После всего Ярослав, наконец, признался, для чего он везет меня в магазин и что хочет выбрать с моей помощью. Мы выбирали вечерний наряд. Об этом он сказал уже в бутике, и только поэтому я не стала отказываться и сопротивляться его щедрому предложению. Я не была женщиной, которая чувствовала себя неловко или должницей в ситуации небывалой щедрости противоположного пола. Если так они выслуживали мое расположение, то зря тратили время: меня этим было не купить. Но если они были щедры в силу своего характера, то ради бога: чем бы дитя ни тешилось. Чувство долга вообще не мой профиль.
Я с легкостью подобрала платье, которое угождало моему вкусу и кошельку Ярослава. Он и не видел меня в нем, потому что я быстро накинула его и потом сняла в примерочной и выходить на подиум не захотела.
По дороге в салон красоты со странным названием «Нимфетка» Ярослав вкратце объяснил, что будет происходить в «Шхуне».
Через час я вышла из салона при полном параде. Выглядела я, как Барби, но не китайского производства, а США. Это был не мой стиль. Я чувствовала себя дискомфортно в обтянутом «саване», будто припудренной с ног до головы. А мои бедные волосы были так туго переплетены в декоративные косы на макушке, что ощущение выпученных глаз не оставляло. Я никогда так не издевалась над волосами. Такое ощущение, что мастеров «Нимфетки» обучали в киевском метро, где можно было достать любое свидетельство.
А Ярослав улыбнулся так, как будто ему было привычно видеть рядом с собой Барби. Сам-то он выглядел не хуже Кента: в пресловутом смокинге, в лаковых туфлях, идеально причесан, только живой и с естественным загаром.
Ох-х, и симпатяга же был он!
Ну, что, поехали? пригласил меня в машину он.
Классный прикид, усмехнулась я, окидывая его с ног до головы оценивающим взглядом. Какие будут рекомендации, шеф?
Какие рекомендации?
Ну, зачем-то же ты меня туда тащишь? пояснила я.
Ярослав выехал на дорогу и покачал головой.
Во-первых, я тебя не тащу. Во-вторых, такое ощущение, что ты не умеешь развлекаться. Ну, а в-третьихты боишься?
Я?!
Ты.
А по-моему, ты слишком много болтаешь! возмутилась я.
Он рассмеялся.
А что здесь было смешного?
Полин, потом поедем ко мне? переключился Ярослав, пока я переваривала его смех и придумывала достойный отпор.
Что?!
Ты прекрасно слышала меня.
Я отчего-то рассвирепела и уже не выбирала слов и не думала о последствиях.
Если ты надеешься затащить меня в постель, то вынуждена тебя разочаровать.
Полин, да что с тобой? Ты, как колючка: ни с того ни с сего взъерепенилась, недоуменным тоном спросил Ярослав.
Знаешь, я не в восторге от этой вечеринки. Лучше бы я с девчонками где-нибудь в клубе оторвалась, проворчала я и отвернулась к окну.
Может, тебя прямо здесь высадить? вспылил Ярослав и ударил ладонью по рулю.
Погоди, остановись тут Я увидела одно объявление, вскрикнула я, неожиданно заметив цветной клочок бумаги на витрине магазина.
Какое объявление? резко затормозил Ярослав. Полина, мы спешим. Мы и так уже опоздали!
Боишься, что все закуски съедят, что ли? возмутилась я и вышла из машины.
Полина? раздраженно окликнул меня Ярослав, заметив, как я под звук не менее раздраженных фанфар неосторожно перебежала дорогу на другую сторону улицы.
Но я не отреагировала.
Объявление оказалось пустышкой. А я надеялась, что этото самое: о наборе администраторов в салон красоты, которое я видела несколько дней назад, да вовремя не обратила внимания. Но мое настроение резко пошатнулось оттого, что я увидела в витрине магазина фотоаппарат и вспомнила о фотографиях для Кирилла, которые еще не сделала.
Еще и Ярослав под руку разжужжался, когда я вернулась в машину.
Слушай, если тебе жалко для меня пяти минут, то езжай на свой сабантуй сам! вспылила я и надулась.
Ну, и что вдруг с тобой случилось? остыв, спросил Ярослав.
Отвали.
Ладушки, я отвалю. Но ты и на презентации будешь дуться?
Сказала, отвали, снова буркнула я.
Полина, вздохнул он, если ты что-то ищешь, я могу тебе помочь?
