Меня сотрясает крупная дрожь, когда его жесткие пальцы сжимаются на моих плечах и небрежно отодвигают в сторону. Максим рвано дышит, стягивает презерватив с каменного члена и сжимает его в кулаке. Надевает боксеры, застегивает ремень Я не понимаю, что происходит. Он пытается казаться невозмутимым, утирает пот со лба, словно стряхивает возбуждение
Чего уставилась, Ди? Разрядка была нужна тебе, обо мне речи не было! Взгляд его глаз полощет, как стальной клинок.
А ты я же не против. Послушай, ведь потираю плечи, на секунду задержавшись взглядом на своем платье: оно мятое и липнет к спине. Чувствую себя такой же: мятой, потной, использованной, несмотря на то что несколькими минутами ранее скакала на мужике, как умалишенная.
А мне не хочется. Так. В следующий раз пригласи мальчика по вызову. Он выполнит любой каприз за твои деньги.
А вот это звучит слишком жестоко. Меня затапливает разочарование. Я раскрываю губы, чтобы ответить парню, но издаю лишь жалкий всхлип. Не думала, что боль может ТАК жечь В груди печет, в горле саднит, а в сердце что-то умирает. Наверное, глупая симпатия к мужчине.
Уходи, обняв себя за плечи, хриплю я.
Хочется кричать и рыдать в голос, сокрушаясь о собственной глупости, но я стойко держусь, отсчитывая минуты, пока Макс шнурует кроссовки в прихожей. Набрасывает ветровку, шумно дыша, а затем клацает входной дверью, навсегда отрезая меня от мира дурацких фантазий.
Устремляюсь в прихожую и запираю дверь на два оборота, по-детски желая защитить себя от невзгод внешнего мира. Приваливаюсь спиной к холодной поверхности и глубоко дышу, сдерживая слезы. Дура! Стягиваю проклятое платье и выбрасываю его в урну. Я выйду за Багрова и научусь жить как циничная сука.
Глава 8
Дождь монотонно барабанил по крыше палатки судмедэкспертов. Побережье залива пряталось в клубах густого, светло-серого тумана.
Маркус Дарковски стряхнул тяжелые капли с дождевика, натянул предложенные напарником Левским перчатки и раскрыл черный пластиковый мешок, в который положили девушку.
От представшей перед ними картины к горлу подступила тошнота Длинные черные волосы, спутанные водорослями, бледная как мел кожа, лицо, изъеденное ракообразными. Руки и ноги связаны эластичной веревкой.
Я застегиваю на груди куртку, поеживаясь от утренней прохлады и откладываю ноутбук в сторону. Почему я пишу? Если когда-нибудь писательнице Диане Шестак репортеры зададут такой вопрос, я отвечу: потому что я не могу сказать вслух
А мне есть что провозгласить этому миру. Да, и я не могу молчать! Да простит меня следователь Дарковски герой моего полицейского детектива, но на одном романе я не остановлюсь. Я оборудовала лоджию в оазис личного рая на земле. В моем распоряжении кресло-качалка из синтетического ротанга, шерстяной плед, стеклянный столик на изогнутых ножках и чашка дымящегося кофе Ветер подхватывает сигаретный дым и вплетает его в струящийся пар из кофейной чашки. Я курю А курю я только в одном случае: все плохо.
Глубоко затягиваюсь ментоловой сигаретой и тянусь к лежащему на столике телефону. Еще разок посмотрю на него Всего лишь раз. Захожу в ватсап и украдкой, как трусливый заяц, смотрю на фото Макса. Я должна ненавидеть его парня, пополнившего ряды пренебрегших мною мужчин, но я не чувствую ненависти Меня гложет какой-то странный, удушливый стыд. Словно кто-то увидел неприглядную, темную сторону моей личности и указал на нее Сунул носом в дерьмо, как нашкодившего котенка.
Тушу окурок в хрустальной пепельнице и, отхлебнув горький кофе, наслаждаюсь рассветом. Скоро приедет Саманта и отвлечет меня. На время украдет из рабства навязчивых мыслей и грусти. Золотисто-розовые лучики занимающегося солнца играют на поверхности стеклянного столика, облака растворяются в небесной синеве уходящего лета. Рассвет заползает во все темные уголки, прогоняя прошлое и открывая двери новому дню. Сегодня будет жаркий день. И все будет хорошо
Я забираю чашку и бреду в кухню, вздрагивая от пронзившего утреннюю тишину квартиры дверного звонка. Саманта.
Привет, Шестак! Ты почему на звонки не отвечала?
