Мое ожидание вознаграждается скорым появлением директора. На вид вполне нормальный мужикневысокий, плотный, коротко стриженный. Смахивает на молодого Бельмондо. Но все же он страхует себя от моей «ярости и мести» сопровождением амбалов. Те прошлись всего ничего, а дышат, как после пробежки. Босс включает свет поярче и складывает руки на груди.
За что ты его так?
Вам оно надо? За что? ершусь я и опускаю голову.
Если за дело, пойму и накажу. Удивленно произносит мужчина.
Он мою подругу обрюхатил и бросил, как использованную вещь. Профессорский сынок, твою матьцежу сквозь зубы я. Девчонка живет в общаге, родители простые рабочие. Скажите, разве так можно?
Нельзя. Я разберусь с ним.
Да знаю я, как вы
Гниловатый этот Андрюша. Прерывает меня директор. За моей дочерью волочился, клинья подбивал, а сам Как чувствовал я, что подальше Люсю от него надо держать. Спасибо тебе.
Директор дружелюбно пожимает мою руку, а я, похоже, теряю подбородок от удивления. Хорошо, что я не ушел, а прислушался к зову совести. Сохранил честное имя, так сказать. Лица амбалов остаются непробиваемыми. Где их таких невозмутимых набирают?
Меня Игорь Евгеньевич зовут. Нужно будет чегозвони, приходи. Тебе, кстати, работа не нужна?
Вместо меня боссу отвечает голодный желудокон некстати издает громкое, позорное урчание. Неудобно-то как!
Сережа, иди закажи большой сэндвич с ветчиной и картошкой. Игорь Евгеньевич деловито взмахивает рукой в сторону одного из мужиков.
Не стоит, спасибо. Я могу купить себе еду, вы не
Остынь, сынок. Студент, небось? Подрабатываешь, мечешься по городу в поисках шабашки. Знаю, сам такой был. Уважа-аю. Босс хлопает меня по плечу. Пошли, провожу. А этого не бойся, вряд ли он посмеет дать тебе сдачи.
Но Игорь Евгеньевич ошибается. Я переступаю порог шумного заведения и жадно впиваюсь зубами в горячий сэндвич, принятый из «заботливых» рук Сережи, бреду по шелестящему под ногами снегу, наполняясь томительным, сладостным предвкушением от скорой встречи с Варей.
Эй, мститель. Из раздумий меня вырывает сначала присвистывание, а потом и голос Андрея. Я не привык проигрывать в драке.
Глава 3.
Федор.
«Ты уже проиграл, козел! Судьбе, жизни, своей совести», хочется выкрикнуть, но я оставляю слова при себе. Дожевываю кусок и неохотно выбрасываю сэндвич в мусорное ведро (да простит меня Игорь Евгеньевич).
Начинается снегопад. Снежинки мельтешат в свете уличного фонаря, освещающего площадку перед баром. Не самое удачное место для драки, но Андрюшу, похоже, это не останавливает. Он прет на меня буром, не обращая ни малейшего внимания на толпу, некстати вывалившуюся из двери.
Снег царапает щеку, когда мы падаем на землю. Кулак Андрея визжит возле уха, но я выставляю предплечье и даю отпор. Опрокидываю парня на спину и замахиваюсь, на долю секунды уловив блестящий в свете фонаря взгляд. Дерзкий, ненавидящий, режущий, как стекло.
Я завалю тебя, сученышшипит он, брызжа слюной мне на лицо.
Посмотрим. Цежу сквозь зубы и подкрепляю ответ ударом в челюсть.
Кровь Андрея, хлынувшая из рассеченной скулы, обволакивает мои пальцы липким теплом. Мне нравится чувствовать его страх, нравится, как запах крови касается моих ноздрей. Хочу, чтобы он тоже ощущал боль, как в скором времени ее будет чувствовать Варя, рожая этому недоноску малыша. В животе разливается тупая боль от точного удара Андрея коленом. Моя хватка слабеет. Андрей извивается подо мной и освобождается из захвата. Толкает меня на спину и заносит кулак над головой.
За что? кричит он, обрушивая кулак на мои сомкнутые в защитном блоке предплечья. Неужели, из-за подруги? Или она не подруга тебе, а Федюня?
Пошел ты.
Мы бьем друг друга отчаянно и жестоко, катаемся по влажному свежему снегу. Кричим. Плюемся кровью. Выкрикиваем ругательства. Перед глазами словно мелькает яркой вспышкой оранжевый шар. Он взрывается тысячами разноцветных конфетти, когда мой затылок касается грязного, истоптанного нашими ногами снега
Игорь Евгеньевич, еле разняли!
