А может, в этот раз? - Барбара Бреттон 17 стр.

Малышка была в первом инкубаторе от окна слева от входа в детскую. На кроватке красовалась надпись: Мак-Марпи. Девочка.

 Какая красивая,  прошептала Кристина, дотро­нувшись до стекла.

 Посмотри на этот подбородок,  сказал Джо.  Вылитая Марина.

 Господи!  всплеснула руками медсестра, изо всех сил пытаясь поднять им настроение.  Вы же еще не дер­жали ребенка на руках, мистер Мак-Марпи! Надо поскорее это исправить!

Джо не хотел брать ребенка на руки. Ему вообще редко доводилось иметь дело с младенцами, и, когда ему давали по­держать кого-нибудь из потомства друзей, он не чувствовал ни умиления, ни восторгавсего того, что положено испыты­вать по отношению к младенцу. В эти моменты он хотел лишь одного: чтобы кто-то поскорее избавил его от крохотного су­щества, с которым он понятия не имел, как обращаться. Но эта девочка была такой крошечной и так похожа на Марину, что, когда он взял из рук медсестры ребенка, он почувствовал, что пусть на миг, но боль отступила.

 Она улыбается,  сказал он, моргая от набежавших слез.

 Это газы,  одновременно ответили медсестра и Кристина.

Так хорошо было вновь засмеяться. Час назад он ду­мал, что такое невозможно, но человекудивительное создание.

 Она похожа на вас: такие же темные вьющиеся во­лосы,  сказала медсестра.

Джо с Кристиной переглянулись. Этот миг стал момен­том истины. От волнения оба ощутили слабость в коленях. Этой возможности они были лишены несколько лет назад, когда несчастье случилось с ними. Вот она горькая ирония судьбы.

 Рик стал дедом,  сказал Джо, покачав головой.  Не верится. Он полюбит эту крошку.

 Я позвонила в Госдепартамент,  сказала Кристи­на, забирая у Джо ребенка.  Они сказали, что сделают все, что смогут.

 Я сам позвоню позже,  сказал Джо.  Из дома.

В какой-то мере он был даже рад тому, что Кристина взяла на себя труд связаться с Риком. Джо не представлял, как сообщить человеку, который спас ему жизнь, что так и не сумел сберечь его единственную дочь.

 О,  протянула Кристина,  как приятно. Девочка открыла ротик и упорно стала тыкаться в грудь. Кристина дала ей соску.

 По-моему, она хочет есть,  сказала Кристина, обращаясь к медсестре.

 Почему бы вам ее не покормить?  предложила та.

 А можно?  неуверенно спросила Кристина. Джо смотрел на бывшую жену и чувствовал, что никог­да еще не был так близок к райскому блаженству.

 Конечно,  сказала медсестра.  Пойдемте со мной.

Казалось бы, самая обычная вещь на свете: женщина кормит ребенка из бутылочки. Отчего же тогда, глядя на Кристину, склонившуюся к малышке, Джозеф испытал ни с чем не сравнимое по накалу чувство. Ему вдруг захотелось крикнуть: Остановись мгновение, ты прекрасно!

В десять утра в понедельник Марину похоронили на кладбище, расположенном в Лонг-Айленде, рядом с матерью Джо. Церемония была короткой, народу собралось не­много.

Уже в два часа пополудни Кристина и Джо выезжали из клиники, увозя с собой младшую Мак-Марпи семи фун­тов веса и пятнадцати дюймов роста. Терри успела позабо­титься о том, чтобы машина была оснащена специальным детским местом и прочими необходимыми мелочами.

 В больнице она показалась мне гораздо крупнее. А сейчас вижу, какая она крошечная,  заметил Джо.

 Я тоже об этом подумала,  согласилась Кристина.

Двадцать минут они возились, укладывая ребенка в люль­ку и закрепляя ремешки. Кристина еще никогда в жизни не чувствовала себя такой неловкой.

