Щелчок плетью.
Не смей делать ни шагу, сладкий мой.
Черт побери, я хочу свою жену!
Твоя жена сегодня не в настроении играть, так что, если не хочешь, чтобы я содрала полоску твоей шкуры, убери-ка свою игрушку подальше.
Я знаю, куда мне хочется его засунуть, моя сладкая, и разве ты не поняла еще, что я не могу отвести глаз.
Конечно, поняла,надменно сказала Дейн. Она внимательно следила за выражением лица Флинта. Недоумение сменилось лукавством.Я хочу, чтобы ты смотрел, смотрел и смотрел.Она опустила плеть с плеча вниз, касаясь приподнятой перевязью груди, провела по тугому соску, затем вниз, по плоскому животу и ниже, так, что рукоять она придерживала бедрами, а сама плеть упала на пол.Смотри, предатель, потому что больше ты этого никогда не увидишь.
Флинт думал, что выплеснет семя прямо здесь и сейчас. Он был в ярости. Он был растерян. Она была безжалостна, презрительна. Она не играла, и никогда еще он не хотел ее с такой силой.
Он сделал шаг.
Почему бы тебе не объясниться, Изабель.
Удар плетью о пол. Ее руки были быстры как молния. Секунду назад она ласкала плеть и в следующую уже делала сильный и стремительный взмах.
Ты, сукин сын, знаешь, о чем я говорю! Об этом браке. О твоем шантаже. Изабель не рабыня, которую можно выменять из чувства дурацкой мести, из-за вендетты, существовавшей между нашими семьями. Не шевелись, мой сладкий. Я свалю тебя в мгновение ока и сделаю тебя евнухоми это будет вполне по заслугам. Как насчет возвращения долга?
Я бы хотел войти в тебя, Изабель, глубоко-глубоко, и там бы мы уже с тобой отлично поладилимедленно и легко...
Щелчок.
На этот раз она задела егоедва задела скользящим ударом по бедру, но она была весьма опасно близка к самому сокровенному.
О, я бы предпочла словесный поединок с тобой, мой сладкий, и мы бы прекрасно поладилигрубо и мило, вполне сродни твоим побуждениям жениться на мне.
Черт побери, Изабель!
Удар. Плеть снова скользнула по бедру.
Скажи мне,сказала она шелковым голоском, поглаживая кожаное тело плетки,расскажи мне о Монтелете и о том, каким образом мой отец раздобыл деньги на его покупку и какое это имеет отношение к Оливии Ратледж. И тогда, возможно, я оставлю тебя в покое...
«Черт!Флинт потер ногу.Кто, интересно, донес ей о соглашении с Гарри? И об этой дурацкой легенде с драгоценностями?»
Удар! На этот раз досталось другому бедру.
Гарри сказал мне, мой сладкий. Он лишь опустил болезненные детали. Итак, если вы будете так любезны...
Он встретил ее взгляд и сгруппировался. Его возбуждение не уменьшалось, как не уменьшалось желание овладеть ею, и единственное, о чем она его просила,это ответить на вопросы.
Что ж, он с удовольствием сделает это.
Особенно нечего рассказывать, Изабель. Оливия верит в то, что, когда она согласилась выйти замуж за моего отца, Гарри завел интрижку с ее служанкой, женщиной по имени Селия, и убедил ее украсть фамильные драгоценности. Гарри пообещал, что отвезет ее на север, где она будет свободной, но вместо этого отнял драгоценности и бросил. Через несколько месяцев он объявился в Сент-Фое с купчей на Монтелет.
Он мог раздобыть деньги где угодно,раздраженно перебила Дейн, нетерпеливо ударив плетью по кровати.Он мог выиграть их в карты. Он мог получить наследство.
Он мог бы...
Но более вероятно, что это не так. Селия подожгла комнату, чтобы скрыть улики, и Оливия свято верит в то, что она отдала Гарри не все драгоценности, хотя бы из чувства самосохранения.
Или зная, что все мужчины обманщики...
И в то, что она спрятала их где-то в Бонтере.
Мешок с драгоценностямиздесь? Если она поверит в это, то... то все, на чем держалась ее жизнь, пойдет прахом. Выходит, что Гарри был ничем не лучше уличного вора, и положение ее семьи, их богатство, всефальшивка.
Но факт остается фактомГарри за очень короткий срок завладел весьма внушительным состоянием и поселился в оскорбительной близости от женщины, которая ему отказала. Ты можешь сама решать, каковы были его мотивы, Изабель, но я предпочитаю верить своей матери, и поэтому Монтелет вернулся в мою семью в обмен на то, что Бонтер стал твоим пристанищем.