Чем он мог мне помочь? Не нуждалась я в его помощи!
Ты фотки когда сделаешь?
Какие? задумался Ярослав, будто напрочь забыл, о чем я его просила вчера.
Хватит гнать-то, возмущенно оглянулась на него я.
А-а, эти, с трудом вспомнил он. Я их утром отвез в мастерскую, забыл забрать на обратном пути.
Ага, а я и забыл, что у меня склероз! язвительно заметила я.
Ярослав посмотрел на меня внимательным изучающим взглядом и кашлянул.
Да, ты не в духе. Только я-то тут при чем?
А ты всегда ни при чем, огрызнулась я, сама не понимая, зачем вынула топор войны.
Он обиделся или расстроился, или был раздражен в общеммне было наплевать. Мы молча доехали до «Шхуны» и также молча вошли внутрь.
Перед тем, как войти в зал, Ярослав остановился у зеркала за моей спиной и, как нашкодивший кот, осторожно положил подбородок мне на плечо. Я недовольно покосилась на его отражение в зеркале, но не оттолкнула.
Что? холодно спросила я.
Ты очень красивая, прошептал Ярослав. И тебе не идет дуться.
И, конечно, я не смогла дуться дальше и еле заметно улыбнулась.
Ладно, пойдем к твоим занудам, повернулась я к нему и взяла под руку.
На лице Ярослава появилась довольная улыбка, и он расцеловал мою ладонь.
Фу, какие телячьи нежности!
Ну вот: я попала на пародию бал Наташи Ростовой. Народу была тьма! Места всем хватало, но многие толпились у шведского стола, будто только из-за него и явились сюда. Вскоре часть толпы двинулась к нам, вероятно, чтобы поприветствовать Ярослава.
Ой, все заулыбались. Такие приторно-довольные рожицы. «Здрасьте», «Вау», «Приветики», «Хай», «Знакомьтесь, Полина», «Полина, знакомься», «А это Полина» и охи-ахи Фу!
Но было кое-что и новенькое. Я впервые увидела Стаса и Серегу в стильных дорогих костюмах, в белых рубашках, в бабочках, в лакированных туфлях. Сергею шел костюм, во внешнем виде он даже мог соперничать с Ярославом. Я его немного зауважала. Но на Стасе всё смотрелось, как на огромном бревне, а его манера двигаться и вести себя противоречила не только костюму, но и характеру этого собрания.
А я? О-о, я, конечно, была на высоте. Мое платье сразу вызвало неоднозначные (уже знакомые по своей сути) взгляды не только со стороны Ярослава, но и всех его друзей и партнеров мужского пола. А мнения и впечатления женской половины этого сборища меня не заботили.
Роль картинки мне изрядно поднадоела уже через полчаса присутствия здесь. Лыбиться, как идиотка, я не умела. Нет, умела, конечно, но не видела смысла себя насиловать. Выдержав ровно столько, чтобы не обидеть Ярослава, я равнодушно отцепилась от его руки, чтобы меня не оторвали с мясом, и отодвинулась в сторону. Ярослав не хотел отпускать, но пингвины в смокингах слишком откровенно оценивали мои вырезы на платье и изгибы тела, что он любезно направил в сторону шведского стола.
Попробуй все, что там есть. Это очень вкусно, улыбнулся он и кивнул своим псам, чтобы приглядывали за мной. А я скоро тебя найду.
Какой в этом был смысл, не понимаю?
Взгляд сразу притянули закуски на шведском столе и знакомые лица официантов и барменов. Я с ними очень даже дружила. А чего было нос-то задирать? Надо же было себя чем-то занять!
Музыка звучала инструментальная, спокойная, чтобы никого не раздражала. Скукотища, я бы сказала. А закуски действительно стоили того, чтобы их попробовать. Хоть каким-то развлечением среди незнакомых людей была болтовня с персоналом. Их сплетни и замечания по поводу того или иного персонажа в толпе были гораздо веселее, чем чопорные, сухие, чисто деловые разговоры. К нам подключился и Сергей. И я даже оценила его юмор и характер. Все-таки первое впечатление о нем было обманчиво.
Не знаю отчего, но Ярослав нашел меня быстрее, чем ожидала. Он крутнулся по залу, поприветствовал всех и оказался рядом с двумя бокалами красного вина. Он сел на высокий табурет у барной стойки и повернулся ко мне.
