Для меня йога всегда была набором поз, но на занятиях у мамы я поняла, что это еще и классное средство от вздернутых нервов. Когда в начале занятия в маленькой медитации мама просила сложить ладони и подумать о самом желанном, я всегда произносила про себя: «Пусть будет мир во всем мире». Но почти сразу мой предательский разум переключался на Марка и Алана. Заветное желание ютилось где-то на задворках глобального гуманитарного блага. Но все же я хотела вернуть себе Стернов. Пусть я и не владела ни одним из них. Никогда. Кажется, все было совсем наоборот. Это они играли со мной, забавлялись, пока не пришло время расстаться.
Я много думала об Алане и Марке. Мои чувства каждый день менялись. То я отчаянно жалела, что обманывала их, то злилась, что они сами мне врали. Я то умирала от любви, то ненавидела весь мир. И тосковала, ужасно скучала. Особенно по Алану. Я так привыкла жить с ним, проводить рядом практически каждую минуту, делиться переживаниями, смотреть сериал вечером, готовить что-то новое и интересное. Мне не хватало этих обыденных, простых вещей. А еще мне не хватало работы. Последние дни, когда я практически замещала Алана, в меня вселилась такая приятная уверенность в себе и собственных силах. Теперь эти силы мне пришлось законсервировать, потому что у меня больше не было работы. За неделю я подготовила и даже досрочно сдала почти все проекты для универа, осталось сдать три экзамена. Пробежавшись по билетам, я только разочарованно застонала. Учить оказалось практически нечего.
Мне нужно было срочно чем-то заняться. Например, найти новую работу. Возможно, действительно уехать в другой город. Я открыла письмо Алана, чтобы погуглить копании, которые он предлагал. В итоге я поняла, что в Москву не хочу. Терпеть ее не могу. В Хельсинки слишком холодно, а Питерские конторы занимаются немного не тем, чего я бы хотела.
Я понимала, что капризничаю, придираюсь и ищу повод для отказа всем сразу. Несколько месяцев назад я могла только мечтать о таких вакансиях. Но сегодня я хотела работать только на Стернов. Этот вывод опять заставил меня плакать. Я пыталась взбодриться, продолжала ходить к маме на занятия, пару раз засиживалась в кофейне с Крис и ее друзьями, штудировала учебники и старалась не развалиться на куски.
Но ночью тоска обнимала своими липкими лапами и заставляла меня съежиться в комок. Я накрывалась простыней, утыкалась в подушку и беззвучно плакала.
Так прошла еще неделя, а потом меня буквально осенило. Я проснулась рано утром. Крис собиралась в универ, мамав клуб. Обе они проводили меня недоуменным взглядом до двери.
- Марьян, хоть волосы прибери, - крикнула мама.Выглядишь очень неряшливо.
Я ничего не ответила, сунула ноги в кеды и помчалась в аптеку. Хорошо, что не в трусах.
Когда я вернулась, Крис ушла.
- Что за пожар, Марьяна?потребовала объяснений мама, тоже уже готовая уходить.
- Ничего, - буркнула я.Захотелось кофе.
- И где он?
- Все выпила.
Я протиснулась через тесную прихожую к ванной.
- Могла бы и нам принести, - как всегда упрекнула меня мама. - Только о себе думаешь.
Все-таки некоторые черты в моих родственниках никогда не пропадут.
Мама что-то продолжала говорить, но я ее не слышала. Я вообще больше ничего не слышала и не думала.
Две полоски на тесте перечеркнули все мои планы.
Выйдя из ванной, я села на диван, который служил мне постелью, и уставилась в одну точку.
Мой мозг, как идеальный компьютер, просчитывал все возможные комбинации, изучал каждое потенциальное решение проблемы. Иначе я свою беременность воспринимать не могла.
В девятнадцать лет.
Вместо карьеры, учебы и всех молодежных безумств я умудрилась залететь.
Сама виновата.
Но то, как Марк и Алан уверенно утверждали, что я не забеременею Или это распространялось только на первую ночь?
Я уперлась локтями в колени и вцепилась в волосы.
Решение было на поверхности, но я не успела ничего обдумать, как мама крикнула:
- Марьяна, очнись. К тебе босс.
Я подняла голову и увидела в дверях Алана. В костюме с иголочки, с идеальной укладкой и жутко сексуальной щетиной. Хорошо, что я сидела, иначе ноги не удержали бы.
- Я ушла. Предложи кофе, детка. Очень невежливо сидеть и хлопать глазами.
И мама скрылась за дверью, оставив меня наедине с моим кошмаром. Таким желанным и любимым кошмаром.
- Привет, кроха, - проговорил Алан.