Это не может быть правдой.
Это так же верно, как слова Селии. Она умерла, но дочери успела передать свою тайну. Дочь рассказала то, что узнала от матери, другим. Ничего нельзя доказать, но и делать вид, что ничего не было, тоже нельзя. Я получил возможность взять то, что считал своим, и я сделал это.
Ты меня использовал...
Я так не думаю. Тебе со мной хорошо. А то, что сделал твой отец и как это повлияло на мою мать, не должно тебя волновать.
Щелчок кнута, и плеть задела колено Флинта. Ей хотелось его наказать, причинить боль, заставить почувствовать боль в той же мере, в какой она испытывала ее сама.
А меня как ты рассматриваешь, мой сладкий?
И тут Флинт прыгнул на Дейн до того, как она успела взмахнуть плетью, и прижал к кровати.
Я бы назвал это огромным состоянием,пробормотал он, целуя ее в грудь.Я называю это совокуплением во всех смыслах, и ничего из нашего прошлого или настоящего не может предотвратить этого. Это просто есть, Изабель, как есть мы... Твое тело не отрицает этого, даже если ты отрицаешь.
Мое тело не имеет рассудка, онораб наслаждения,задыхаясь, проговорила Дейн, стараясь вырваться из его объятий.
Ничего не изменилосьсовсем ничего. У нее не было никакой власти, раз она была не властна сопротивляться ему. Ее сила оказалась подкупнойона продалась за прикосновение его языка к тугим соскам, и весь ее апломб куда-то исчезал перед лицом его желания.
Но Дейн не могла этого допуститьдаже перед лицом грядущего наслаждения, не могла отдать бразды правления одному лишь телу.
Она почувствовала тот момент, когда он посчитал, что дело сделано, и, воспользовавшись слабостью Флинта, извернулась, сбросив его с себя, на коленях подползла к краю кровати, где была плеть.
Не думай, что все так легко, мой сладкий,прошипела она.Ты кое в чем виноват. Ты не совсем похож на прекрасного рыцаря, спасающего несчастную принцессу.
Не похож,сухо заметил он. Он сидел на корточках, и его член, по-прежнему готовый к любовному акту, был как магнит.
Рукояткой плети она погладила его.
Ты получил то, что хотел, и тем не менее ждешь, что я буду раздвигать перед тобой ноги всякий раз, как ты этого захочешь. Как это по-мужски.
Он схватил плеть.
Откуда тебе знать, что я хотел, моя сладкая?
А чего еще хотят мужчины, кроме земли, денег, сыновей и власти?
А что я получил, Изабель?
Больше, чем определялось условиями сделки.
Это правда,пробормотал он, потянув плеть на себя.А что ты получила?
Дейн рванула рукоять на себя, вырвав у него из рук конец, и смерила его взглядом.
Предательство, мой сладкий, абсолютное предательство.
Жаркая душная ночь накрыла их удушающим черным одеялом.
Найрин лежала в постели рядом с Гарри, но мысли ее были весьма далеки от его охов и вздохов.
Давай назначим день свадьбы, моя дорогая,задыхаясь, говорил он, лаская ее грудь, живот, пробираясь ниже.Мы должны назначить дату, Найрин. Я должен знать...он вошел в ее шелковую глубину,что ты всегда будешь моей...
Она с шумом вдохнула, пошире раздвинув ногиего руки были такими большими, и иногда он делал ей больно. Но немного боли придает пикантность процессу, особенно когда занимаешься любовью со стройным, молодым и крепким мужчиной, но не с Гарри.
День свадьбы. Господи, как она могла думать о такой глупости. Он обездолил ее еще до того, как повести под венец. Кроме того, там, наверху, ее ждал другой, желанный...
Когда скажешь, Гарри,пробормотала она, стараясь хоть немного ему подыграть.
Но Гарри уже вошел в ту стадию, когда ей не надо было притворяться.
Гарри, так жарко...
Найрин...
Как она ненавидела его голос.
Мне так жарко,надув губы, пожаловалась она, зная, что стоит ей намекнуть, и он избавит ее от тяжести своего тела.
Сейчас, сейчас... Только позволь мне, дорогая, только позволь мне...
Он пыхтел и трудился над ней еще пару-тройку минут, прежде чем выстрелить в нее своим семенем. И тогда скатился на бок.
Ты само совершенство, моя дорогая.
Спи, Гарри.