Не успели они выехать на шоссе, как ребенок начал плакать

 Боже мой, Джо! Что нам делать?  спросила Кри­стина, глядя на орущего ребенка.

 Я считал, ты знаешь,  отозвался Джо.

 Откуда мне знать? У меня никогда не было детей.

 Я считал, у женщин это в крови.

 Кормление грудьюда, это женское дело, а в остальном мы держимся наравне с мужчинами.

 Может, она голодная?

 Она поела перед отъездом, разве не помнишь?

 Может, она наглоталась воздуха и хочет отрыгнуть?

 Но я подержала ее вертикально и дождалась, когда она отрыгнет,  поморщившись от того, что Джозеф счи­тает ее уж совсем неграмотной в вопросе ухода за детьми, сказала Кристина.  Вот, видишь пятно на моей блузке?

Джо потянул носом.

 Может, ее надо переодеть?

 Не надейся, что я этим займусь. Джо приоткрыл окно.

 А я ведь не шучу, Крис.

Джо свернул с магистрали и подъехал к маленькому ресторанчику. Пока Джо в очередной раз звонил в Госде­партамент, Кристина взяла ребенка и пошла в дамскую ком­нату. К счастью, хозяева заведения предусмотрительно поставили в вестибюле столик для пеленания.

 Придется тебе помочь мне, милочка,  сказала Кристина, разворачивая ребенка.  Я знаю о том, как это делается, не больше, чем ты.

Девочка морщилась, пока Кристина вытаскивала из-под нее грязный подгузник, но когда ее подмыли и присыпали, она явно обрадовалась.

 Что, нравится быть голенькой?  спросила Кристи­на.  Вот подожди, будешь старая, как я, тогда увидишь, что в этом нет ничего приятного.

Доводы Кристины не убедили ребенка, девочка отчаян­но воспротивилась попыткам Кристины снова надеть на нее подгузник и завернуть в одеяло.

 О нет, Ничего у тебя не выйдет,  заявила Кристи­на, приподнимая ребенка.  Эти штучки со мной не прой­дут. Я не собираюсь в тебя влюбляться.

Действительно, меньше всего Кристине хотелось прики­пать душой к этому крохотному существу. Ситуация была форс-мажорная и лишь временная. Этот ребенок не принад­лежал Кристине, и не стоило об этом забывать.

Джо сидел за столиком у окна, ожидая Кристину с ма­лышкой.

 Мы ничего не ели со вчерашнего дня,  сказал он, помогая Кристине уложить ребенка в люльку, которую принес из машины.  Я заказал нам обоим по сандвичу и кофе.

 Спасибо,  сказала Кристина, садясь за стол.  Я только сейчас почувствовала, как голодна.

Позади них у другого окна сидела семья из четырех человек: мама, папа, и двое детей. Кристина поймала себя на том, что наблюдает за ними с завистью, которой уже давно не испытывала к людям, имеющим детей.

 Не нравится мне все это,  сказала Кристина, гля­дя на начавшие дрожать собственные руки.  Не хочу я этих переживаний. Слишком болезненно это все. Мне хо­чется вскочить и бежать отсюда без оглядки.

Джо наклонился через стол и накрыл ее руки своими.

 Не хочешьне надо, Крис.  В его голосе не чувствовалось ни злости, ни скрытого упрека.  Это моя проблема, а не твоя.

 Так случилось, что это и моя проблема тоже,  начала Кристина, но, собравшись, быстро закончила:Хотелось бы мне, чтобы это было не так. Честное слово.

 Брось, Крис. Чем бы эта история ни закончилась, все равно что-то останется с нами.

Официантка принесла кофе и бутерброды и быстро ушла.

 Никаких гарантий,  тихо сказала Кристина.  Судьбе просто нравится делать из нас дураков.

Джо посмотрел на малышку в люльке, затем на Кристину:

 Я могу сам справиться.

 Я знаю.  Кристина глубоко вздохнула, покоряясь тому, что было сильнее ее самой.  Я хочу участвовать в этом.

