Через час на смену крикам пришло мычание. Потом всхлипы.
Всего три часа в воздухе, где-то над южной границей Туниса, в четко обозначенном квадрате, потому что иначе нельзя. Рядом Ливия. Возможно, это единственный выход из Преисподнейнаправить самолет на охраняемую ПВО границу другой страны, не имея разрешения и не отзываясь на позывные. И плевать, что на борту я буду не один. За такую компанию мне в аду даже спасибо скажут.
Да, возить пушки было лучше. Спокойнее. Тише. Автоматы не рыдали, пока их затаскивали на борт. Не умоляли их не трогать. И не смотрели затравлено в одну точку после приземления.
Может быть, Алан прав. Это двойные стандарты. И тот, и тот вариант оба дерьмо, и нельзя делать выбор между двумя красными пилюлями.
Я кое-как выбрался из душа. Мой новый номер, который нашел Алан, действительно куда лучше прошлого недоразумения. Пять звезд, халаты и люкс с двумя комнатами. Отель тоже принадлежит шейху. Кажется, он держит за яйца половину Туниса, что неудивительно.
После душа я не стал возвращаться в спальню, пусть там сначала уберут.
Опустился на диван в гостиной, ероша мокрые волосы. Нашел аспирин в своем чемодане и воду в мини-баре. Включил телевизор, чтобы фоном шел какой-то шум, потому что сна не было ни в одном глазу, а мысли в пустой черепной коробке теснились.
Уставился в телевизор. И через мгновение разом протрезвел.
Вскочил и сам же сел обратно, потянулся к пульту и сделал звук громче. Бесполезно. Новостной блок был на французском, но кое-какие слова сознание выцепило безошибочно.
«Труп девочки». «Юнисеф».
И ее фотография на весь экран.
Живая.
С улыбкой и надеждой в глазах.
На борту она была не такая, как по телевизору. Совсем-совсем не такая. Особенно по приземлению: с пустыми глазами выпотрошенной куклы.
Пустой желудок снова сжался, и я едва успел добежать до ванной. Минус одна таблетка аспирина. Интересно, как долго во мне продержится следующая?
Прополоскав рот, на трясущихся ногах, как циркач на ходулях, приковылял обратно. Рухнул на диван, морщась от громогласной скороговорки французского диктора. Хотел выключить, но студия сменилась репортажемглава международной организации с каменным лицом отвечал на вопросы журналистов.
Камера в руках оператора метнулась вбок, выхватывая зрителей, и я окаменел с пультом в руках.
С воинствующим видом сжимая в руках бумаги, в первых рядах, среди представителей «Юнисеф», сидела она.
Элен Романова.
Глава 11
Элен
Поль заставил меня прождать в коридоре почти два часа, после чего наконец-то освободился и пригласил внутрь.
Здравствуй, Хэллен, сухо обронил он. Присаживайся.
Вот как? И никакого Бодлера на этот раз и приглашений выпить холодного вина? Слишком официально для того, чей язык в последний раз пересчитал коренные зубы в моем рту, ты так не считаешь, Поль?
И все же я покорно села.
Разве ты не должна была улететь Поль заглянул в документы перед собой, которые я не приносила и не давала. Выходит, он готовился ко встрече со мной настолько, что даже откопал мое личное дело? Да, все верно, самолет в Россию вернулся еще вчера. А ты почему так и не улетела из Туниса, Хэллен?
Итак, Поль «Умею брать высокие ноты» Анри сидит по ту сторону стола, в костюме-тройке и лицо у него при этом как у директора, которому не хочется, но нужно отчитать одну из учениц за прогулы. И, по его мнению, сейчас мне должно стать стыдно за неподобающее поведение.
Я прочистила горло.
Я сдала билет.
Правда? Поль выглядел удивленным. Но почему?
Серьезно?
Я не могу улететь из Туниса.
Это я уже понял, Хэллен, я спрашиваю, почему? Что тебя держит в этой стране?
Поль, вкрадчиво сказала я, ты ведь был вчера на пресс-конференции. Они нашли тело одной из девочек. Ее имя было в моем списке, который я передала организации неделю назад.
Ах да, список, кивнул он рассеянно, вновь принимаясь перебирать бумаги, словно список мог оказаться там. Так ты знала ее лично? Эту девочку? Поль снова поднял глаза.
Нет, но
Эль, снова прервал он меня. Позволь я буду называть тебя так?
Он спрашивает это сейчас? После одного секса и неудачного второго свидания, которое тоже должно было закончиться в горизонтальной плоскости?
Э-э-э Наверное.
Этот разговор нравился мне все меньше.
Поль сцепил руки перед собой на столе и сказал, взвешивая каждое слово:
Послушай, Эль. Рядом идет война. Мы не можем защитить и спасти всех детей, как бы сильно мы этого не хотели. Я знаю, что тебе больно это слышать
Девочка погибла не на войне, Поль. Ее жестоко изнасиловали, а потом задушили на юге Туниса.
Повисла тишина.
Мой собеседник слабо кивнул, печально опустив уголки губ, и помолчал какое-то время, явно желая почтить ее память.
Так вот снова заговорил он. Ты знаешь, что южные границы Туниса то и дело нарушают ливийцы. Они часто похищают людей или убивают их в своей стране, а после подкидывают трупы в Тунис. Тело девочки тоже нашли недалеко от границы. Это нервы, Эль. Ты провела в горячей зоне полгода, и тебе нужно вернуться домой, чтобы «не перегореть» на работе.
