- Она явно любила музыку, - восхищенно говорю я, бегая глазами по листочку.Вкус просто отменный. Элвис, Битлз, Нирвана
- Квин, Майкл, Мьюз, Радиохэд
- Я бы хотела с ней познакомиться!выпаливаю и понимаю, что сказала лишнее. Виновато смотрю на Диму, но тот лишь криво улыбается.Прости.
- За что? За то, что тебе нравится вкус моей сестры? Таким парням как я, то есть наивным, неуравновешенным, опасным романтикам, вполне приятно слышать хорошие вещи о дорогих им людях.
Хмыкаю и замечаю, как сквозь музыку прорываются звуки ветра, дождя. Поворачиваю голову в сторону приоткрытого окна, вижу ливень и тут же, мгновенно, молниеносно, краснею, вспомнив о событии, произошедшем пятнадцать минут назад возле моего подъезда. Становится жарко, жутко неловко. Хочу отойти за водой, хоть как-то привести себя в чувство, но неожиданно оказываюсь в плену мужских рук. Сменяется трек, комнату заполняет медленная, чувственная музыка, украшенная адажио и саксофоном, и Дима шепчет мне на ухо:
- Я буду везде тебя видеть. В старых и знакомых местах, которые трогают мое сердце. Весь день. Напролет.Он медленно покачивается, увлекая меня за собой в странный мир без времени, без лишних звуков и проблем. В мир, где есть он. Есть я. Есть эта музыка и эти проникновенные слова, цепляющие во мне что-то такое, что колит и загорается внутри.Буду видеть тебя в маленьком кафе, в этом парке через дорогу, на детских каруселях, в каштанах. В прекрасных летних днях, в каждой вещи. Легко и трудно. Я всегда буду думать о тебе именно так.
Закрываю глаза и кладу голову ему на плечо. Дальше Дима молчит. Обнимает меня, медленно дышит в такт музыке и поглаживает пальцами мою спину между лопатками, словно успокаивает или защищает. В этот момент я совсем его не стесняюсь, и своих чувств не стесняюсь тоже. Просто держу парня в объятиях: некрепко, неслабо. Так как надо. И танцую. Неторопливо, протяжно, тихо. За окном взрываются молнии, рушатся чьи-то надежды или мечты, но нам все равно. Мы здесь, остальныетам. И пусть мир сгорит в собственных проблемах, изъянах, пусть он провалится, исчезнет, перевернется, сгинет, улетучится, иссякнет. Нам плевать.
Песня заканчивается. Я нехотя отодвигаюсь назад, слышу, как начинает играть новый медленный трек, кажется Элвис, но неожиданно Дима вновь притягивает меня к себе.
- Прости, еще рано расставаться.
Смеюсь, кладу ладони ему на плечи и тяну:
- Ты странный.
- Это ты странная. Тебе что, танцевать надоело?
- Нет, совсем нет.
- Вот и хватит воплощать штампы в жизнь. Кто сказал, что танцевать подряд несколько медленных танцевэто неправильно? Как по мне, так просто кощунство остановится на одном медляке, когда жизнь так коротка.
- Если бы мои родители были живы, - мечтательно шепчу я и покачиваю головой. Мама, папа. Как же мне вас не хватает! Чувствую, что в носу покалывает, и сильнее сжимаю плечи Димы. Не хочу плакать. Не хочу!Если бы они видели меня сейчас
- Обычно так говорят, когда наоборот не хотят, чтобы предки заметили их, ну за добиванием бутылки пива или за курением сигарет.Дима поглаживает мою щеку, пробегает кончиками пальцев по закрытым глазам и тихо спрашивает.Ты чего?
- Просто нахлынуло. Прости.
- Хватит извиняться.