Сказав это, она улыбнулась, улыбнулась широко, по-настоящему, искренне и радостно, впервые за последние несколько дней.

 Это моя жизнь, Джо, и мой выбор.

Сколько времени прошло с тех пор, как она чувствовала жизнь так остро, так полно? Наверное, это было в послед­ний раз, когда Джо просил ее руки у ее отца и матери. Радость часто сменяется печалью, но после стольких лет, когда она держала чувства под пудовым замком, наверное, игра стоила свеч.

Она посмотрела на Джо, затем на дочку Марины, и в этот момент все показалось ей бледным и незначительным перед радостным сознанием того, что их стало трое.

Кристина проверила сообщения на пейджере еще до того, как они покинули ресторанчик. Санди просила позвонить ей.

 Я же сказала, что сегодня были похороны,  терпе­ливо объясняла Кристина своему продюсеру,  Нет, се­годня не могу. Я буду в студии завтра.

 Завтра меня не устраивает,  разозлилась Санди.  Ты мне нужна здесь и немедленно.

 Это невозможно.

 Давай сделаем вид, что ты этого не говорила.

 Завтра утром,  повторила Кристина.

 Нам дают другое время. Надо встретиться и обсу­дить стратегию. Завтра будет поздно!

 К черту!  взорвалась Кристина.  Ты что, не слышишь меня? Я только что похоронила близкого челове­ка. Твоя стратегия подождет до завтра.

 Ты бросила трубку?  уточнил Джо, когда они садились в машину.

 Угу.

 Она была в ярости?

 Вне себя от злости.

 Жалеешь?

 Пока нет.  Кристина усмехнулась и добавила:Но как будет дальше, не знаю.

К Хакетстауну они подъехали после девяти вечера.

 Я отпустила домработницу,  сказала Кристина.

 А как насчет Слейда?

 Слейд предпочитает жить в Манхэттене,  сказала Кристина.  Да и ключей от дома у него нет.

 У тебя славно получилось сбить его со следа. Я слышал, он даже в Вашингтон за мной летал.

 Если Слейд за что-то берется, то делает работу на совесть,  сказала Кристина.  Об этом не стоит забы­вать. Обычно ему удается добиться того, чего он хочет. Так что тыисключение. Кстати, кое-кто доложил ему, что видел тебя в Квинсе делающим покупки.

Джо побледнел.

 Я действительно был там, на второй день после пере­езда.

 Что я тебе говорила? Приемы у него, конечно, спор­ные, но амбиций не занимать.

 А как насчет талантов?

 Он талантлив, и еще как. Если бы он действовал в нужном направлении, то давно бы стал блестящим фотогра­фом, а не папарацци.

Они повернули у пиццерии, затем еще раз возле церкви. Вечерний воздух был свеж, и легкий ветерок перебирал опав­шие листья у подножия деревьев. Осталось только под­няться на холм.

Джо замедлил ход, заметив огни на холме.

 Какого черта там происходит? У Кристины засосало под ложечкой.

 Софиты. Это операторская бригада.

 Черт!  выругался Джо.

 Поворачивай,  приказала Кристина.  Они нас пока не заметили. Мы можем

 Ни за что не стану поворачивать. Никто не посмеет помешать мне войти в мой собственный дом.

 Ты не представляешь, какой это наглый народ,  не унималась Кристина.  Они будут щелкать камерами прямо перед носом ребенка и выкрикивать свои мерзкие вопросы.  Она выдержала выразительную паузу и доба­вила:Уж можешь мне поверить. Я была одной из них.

Джо вписался в разворот.

 Не гони,  сказала Кристина.  Дорога опасная.

 Что поделаешь.

 Не надо впадать в крайности. Мы уезжаем, и этого довольно.

 Тебе здорово удается убегать от опасности. Я даже не догадывался, как ты в этом преуспела.

Терри остановила их за полквартала от новой квартиры Кристины в Манхэттене.

