Уже можно отстегнуть ремень?уткнувшись в рукав моей рубашки, спрашивает Лейла. Она крепко сжимает мою руку. Признаться честно, я даже не заметил, как мы тронулись с места. В последнее время я больше пребываю в собственных мыслях, чем в реальности.
Еще нет.
Как же сильно она, должно быть, нервничает, раз не может сама посмотреть на знак «Пристегнуть ремни безопасности». Обхватив ее лицо ладонью, я целую ее в волосы. Лейла пытается не подавать виду, но приступ тревоги не проходит незаметно. Я все вижу в ее поведении. В том, как она сжимает ткань платья. Как стискивает челюсти. Даже в том, как мечется ее взгляд в общественных местах, будто она ждет, что кто-то набросится на нее из-за угла.
Она отпускает меня, едва раздается сигнал о том, что можно отстегнуть ремни безопасности и свободно перемещаться по салону самолета. Лейла взволнованно обводит взглядом салон, мысленно оценивая обстановку. Подняв шторку, она рассматривает облака через иллюминатор, машинально касаясь рукой шрама на голове. Она постоянно его трогает. Порой я размышляю, о чем она думает, когда прикасается к шраму. Она не помнит событий того вечера. Только с моих слов, но редко спрашивает об этом. Честно говоря, она вообще никогда об этом не спрашивает.
Лейла дергает ногой. Поерзав в кресле, она оглядывается в зону бизнес-класса. Ее глаза широко распахнуты, будто вот-вот начнется паническая атака.
За один только прошлый месяц у нее было две панические атаки. И обе начинались именно так. Она прикасается к шраму. Ее пальцы начинают дрожать. Глаза наполняются страхом. Дыхание становится тяжелым.
С тобой все хорошо?
Она кивает, но избегает смотреть мне в глаза. Делает несколько тихих глубоких вдохов, будто пытается скрыть от меня собственные попытки успокоиться.
Закрыв глаза, Лейла откидывает голову на подголовник. Вид у нее такой, будто ей хочется забиться под кресло.
Мне нужны таблетки,говорит она шепотом.
Так и знал, что ей нехорошо. Я тянусь в ее сумочку за таблетками от тревожного расстройства, но никак их не нахожу. Там лишь кошелек, пачка жвачки и ролик для чистки одежды.
Ты сдала их в багаж?
Черт,бормочет Лейла с закрытыми глазами, крепко вцепившись в подлокотники и морщась, будто от боли. Я не стану делать вид, будто знаю, каково бороться с чувством тревоги. Она пыталась объяснить мне на той неделе, когда я спросил у нее, на что похож приступ тревоги. Она ответила: «Будто дрожь бежит по венам».
До недавнего времени я считал приступ тревоги чем-то вроде повышенного волнения. Но Лейла объяснила, что он ощущается на физическом уровне. Она чувствует, будто по всему ее телу проходят крохотные удары электрического тока. Я лишь обнял ее, когда она рассказала мне об этом. Почувствовал себя беспомощным. Теперь я всегда чувствую себя беспомощным во всем, что касается Лейлы, поэтому изо всех сил стараюсь, чтобы с ней все было хорошо.
А сейчас ей нехорошо.
Хочешь выйти и переждать в туалете?предлагаю я.
Лейла согласно кивает, и, взяв за руку, я помогаю ей подняться. Оказавшись в носовой части салона, я наклоняюсь к стюардессе.
У нее паническая атака. Я побуду с ней, пока она не пройдет.
Стюардесса бросает беглый взгляд на Лейлу, и на ее лице тотчас отражается сочувствие. Она задергивает шторку, разделяющую туалет и салон первого класса, чтобы скрыть нас от посторонних глаз.
Едва я закрываю за нами дверь, в помещении становится негде повернуться. Обняв Лейлу за талию, я прижимаю ее к груди. Свободной рукой я смачиваю кусок бумажного полотенца водой и прижимаю к ее затылку.
На той неделе она сказала, что мои объятья помогают лучше, чем ее тяжелое одеяло. Сам не понимаю, какие чувства во мне вызывает то, что я один способен успокоить ее панику. Хотелось бы, чтобы она нашла способ справляться без моей помощи. Я не смогу всегда быть рядом и беспокоюсь, как она перенесет приступ без меня.
Я обнимаю ее, чувствуя, как дрожит ее тело.
Хочешь, я расскажу, куда мы летим?предлагаю я.Может, неизвестность усиливает твою тревогу.
Она мотает головой.