- Я бы хотела, чтобы они познакомились с тобой, - раскрыв глаза, признаюсь я и как-то криво улыбаюсь. Наверно, потому что еле сдерживаюсь от того, чтобы не разреветься, как истеричка или как ненормальная дура, которая плачет в «такой подходящий» момент.Они бы тут же начали тебя тестировать. Папа бы выкрал минутку поговорить с тобой наедине, рассказал бы тебе все свои правила, припугнул, объяснил, что к чему. А мама, - набираю в легкие больше воздуха и дрожащим голосом продолжаю, - мама бы приняла тебя очень тепло. Улыбалась бы постоянно. Становилась бы на твою сторону вечно! И, наверняка, это бы меня жутко бесило. А еще родители бы непрерывно настаивали на совместных вылазках или посиделках дома. Мой папа обожал смотреть кино, я говорила тебе об этом? Он каждые выходные находил фильмы и покупал что-нибудь вкусненькое. Раньше мы с мамой просили его привозить всякие булочки, выпечку, ну ты понял. А затемэто стало традицией. Так вот, ты бы тоже вместе с нами смотрел кино, уверена. И это был бы очередной, суровый тест, чтобы понять какие у тебя вкусы и сможешь ли ты разделять наши интересы. На самом деле, мама на такие вещи не особо обращает внимание. Ее бы больше волновало, есть ли у тебя татуировки и как ты закончил школу. А вот папа Папа бы точно постарался проникнуть внутрь твоей головы, раскопать там все, чтобы убедиться в том, что, что, что я в надежных руках.
Мы уже не танцуем, дождь я уже совсем не слышу. Да, и музыку тоже. Поднимаю глаза на парня и очень тихо, практически беззвучно, не жалуясь и ничего не требуя, спрашиваю:
- Почему?
Мне кажется, я могла, что угодно спросить в ту минуту, лишь бы не это. Лицо Димы резко вытягивается, становится таким беззащитным, уязвленным. Опустив руки, он закрывает глаза, отворачивается, и каждый из нас, со своей болью, орет про себя во все горло: почему. Почему?
Думаю, достойного ответа на этот вопрос вовсе не существует. Лишь: потому что, вот просто так, а как иначе. Глупые оправдания и не единого нормального объяснения. Но черт подери, почему близкие умирают, зачем, кому это нужно? Почему кто-то болеет, кто-то нет. Почему кто-то счастлив, кто-то нет. Почему кто-то теряет все, абсолютно все, а кто-то нет.
- Мне кажется, самое время перекусить, - вновь поворачиваясь ко мне лицом, говорит Дима и выдает первую за все наше время знакомства лживую улыбку.Как считаешь?
- Да, - смахивая слезы с ресниц, киваю я, - отличная идея.
Ложь, ложь, ложь. Куда это годится? Но лучше претвориться, будто все в порядке, чем расклеиться. Особенно теперь, когда и мне, и Диме есть ради чего жить.
В колонках играет Битлз. Я иду на кухню, пытаясь унять в груди грустное чувство досады, словно даже самый светлый момент сумела поглотить печаль. Неужели это будет преследовать нас всю жизнь и не даст никогда ощутить счастье в полной его мере. Не на половину. Не чуть-чуть. А как надо.
- Осторожно, - восклицает Дима, проносясь вихрем рядом со мной, - мы с Аидом жутко проголодались.
Пушистый комок держится когтями за его штанину и пищит так высоко и пронзительно, что хочется закрыть уши. Навсегда!
- Он только что ел, - причитаю я.Сколько можно?
- Я же говорил тебе: это настоящий мужчина. Как и я, между прочим. Мы много едим.
- А что вы еще делаете?
- Требуем и добиваемся, - с грозным видом отрезает Дима.Еще хотим ласки, заботы. И молокаэто персонально от Аида.
Я усмехаюсь, открываю холодильник, хочу достать сок, как вдруг слышу стук в дверь. Парень выгибает бровь:
- Ты ждешь кого-то?
- Да, нет.