 Твое жилье кишит репортерами,  сказала она.  Проезжайте мимо.

Терри оказалась права: на ступенях здания, в котором находилась квартира Кристины, уже были установлены ка­меры и софиты. У Джо и Кристины была возможность разглядеть все это великолепие из окна автомобиля.

 Все,  сказал Джо.  Едем ко мне.

 Почему ты думаешь, что там их не будет?

 Очень просто. Это вопрос субаренды. До меня про­сто дело не дойдет.

И действительно, подъехав к дому Джо, они не увидели никого, кроме консьержа.

 Вы с ребенком подниметесь наверх,  сказал Джо, помогая Кристине выйти из машины и отдавая ей ключи,  а я поищу стоянку для машины.

Джо, вернувшись, застал Кристину в слезах, как, впро­чем, и ребенка.

 Она не будет есть, Джо. У нее сил нет. Она такая крошечнаяКристина зарыдала.

 Иди спать. С тебя хватит на сегодня. Я позабочусь о девочке.

 Ты знаешь, что делать?

 Не больше, чем ты.

Кристина едва заметно улыбнулась:

 Не очень обнадеживающе звучит.

 Иди спать,  повторил он.  Завтра будешь пере­живать.

Кристина нетвердой от усталости походкой побрела в спальню, оставив Джо наедине с дочерью Марины.

 Мир не всегда так плох,  философски заметил он, глядя на девочку.  Может, тебе и трудно в это поверить прямо сейчас, но я-то знаю, что это так.

Джо вставил девочке в рот соску, наклонив бутылочку, чтобы было удобно.

 Вначале ты поешь, потом будешь спать. Как только освоишь это, будем привыкать к горшку.

Девочка жадно захватила губами соску и начала, захле­бываясь, сосать. Джо улыбаясь смотрел на нее.

 Отлично, детка.

Он усмехнулся, поздравив себя с первой победой. Кое в чем он уже начал обгонять Кристину и останавливаться не собирался.

Слейд уже поджидал ее у припаркованной машины, ког­да на следующее утро Кристина вышла из дома, собрав­шись в офис.

 Вот, первая страница,  сказал Слейд, протягивая ей Нью-Йорк пост.  Ты знала, что рано или поздно я это сделаю.

Кристина взглянула на снимок, на котором была изоб­ражена она сама, Джо и явно беременная Марина, затем на фотографию, запечатлевшую Кристину, выходящую из рес­торана с младенцем в люльке. Заголовок гласил Выстрел из пушки. У Кристины сжалось сердце. Она бросила газету Слейду.

 Ты получил то, что хотел, Слейд, а теперь убирайся с моих глаз.

 Какие мы чувствительные! Суррогатное материнство не такая уж плохая штука, не так ли?

 Ты ублюдок,  не выдержала Кристина.  Ну как ты мог со мной поступить подобным образом?

 Ты поддела меня, а ятебя.  Слейд сложил газету вчетверо и похлопал ею по ладони.  Все могло выйти по-другому, Кристина. Мы с тобой были отличной командой, пока на горизонте не появился Бойскаут.

В машине загудел радиотелефон. Кристина оттолкнула Слейда, бросив ему на прощание:

 Можешь забыть о Вэнити фэр. Хочешь, спихни работу кому-то еще, делай что хочешь.

 Все перемелется, любовь моя. Ты преодолеешь вре­менные трудности, и когда это случится, знай: я рядом.

Не стоит говорить о том, какое у Кристины было на­строение в тот момент, когда она приехала в офис. Она не очень любила начинать день с конфронтации, но стычка со Слейдом была лишь прелюдией к тому скандалу, который могла ей устроить Санди.

Санди поджидала Кристину в ее кабинете, сидя за ее столом, и вид у нее был далеко не радостный.

 Располагайтесь поудобнее,  сухо заметила Крис­тина, бросив на стул папку.

Санди откинулась в роскошном кожаном кресле и раз­вернула свежий номер Нью-Йорк пост.