Я смотрела на его отражение в зеркальный шкаф с выпивкой за стойкой. Ярослав посмотрел на меня, затем кивнул бармену и тихо сказал ему:
Петь, покрутись на кухне!
Бармен догадливо любезно улыбнулся и отошел в другой конец бара.
Привет, будто соскучившись, произнес Ярослав и протянул бокал.
Привет, будто совсем и не скучала, ответила я и приняла его угощение.
Ты здесь самая обворожительная дама.
Он протянул свой бокал вина, и мы дружелюбно чокнулись.
А ты очень галантный кавалер, искренно призналась я и крутнулась на табурете лицом к нему.
Ярослав задержал внимательный взгляд на моих губах, и я впервые опустила взгляд на его. От глотка вина погорячело в желудке, и это было знаком: не провоцировать на откровенность. Я как-то глупо улыбнулась и отвернула голову к залу. И самое отвратительное, что Ярослав заметил мое смущение и усмехнулся. Он легонько коснулся пальцем мочки моего уха и медленно провел линию по шее к плечу.
Я хочу тебя, тихо проговорил он, медленно вздыхая, наверное, от волнения.
Я улыбнулась и бросила взгляд на танцующие пары. Когда-то так я вздыхала по Кириллу, и не было ни капли сомнения, что хотела того же, что и он.
Имеешь право, грустно ответила я.
Ярослав усмехнулся, выдохнул и отвел руку.
Ты больше не будешь сопротивляться?
По-моему, я никогда этого и не делала. Ты сам останавливался, перевернула я вину на него.
Не все объясняется словами, заметил он и склонился к уху, чтобы поцеловать его.
У тебя есть права, а у меня обязанности по контракту, будто случайно качнувшись на стуле и отстранившись от него, иронично ответила я и буквально залпом выпила вино.
Не притворяйся, что ты не хочешь этого?
А он был весьма самоуверен!
Ярослав встал, сделал шаг и оказался лицом к лицу со мной. Я подняла глаза и замерла.
Он выглядел классно! И его губы, и дыхание не вызывали отвращение. Но Если бы только мы познакомились не так, не с условиями, через время, чтобы я успела забыть Кирилла
Хотя, что там Кирилл? Я уже его забыла. Да и в нашем странном знакомстве с Ярославом, скорее всего, была виновата я. Я пошла на принцип, он не уступил, и все завертелось в ином ритме, который трудно было усвоить.
А Македонский был независим, непосредственен, иногда слишком суров по отношению к своим подчиненным и партнерам по бизнесу, иногда чересчур мягок и лоялен. Когда он отвлекался от меня, я долго смотрела на него, наблюдая за манерами, и сомневалась в тех довольно противоречивых чувствах, которые испытывала в тот момент. Мне были симпатичны та простота, с которой он относился ко всему, его пренебрежение к ценностям в жизни. Не знаю, что он чувствовал по отношению ко мне, он вообще не говорил об этом. Были какие-то намеки, что-то просматривалось в его поведении. Но за что я ему действительно была благодарна, так это за то, что он не оскорблял моего достоинства ни наедине, ни прилюдно, не был хамом и развратником, был снисходителен к моим частым вспышкам эмоций, словом, Ярослав четко соблюдал первое условие нашего договора. И его терпению можно было позавидовать.
А я все еще думала о Кирилле
Когда мыслями вернулась в зал, Ярослав вожделенно ласково изучал мое лицо, все чаще задерживаясь взглядом на губах. Я же плыла от неразберихи в душе и действующего вина.
Полин, склонился ближе Ярослав и, чуть было, не коснулся моих губ.
Но тут сзади его окликнул Сергей, и он с неохотой и вздохом разочарования отстранился.
Ну что еще, Сергей?
Ты просил их забрать, протянул шефу Сергей бумажную упаковку с оранжевой надписью Kodak.
Спасибо, слабо улыбнулся Ярослав и протянул мне конверт. Твой срочный заказ.
Я видела, что он был расстроен или обижен, но пытался это скрыть.
Я бы могла и завтра сама забрать, без особой радости пожала я плечами, но приняла конверт с фотографиями. Не надо было Серегу гонять.
Не хочу, чтобы ты злилась, ответил Ярослав и неожиданно чмокнул меня в кончик носа. Тебе весело?
Угу, опуская голову, буркнула я, вдруг ощутив себя маленькой девочкой.
Ярослав вздохнул, помялся на месте несколько секунд и тепло сказал:
А я рад, что ты со мной. Мне нескучно.