Похоже, тот самый амбал Сережа. Да, точно онсклоняется и напряженно всматривается в мое лицо. К его размытому силуэту добавляется такой же размытый облик Игоря Евгеньевича.
Ну вы и устроили, ребятки. Может, скорую вызвать?
Не надо. Я в порядке. Кривясь от боли, я перекатываюсь набок и пытаюсь подняться.
Давай помогу. Сережа протягивает крепкую руку. Зайди внутрь, умойся. Идти можешь?
Да, я в норме. А где
Вон там валяется. Не хило ты его отделал, молоток! Позвонил папаше, сейчас сюда личный водитель приедет. Уходить тебе надо, малец. Евгеньич такси уже вызвал.
Пойду, умоюсь.
Игорь Евгеньевич предлагает мне остаться в баре и отдохнуть, но я вежливо отказываюсь, не желая пользоваться его гостеприимством. Умываюсь и прижимаю оторванные лоскуты куртки к груди. Ее давно нужно было выбросить и купить что-то новое и более стильное.
Спасибо тебе за это, Андрюша. С долей сарказма улыбаюсь своему отражению в зеркале.
Тепло от печки мягко касается саднящей кожи, когда я опускаюсь на сиденье такси.
Позвони завтра, мало ли Может, помощь нужна? Игорь Евгеньевич неуклюже жмет мою руку и зябко кутается в распахнутую на груди куртку.
Спасибо вам за все. Киваю я и сую визитку в карман.
Водитель трогается с места. Свет фар разрезает вечернюю тьму, освещая опустевшую площадку и отъезжающий автомобиль папаши-профессора. Андрюша не угрожал расправой, не жаловался, напротив, отбивался от воплей и расспросов отца. Он просто уехал, метнув в мою сторону уничтожающий взгляд. Уехал, потому что я прав, а он просто слизняк.
Во внутреннем кармане куртки оживает телефон. Прикрытый корочкой студенческого билета, аппарат удивительным образом не пострадал. Мне не хочется шевелить рукой, двигать разбитыми пальцами, но настойчивый абонент не оставляет выбора.
Да, отвечаю той, из-за кого я все это затеял.
Федька, так ты приедешь? Лика, между прочим, уже пришла. Колокольчиком звенит голос Вари.
Приеду ли я? Вряд ли. Разве что, если пожелаю вызвать у нее жалость. И при чем здесь Лика?
Варька, я сейчас не в том виде, чтобы показываться на людях.
Что случилось? она вмиг меняет тон.
Я подрался с Андреем.
Господи, Федечка, а зачем? Я же не просила вмешиваться, я же Что же теперь будет? Ты хоть знаешь, на что способен его папа? Фе-едь, а вдруг тебя отчислят?
Не отчислят. Андрюша чувствует себя очень виноватым, будь уверена. И папа его меня видел.
Господи, что же ты натворил, Федька? Я же не
Варь, завтра поговорим. Если я буду в состоянии встать с кровати. Пока, Варюха.
До завтра, сдавленно шепчет она и отбивает вызов.
Варя.
Поленкина, ты неправильно ешь пиццу, кисло поджав губы, произносит Лика. Поправляет идеально уложенную гульку и по очереди вытирает уголки губ. Прикиньте, каждый в отдельности? Затем складывает салфетку в идеальный квадрат и аккуратно кладет ее на край тарелки. Зануда! За что только я ее люблю?
А как надо ефть? нарочито неряшливо откусываю кусок со стороны теста и перевожу взгляд на Лесю с Майей, выписывающих на льду круги. Майка катается превосходносказываются многолетние занятия художественной гимнастикой. Да и Олеська тоже ничего Она кокетливо кружится вокруг какого-то симпатичного блодинчика и многозначительно улыбается. Чего не скажешь обо мневот уж корова на льду. Сколько меня Федька не училвсе без толку! Завтра Олеська уезжает в другой город, так что сегодняшний вечер можно назвать прощальным.
Есть какие-то прописанные правила, а, Беккер? продолжаю я. Может, ты книгу напишешь о том, как надо смотреть, есть, разговаривать, сидеть, чопорно складывать руки или томно строить глазки? Как нравится парням? Ты же у нас в этом спец!
И что на меня нашло? Веду себя, как бессовестная хамка, неряшливо жую, а когда говорю, из моего рта вылетают остатки пищи. Ну при чем тут Лика? Да, она подсунула мне эту дурацкую книгу, но поведение Андреяточно не ее вина. Да еще и с Федькой так некрасиво получилось.
В воздухе повисает вязкое, как желе, молчание, прерываемое моим чавканьем и внезапно сорвавшимся с губ Лики всхлипом.