 Хочешь, я тебе почитаю?

 Нет, спасибо,  ответила Кристина.  Я уже име­ла удовольствие.

Санди нагнулась вперед, глаза ее метали искры.

 Ты должна была первой осветить этот скандал. Здесь, в нашей программе.

 Это не скандал, Санди. Это моя жизнь.

 Если твоя жизнь на первой странице газеты, то это уже не только твоя жизнь.

 Я не согласна.

 Ты никогда не говорила мне, что твой бывший муж женат на беременной принцессе.

 Это касалось только меня.

 Теперь это касается и меня.

 Да уж, конечно.

 Координатор программ делает нам последнее пре­дупреждение. Нас пускают раз в две недели, чтобы дать время для подготовки. В противном случае нас закроют. Сейчас самый подходящий момент заявить о себе.

Сколько раз Кристина сама говорила подобное другим?

 Я этого не сделаю, Санди.

 Это окончательное решение?

 Окончательное.

Санди в ярости отшвырнула газету.

 Тогда считай, что твое пребывание на телевидении под вопросом.

 Нет,  сказала Кристина.  Я предпочитаю счи­тать себя безработной.

 Миз Кэннон,  с дружеской улыбкой заметил бар­мен,  кажется, пора переключиться на кофе.

 Брось, я в полней порядке,  заплетающимся язы­ком проговорила Кристина.  Но, братец, сделай-ка еще один коктейль.

 Кофеэто как раз то, что надо,  сказала барме­ну Терри.

Кристина состроила недовольную гримасу:

 Разве ты не знаешь, что невозможно быть слишком богатым и слишком пьяным одновременно?

 Тыживое опровержение этому,  сказала Терри, отодвигая в сторону недопитые бокалы: свой и Кристины.

К ним подошел официант с большим металлическим кофейником и двумя белыми фаянсовыми кружками.

 Это за счет заведения. Кристина сморщила нос:

 Лучше бы прислали шампанского. Терри жестом отпустила официанта и сама разлила кофе по кружкам.

 Пей,  приказала она, пододвигая кофе Кристине.

 Чтобы протрезветь? Ни за что на свете. Терри огляделась по сторонам.

 Ты знаешь, что всегда можешь располагать мной, чтобы излить душу, но на публике ты этого делать не бу­дешь. Пойдем, провожу тебя домой.

 Мне не надо было звать тебя сюда,  заплетаю­щимся языком промямлила Кристина, протягивая руку за бокалом шампанского, который отобрала у нее Терри.  С тобой совсем не весело.

 Очень даже весело,  ответила Терри, вновь отни­мая бокал у подруги.

 Лучше бы я заказала виски. Жаль, я не умею пить крепкие напитки. Если бы я пила виски, то уже напилась бы.

 У тебя это прекрасно получилось и с шампанским.

 Я безработная,  медленно проговорила Кристина, словно пробуя слово на вкус.  С пятнадцати лет я ни дня не была безработной. Двадцать лет,  помолчав, добавила она и тряхнула головой, словно поверить не могла, что столько лет прошло с тех пор, как она начала трудовую деятельность.

 Долго ты безработной не пробудешь,  сказала Терри, лихорадочно размышляя, как бы поскорее вытащить Кристину из бара и при этом избежать встречи с репорте­рами, которые будут счастливы запечатлеть пьяную Кэннон.  Дай им пару дней, сами позовут.

Кристина презрительно фыркнула.

 Я жалкая, ничтожная особа,  пьяным голосом стала причитать она.  Ни личной жизни, ни друзей, ни семьи.  Она хлебнула добрую толику кофе, накапав на блузку. Но теперь это все не имело значения.  И работы у меня нет.