Иду в коридор, на ходу заглядываю в зеркало. На голове ужас, волосы спутались и торчат в стороны. Недовольно придавливаю их правой рукой, другой открываю дверь и тут же сталкиваюсь с торнадо. Конечно, не в буквально смысле, хотя не знаю, что лучше.
Не дождавшись приглашения, мокрая Ленка забегает в квартиру и громко рычит:
- Я что тебе сказала? Что сказала тебе сделать?
- Лен, ты чего?
- Нет, ответь. Что я сказала тебе сделать, Мира? Ты совсем не хочешь по-хорошему, да? С тобой по-плохому разговаривать нужно, а? - Растеряно закрываю дверь, прижимаюсь к ней спиной и пожимаю плечами.Что, что ты плечами пожимаешь?!злится подруга и подходит ко мне так близко, что я чувствую запах ее апельсиновых духов.Я русским языком тебя попросила: перезвони! Помнишь?
- О, черт, - горбясь, шепчу я.Извини, из головы вылетело абсолютно.
- Из головы у нее вылетело, - скрестив на груди руки, повторяет Лена.Зачем ты так? Я места себе не находила. Вчера прийти не смогла. Нужно было решить дела с сессией. Думала, хотя бы сегодня дождусь от тебя звонка, но нет. Тишина. Изводишь меня или издеваешься, м? Клянусь, еще одна такая выходка, и я позову своего деда. Слышишь? Мира, серьезно. Это совсем не смешно
- Лен
- Просто наказание какое-то. Телефон тебе дала? Дала. Номер вбила? Вбила. Позвонить сказала? Сказала. Что ж ты за катастрофа, Берман? Какая на тебя управа? Окей, ты не должна отчитываться передо мной, не должна обо всем докладывать. Но черт тебя подери, я же волнуюсь! Вот где ты шлялась эти два дня? М? Где тебя носило?
- Не кричи, пожалуйста.
- Чего это не кричать? Нет уж. Прости, я хочу высказаться. Так вот. Спрошу еще раз. Куда ты пропала? Это из-за Димы, да?
- Лена, хватит, - покраснев, отрезаю я и расширяю глаза, - давай потом поговорим об этом.
- Почему? Что такое? Чего ты в сторону кухни зыркаешь? Я не понимаю. Что?Подруга недоуменно хмурит лоб.Скажи по-человечески.
Думаю, до нее доходит раньше, чем в коридор проходит парень.
- Привет.
Удивленно вскинув брови, подруга разворачивается и отвечает:
- Привет, Дим. Решил выкрасть Миру навсегда?
- Возможно.Парень чешет маленькую шейку Аида. Тот громко мурчит, лежит на спинке в его ладони и смешно шевелит лапками. Криво улыбнувшись, парень поднимает взгляд.Я наверно пойду. Не буду мешать вам.
- Что за глупости, - отмахнувшись, выдыхает Ленка.Мешаю я.
- Может, уйти мне?с сарказмом интересуюсь и фыркаю. - С чего вы вообще решили, что кто-то кому-то мешает? Проходи Лен. Мы как раз хотели придумать что-нибудь из еды.
Думаю, никто не ожидал такого поворота событий. Ни Дима, ни Лена. Они замолкают и смотрят на меня огромными, удивленными глазами, словно спрашивая: ты серьезно? Но я действительно серьезно. Мне не хочется отпускать никого из них. Хочется посидеть в компании близких людей. Как раньше.
Подруга подозрительно прищуривает глаза, медленно снимает мокрые кроссовки, будто ждет подвоха. Однако его нет.
- Что ж, почему бы не остаться, - немного неуверенно пропевает она.Мы можем стать героями, хотя бы на один день.
Улыбаюсь. Если Ленка переводит с английского знакомую ей песню, значит она в хорошем настроении. Это благословение.
На кухне достаю из холодильника все продукты. Их немного: молоко, яйца, яблоки, четыре котлеты, засохший кусок докторской колбасы, консервированная кукуруза и один слегка смятый помидор.
- Мда, - облокачиваясь о стол, тянет Лена, - негусто.