Я же не думала, что все так получится, Лика теребит подол платья и достает из кармана сложенный в квадрат накрахмаленный платок. От ее слез он мгновенно теряет форму, превратившись в совсем неидеальный мятый комок. Хочешь, я поговорю с Андреем? Объясню ему все, покаюсь?
Зачем? Он сразу простит тебя и вновь воспылает ко мне любовью? презрительно сощурившись, говорю я. Не мели чушь, Беккер.
Мне так плохо, что я отравляю все вокруг. Брызжу ядом, как гадюка, а Лика терпит Сидит, как истукан на краешке стула и виновато всхлипывает:
Это все я, Варька Я разрушила твою жизнь.
Ладно, Личка, ты прости меня. Я превратилась в стерву с этими событиями. Ты знаешь, я Федьке по глупости сказала о беременности. Думала, он приедет сюда, и я признаюсь в авантюре. А он сразу поперся к Андрюше и
И? Договаривай, Поленкина, визгливо спрашивает Лика. Компания за соседним столиком любопытно косится на нас. Ты хочешь сказать, Федя не придет? И все эти старания, она описывает взмахом ладошки скучное серое платье и стянутый на макушке «бубон», зря?
Мне очень жаль, Лика. Они подрались, и Федька сказал, что не сможет прийти.
Я сама к нему поеду! она решительно поднимается с места. К чему эти переглядывания, перешептывания? Мне он нравится, я ему, судя по всему, тоже. Так почему мы медлим?
Верно, неуверенно протягиваю я. Если честно, я не замечала за Федей томных взглядов в сторону Лики, но если она так считает, то почему нет? Я вообще не замечала у него интереса к противоположному полу, странно, да? Все крутят романы, ссорятся и мирятся, страдают, а наш Федос только учится и работает. Девчонки возвращаются! взмахиваю ладонью в сторону раскрасневшихся Майи и Олеськи.
Что вы тут, лентяйки, секретничаете без нас? Майя тяжело дышит и устало опадает на соседнее кресло. Фух! А Федя не придет, Варь?
Приходится пересказывать историю сначала. Майка многозначительно вздыхает, внимательно слушая, а потом изрекает мудрую (или не очень) мысль:
Варюха, а давай ты пока не будешь признаваться в том, что не беременна? Поползут слухи, Андрюша до-олго будет чувствовать за собой вину. Представь картину: он идет по коридорам универа, а за его спиной перешептываются. Заговорщицки произносит она.
Ага, а потом меня на рафгофор вызовет декан. Пережевывая пиццу, возражаю я.
Ну и пусть! Скажешь, что ошиблась. Прошла обследование и бла бла бла. Зато после такого скандала к Андрюше ни одна девушка на пушечный выстрел не подойдет.
Девчонки, а давайте поедем ко мне? мечтательно добавляет Лика. Пицца эта дрянь полнейшая. А бабуля пироги собиралась печь. Как вы, не заняты?
Подавившись куском, я согласно киваю. Элеонора Альбертовна Беккерэто кладезь мудрости и образчик сохранившегося в современности дворянства. Ну что же, поеду по гостямсамое то для проветривания буйной головы от мыслей
Глава 4.
Варя.
А вот это Анжелика в первом классе, Элеонора Альбертовна тычет палец с идеальным маникюром в плотные страницы фотоальбома. Любуется смешной мордашкой Лички, больше похожей на героиню «Не родись красивой», чем на супермодель. Что поделатьродительская любовь слепая. А любовь бабушки еще и всепрощающая.
Ну бабуля! смущается Лика. Нашла что показывать! Позорище какое. Не вздумай моему Ф жениху показать эти фотки. Она закатывает глаза и поправляет и без того идеальный пучок на макушке. Давайте лучше пить чай.
Подумаешь, жениху. Всплескивает руками, украшенными фамильными бриллиантами, Элеонора Альбертовна. От нее и пахнет чем-то дорогим и сладко-пряным, похожим на старую добрую классикудухи Шанель номер пять. Не родился еще такой, кто будет достоин нашей Лички. Да, девочки? Мы лишь опасливо переглядываемся и молчим, а Лика втягивает голову в плечи и краснеет.
Не дождавшись ответа, бабуля Лики поднимается с дивана, обитого плотным, слегка поблескивающим бархатом и бредет на кухню, приложив ладонь к пояснице и ойкнув.
Пошли за мной, молодежь. Тоном генеральши произносит она, а висящие на стене дубовые часы вторят ее словам и совершают громогласное «бом-бом-бом». И так девять раз.
В шикарной квартире профессора математики Льва Беккера собраны настоящие музейные ценностиантикварная мебель, часы и громоздкие люстры. Но при всем этом она до чертиков уютная, пахнущая ванилью и домашней едой. Мне хорошо здесь. Хорошо и грустно, потому что к родным я приезжаю только на каникулах.