Сэм всучивает мне пластиковый контейнер с горячими булочками и по-хозяйски надевает домашние тапочки.
А ты разве звонила? удивленно вскидываю бровь. В мозгу красными всполохами мелькают воспоминания об ужасной ночи: Макс ушел, я долго стояла под душем и плакала, плакала А потом вырубилась прямо на диване, где мы занимались сексом.
Ди, что с тобой? Ты бледная, как
Мел? осторожно спрашиваю я.
Нет. Сэм недовольно качает головой. Что-то прозрачное, голубоватое Эти твои заплаканные глаза, темные тени на веках. Эврика! Личинка. Вот до чего ты довела себя.
Ли-чин-ка, завороженно повторяю я. Умница, Сэм! прижимаю подругу к груди, как родную, и пулей бегу к ноутбуку. Какой, на фиг, мел или мука. Это банальщина. Личинка! Моя утопленница бледная, как личинка! Прозрачная, голубоватая Наверное, тебе нужно писать книги, а не мне, Саманта. Твои сравнения всегда в точку.
Ты определенно слетела с катушек, Шестак! строго произносит Сэм, наблюдая за тем, как я вношу правки в описание утопленницы. Редакторы точно будут в восторге! Если мне не изменяет память, ты вчера ходила на свидание.
Не напоминай, морщусь я, сохраняя отредактированный текст и закрывая крышку ноутбука. Сейчас позавтракаем и поедем к Виоле. То есть к маме
Саманта включает электрический чайник, распахивает задернутые шторы и выходит через открытую дверь на лоджию. Вот же черт! Сигареты. Я оставила улику на месте преступления
Ди визгливо протягивает она. Ничего не хочешь мне рассказать? влетает в комнату Сэм.
Нечего рассказывать. Встретились и разбежались как в море корабли. Папа прав: мне нужен надежный мужчина, который знает, что ему нужно А не эти
Еще один избалованный мажор? Расскажи мне, Ди, что случилось? Ее тонкие пальчики бережно поглаживают мою кисть, пробуждая задвинутые подальше эмоции.
Ничего
Поэтому ты проплакала полночи, отключила телефон и уснула на диване? Сэм бросает взгляд на валяющийся возле дивана плед.
Он оттолкнул меня, ясно? Но это и неудивительно Мне противно от самой себя.
Я не выдерживаю, вырываюсь из объятий Саманты и бегу в ванную. Подавляя проклятые слезы, быстро принимаю душ и возвращаюсь в кухню. Я не имею права расклеиваться и опускать руки. Я должна быть сильной и найти дочь. Сэм обеспокоенно смотрит на меня, задержавшись взглядом на старенькой клетчатой рубашке и джинсовых шортах.
Диана, ты собираешься ехать к маме в таком виде?
Да, Сэм. Это всего лишь мама, а не королева Британии, снисходительно бормочу я.
А как же визит к частному детективу? Или ты передумала? Голос Саманты звучит раздражающе спокойно.
Завтра я встречаюсь с Багровым. Буду просить его помочь мне с поисками лучшего частного детектива области.
Я молча отпиваю глоток свежезаваренного чая, ощущая, как пространство наполняет чувство таинственной важности. Возвышенная, благородная тишина, которую не хочется спугнуть глупой шуткой или пустой болтовней. Саманта чувствует то же, что и я. Молча, почти бесшумно пьет чай, откусывает маковые булочки
Но через секунду повисший надо мной ореол благородной миссии пронзает звук входящего сообщения на электронную почту.
Это он, Сэм. Неизвестный адресат, усыновитель Арины или кто он там, дрожащим голосом шепчу я.
«Не вынуждайте нас скрываться и прятать дочь. По закону девочка наша. Подумайте о ребенке», читаю послание.
А зачем он пишет? Разве ты общалась с ним после приезда из Крыма?
Да. Написала, что хочу решить вопрос по-хорошему. Я поднимаюсь с места, не в силах справиться с охватившим меня волнением. Сэм, поехали скорее к маме!
Может, сразу к Багрову? Упадешь на колени, пообещаешь ему себя?
Черт, Сэм! Я на все готова, чтобы ее найти. Но сейчас мы поедем к маме.
Загородный дом Виолы Шестак то еще пафосное местечко. Утопающий в зелени добротный одноэтажный дом из белого камня отличают изысканный дизайн и продуманная планировка. Чему удивляться? В этом вся маман. Виола талантливый ландшафтный дизайнер. Хотя я убеждена, что мир потерял в ней драматическую актрису.