Не хочу портить твой сюрприз.
Я и так собирался рассказать тебе, как только мы поднимемся в небо.Я слегка отодвигаюсь, чтобы видеть ее лицо.Мы летим в Corazón del País. Я забронировал ее на две недели.
Сперва она никак не реагирует. Но пару секунд спустя ее лицо приобретает озадаченное выражение.
Куда?
Я стараюсь скрыть собственное беспокойство, но такое стало происходить часто. Она не сразу вспоминает то, что должно легко всплывать в ее памяти. По словам врача, это нормальное явление после черепно-мозговой травмы, но меня всякий раз потрясает, сколь многого она лишилась.
Мне не сразу удалось принять, что у нее была травма мозга.
Несильная, но заметная. Особенно, когда она подолгу вспоминает моменты, которые имеют огромное значение для меня. Для нас. Я не принимаю это близко к сердцу, но все равно испытываю боль.
Это гостиница а-ля «постель и завтрак»,отвечаю я.
По ее лицу видно, что она начинает вспоминать.
Ах да. Свадьба Аспен. Дерьмовая группа Гаррета.Ее глаза горят волнением.Завтрак.
На самом деле, это больше не гостиница. Ее закрыли три месяца назад и выставили на продажу. Я связался с риелтором и спросил, можно ли арендовать ее на пару недель.
Мы будем там одни?
Только ты и я,киваю я.
А как же повара и горничные?
Официально они прекратили работу, поэтому готовить будем сами. Я уже заказал доставку продуктов.Я вижу, что она все еще пытается преодолеть небольшую паническую атаку, и продолжаю отвлекать ее разговорами.Аспен с Чедом хотят приехать с ночевкой. Им всего пара часов пути из Вичиты. Планируют приехать в пятницу.
Лейла кивает и прижимается щекой к моей груди.
Было бы здорово.
Я обнимаю ее еще несколько минут, пока не проходит дрожь в ее теле.
Тебе лучше?
Да.
Хорошо.Я провожу ладонью по ее волосам и целую в макушку.Надо возвращаться на места. Весь салон начнет обсуждать парочку, вступившую в клуб любителей заниматься сексом в туалете самолета.
Лейла не отпускает меня из объятий. Напротив, она тянется к моим губам и проводит ладонью по груди прямиком к застежке джинсов.
Так пусть они окажутся правы,она встает на цыпочки, пока не дотягивается до моих губ в поцелуе.
Наверняка Лейла думает, что это одна из моих фантазий, и не стану лгать, так и есть, но не сейчас. Она едва пришла в себя после панической атаки. Это неправильно.
Я обхватываю ее лицо ладонями.
Не здесь, ладно?
Она расстраивается.
Мы быстро.
Не сейчас,я целую ее.Ночью.Открываю дверь и пропускаю ее вперед.
Лейла отмахивается, качая головой.
Я схожу в туалет,говорит она безжизненным голосом.
Закрывая дверь, я ловлю ее хмурый взгляд. Возвращаясь на место, чувствую себя сволочью за то, что отказал ей.
Но я был бы еще большей сволочью, если бы трахнул ее всего минуту спустя после панической атаки.
Не хочу, чтобы она к этому привыкала.
Я не могу приносить лишь временное облегчение ее ранам. Я должен помочь им зажить.
***
Нам еще далеко?Лейла впервые нарушила молчание, с тех пор, как мы сели в арендованную машину. Она заснула еще в терминале.
Минут двадцать.
Она потягивается и издает стон, от которого я неловко ерзаю в кресле. Я жалею, что не нагнул ее над раковиной, с того момента, как оставил одну в туалете самолета. Прежний Лидс принял бы ее предложение. Может, даже дважды.
Порой мне кажется, что я изменился сильнее нее. После операции моя любовь стала выражаться в чрезмерной заботе. Теперь я слишком осторожен с ней. Осторожно подбираю слова, осторожно ее обнимаю и целую, осторожно занимаюсь с ней любовью.
Я включаю поворотник и сворачиваю к обочине дороги.
Нужно заправиться. Больше остановок делать не будем. Тебе надо в туалет?
Нет, все нормально,мотает головой Лейла.
Въехав на заправку, я вставляю пистолет в лючок и открываю пассажирскую дверь. Лейла смотрит на меня, закрывая глаза от полуденного солнца. Я хватаю ее за руку и тяну из машины.
Заключив девушку в объятья, я прислоняю ее спиной к машине и целую в висок.
Прости меня.