Бабуля Лики подает нам чай. Да-да, именно подаетпо всем правилам сервирует стол, раскладывает вилочки для пирога и ставит во главу стола молочник. Разливает напиток по белым фарфоровым чашечкам и уходит, оставляя нашу девчачью компанию в одиночестве. Лика влюблена в Федькуежу понятно, но как она собирается втиснуть парня в установленные ее семьей рамки? Сделать из него дворянина в третьем поколении или сына интеллигента. Смешно! Надо же, они еще толком не встречаются, а мне Федора уже жалко. Потому что не надо ему ничего в себе менятьмой друг самый честный и добрый на планете человек, вот!
Ты что кислая такая, Беккер? угадав настроение Лики, тихонько произносит Майя. Громко прихлебывает чай, жует вишневый пирог и подозрительно прищуривается. Из-за бабушкиных разговоров про жениха расстроилась?
Да ты капитан очевидность, Малинина. Ершится Лика. Вот как я могу с кем-то построить отношения, если они мне все испортят своими проверками? Ониони просто не знают Федьку! Да он он же лучше всех. Всех на свете. В ее голосе звучит мелодия, сплетенная из ноток любви и несбыточной мечты.
Правильно! подает голос Леська. Виновато поправляет блондинистую прядь и откладывает кусок пирога в сторону. Лев Ильич просто не знаком с Федором! Слышь, Беккер, а у Федьки фамилия Горностай, может, он тоже из дворянства? Эх, жалко уезжать от вассамое интересное ведь только начинается!
Точно, девочки. Варька, а ты можешь проверить? Поискать на сайтахпредлагает Лика, с мольбой взирая мне в глаза.
Глупости! И не просите, девочки. Это же варварство! Унизительное, возмутительное кощунство! Лучше попробуй объяснить родителям, Беккер, что людей нельзя делить по происхождению, цвету кожи и сексуальной ориентации. Нужно быть толерантным! истерично вскрикиваю я. Тогда и люди к тебе потянутся.
Девчонки замолкают и опасливо косятся в мою сторону. Леся перестает жевать и выпрямляется, Майка потирает виски, словно выдумывает, как мне остроумнее ответить, а Лика опять молча терпитнасупливается, как мышонок и опускает взгляд Да, я снова слетела с катушектеперь уже от наездов на Федьку! И чего я так завелась? Мне то что?
Девчонки, там чей-то телефон звонит в коридоре, культурно стучит в дверь, а потом заглядывает в кухню Элеонора Альбертовна. Скорее, бегите успокойте родителей. В серой курточке, по-моему, трезвонит. Добавляет она.
Я срываюсь с места и бегу со всех ног в коридор, расстёгиваю карман куртки и достаю вибрирующий аппарат с надписью «Мамуля» на экране.
Мамочка, я рада тебя слышать, но я сейчас в гостях, давай ятараторю, искоса наблюдая за ковыляющей по коридору Элеонорой Альбертовной.
Я быстро, котенок. Мы пригласили всех родственников на новогоднее торжество, Варюшка. Так и сказали, мол приедет Варвара с женихом. Студент, профессорский сынвсе, как ты говорила, кроме имени. Не стали с папой все карты открыватьпусть помучаются, да, Варь?
Грозные металлические люстры, потолок, разрисованный орнаментомвсе исчезает, превращаясь в цветной цыганский платок, кружащийся перед глазами. Неуместный в пафосной квартире Беккеров, но этот именно то, что я сейчас вижу. Встряхиваю головой, прогоняя головокружение, и отвечаю чуть слышно:
Да, мам. Ты правильно сделала, что не сказала имя.
Ну ты и попала, Поленкина! И еще что-то про кино говорила, и вон, на тебе! Ищу жениха или миссия невыполнима.
Я довольно обычная девчонкаВаря Поленкина из таежного посёлка. Однако, мои подруги считают меня уникальной. И это совсем не из-за двойного ряда ресниц, дарованного природойпредмета зависти всех без исключения девчонок. Я обладаю необычной способностьючетыре или пять часов ночного сна, и я свежая, как огурец. Пока другие студенты мечтают об отдыхе, сонно перебирая скучные странички, я раздумываю, чем занять слишком длинный день. Лика Беккерстудентка социально-экономического факультета (одного из самых престижных, как вы догадались) дрыхнет на общей с лесниками лекции по социологии, Майка напряжённо записывает в тетрадь сонно-успокаивающую речь лектора, так что ручка скрипит, а я А ваша покорная слуга думает, как выпутаться из сети собственной лжи.