- Мы можем приготовить омлет, - предлагает Дима.
- Омлеттуалет.
- Лен!
- Что? Ну, вырвалось.
- Я могу сбегать в магазин, - вновь пытается спасти ситуацию парень.Тут недалеко вроде.
- Под ливень? Не выдумывай.
- Как насчет шарлотки?Выжимая в мойку волосы, спрашивает подруга.Если есть мука, то можно без проблем приготовить яблочный пирог. Хотя еще нужно сливочное масло
- Сейчас посмотрю. - Вновь открываю холодильник и довольно улыбаюсь, - фортуна на нашей стороне, ребятки.
Дима криво лыбится и игриво шевелит бровями:
- Адская кухня!
- О да, - подхватывает Ленка. Смеется и внезапно ударяет кулаком по столу. - Я - шеф Гордон Рамзи, и сейчас я буду издеваться над вами, жалкие людишки! Быстро взяли три яйца. Быстро! Вылили содержимое в миску и взбили, понятно?
- О, шеф, я не умею взбивать яйца, - подыгрывая, плачет Дима.
- Что? Что ты сказал? Тогда тебе нечего делать на моей кухне! Вон!
- Прошу вас, нет, не надо.
- С глаз моих, - упрямо поджав губы, отрезает Романова и отталкивает Диму в сторону стола. Тот смеется. Пытается ухватиться руками за ручки шкафчика, но Ленка чересчур сильно вошла в образ.Смертный! Как ты посмел прийти ко мне, не научившись взбивать яйца?!
- Я исправлюсь, обещаю, я, - парень начинает дико хохотать, потому что устав отталкивать его от столешника, подруга начинает нагло и быстро щекотать его подмышки, - я исправлюсь, я
Улыбаюсь, наблюдая за происходящим. Присаживаюсь и просто молча смотрю на то, как два близких мне человека страдают полной чушью. Поразительно, насколько быстро они нашли общий язык. Я бы не смогла пойти на контакт так скоро, так легко, я бы застеснялась, закрылась в себе как минимум до следующей встречи.
Успокоившись, ребята распределяют задачи. Ленка смешивает яйца, муку и сахар. Я нарезаю яблоки, а Дима смазывает формочку сливочным маслом.
- Мы отличная команда, - скептически признается Ленка, - не такие уж вы и бездарные.
- О да, нарезать яблокисамая сложнейшая из всех самых сложнейших задач, шеф.
- Именно поэтому я доверила ее тебе, Мирослава.
Расширяю глаза и кидаю в подругу долькой яблока, случайно попавшейся под руку. Романова хихикает и тянет:
- Все, все. Больше не буду.
Ставим пирог в духовку.
Решаю помыть посуду. Дима протирает тарелки, Лена кладет их на место. Идиллия. В колонках играет трек, который, пожалуй, хотя бы раз в жизни да слышал каждый человек, подруга пристукивает ногой ему в такт, а я подвываю, стараясь попадать в ноты. Парень криво улыбается:
- Люблю моменты, когда молчать приятней, чем говорить.
Подруга поднимает на него скептический взгляд, а затем вдруг кивает. Серьезно, искренне. Сбившись с ритма, она замирает и задумчиво смотрит сквозь посуду, сквозь стены, сквозь весь этот дом. Ее мысли совсем далеко, вовсе не здесь, и мне кажется, они очень личные. Глубокие. Отмерев, она поправляет пышные, черные волосы, начинает расставлять накопившуюся посуду по полочкам и продолжает стучать носком по кафелю, вот только меня не обмануть. Что-то заставило Ленку расстроиться. Но что?
