Почему ты живёшь одна?
Потому что
Она вдруг замкнулась, и ощущение близости и лёгкости в общении исчезло. Опять он ляпнул не то. В конце концов, почему она с порога должна объяснять с кем живёт.
Извини, это был не тот вопрос.
Нет, ничего. А я и не одна живу, Рита с улыбкой встретила вопросительный взгляд Виктора и пояснила, с котом. Его Микки зовут. Вообще-то Миша, но для гостей Микки.
Микки, иди сюда, у нас гость, крикнула она куда-то в глубину квартиры, и в кухню, мягко ступая, важно вошел большой чёрно-белый кот.
Вяземский посмотрел на кота, а Микки в свою очередь посмотрел на Виктора, при этом вид у них обоих был такой серьёзный, что Рита начала громко смеяться. И голос её и чувственный смех, как и накануне заставил Виктора волноваться.
Чтобы скрыть это, он опустил голову и рассматривал свои носки. Микки потерся о ноги Виктора. На самом деле Вяземский терпеть не мог кошек, но ведь нельзя было сказать. Наверно Рита прочла это на его лице, наклонилась и подхватила кота на руки.
Сейчас я запру его, он такой нахал, ко всем пристаёт. Он кастрат.
Вяземский опять покраснел и спросил невпопад:
Любит гостей?
Рита наклонила голову и потёрлась носом о загривок Микки.
Да, он скучает один дома, а потом пристаёт. Хочешь чаю или кофе?
Чаю, если можно, он вспомнил, что не завтракал и при упоминании о чае понял, что ужасно хочет пить.
Сейчас, только запру Микки в шкаф.
Не надо его в шкаф, вступился Виктор за кота, может мы с ним подружимся.
Он на стол полезет, Рита опять засмеялась, и Виктор вместе с ней. Он закрыл глаза рукой, потому что всё это действительно было смешно и так необычно. Что он делает на этой кухне, в носках и куртке? Защищает от хозяйки незнакомого кота.
Рита дёрнула его за рукав.
Если будешь пить чай, то надо раздеться. А с Микки ты точно подружишься. От тебя вкусно пахнет, а он
От её лёгкого прикосновения Виктор забыл и про чай, и про кота.
Рита замолчала и смотрела на Вяземского, а он на неё, Микки спрыгнул из рук Риты на пол. Виктор осторожно взял её за плечи и поцеловал в губы. Совсем легко. И сразу же отпустил. Она стояла перед ним покорная. Ему очень хотелось дотронуться до её щеки и он сделал это. Потом обнял и поцеловал снова. Ещё и ещёу него как и вчера закружилась голова от свежести этих губ. Она отвечала, её ладони легли на затылок Виктора, Рита притягивала его к себе, нежные пальцы перебирали его волосы.
Было так, как будто Рита и Виктор узнавали друг друга, после долгой разлуки они торопились отдать всю нежность. Боже мой! Как он давно не целовал губы, которые отвечали бы ему так, как отвечают эти.
Виктор понимал, что надо остановиться и не мог.
МаргаритаРита он отпустил её наконец, отстранился, взял её руки в свои, посмотрел в её лицо. Что он искал в этих тёмных глазах? Ответ. Но ведь он не задал вопроса.
Рита я наверно сошел с ума, что веду себя такизвини.
Она долго не отводила взгляд. Потом спросила:
У тебя есть семья?
Этого вопроса Вяземский почему-то не ждал.
Дая женат. Прости, я не должен был. Я ничего не должен был. Мне уйти?
Нет! Нет, я простопросто спросила. Я не хочу чтобы вы думали обо мне плохо.
Я не думаю плохо, и, пожалуйста говори мне ты. Или я такой старый?
Она опустила голову. Микки опять начал тереться о его ноги и мурлыкать, Рита отодвинула его носком тапка и прошептала:
Нет, не старый, замечательный.
Он снова обнял её и прижал к себе. Они долго стояли так. Виктору не хотелось никуда уходить из её дома. Но он знал, что если останется сейчас, то не сможет остановиться, не ограничится только поцелуями и обидит её. Именно так, как она сказала.
Мы собирались пойти погулять? спросил он.
Да, прошептала она.
У тебя руки холодные, ты замёрзла?
Нет
На улице холодно, если мы поедем куда-нибудь за город, то тебе надо теплее одеться. Куда ты хочешь поехать?
Не знаювсё равно.
Губы её начали дрожать, она попыталась скрыть это улыбкой, но не смогла, уткнулась в грудь Виктора и начала плакать.