Автомобильные шины шуршат по гравию подъездной дорожки, когда я паркуюсь возле ворот. Сэм выскакивает, с наслаждением потягиваясь и разминая затекшие ноги.
Глянь-ка, Диан, похоже, Виола Вадимовна завела питомца? улыбается Саманта, склоняясь над притаившимся возле калитки щенком. Ну где ты там, Шестак?
Я водружаю на плечи рюкзак, забираю из багажника сумку с вареньем подарком Евдокии Андреевны, и наконец обращаю внимание на сюсюкающую с малышом Сэм:
Лучше бы помогла, Невская!
В этот момент калитка распахивается, открывая взору расплывшуюся в улыбке маму. Вечерний макияж, аккуратно повязанный вокруг головы тюрбан, длинное цветастое платье в отличие от меня она подготовилась к встрече.
Доченька моя. Диша Ласковые мамины пальцы сжимаются на моих плечах. Давно не виделись, Белоснежка, произносит удушливо-заботливым шепотом.
Ну Да мямлю я, уткнувшись в ее пахнущее селективным парфюмом плечо.
А это что такое? Опять ты! Мама резко разрывает объятия, заметив виляющего хвостиком щенка. Убирайся! Вон! Вон!
Она скрывается в идеально спроектированном дворе эдаком маленьком филиале рая на земле и возвращается через минуту с метлой.
Мы с Сэм прирастаем к земле, ошеломленные представшей взору неприглядной картиной.
Брысь! визжит маман, замахиваясь на скулящего пса. Маленький от силы месяца три, с длинными, как у таксы, ушками и белым пятнышком на лбу, он прилипает к моим ногам в поисках защиты.
Мама, остановись! Что ты делаешь? Я подхватываю кроху на руки и прижимаю к груди.
Теплый, живой, дрожащий щенок с огромными и темными, как спелая вишня, глазами-бусинами
Дианочка, брось его, детка! Это приблудный пес. Уже несколько дней здесь ошивается, перебрасывая рукоятку метлы с одной руки на другую, протягивает мама.
Я возьму его. Заберу себе, выдавливаю хрипло, столкнувшись, словно со льдиной, с осуждающим взглядом мамы. Сэм молчит. Из ее умных карих глаз струится понимание. Одобрение. Забота о ком-то вот что поможет мне отвлечься.
Жоржи-и-ик! Диана приехала! Выйди поздоровайся! Маман зовет своего любовника, прерывая тягостное, неудобное молчание, и жестом увлекает нас за собой.
Прижимая щенка к груди, я захлопываю калитку и бреду вслед за Сэм по вымощенным натуральным камнем дорожкам. Жорик выскакивает из дома, едва не сбив нас с ног. Очевидно, Виола оторвала его от просмотра сериала, потому что выглядит мамин сожитель лохматым и потрепанным.
Привет, девчата, почесывая заросшую шевелюру, протягивает он. Фу, Диана! Зачем ты взяла на руки этого приблудного? лениво ухмыляется Жора, запуская ладони в карманы широких домашних брюк.
Ну тебя же мама приютила? А от тебя толку меньше, чем от этого щенка! взрываюсь я.
Ди, ты что себе позволяешь? обиженно качает головой мама. Мы по-прежнему стоим на крыльце. Читаю в глазах матери снисхождение, какое бывает к больным, умалишенным родственникам. Она колеблется пригласить меня в дом с «приблудным».
По-твоему, обижать животное это нормально? Сколько дней щенок живет под вашей калиткой?
Дня четыре. Жорик виновато почесывает небритую щеку. Подозреваю, что он специально старается выглядеть постарше, под стать моей матери.
Диана, ну что же мы стоим? Давай я поручу Ксении заняться щенком, если тебе так уж взбрело в голову поиграть в заботливую мамочку. Виола раздраженно всплескивает руками и тут же осекается, заметив мой удрученный, потухший взгляд. Мама знает, как никто, сколько я страдала после исчезновения дочери. И это сравнение Слишком больно. Прости, прости, детка! Я погорячилась! Ксения! Ксения Филипповна!
Из кухни струится запах свежего салата, хлеба и апельсинов. Не отпуская песика из рук, я сбрасываю обувь и прохожу на кухню. Завидев меня, Ксения Филипповна верная домоправительница Виолы оборачивается и, вытирая руки о передник, подходит ко мне.
Дианочка, детка Она обнимает меня, обдавая уютным ароматом домашней еды. Не волнуйся, я песика кормила втайне от хозяев, шепчет женщина, забирая его из моих напряженных рук. Мойте руки и садитесь за стол. А я пойду искупаю щенка в гостевом душе.