Уже к вечеру трогательная история ее жизни будет пере­сказана множеством телеканалов в рубрике развлекательных программ и, если этого покажется мало, еще и на первых стра­ницах Нэшнл энкуайер и Стар. И, черт возьми, самое противное состоит в том, что факты будут вроде фактами, но все они окажутся вывернутыми наизнанку, лишены изначально присущего им смысла, и персонажи этой душещипательной истории будут бездушными, словно марионетки.

Кристина взяла папку и на неверных ногах поднялась со стула.

 И куда ты направляешься?  спросила Терри.

 В Париж,  истерически рассмеялась Кристина.  Или в Гонконг.

Туда, где ее никто не знает, не знает ее биографии от а до я, где она сможет забыть свое прошлое, как кош­марный сон.

 Сиди,  приказала Терри.  Выпей еще кофе, а потом решим, куда нам податься.

Кристина не сопротивлялась и послушно пила кофе. Ей нечего было возразить подруге.

 Три дня,  пробормотала она, размышляя над тем, сколько всего успело произойти за столь короткое время.

За эти три роковых дня она стала свидетельницей рож­дения новой жизни, похоронила юную женщину, к которой успела привязаться, разделила судьбу своего бывшего мужа, стала жертвой предательства своего коллеги, которого не­когда считала другом, и, наконец, пережила крушение своей столь многообещающей карьеры.

Разве удивительно, что после всего этого ей так хочется поскорее утопить горе в вине?

Кристина услышала за спиной шаги.

 Не надо больше кофе,  бросила она, думая, что говорит с официантом.  Лучше принесите еще шампанского.

 И чего ты пытаешься этим добиться?

Джо. Как она сразу не догадалась?

Кристина посмотрела на него с пьяной улыбкой:

 Пытаюсь напиться в стельку.

 И как, становится легче?

 Ни капельки.

 Терри рассказала мне, что случилось.

Кристина бросила недовольный взгляд на подругу.

 У Терри слишком длинный язык.

 Слейд все растрепал прессе.

 Грязный ублюдок,  пробормотала Кристина.

 Полностью согласен.

Кристина еще раз взглянула на Джо и только сейчас заметила на его груди кенгуру со спящим ребенком.

 Здесь ей не место, Джо.

 Ты права,  сказал он и взял Кристину за руку.  Я знаю, где более подходящее для нее место. Пойдем!

Кристина взглянула на Терри. Темные глаза ее черно­кожей подруги блестели от слез.

 Иди, дурочка,  сказала Терри,  иди и не огля­дывайся.

Глава 20

Вот уже сутки, как Джо забрал Кристину из бара. Он сидел на крыльце дома Кэннонов в Неваде, ожидая восхода солнца.

Кристина спала, укрывшись лоскутным одеялом, сделан­ным еще ее прабабушкой. Она была совершенно истощена и физически, и морально. Только сна и покоя было недостаточ­но, чтобы восстановить силы. Она нуждалась в своей семье.

И семья была здесь, рядом, готовая и способная по­мочь. Кэнноны встретили ее так, как, он знал, и должны были встретить. Не задавая вопросов. Без упреков. С рас­простертыми объятиями. И самое чудесное заключалось в том, что так же встретили и его, Джо, и Маринину дочку, словно и он, и младенец тоже были членами семьи.

Джо прислонился к перилам, прислушиваясь к звукам просыпающейся земли.

Здесь он был дома. На этой земле, которая не умела про­щать. С этими людьми, способными простить многое. С жен­щиной, которую он любил так давно, что уже не мог вспомнить то время, когда он жил без этого чувства. С новорожденной малюткой, которая так нуждалась и в нем, и в Кристине. И все это имело для него огромное значение, большее, чем тысячи других вещей, которые могли лишь казаться важными и исче­зать в мгновение ока. Земля, семьявот та единственная реальность, которая имеет силу и протяженность во времени.

Он всегда это знал. Теперь эта истина стала доступна и Кристине.

Если бы только это знание не было приобретено ценой смерти юной женщины, наделенной сильным характером и отзывчивым сердцем.

 Ты сегодня рано встал, сынок.  Сэм вышел на крыль­цо, едва небо стало розоветь на востоке.  Не спится, Джо?