Ну, что ты, что я не хочу чтобы ты плакала, зачем? Мы можем никуда не ехать. Останемся у тебя. Ты обещала мне чай, растерянно произнёс он.
Да, чай, она быстро вытерла слёзы, но ведь ты хотел поехать, правда? Куда?
Куда-нибудь, где можно потанцевать, в ресторан. Глупо, да? Может тебе не хочется быть со мной на людях.
Почему? Я хочуочень хочу, я люблю танцевать. Толькоу меня нет платья.
Но ведь это поправимо. Сначала за платьем, потом танцевать.
Нет! её глаза широко раскрылись, и в них появился страх. Не надо, тогда лучше дома посидим.
Я опять тебя обидел?
Нет! Просто я ужасно боюсь, что-то сделать не так. Вот сейчас ты подумал, что я прошу подарок. А мне ничего не надо. И я совсем не хочу никуда. Не хочу!
Она опять начала плакать. Молча. Слёзы быстро поползли по её щекам. Виктору стало так жалко её.
Рита, успокойся, пожалуйста. Ты всё время плачешь или когда-нибудь улыбаешься? Перестань, я не думал, что ты что-нибудь просишь. И мне приятно было бы сделать тебе подарок.
Я испортила всё? Да? Давай отменим встречу. Или нет, давай поедемпожалуйста. Не думай, что я истеричка. Ты сейчас уйдёшь? Да? И не придёшь больше?
Ты просто боишься? Как я вчера испугался зайти к тебе и думал потом, что ты обиделась. А ещё, вот так же, думал, что я всё испортил.
Я не боюсь. Сейчаснет.
Тогда пойдём. Я хочу провести этот день с тобой. И давай будем думать, что я всё делаю для себя. Просто думай так. И будь ко мне снисходительна, если я в чём-то ошибусь немного.
Ладно.
Идём.
Виктор взял её за руку и потянул за собой из кухни.
А как же чай? спросила она.
Ну в другой раз. Иди, оденься, а я пока побуду с Микки. И не запирай его в шкаф.
Пока она одевалась, он стоял у окна и смотрел на улицу. Это окно так же выходило на набережную, а может быть именно из него Рита и махала Виктору.
Микки подошел, самозабвенно потёрся о ноги Вяземского и громко заурчал. Похоже, любовь с первого взгляда.
За окном Фонтанка, по воде идёт приличная рябьветрено. Да и небо всё ниже надвигается на крыши домов. Погода не для прогулок. Куда же
Виктор.
Он быстро обернулся и встретил её смущенный взгляд, она тут же опустила голову, Вяземский уже понялэто привычный жест, тогда волосы закрывают лицо. Она так прячется. Ему захотелось отвести длинные шелковистые пряди в сторону и смотреть на неё. Она была такая маленькая и потерянная. Беззащитная
Ты в первый раз назвала меня по имени, сказал он.
Да
Рита была одета просто: в серый замшевый плащ до колен, под ним голубой свитер и белая трикотажная юбка в продольную резинку. Чёрные туфли лодочки, на плече чёрная сумочкате же, что были вчера. Всё уже не новое, но очень опрятное.
Поехали? спросил Виктор.
Рита кивнула и достала из сумочки ключи.
Пока Микки, сказала она коту.
Приятно было познакомиться, добавил Виктор.
Микки ничего не сказал, потому что не умел говорить, а что он подумал угадать было невозможно. У кошек самые непроницаемые глаза на свете.
Глава 5
Неловкое положение
Может из-за случайного стечения обстоятельств или из-за неуверенности Виктора в себе всё пошло не так. День не заладился. Вяземский никак не мог подстроиться под восприятие Ритой той ситуации, в которой они оказались. Именно «оказались»для Виктора это было так. Он снова и снова видел со стороны её и себя, и всё меньше одобрял свои действия по отношению к этой девушке. Если быть точным и постараться выразить одним словом мысль Виктора, то больше всего подошло бы «сожалел». И о том, что вчера договорился с ней о встрече, и что сегодня не нашел предлога отказаться.
Виктор категорически не принимал адюльтера. За все годы, прожитые с Ниной, даже мысли не допускал о таком.
