мелкие неудобства. Вполне мужской характер интерьера и совершенноеразумеется, не такое, как эксклюзивная «Аня» интеллектуальное наполнение меня устроили, а вид из окна с семьдесят девятого этажа заставил почувствовать себя Кинг Конгом на вершине башни Всемирного Торгового Центра. Странно, но в своём пентхаусе я себя гигантским чудищем, покорённым нежной красавицей, не ощущал. А здесь я чужак, и потому искал прибежища в привычных каменных джунгляхв русской пародии на Манхеттен.
Выставив коменданта башни с подписанным договором аренды, прошёл в ванную и увидел презентованный кондоминиумом серый банный халат и набор полотенец. Аккуратно выставил на полку перед зеркалом подарок Нессибольшую стеклянную бутылку с жемчужно-серым содержимымконцентрированным шампунем.
Гель для душа, крем после бритья, ароматизатор для волос и тела, жидкое и простое мыло и туалетная водагрифельно-серые флаконыпоставил рядом. Задумчиво разглядывая сделанные Несси подписи, трогал пальцем неровные выпуклые буквы не дышаком закрыл горло плотным клапаном. Моя девочка, будущая королева парф-индустрии, сделала для меня то, на что искреннее возлагала куда большие надежды, чем оно могло осуществить. Я прекрасно знал состав каждого средства, знал, как оно должно работать, но чтобы контролировать похоть, одних ароматов мало.
Мозг нельзя обмануть, онвенец человеческой эволюции, с ним нельзя договориться.
Скинул с себя одежду прямо на пол, встал в душевую кабину и включил воду, ничуть не заботясь о её температуре: горячая не сделала бы хуже, а холодная всё равно бы вскипела на распалённом внутренней агонией теле.
Ударил по дозатору, и он, выпустив воздух со всхлипами, похожими на рваные вздохи Несси в оргазме, выдал цинково-перламутровую кляксу шампуня.
Когда просил домоправителя показать «что-нибудь серое», выбирал квартиру под цвет шампуня от похоти, как какая-нибудь гламурная дура выбирает авто под цвет сумочки или помады.
Поставил ладонь боком, бездумно глядя, как стекает к запястью и дальше по руке к локтю густая капля совсем как по бедру моей девочки стекала моя сперма. Член дёрнулся, болезненно быстро налившись похотью. Я зашипел от досады:
Что ж ты, тварь безмозглая, встаёшь всё время, а?! Когда ты уже сдохнешь, сука-а-а?!
Рёв вырвался из горла неожиданно, будто прорубил глотку, сдерживавшую до сих пор вопль отчаяния. Я сполз по мокрой стеклянной стене и задохнулся в рыданиях и крике. Орал, как сумасшедший, лупил мраморную стену костяшками в кровь и не мог остановиться. Бился в пустоту к Несси, метался в безумной лихорадке в кабине, как зверь в клетке, выл в припадках бессилия. Я ненавидел себя за «я не люблю тебя, Несси», за «я привёз тебя трахать», ненавидел за слёзы и отчаяние в её глазах, за страх и встречу с Сэмом, ненавидел за «побежишь на аборт как миленькая», за унижение нелепым договором За то, что она видела бесславный конец «Голубя» и считала меня мёртвым.
Я сам всё это сделал с нами.
Вода смывала тёкшую из ран кровь, смотрел на неё в тупом онемении и мечтал вот так слиться в канализацию, где внутреннее состояние уравновесилось бы с внешним наполнением окружающего мира. Я вывалился из кабины на пол ванной, едва волоча себя к штанам, достал телефон и включил видео, снятое в Майами. Лёг, положив голову на холодный окровавленный мрамор, нажал кнопку повтора, смотрел на мою красивую девочку в синем платье, мою королеву, и тихо обливался слезами, не обращая внимания на нараставшую в голове боль.
Несси моя Несси прости люблю тебя, моя девочка прости Несси
Шептал и слушал любимый голос, пока горячая вспышка, как удар иглой в мозг, не выбила телефон из пальцев.
***
Ник, ты куда меня привёл? шёпотом спросила Несси, крепко держась за мою руку.
Космический центр NASA имени Джона Кеннеди, широко улыбнулся, отвечая на вопрос, не требовавший ответа. Здесь проводят уникальные эксперименты и тренируют космонавтов.
Мы вошли через служебный вход, начальник охраны лично встретил нас и проводил туда, где никогда не бывать ни одному туристув подземную лабораторию, в которой совместно с моим исследовательским институтом проводится изучение воздействия на мозг абсолютной тишины и темноты. Это один из важных научных экспериментов, которые стали возможны благодаря конгрессмену Герману Соломату. Он вообще никогда не отказывал в помощи, если она касалась моих исследований мозга, а сотрудничество с NASAчасть моего масштабного проекта.
Это я поняла, снова шёпотом ответила моя девочка, но сейчас мы куда спускаемся?
На минус третий этаж. Тебе понравится, я притянул её к себе за плечи и потёрся носом о запашистые волосы.
Здесь всё так обычно, немного разочаровано протянула она, когда мы из лифта шли по коридору с встроенными светильниками.
А ты как себе представляла?
Что-то вроде ангара, площадки над большим просторным помещением с летающей тарелкойпрыснула смехом и зажала ладошкой рот.
Это в кино. А тут всё просто вот так.
Фи, дёрнула показушно плечиком, посмотрела на меня искоса и засмеялась.
Я улыбнулся и чмокнул свою Неську в висок. Моя девочка такая трогательная и так похожа на пытливого ребёнка.
Нас привели в единственный в своём роде сурдобокс: акустическая установка полностью гасит вибрацию и звуки до стопроцентной тишиныможно сколько угодно орать, но изо рта не вылетит ни звука, не колыхнёт пространство. И всё это дополнено такой же стопроцентной темнотой.
Закрыв за нами полутораметровую в толщину панель-дверь, нас оставили стоять посреди уникальной камеры. Может быть, моя девчонка о чём-то спрашивала, но я не мог это слышатьдля неё самой голос звучал лишь в её голове. Можно было и не закрывать глаза, но я закрыл и замер, крепко прижав к себе Несси. Она ещё не знала, что сейчас случится, а я был здесь не первый раз
Всего несколько минут требуется мозгу, чтобы испытать сенсорный голод. Онвенец эволюциисущество очень хитрое.
Несси в моих руках вдруг передёрнуло, и она вцепилась в меня так, как, наверное, жертва аллигатора в хлипкий берег.
Мы ухнули в никуда. Ноги не чувствовали опоры, перед глазами вспыхивали цветные пятна, а по коже будто расползся муравейник. Несси цеплялась за меня и дёргала ногами, по лицу хлестнули волосыона закрутила головой, запаниковала. Ощущения действительно ужасные. Мы будто повисли в бездне, а мозг, лишившийся главных источников восприятия окружающего мира, заставлял тело бесноваться, распускать хоть какие-то волны и вибрации, чтобы считать пространство подобно эхолоту.