Я окончательно расклеилась. Полились слезы, и я поспешила отвернуться. Хотелось убежать, спрятаться, закрыться, но Алан стоял на пути к выходу, отрезая мне пути отступления. В окно я прыгать не решусь. Но по решительному виду Стерна я поняла, что он никуда меня не отпустит. Ни в дверь, ни в окно. Я могла попытаться избежать разговора, выгнав Алана.
- Зачем ты пришел? Уходи, - выпалила я, вытирая глаза.
Сил хватило, чтобы встать и указать пальцем на дверь. Алан нахально усмехнулся, очень напоминая Марка в этот момент.
- А твоя мама права. Где гостеприимство, Марьяна? Я рассчитывал на кофе.
- Я больше не обязана тебя обслуживать и не рассчитывала на ранний визит гостя без предупреждения. С чего это ты разбудил в себе Винни-Пуха?
Алан засмеялся, пересек комнату и взял мои руки в свои. Я честно собиралась их выдернуть, но едва почувствовав тепло пальцев и нежные поглаживания, тихо застонала от удовольствия. Он был моим самым лучшим лекарством. Отравил меня похотью и любовью, но и сам же явился, чтобы излечить. Яд полезен в малых дозах. Вакцина вырабатывает иммунитет, не убивая.
- Пойдем, я сам что-нибудь заварю, - твердо и ласково заявил Алан.
Он повел меня на кухню, где усадил за стол и включил чайник.
- Пожалуй, лучше чай, а не кофе, - предположил Ал, и я кивнула.
Мой разум еще не сдался, хотя всей душой я тянулась к Алану. Воевать с ним мне не захотелось. Чай я точно могла ему позволить сделать.
Я указала на шкаф, где мама хранила кучу всего, что можно заварить. Последнее время она была одержима чайной церемонией.
- Какие интересные сборы, - оценил Алан.Зверобой и мята, не возражаешь?
Я развела руками, позволяя ему хозяйничать. Алан заварил травы в фитопакетах, достал розетку с медом и ложки.
Он собирался положить мед в кипяток, и я не могла ему позволить это сделать.
- Убьешь все полезные свойства меда. Добавь немного холодной воды или подожди, пока остынет.
- Спасибо, - поблагодарил он и отставил чашку.Мари
Алан снова протянул ко мне руки, но в этот раз я не позволила себя коснуться.
- Я не Мари, Алан. Меня зовут Марьяна.
- Это принципиально? Я так привык к Мари.
Он вроде бы валял дурака, улыбаясь мне и болтая о всяких мелочах.
- Я тоже привыкла и не возражаю. Это все очень мило, но зачем ты пришел?
Он опустил глаза, улыбнулся как-то неуверенно и также странно и наигранно засмеялся.
- Моя конкретная и прямая Мари. Я пришел умолять тебя вернуться и пытаюсь сделать это с достоинством. Я не знаю, как начать, кроха.
- Если что-то по «Тюльпанам», то мог просто позвонить, я постараюсь
- Это не рабочий вопрос, Мари. Хотя и там мне тебя ужасно не хватает. Но больше всего на свете я хочу, чтобы ты вернулась ко мне. Я сожалею, что был груб и категоричен. У меня больше нет сил держаться от тебя подальше.
Я отпустила чашку и подняла глаза. Мне нужен был честный ответ. Я догадывалась, я наделась, но хотела услышать.
- Почему?
- Потому что я люблю тебя, кроха.
Я снова заревела. Просто моментально начала лить слезы и рыдать. От радости, от идиотского счастья. Его признание все запутывало, но как же я была счастлива слышать эти три слова.
Алан спрыгнул с высокого стула и подошел ко мне, чтобы крепко обнять. Он прижал меня к себе на несколько сладких мгновений, а потом начал смахивать со щек мои слезы и уговаривать:
- Пожалуйста, не плачь. Не могу видеть твои слезы. Мари, родная. Марьяна.
Он целовал мои веки и мокрые щеки, чмокал в нос и гладил по волосам. Через минуту я уже не плакала, а смеялась, повторяя:
- Я тоже люблю тебя. Люблю тебя, Алан.
Эйфория закончилась так же быстро, как и истерика. Я попыталась мыслить трезво и отстранилась.
- Нам не стоит снова начинать, все так запутанно. Я врала тебе. Ты ненавидишь ложь, - решила я напомнить.Ты же сейчас поступаешь как с Агатой. Прощаешь меня вопреки принципам
Алан воспринял мои слова со всей серьезностью. Он как будто предвидел такой поворот.