Грузная фигура Ксении Филипповны скрывается в помпезных коридорах маминого дома, а мы с Самантой усаживаемся наконец за накрытый к нашему приезду стол.
Девочки, я потушила брокколи и приготовила смузи из кокосового молока, орехов и проросших зерен пшеницы. Будете?
Мы переглядываемся с Сэм, едва сдерживая улыбки. Маман сегодня в ударе. Скорбная, голодная физиономия Жорика выражает молчаливое согласие с нами. Сколько я помню Виолу, она безуспешно пытается привить молодому любовнику привычку правильно питаться.
Мама, боюсь, моя приземленная натура не оценит столь возвышенного вкуса, скрывая улыбку, говорю я.
Эх, молодежь! Вам бы все ерничать. Сейчас Ксения придет и угостит вас своими вредными блюдами. Она, по-моему, испекла пирог с вишней, нараспев отвечает маман и уплывает в кабинет. Половицы дубового паркета тонко поскрипывают под ее шагами. Если ты хотела поговорить, детка, жду тебя через пятнадцать минут. У мамы слишком мало времени на болтовню, бросает за спину и закрывает дверь.
Слишком мало Именно поэтому Виола ничего не знает о моей жизни Наше общение уже давно сводится к обмену новостями и просьбами. Сегодняшний мой визит не исключение. Мама поможет выйти на Глеба Ладожского отца моего похищенного ребенка
А вот и наша красавица! нараспев произносит Ксения Филипповна, тяжело ступая по паркету. Она старательно прижимает к груди махровое полотенце, из которого выглядывает забавная черная мордочка. Дианочка, держи, детка, свою прелесть.
Я шумно отодвигаю стул и спешу забрать щенка. Очаровательная малышка помесь таксы и дворняги, шевелит хвостиком и довольно поскуливает, оказавшись в моих руках.
Она прелесть, Ди, одобрительно кивает Саманта, косясь на Жорика. В отсутствие маман он уминает второй кусок вишневого пирога и прихлебывает из огромной чашки чай. Правда, Жоржик?
Ну э-э-э озадаченный вопросом, бормочет он, подозрительно рассматривая щенка. Как ты ее назовешь, Ди?
Одно ушко черное, другое коричневое, белое пятнышко на лбу Да моя красотка отличается яркой внешностью!
Барби, вздыхаю я, поглаживая кроху за ушком. Так ее зовут.
Я допиваю чай, пока Ксения кормит Барби вареной куриной грудкой (недоеденным обедом Виолы). Бросаю взгляд на циферблат наручных часов, сверяясь с установленным мамой временем, а когда стрелка замирает на нужном делении, направляюсь в кабинет
Что стряслось, Диша? не сводя глаз с экрана ноутбука, произносит мама. Ее длинные ярко-синие ногти цокают по клавиатуре, а губы что-то беззвучно шепчут. Маман работает над статьей в журнале «Дом и интерьер», домысливаю я, глядя на образчик трудолюбия в ее лице.
Мне нужна информация о Глебе Ладожском, отвечаю, придав голосу уверенности.
Виола тотчас отрывает пальцы от клавиатуры, словно обжегшись. Бросает на меня взгляд, полный раздражения и жалости.
Диана, зачем тебе Глеб? Отец давно прекратил партнерские отношения с ним. Очень выгодные отношения, смею заметить. Маман вытягивает указательный палец вверх, будто речь идет о небожителе, а не о бессовестном похотливом женатике, испугавшемся моей беременности. Я слышала, что на Ладожского возбуждали уголовное дело по статье о мошенничестве Но это было года три назад.
Мама, я получаю письма от возможного усыновителя Арины, поэтому
Не бери в голову, детка! Виола всплескивает руками, отмахиваясь от моих слов, как от надоедливых мух. Это хейтеры. Может быть, конкуренты отца или недоброжелатели, каким-то образом пронюхавшие об этой неприятной истории. Диша, ты взрослый человек и должна понимать, что спустя семь лет
Нет, не хватает Виоле актерского таланта, чтобы изобразить сочувствие или участие. Вот истерику, слезы, болезнь всегда пожалуйста! Зря я приехала
Мама, неужели ты думаешь, что я не справлюсь без вашей с папой поддержки? Я твердо решила найти дочь. Живую или мертвую. Не хочешь помогать не надо! Просто я думала, Глебу не может быть все равно Насколько мне известно, других детей у него нет.