Он немного постоял со мной у бара, выпил вина, закусил, дал несколько поручений Сергею и снова ушел в круг своих приглашенных.
Мне тоже, глухо заметила я, имея в виду совершенно противоположное его «нескучно».
Когда поблизости никого не оказалось, я распечатала конверт и с любопытством заглянула внутрь.
Да, фото получились что надо! Но куда-то подевался восторг от идеи послать их Верке. Противоречивые желаниядосадить и остаться равнодушнойсбивали с толку.
Что будет больнее? И произведет ли это нужный эффект?
Голова не соображала. Я устало и раздраженно убрала фотографии в сумочку.
Решу потом!
А что у меня было с Ярославом? Он посматривал на меня из толпы то из одного места, то из другого. Мигал мне, приглашал в компанию, но я отрицательно качала головой ему в ответ. А он задумчиво прищуривался и, казалось, совсем не слушал своих собеседников.
Ведь все же было нормально. Мы находили общий язык, могли весело проводить время, но я вдруг поняла, что не хочу близких отношений с ним. Не не хочу, а не могу, наверное. Я поняла, что раздражение и неприятие отошло на задний план, пока горела идеей досадить Кириллу. Меня не волновали чьи-то придирки, пусть даже не озвученные. Занудные, неприлично любопытные вопросы я пропускала мимо ушей, просто игнорировала, не беспокоили и косые взгляды соседей, и поведение Ярослава. Но когда забавлять себя стало нечем, возникло ощущение, что играю в какую-то дурацкую игру, от которой уже не получаю удовольствия. Наверное, от этого изменилось мое настроение и поведение. Конечно, в этом Ярослав был не виноват, но те обстоятельства, которые нас связывали и окружали, сами собой накручивали меня.
Весь оставшийся вечер какая-то неопределенная тревога, не оформленная, но почти физическая, не давала покоя, путая мысли и вызывая ощущения, которые доставляли жуткий дискомфорт. Я чувствовала, а иногда и видела, что глаза Ярослава не отпускают меня, и в его взгляде, мелкой мимике, движениях тела присутствует какое-то предупреждение, напряжение: не то ревность, не то опаска, не то желание поговорить о чем-то щекотливом и неловком или даже что-то сделать.
И, пожалуй, где-то на заднем плане я понимала, чем грозит окончание этого вечера, но упрямо не произносила это даже мысленно. Но взгляд все чаще задерживался на подносах с шампанским, мартини и прочими напитками, которые разносили официанты, а рука сама тянулась за очередным бокалом.
К концу этого феерического мероприятия я еле держалась на ногах, перед глазами плыло, «леди» и «джентльмены» растворялись в стенах и друг в друге. Я старалась не отходить от барной стойки, где была удобная широкая столешница и табурет, куда могла примостить свое обмякшее тело в случае чего и создать видимость утомленной дамы. Но голову неумолимо клонило к полу, как молот к наковальне. Наверное, со стороны я смотрелась смешно, держась за край табурета, чтобы не слететь с него и не оказаться в луже.
Видимо, на нервной почве от ожидания завершения вечера плюс изрядная порция шампанского и мартини, разбавленное вином и каким-то безвкусным коктейлем, я совсем перестала тормозить себя на крутых поворотах. Не очень-то я была красноречива. Нет, конечно, была, но на плохом русском. В основном сражала ядовитым юмором или сарказмом. Мама часто называла меня грубиянкой и дикарем:
Вот получила высшее образование, а как рот откроешь, так жабы да гады лезут
Помните, как из сказки Андерсена «Белочка и Розочка»?
Я не всегда была такой несносной. Да, в юношестве была дикаркой, хулиганкой, сорванцом, но безобидной шалуньей. А в студенчестве уже твердо знала меру своему «красноречию» и поведению. А яда-то (дерзить, хамить, язвить, посылать и прочее) я набралась, только познакомившись с великосветской гадюкойНатальей Андреевной Белохвостовой и всем ей подобным семейством.
Ух, я уж хвост-то им повыдергала своими зубками!
А потом это просто вошло в привычку (дурное всегда быстро цепляется). Наряду с манерами образованного, воспитанного человека я все чаще демонстрировала многогранность своего отвратительного характера. Ну а вскоре поняла всю прелесть такой выучки. Что именно такой мне в жизни удается куда больше, чем деликатной, интеллигентной и терпеливой.