Больше мне нечего сказать. Я даже не знаю, огорчена ли она моим отказом и понимает ли вообще, за что прошу у нее прощения, но Лейла прижимается ко мне чуть ближе.
Ничего страшного,отвечает она,ты же не обязан хотеть меня днями напролет.
Порыв ветра задувает прядь волос ей в лицо, и я смахиваю их ладонью. Но неожиданно нащупываю что-то в ее локонах. Они свалялись и кажутся липкими. Я осматриваю ее голову, не обращая внимания на ее попытки отстраниться. В ее темных волосах не видно крови, но кончики моих пальцев приобрели алый цвет.
У тебя идет кровь.
Правда?она касается пальцами раны на голове.
Раздается щелчок заправочного пистолета, и я отвлекаюсь, чтобы вытащить его из бензобака.
Давай-ка я отгоню машину и помогу тебе обработать рану.
Разобравшись с машиной, я нахожу на полках магазина маленькую аптечку и отношу ее Лейле в дамский туалет. Запираю за нами дверь одиночной кабинки. Лейла стоит лицом ко мне, облокотившись на раковину, а я смачиваю ватный тампон перекисью водорода и, стерев высохшую кровь с ее волос, обрабатываю рану.
Ты что, ударилась головой?
Нет.
Рана довольно-таки сильная.А должна была уже зажить. Прошло уже полгода с тех пор, как ей наложили швы, но каждую пару недель шрам начинает снова кровоточить.Может, стоит обследовать его у врача на неделе.
Мне не больно,возражает она.Заживет. Со мной все хорошо.
Закончив промывать рану, я смазываю ее обеззараживающей мазью. Я больше не спрашиваю Лейлу о причинах кровотечения. Я видел, как она ковыряет шрам, хотя никогда не признается в этом.
Я убираю за собой и собираю аптечку, пока Лейла отлучается в уборную. Прислонившись к двери, я наблюдаю в зеркале, как она подходит к раковине вымыть руки.
А если отчасти дело во мне? Вдруг мое нежелание обращаться с ней как прежде, мешает ей восстанавливаться?
Мы часто занимаемся любовью, но не так, как раньше. В первую пару месяцев мы сочетали в себе все, отчего секс становится хорош. Я был с ней ласков и нежен, но вместе с тем безрассуден и груб, а подчас сочетал все это разом. Я не обращался с ней, будто она хрупкая. Я вел себя так, словно она неуязвима.
Возможно, в этом моя ошибка. Нужно вести себя с ней, как с человеком, которым она вновь пытается стать. Как с Лейлой, которая прежде была полна силы и непредсказуемости.
В отражении зеркала она наблюдает, как я кладу аптечку рядом с раковиной. Мы неотрывно смотрим друг другу в глаза, пока я задираю подол ее платья и неторопливо провожу ладонью между ее бедер. Вижу, как она напряженно сглатывает, когда я цепляю пальцем край ее трусиков и сдергиваю их вниз.
Опустив ладонь на ее шею, я наклоняю ее вперед, свободной рукой расстегивая джинсы.
И впервые за полгода во мне нет ни капли нежности.
Глава 5
Я ввожу код, который мне выдал агент по продаже недвижимости, и кованые железные ворота туго, словно ими давно не пользовались, отъезжают по засыпанной гравием подъездной аллее.
Гостиница расположилась в старом двухэтажном особняке викторианской эпохи с видом на обширные лесные заросли. Белоснежное здание с красной парадной дверью вмещает, по моей памяти, шесть спален на втором и две на первом этаже.
На первый взгляд особняк выглядит в точности, как год назад, разве что более опустевшим. На парковке нет ни одной машины. Во дворе не видно гостей. Я помню, каким оживленным был дом в преддверии свадьбы Аспен и Чеда, когда только приехал сюда. Стоял разгар лета, и идеально выстриженная лужайка ярко зеленела.
Сейчас же земля будто погрязла в чистилище, дожидаясь, когда весна возродит жизнь, отнятую зимой.
А место совсем не изменилось,паркуя машину, замечаю я, хотя в действительности это не так. Здесь стало уныло.
Лейла молчит.
Открыв дверь, я невольно замечаю пустоту окружающего пространства. Ни звуков, ни запахов, даже птицы не щебечут. Здесь очень тихо, но мне это даже нравится. Мне приятна мысль вновь оказаться с Лейлой в самом центре страны, к тому же в полном уединении.
Забрав чемоданы из багажника, я отношу их на террасу у входа, пока Лейла вводит код от парадной двери.