- Я много думал об этом, Марьян. Да, ты обманывала меня, скрывала свое имя, но ведь я сам создал все условия для этого. Я не настаивал, меня все устраивало. А потом ударился в крайность. Я не подозревал, что ты Яновская. Это было чертовски неожиданно. Марк обычно более лоялен к там вещам, но тоже вспылил. Мы едва не сломали тебя. Для маленькой девочки нас двоих слишком много.
- Пожалуй, - соврала я снова.
Не Алану даже врала, а самой себе. Я хотела их обоих, но знала, что Марк не будет моим. Я хотела Алана, но какой ценой?
Пока я пыталась обдумать хоть что-то, Стерн заговорил:
- Пусть это удобно и лицемерно, но я не хочу жертвовать нашим счастьем во имя своих принципов. Твердость хороша в бизнесе. С тобой я могу быть мягким, Мари. Я готов на компромиссы, на твои условия. Все то время, что ты была со мной, я только и делал, что брал, ничего не давая взамен. Теперь я хочу быть твоим целиком и полностью, хочу быть тем, кому ты сможешь доверять. Давай начнем все с чистого листа.
Я снова всхлипнула и покачала головой.
- Звучит здорово, но не получится, Ал. Я беременна.
- Беременна? - эхом повторил он.
Губы Алана моментально растянулись в улыбке, а глаза блеснули внезапным счастьем. Но блаженство смыло с его лица, едва я добавила:
- Я хочу сделать аборт. Я как Агата, только честная, - рассмеялась я, снова почти плача.
- Аборт? - опять повторил Ал. - Зачем? Почему? Мари, нет!
- Да, Алан. Мне девятнадцать лет. Сначала умер мой отец, потом мы потеряли все, что имели, я продалась вам. Ты, Марк, все это безумие... А я хочу работать, понимаешь? Я мечтала с детства, что возглавлю компанию, буду придумывать дома. Мои мечты кто-то смыл в унитаз, понимаешь? Что я буду делать с ребенком?
Алан взял мое лицо в ладони и заговорил так страстно, что я вся затрепетала.
- Не ты, Марьяна. Мы! У тебя есть я. Ты не одна, девочка.
- Даже это ничего не меняет, Алан. Я не знаю, чей он.
- Он наш, кроха. Если мы вместе и любим друг друга, то чей он еще может быть?
Я не нашла ни одного ответа, который бы опроверг утверждение Алана. Он продолжал хоронить мои сомнения под еще более железобетонными фактами.
- Ребёнок - это счастье, Мари. Я понимаю, ты совсем юная и неопытная, но материнство в наше время не подразумевает отшельничество. Мы же с тобой работали из дома. Ты видела, что все можно совмещать. Можно нанять няню...
- Няню, Алан? - возмутилась я. - Рожать ребенка, чтобы спихнуть на кого-то? Зачем?
- Приходящую няню, Мари. В конце концов, твоя мама и сестра...
- О, на них точно не рассчитывай.
- Ладно. Но я точно знаю, что ты можешь рассчитывать на меня, кроха. У нас в запасе девять месяцев. Ты за три усвоила тонну информации. Я смог доверить тебе столько всего, что освободил почти половину времени. Ты научила меня отдыхать. Я с удовольствием посвящу это время малышу. У тебя будет время на карьеру. Если ты, конечно, хочешь карьеру в моей фирме.
Я повисла у него на шее, повторяя:
- Конечно, хочу, Алан. Я представить не могу себя еще где-то. Твои вакансии прекрасны, но я не смогла позвонить никому.
- Мари, родная, - он прижал меня к себе крепко-крепко.
- Не верю, что ты мне это говоришь. Тебя послушатьвсе кажется таким простым.
- Все так и есть. Не надо ничего усложнять. Мы имеем право быть счастливыми, кроха. Даже обязаны.
Я отстранилась и подняла на него глаза:
- Тебе это Марк сказал?
Алан кивнул. Я не стала расспрашивать подробнее. Что-то подсказывало, Марк перед отъездом говорил и с дядей тоже. Похоже, именно он и подтолкнул Ала к лояльности и первому шагу в сторону моего дома.
Совершенно неуместно я решила быть честной до конца.
- Я люблю тебя, Ал. Но и Марка я тоже люблю.
Алан как всегда спокойно ответил:
- Я знаю. Он сделал выбор, Мари.
Я покивала. Алан погладил меня по щеке, позвал ласково:
- Кроха, я не смогу его заменить. - Он ослепительно хулигански улыбнулся, почти превращаясь в Марка. - Но я буду очень стараться. Хочешь, купим вибратор?