Пока готовится пирог, разговариваем обо все подряд, не задумываясь и не стесняясь. Обсуждаем погоду, мою странную прическу и еще более странные глаза Димы. Парень обещает принести новый провод для телевизора, Романова советует, хотя нетприказывает забрать ноутбук с работы родителей. А я лишь киваю, как болванчик. Да, начну жить заново, да, схожу в офис мамы с папой, да, подключу интернет, да, разузнаю на кафедре про мою ситуацию в институте. Да, да, да, да, да. Как в том кино с Джимом Керри. Он не мог сказатьнет. Постоянно со всем соглашался, и, в конце концов, перед героем стал острый вопрос: когда же он действительно хотел того, на что шел? Было ли все это правдой? Были ли истинными его желаниями? Или же он непроизвольно лгал не только окружающим людям, но и самому себе?
Сложно сказать, когда ложь становится реальностью. На несколько секунд, я действительно задумываюсь: не выдумала ли я себе этот мир, где можно не страдать из-за потери родителей и наслаждаться жизнью? Не в грезах ли я нахожусь, болтая в зале с друзьями о всякой всячине? Возможно, это иллюзия. Очень реальная иллюзия, в которую я так сильно стремлюсь поверить.
Встряхиваю головой. Опять эти дурацкие мысли.
Вот только опустив глаза вниз на свои руки, я замираю. Понимаю, что как бы я не пыталась повесить всю вину на воображение, правда прямо здесь, передо мной, на моих запястьях в виде кривых, бледных линий. И дело не в мыслях, не в бурной фантазии. Я просто-напросто столкнулась с самым сложным этапом в своей жизни: этапом восстановления, который полон отрицания, путаницы и сомнений.
Сумею ли я его преодолеть?
- Ты был там?ошеломленно восклицает Ленка, вырывая меня из мыслей. Криво улыбаясь, Дима кивает.Серьезно? Черт, я тоже хочу! Как ты туда добрался?
- Вы о чем?
- О заброшенной даче Новикова. Помнишь, мы хотели съездить?
- Ну, началось, - протягиваю я и подхожу к духовке. Пирог готов.Ты еще не перегорела?
- Нет!
- Там мрачновато, - признается Дима, задумчиво почесывая шею.Утром еще ничего, но к ночижутко.
- Чего ты там забыл?Вытаскиваю шарлотку. Пар обдает руки кипятком, и приходится резко отпрыгнуть в сторону. Формочка безумно горячая. Быстро ставлю пирог на столик и выдыхаю: получилось.Дача в Зеленогорске. Это минут сорок езды.
Дима нервно пожимает плечами, а затем не своим голосом отрезает:
- Арина потащила.
Едва не спотыкаюсь, наткнувшись на собственную ногу. Поднимаю виноватый взгляд на парня и мысленно чертыхаюсь: сколько можно натыкаться на прошлое? Достало уже! Достало!
- А кто это девушка?заинтересованно спрашивает Романова.Она разбирается в развалинах, да? Много зданий исследовала?
- Нет, - цедит Дима. Стискивает зубы и как можно непринуждённее добавляет, - ее просто тянуло к приключениям.
Ленка недоуменно вскидывает брови, а затем, увидев мое перекошенное лицо, приподнимает плечи, мол, спрашивает: я сказала что-то лишнее?
- Давайте пирог есть, - громко говорю я, разрезая шарлотку. Ставлю тарелки с шарлоткой перед ребятами, несусь обратно на кухню и включаю чайник.Пахнет чудесно. Жаль, раньше ничего подобного не готовили. А какие еще рецепты ты знаешь, Лен?
Подруга удивительно быстро забывает об Арине и начинает перечислять ингредиенты для шоколадного торта, который ее мама вечно печет на Новый Год. Тараторит, взмахивает руками, кидает заинтересованные взгляды в сторону Димы. Я давно не видела ее такой живой, возбужденной. Будто она - умирающая от голода собака, и перед ее лицом появляется сочный, свежий кусок говядины. Она уже не в силах контролировать свой аппетит. Виляет хвостом, припрыгивает на месте, скулит от изнеможения. Еще чуть-чуть и псина слетит с катушек, свихнется: набросится на желаемый объект и раздерет его в клочья.