Я первым захожу внутрь и сразу замечаю, как изменился запах. Не помню, чтобы в прошлом году на свадьбе пахло нафталином. Надеюсь, здесь найдутся свечи, чтобы перекрыть его.
Едва переступив порог, Лейла содрогается и хватается рукой за стену, будто в попытке устоять на ногах.
С тобой все хорошо?
Она кивает.
Да. ПростоОна закрывает глаза на мгновение.Здесь холодно. И у меня болит голова. Я бы хотела вздремнуть.
Здесь вовсе не холодно. Напротив, довольно душно, но ее руки покрылись мурашками.
Я поищу термостат. Оставь чемодан, я сейчас отнесу его в нашу комнату.Я отправляюсь на кухню в поисках термостата. Там его не нахожу, зато с облегчением замечаю, что риелтор доставила продукты. В иной ситуации я бы не стал просить кого-то покупать нам еду, но она предложила сама, а я отплатил щедрыми чаевыми.
Я не был уверен, что нам позволят здесь остановиться, поэтому сказал, что заинтересован в покупке дома, но сперва хочу в нем пожить. Лейле я об этом не сказал. Сначала мне хотелось убедиться, что нам нравится здесь так же сильно, как и прежде.
Впрочем, сомневаюсь, что выражение лица Лейлы, когда мы подъехали к дому, говорило о желании здесь жить. Скорее наоборот, вид у нее был такой, будто она уже готова уехать.
Я направляюсь в Большой Зал посмотреть, нет ли там термостата. К моему большому облегчению кабинетный рояль стоит на прежнем месте. Но меня огорчает толстый слой пыли на крышке. Столь великолепный инструмент заслуживает того, чтобы на нем играли, но, судя по его виду, я последний к нему прикасался.
Я провожу пальцем по крышке рояля, оставляя след в слое пыли. Узнав о том, что дом пустует, я не знал, чего ожидать. Беспокоился, что владельцы вывезли рояль, но все предметы интерьера остались на своих местах.
Лейла знает, что это скорее рабочая поездка, а не отпуск. Мне нужно написать альбом, поэтому в ближайшую пару недель я планирую работать за этим роялем по максимуму, не создавая при том у Лейлы впечатление, будто музыка стоит на первом месте в списке моих приоритетов.
Черт, наверняка Лейла сама поставит ее во главу списка. Ей больше меня хочется, чтобы я закончил запись альбома.
Не найдя термостат, я выхожу из Большого Зала. Бросив беглый взгляд в холл, я замечаю, как Лейла заглядывает в одну из комнат. Закрыв дверь, она проходит дальше и заглядывает в следующую. У нее озадаченный вид, будто она не помнит, где наша комната, и закрывает очередную дверь.
Лейла, спальня наверху.
Она вздрагивает от моего голоса и разворачивается.
Я знаю.Лейла жестом указывает на дверь комнаты, мимо которой чуть не прошла, и заходит внутрь.Просто мне сначала нужно в туалет.Она заходит в ванную комнату и закрывает за собой дверь.
Она ходила в туалет на заправке двадцать минут назад.
Порой мне кажется, что проблемы с памятью у нее хуже, чем она признает. Я подумывал проверить ее, рассказав о чем-то, чего никогда не было, и посмотреть, станет ли она делать вид, что все помнит.
Но это уже слишком. Я и без того чувствую себя виноватым.
Я слышу, как она включает воду в ванной, как раз когда нахожу термостат возле лестницы. В доме почти двадцать два градуса. Не думаю, что стоит увеличивать температуру, но все же прибавляю пару градусов, чтобы развеять прохладу, которую она чувствует.
Я захожу в гостиную, просто чтобы осмотреть все участки дома, которые не посещал в прошлый раз.
В гостиной очень неприветливая атмосфера, будто комната не предназначена для проживания. Возле камина стоят диван и двухместное кресло кремового цвета. Жесткий стул, обтянутый коричневой кожей, возле стола загроможденного аккуратными стопками книг.
В комнате всего одно окно, и задернутые на нем шторы погружают ее во мрак. В прошлый раз я пару раз проходил мимо этой комнаты, но ни разу не заходил внутрь. Здесь все время было полно людей, но сейчас в ней остались лишь тени.
В Большом Зале мне нравится гораздо больше. Возможно потому, что мы с Лейлой обрели связь именно там. В нем осталась часть нашей истории.
А с этой комнатой нас ничто не связывает. Если этот домсердце страны, то гостинаяее желчный пузырь.