Тогда зачем он сейчас рядом с Ритой? Чего хочет от неё? Действительно, а чего он хочет? Переспать с ней, вроде нет или да? И всё-таки нет какого-то другого общения, разговоров, близости, да, именно близости духовной больше, чем физической. Ему так хотелось бы поговорить с ней и чтобы она его поняла. Она молода, неопытна, ещё не испорчена жизнью. Такие настороженные глаза оленёнка, и всё время прячет взгляд за чёлкой. Боится мира. Он понимал это, жалел её, хотел защитить, но укладывать её в постель совершенно не хотел, вот не было в нём этого горячего стремления жеребца. Конечно она ему нравилась, но
По всему выходит он хочет её дружбы? Но по глубокому, ещё в юности сложившемуся убеждению Виктора, дружбы между мужчиной и женщиной быть не могло. Дружбой называли нечто иное, чаще всего стремление одного во чтобы то ни стало быть рядом, пусть даже отвергнутым в настоящей близости и без любви, а второгомолчаливое согласие на такую замену. Второй при этом удовлетворял своё самолюбие, испытывал самодовольство от такой полноты власти, а первый в лучшем случае просто не обращал внимания на такую мелочь, как уязвленная гордость. В худшем случае он мучительно страдал от собственной слабости, презирал себя за то, что не имеет сил уйти. Вяземский меньше всего желал бы таких отношений для себя и Риты, не важно кто какой стороной станет в их союзе.
«Старею я что ли, недовольно думал Вяземский, везде говорят и пишут, что мужчина воспринимает женщину в первую очередь по критериям пригодности к спариванию. Смотрит прежде на грудь и бёдра, а потом уж в глаза. Да ещё на губы смотрит. Чушь какая». Сколько Виктор себя ни перепроверял, смотрел он сначала в глаза. Как женщинам так и мужчинам. Смотрел на жесты, первое впечатление составлял по уму, а не по внешности или одежде. Определённо, неправильный он мужчина.
Хотя конечно Ритаочень привлекательна, у неё мягкие губы. «А может быть всё-таки я правильный мужчина, усмехнулся Вяземский. Если так, значит нормально, что они оказались в его машине и едут Куда они собственно едут? Пока что по Невскому в сторону Площади Восстания».
Нет, нет, если быть до конца честным, то ещё там, на автобусной остановке и потом в доме Риты, Виктор испытывал к ней совершенно определённые чувства, которые врачи и психологи просто и ясно обозначают словами «половое влечение», тяга самца к самке. Виктор хотел Риту. И сейчас, когда она сидела рядом с ним в машине, а он подумал о мягкости его губ, этой мысли оказалось достаточно, чтобы включился веками отработанный механизм влечения. Тогда какого черта было тащитбся с ней куда-то? Мог остаться в её квартире и сделать это. К чему весь этот романтический флёр, стыдливо прикрывающий прозаическое желание переспать с ней. Виктор ясно отдавал себе отчёт в том, что за все годы, прожитые с Ниной, его никогда так сильно не тянуло к другой. Гадко всё это.
Нина бы сказала «седина в бородубес в ребро». Она всегда находила точное определение состоянию души Виктора. Да и не только души
Хорошо бы сейчас оказаться дома и позабыть об этой странной встрече.
Виктор не замечал, что всё больше хмурится и всё плотнее сжимает губы.
А ещё, и может быть больше всего, его раздражало, что он не владеет ситуацией. И когда Рита спросила его: «А куда мы едем?»Виктор не знал что ответить ей.
А куда бы ты хотела? задал он встречный вопрос.
Это ведь ты меня пригласил, значит сам должен знать куда, пожала она плечами.
Ответ Риты не понравился Вяземскому, он услышал в её словах скрытый упрёк и раздражение.
Всё-таки мы не так близко знакомы и я не знаю, где ты любишь бывать, если бы мы начал он объяснять ей, но она не дослушала.
Тогда пошли туда, где любишь бывать ты.
Вяземский не привык, чтобы его вот так перебивали на полуслове. Он потерял мысль и встал не в тот ряд, теперь хочешь не хочешь, а надо было поворачивать.
Я ну Виктор оказался один на один перед неумолимой истиной, что кроме офиса, дома и института он, собственно, нигде и не бывает. Вечеринки куда его таскает изредка Нина не в счёт, эти собрания Виктор терпеть не мог и стремился под любым предлогом избегать их. Удавалось не всегда, но в большинстве случаев, он находил веские причины. Нина ходила на рауты в сопровождении Питера Штерна, а Вяземский, уверенный в её безопасности, спокойно смотрел дома любимые фильмы или что-нибудь писал. Он всё ещё не оставил этой пагубной привычки писать в стол.