 Не хочется пропускать такое,  ответил Джо, ука­зав рукой в сторону восходящего солнца.

 В этом что-то есть!  понимающе кивнул Сэм.

Джо встретился взглядом с отцом Кристины:

 Я бы сказал, эта земля стоит того, чтобы за нее бороться.

Сэм улыбнулся:

 Слышал, ты для нас кое-что сделал в Вашингтоне?

 Пока только подготовил почву. Еще многое предсто­ит сделать. Ваш брат земледелецупрямое племя, но и противник у вас не из легкихправительство.

Джо вкратце изложил план борьбы за снижение налогов с пастбищных земель.

 Они намерены сражаться с нами до конца, но это не беда. У нас есть время, да и терпения не занимать,  сказал Сэм.

 Терпение вам пригодится,  согласился Джо.  Бой предстоит нешуточный. Сэм похлопал Джо по спине:

 Рад слышать это от тебя, сынок. Нам здорово тебя не хватало последние несколько лет. Джо кивнул в сторону дома:

 Наверное, вы этого не ждали, Сэм?

Да, скорее всего для этих людей стало полной неожи­данностью их с Кристиной возвращение, к тому же еще и с ребенком, который не принадлежал ни тому, ни другому.

 Когда поживешь с мое, перестанешь ждать от жизни чего-то и научишься принимать то, что она тебе преподно­сит. И поверь, так жить куда приятнее.

 Я люблю ее, Сэм,  тихо сказал Джо,  и я хочу снова взять в жены, если она согласится.

 Не могу решать за свою дочь, сынок, но знай, что мы все за тебя.  Сэм улыбнулся, взглянув на солнце, поднимающееся из-за горизонта.  Так когда ты собира­ешься просить ее руки?

 Расслабься,  сказала Нонна, протягивая Кристине бутылочку.  Ты слишком нервничаешь. Она знает, чего хочет, и своего не упустит.

 Как она может знать, чего хочет?  спросила Кри­стина.  Ей всего три недели.

Малышка сама потянулась к бутылочке со смесью.

 Ну что я тебе говорила?  спросила Нонна.

 Я ничего не вижу.

 Она потянулась за бутылочкой.

 Это просто рефлекс, мама. Она слишком мала, что­бы понять, чего хочет.

 Не учи меня, дочка. Уж в этом я разбираюсь. Я вырастила семерых детей. Эта малютка хочет есть.

Кристина смотрела, как ребенок жадно сосет молоко.

 Надо проверить, выпила ли она норму,  сказала Кристина.

Нонна похлопала ее по плечу.

 Сиди и корми ее. Она сама знает, сколько ей надо. Не пытайся усложнять жизнь. Растить детейдело про­стое, если подходить к нему с точки зрения здравого смыс­ла. Господь Бог наделил нас мощными инстинктами в том, что касается ухода за младенцами. Следуй инстинктам, и все у тебя получится.

 Послушать тебя, так все выходит легко и просто, мама,  с вздохом сказала Кристина.  А вопросов так много. Не переедает ли она? А может, недоедает? Ждать ли, пока она срыгнет после еды, или нет? Слушай, как тебе удалось всех нас поставить на ноги?

 Лучшие годы моей жизни были отданы вам, детям. И,  добавила Нонна, многозначительно взглянув на дочь,  более тяжелого призвания я не знаю.

 Я верю,  ответила Кристина, поглубже усажива­ясь в кресло.  Легче поставить шоу на телевидении.

И провалить его, но это уже другая история, в подроб­ности которой Кристина не хотела сейчас вдаваться.

Нонна вышла, чтобы загрузить стиральную машину, оставив Кристину наедине с ребенком и своими мыслями.

 Ты вернешься, как только поутихнут все разговоры,  сказал Кристине ее адвокат; этому предшествовали длитель­ные обсуждения возможных тяжб и судебных процессоврезультат опубликования в прессе сенсационных фактов.  Мы вернем тебя на беговую дорожку.