Алана подвигал бровями, заставляя меня расхохотаться
В этот момент я поняла, что во мне нет тоски по Марку. Где-то в сердце, конечно, жила любовь к нему, но я точно знала, что это не помешает мне сделать счастливым Алана, быть счастливой самой. Я все еще сомневалась, что готова к материнству, не была уверена, что смогу оправдать надежды Алана по части карьеры в его фирме, но сейчас все это было не важно.
Я обняла Стерна за шею и стала целовать. Нежно и чувственно. Так, как он меня научил. Так, как я любила чувствовать его губы на своих.
- Давай я помогу тебе собрать вещи, - проговорил он, отстраняясь. - Поехали домой.
- Не терпится снова спихнуть на меня половину работы?пошутила я. - Все так срочно? Признайся, тебе нужна не я, а раб в кабинете.
- Ахах, ну отчастида. Но сегодня точно не собираюсь работать. Я буду заниматься с тобой любовью, кроха. Весь день. Возможно, и часть ночи. Поэтому собирайся скорее, а то я оскверню твой диван.
Я потянула Алана к объекту осквернения. Не было у меня сил ждать до дома.
- Мама в клубе до обеда. Крис не вернется до ночи. Так что ни в чем себе не отказывай.
Алана не нужно было уговаривать.
Мы впервые занимались любовью без спешки и надрыва. Он целовал, ласкал меня, двигался во мне. И это было идеально, сладко, просто прекрасно.
Пусть Алан подарил мою невинность Марку, но мне он подарил всю свою любовь. И я отвечала ему тем же.
Эпилог
Часть 1
Я еще досматривала сон, но уже слышала, как рядом зашевелился Алан. Его ладонь легла на мой живот. Он погладил меня и поцеловал в губы мимолётно. Я собиралась обнять его и продолжить целовать, но Ал уже встал.
- Поспи еще, кроха. Воскресенье, - прошептал он, укутывая меня.
Я решила не спорить. Последнее время долгий сон был для меня роскошью. Я теперь работала больше Алана, хотя он всегда был моим надежным тылом, но большинство вопросов я решала самостоятельно. Слава богу, беременность протекала достаточно легко. Только спать все время хотелось. Я никогда не упускала момент для вздремнуть.
Сегодня мне не суждено было выспаться всласть. Сначала маленький вредный человек пинал меня изнутри, требуя перевернуться на другой бок, а потом я вспомнила, что скоро приедет Марк. Прошло больше полугода с тех пор, как мы виделись последний раз. На его свадьбе.
Я сама захотела поехать. Алан сомневался, что это хорошая идея, но в итоге правда оказалась за мной. Я больше не страдала по Марку. Не знаю, был он счастлив с Карин или нет, меня это больше не волновало. Я научилась быть счастливой с Аланом. Он купал меня в любви и безграничной заботе. Мы снова вместе работали, вместе ходили на приемы к врачу, вместе планировали наше будущее. Алан стал тем человеком, кто вернул меня мне. Я больше не была нянькой-спонсором мамы и Крис, не думала об ответственности и перспективах. Я просто занималась любимым делом, ждала ребенка и была счастлива. Все благодаря Алану Стерну.
Странно было желать кого-то еще.
Алан помог понять, что действительно готова к материнству. Страх ушел, хотя осталось волнение, Я знала ,что мы дадим этому ребенку все самое лучшее. Не только деньги, но и все наше внимание и любовь.
Марк не знал, что я беременна. Мы собирались сказать сегодня. Алан больше ни разу не затрагивал тему возможного отцовства Марка, я тоже старалась об этом не думать. Мы негласно решили, что и Марку не стоит знать. Я надеялась, что он не будет ничего высчитывать, когда малыш родится.
Эти мысли окончательно меня разбудили. Я еще немного повалялась и встала. Хотелось есть. Я знала, что Ал сразу пошел работать. Вчера вечером звонил главный инженер одного из объектов, но мы перенесли решение вопросов на утро.
Я прошла на кухню и сделала Алану кофе, а себе какако. Кофеин в меня категорически не вливался еще со времен токсикоза. Я сделала омлет и оставила его под крышкой, пошла в кабинет. Нужно было выгнать Ала на завтрак, иначе он может просидеть в кабинете до обеда, правя чужие ошибки.
Дверь кабинета была приоткрыта, и я вошла бесшумно, тут же замерла, наблюдая за Аланом. Глупая улыбка возлюбленной по уши девчонки разрезала мой рот. Я стояла и глазела на него. Вроде бы ничего особенного. Алан сидел за столом, просматривал чертежи. Иногда он включал панорамный обзор и поднимал глаза, чтобы оценить полную картину. Меня все в нем восхищало. Как он записывал что-то на бумаге, прикрывал глаза, чтобы сосчитать что-то в уме, как облизывал губы и хмурился, когда ему что-то не нравилось.