Исключения составляли походы в театр, но не мог же он с Ритой пойти сейчас в оперу.
Может в ресторан? предположил он.
Днём? Тогда уж лучше в столовую, там продукты свежее, Рита уже явно сердилась.
И правильно, Виктор на её месте тоже не был бы доволен. На своём месте он тем более не испытывал удовлетворения. Никакого. Более того, он всё яснее слышал знакомый голос, который предупреждая никогда не обманывал его. И голос этот твердил Вяземскому в оба уха: «Не тоне тоне тоты сейчас делаешь не то».
В самом деле не то, ответил Голосу Виктор, но одновременно это был ответ и Рите.
Тогда что? спросила она. А знаете, может, лучше я домой вернусь? Вон там притормозите у автобусной остановки.
Виктор и не подумал тормозить.
Ну что ты сразу на «вы». Он прекрасно понимал, что она перешла на «вы» не от смущения, а потому что сердится. В самом деле, ведёт он себя крайне глупо. Сначала поцелуи и цветы, а теперь не знает куда поехать. Куда обычно ведут женщину в таких случаях Вяземский отлично знал. «В номера», подтвердил правильность мысли и озвучил её Голос. «Да пошел ты», чуть не сказал вслух Виктор.
Конечно и Рита знала всё, потому она и сердилась, только непонятно потому ли, что Вяземский не действовал предсказуемо, или как раз потому, что сомневался в правильности своего поведения.
Я не могу останавливаться тут, парковка запрещена, а вон на перекрёстке милиционер стоит.
Ты что, ментов боишься? На такой-то машине? Или на штраф денег нет? засмеялась она.
На штраф наскребу как-нибудь. А вот если права отберут, накроется наша прогулка. Не хотелось бы Виктор ещё раз свернул. Он принял решение и только для прядка спросил Риту,
Может и правда за город махнём, погуляем?
Вяземский не сказал ей, что имел ввиду вполне конкретный «загород»свою дачу на берегу Финского Залива.
Хоть и не у самого берега, а повыше, скорее в лесу стоял его дом, но всё равно место считалось престижным. Участок получал ещё отец Вяземского, с тех пор прошло больше пятидесяти лет, но место-то мало изменилось. Виктор любил и этот лес, и домон родился там, в прямом смысле этого слова, считал это место своей «малой родиной». И никогда не относился к нему как к «престижной» даче, хотя район считался именно таким. Потом он искренне недоумевал, как можно было показать дом постороннему, совсем незнакомому человеку. Но на тот момент это место казалось Виктору гораздо более подходящим, чем «номера».
А мне фиолетово, давайте хоть за город, хоть в пригород, снова пожала плечами Рита.
Вспоминая всё последующее, Виктор часто думал, а что если бы он правда высадил Риту, как она того просила, на автобусной остановке, или отвёз бы домой на Фонтанку. Изменилось бы что-нибудь? Вернулся бы он к ней через день, два, неделю. Был бы перейдён уже то Рубикон, или они не встретились бы больше, и не лежали бы сейчас в одной постели? Но, забегая в своих воспоминаниях вперёд, он подумал, что даже при том, что они расстались на полгода, сейчас-то он снова с ней.
Виктору нестерпимо захотелось курить, да и лежать в постели без сна было тяжело. Осторожно, чтобы не потревожить Риту он высвободился из её рук и встал с кровати. Накинул рубашку, натянул брюки, расхаживать голым по чужому дому было как-то неудобно. Или теперь это и его дом? Да он и в своём не позволял себе такого. Виктор прошел сначала в прихожую, порылся в карманах куртки, достал табак и трубку, потом зажег свет в кухне, вошел, положил трубку на стол, набрал и поставил на газовую плиту чайникпить хотелось не меньше, чем курить. Виктор поискал на полке над плитой заварку, но там выстроились только банки с кофе. Вяземский присел к столу, стал набивать трубку. В кухню лениво прошествовал Микки на вид совершенно заспанный. Скорее из приличия, чем по зову сердца кот потёрся о ногу Виктора, но вскользь, даже без мурлыканья. Кончик задранного вверх хвоста Микки недовольно шевелился. Желтые глаза с тёмными полосками зрачков распахнулись и холодно глянули на Вяземского.
И не надейся, сказал Виктор, я не знаю чем тебя кормить, так что жди
Микки обиделся, демонстративно повернулся к Виктору спиной, сел посреди кухни и во всю длину выложил на пол хвост. Теперь белый кончик шевелился вправо-влево.