Владельцы масс-медиа вложили в Кристину слишком много времени и денег, чтобы так просто ее отпустить.

 О тебе вспомнят. Поверь мне.

На самом деле Кристине было все равно, вспомнят ли о ней или просто стряхнут ее, как пыль с рукава. Здесь, в Неваде, вместе с Джо и младенцем она на удивление чув­ствовала себя на своем месте. Распорядок жизни большой семьи, ежеминутные хлопоты, связанные с заботой о мла­денце,  все это внезапно стало насущной необходимостью, такой же естественной, как воздух. Она не задавалась вопросом, почему она здесь, чего хочет и что будет завтра.

Впервые она увидела красоту той жизни, которой жила с детства. Суровую красоту. Мелкие фермеры, такие как ее отец, работали в тяжелых условиях. Им требовалась по­мощь бесплатных рабочих рук. Джо всегда это понимал. А вот Кристина только теперь осознала это.

Конечно, впереди их ждало немало проблем. Скоро вол­шебство первых недель жизни на ранчо рассеется, и это тоже было понятно. Хотя грядущие трудности не восприни­мались как бедствие. Кристина жила настоящим, жила чув­ствами и инстинктами, и это казалось ей восхитительным.

Чувство, не покидавшее ее много лет, будто она тут чужая, исчезло без следа, и она позволила себе наслаждаться новым единением с семьей, наслаждаться любовью к Джо и его ответ­ным чувством. Пусть ей выпало пережить боль, но ничто в мире не дается без риска и боли, а любовь всегда сопряжена с вели­чайшим риском особенно если любишь младенца, который тебе не принадлежит. Но джинн уже был выпущен из бутылки. Кри­стина не могла повернуть назад, запереть свои чувства, эмоции и ощущения в тесную клетку, в дальний темный уголок души. И самое главное, больше не стремилась к этому.

Двумя днями позже Джо предложил Кристине прогулку к пруду на южной окраине пастбища. Схватил ее, сидящую на веранде, за руку, посадил в машину и увез. Накануне прошел дождь, и богатая, жирная земля размякла, вздохнув свободнее после иссушающих осенних ветров. Небо было того глубокого синего цвета, который можно увидеть лишь к западу от Миссисипи. Солнце только-только перевалило зенит, и вокруг пруда легли тени.

 Вот это в народе называется запретными радостями?  спросила Кристина, расстилая под тополем зеленое одеяло. Она легла, с наслаждением потянулась и добавила:Я чувствую себя страшной грешницей.

 Марта обещала присмотреть за ребенком.  Джо присел рядом на одеяло.

 Она еще сказала, что ей необходима практика. Кристина повернулась на бок, опираясь на локоть.

 Кстати, о ребенке. Девочке нужно дать имя.

 Я знаю,  сказал Джо,  но

Он внезапно замолчал, Кристина тоже решила не продол­жать этого разговора. Они были всего лишь временными опе­кунами, ничего больше. Дать имя ребенкуозначало превысить их с Джо полномочия: у девочки были отец и дед.

Кристина улыбнулась, не желая омрачать такой пре­красный день неприятными мыслями, и, хлопнув в ладоши, сказала;

 Никаких серьезных разговоров: этот день только для нас двоих!

Волосы Джо поблескивали на солнце, и она заметила се­дые пряди у него на висках. Сердце сжалось от грусти, боли и сладкого чувства сопричастности к тому, что припорошило сединой его черные кудри. Жизньчудный дар, и эта сединавеха прожитых летлишний раз напоминала о том, что надо дорожить каждым отпущенным мгновением жизни.

Джо заглянул Кристине в глаза.

 И все же нам надо кое-что прояснить.

Сердце Кристины учащенно забилось. Я не хочу, что­бы все это вдруг кончилось, думала она, кончилось имен­но тогда, когда я, кажется, обрела то, что искала.