Мне кажется, что из нас двоих именно у тебя есть все шансы «перегореть». Ты себя слышишь, Поль? Ты спокойно сообщаешь мне, что я должна наплевать на судьбу воспитанницы и вернуться в свою страну.
Поль посмотрел на меня долгим странным взглядом.
Медленно кивнул.
Да, именно это я и предлагаю. Тебевернуться домой. А специальной комиссии из профессионаловзаняться тем делом, которое они умеют лучше всего. Ты всего лишь детский психолог, Эль. Ты не арабка, не из полиции и даже не мать этой девочки.
Я резко выпрямилась. С таким же успехом он мог просто отвесить мне пощечину.
Хочешь сказать, что мне не о чем переживать и комиссия из специально обученных людей найдет всех остальных девочек и мою Замиру, в том числе, живыми и невредимыми? А то, что имя погибшей девочки есть в моем списке пропавших детей, это просто совпадение. Да, Поль?
Он развел руками.
О чем я и говорил, Эль. Тебе необходимо отдохнуть! Замира Мухаммед не твоя. Она не принадлежит и никогда не принадлежала тебе. Послушай, Поль коснулся моей руки через стол, я твой друг и отношусь к тебе как к хорошему другу. Я желаю тебе добра. Ты восприняла слишком близко судьбу этой погибшей девочки и теперь чересчур сильно переживаешь о Замире. Тебе нужно сохранять дистанцию, разделять свою и их жизни, Эль, иначе это непрофессионально с твоей стороны.
Непрофессионально? ахнула я.
Именно так. Послушай, давай я пробью тебе по своим каналам новый билет, хотя его сложно будет найти сейчас, в разгар сезона, но я помогу тебе. Во имя всего, что у нас было.
Это строчка из Бодлера, Поль?
Он пожал плечами и улыбнулся.
Может быть.
Я нагнулась ниже к столу, вынуждая его податься ко мне.
Знаешь, что такое действительно настоящий непрофессионализм, Поль? Это не реагировать на регулярные исчезновения девочек. Это нежелание оторвать свою задницу со стула и поехать туда, на границу, чтобы убедиться, что ее тело слишком далеко от границы, а еще от маршрута автобуса, в который ее предположительно посадили в лагере, но она почему-то так и не доехала до столицы. Вот что такое непрофессионализм, Поль. Вот что такое «перегореть». Поль скривился, как будто хлебнул лимонного сока, и сжал пальцами переносицу.
Мне больно слышать такое от тебя, Эль.
Так сделай что-нибудь!. Собери достаточно людей, пусть опросят всех тех беженцев, которых перевозили вместе с другими пропавшими девочками. Не может никто ничего не знать. Не могут дети сесть живыми в автобус, а потом случайно оказаться мертвыми в пустыне! И они не могут делать это с такой регулярной эпизодичностью!
Я понял тебя, Эль, холодно отозвался Поль. Не продолжай.
Ни черта ты не понял
Он молча уставился в бумаги перед собой. Пауза затягивалась.
Я могу идти? первая произнесла я.
Он поднял глаза. Неужели они всегда были у него такими, как два крохотных голодных клопа, впившихся в лицо?
Задержись еще на секунду. Есть небольшая загвоздка с твоим номером в отеле, Эль. Его оплачивала миссия, пока ты числилась в ее рядах, но сейчас, учитывая, что ты уже получила свои отпускные и, фактически, не должна быть в Тунисе Организация больше не может оплачивать комнату в отеле. Тебе нужно съехать, Эль.
Я сглотнула.
Не проблема. Я буду платить за эту дыру сама.
Боюсь, в отеле нет свободных номеров, прожигая меня взглядом, сообщил Поль. Миссия сотрудничает с этим отелем на постоянной основе и скоро в отведенный для тебя номер поселятся другие люди. Прости за неудобства, но надеюсь, ты войдешь в наше положение. Если передумаешь, и тебе все-таки понадобится помощь с обратными билетами, не стесняйся, обращайся ко мне, Эль.
Обязательно.
Я медленно поднялась и покинула кабинет. Прощаться со мной Поль не стал.
Я миновала коридоры, никого не встретив, словно все договорились меня избегать, а когда пересекла КПП, то седой охранник попросил мой пропуск и сказал на французском:
Простите, мисс, но ваш пропуск просрочен. В следующий раз я не смогу впустить вас. Прошу, отдайте его мне.
Я протянула охраннику пропуск. А добравшись до номера отеля, нашла под дверью оповещение с требованием освободить его уже завтра до полудня, как и предупреждал меня Поль.
Я захлопнула дверь и сползла вниз, подтянув колени к подбородку.
Боже. Что же мне теперь делать?
Глава 12
Джек
Два дня ушло на то, чтобы снова стать похожим на человека. Два дня на полную детоксикацию организма со всеми нелицеприятными вытекающими последствиями, о которых вы не захотите знать. И это наконец-то помогло унять утренний тремор рук, холодный озноб, рвотные позывы и все в таком же духе. Настоящее похмелье это не «ой, что-то голова раскалывается». Настоящее похмелье, как и алкоголизм, это полный отстой, ребята.
И ни один нормальный пилот такого себе не позволяет.
Но я давно перестал быть нормальным пилотом. И даже человеком. Оставался только мужчиной, потому что кровотоку в члене плевать на моральные дилеммы.
А еще нормальные пилоты буквально пылинки сдувают с собственной формы. Помню, как сам с гордостью расправлял плечи, когда стоял среди других выпускников летной школы. Как боялся первое время лишний раз сесть, чтобы не испортить стрелки на штанах.