«Сегодня! Это должно случиться сегодня. Я должна выгнать его из своей жизни скоро... сейчас».
Назови день.
Мы поговорим завтра,холодно ответила Найрин и отвернулась, отодвинувшись от него и его беспокойных рук.
«Мне надо избавиться от него, надо, надо...»
Она не знала как...
А может, знала...
Что, если он застигнет их с Питером? Он убьет ее, он может убить Питера. Только если Питер не успеет первым.
Об этом стоит подумать. Достаточно ли он ненавидит Гарри и сможет ли убить ради нее? Какая ошеломляющая мысль. Надо было придумать, как заставить его последовать за ней. Следовало бы подготовиться к тому, что он будет в ярости.
Ей было все равнопросто все равно, что бы она ни делала, ей нечего было терять.
Найрин лежала рядом с Гарри, бесформенной храпящей тушей, и строила планы.
Убирайся из моей комнаты!
Она стояла на коленях, расставив ноги, на другом краю кровати, похлестывая плетью матрас, готовая отхлестать его не одними лишь словами. Дейн до сих пор не могла взять в толк, зачем отец так поступил. Чтобы снять с себя ответственность за ее дальнейшую судьбу? Он готов был отдать ее первому встречному и еще добавить половину Монтелета, лишь бы получить то, чего хотел.
Если он мог поступить с ней так, отчего бы не поверить, что тридцать лет назад он сделал то, в чем его подозревают. Он, безвестный, нищий, получивший отказ богатой невесты.
Убирайся из моей комнаты!Голос ее был убийственно спокоен.Я убью тебя, если ты не уберешься отсюда немедленно.
Она подняла руку и щелкнула плетью в воздухе.
Оружие дает человеку власть, мой сладкий, вы, мужчины, знаете это не одну сотню лет... Я не в настроении. Сегодня не в настроении, так что убирай его отсюда.
Щелчок.
Непременно.Он успел спрыгнуть с кровати за секунду до того, как там опустился конец хлыста.Непонятно, зачем ты так оделась?
Я оделась так, как мне нравится. А теперьубирайся!
Флинт медленно попятился. Он действовал осторожно, она пребывала в опасном расположении духа. Ее глаза зло поблескивали, и она усмехнулась, увидев, что его член, устав от ожидания, поник.
Она захлопнула за ним дверь, словно отрезала его от своей жизнинавсегда. Флинт пришел к ней в момент триумфа, но он рано праздновал победуза вероломство пришлось отвечать.
По-другому все равно сложиться не могло. Он бы все равно не допустил, чтобы она досталась Клею. Флинт упал на кровать, нагой, истекающий потом. Жара была липкой, неотступной, такой же, как мысли об Изабель.
Обещание непередаваемого удовольствия наконец прогнало ее с постели. Питер ждал.
Найрин тряхнула Гарри. Раз, другой. Видит Бог, его нелегко разбудить. Она не хотела, чтобы он проснулся окончательно, лишь настолько, чтобы ее слова отложились у него в сознании.
Она с Питером, в его спальне,прошептала она ему на ухо.
Он подавился храпом и замотал головой.
Нагая с Питером,прошептала она снова и выскользнула из комнаты, даже не потрудившись накинуть халат.
Питер ждал, закипая от взрывоопасной смеси похоти, гнева и жара. Он лежал нагой, раскинув руки и ноги, и тело его было скользким от пота. Свеча на тумбочке у кровати давала немного светакак раз столько, сколько нужно. Он схватил Найрин за руку и подтянул поближе к себе.
Сука, давай сюда. Он делал с тобой это сегодня?
А ты как думаешь, любимый?
Она забралась на него и раскинула ноги, чтобы он мог почувствовать ее.
Ты шлюха! Ты перебегаешь из одной постели в другую, и тебе это нравится.
И тебе тоже,прошептала она, потираясь сосками о его грудь.
Он схватил ее за бедра и потянул вниз, на себя. Найрин чувствовала, как он входит в нее, чувствовала, как расслабляется ее тело, наполняется жаром. Он проскальзывал в нее легко, ибо лоно ее уже увлажнено семенем его отца.
Питер ненавидел ее за это. Он хотел наказать ее за то, что она отдается старику. Хотел сделать с ее развратным телом такое, чтобы она никого другого больше никогда не захотела.
Что, если он обнаружит нас?прошептала она у его губ.
Я убью его,прорычал он и вошел в нее глубоко и медленно, как плуг входит в землю.Я бы убил его. Я ненавижу его. Я ненавижу тебя...
Знаю. Я знаю... Ах, я знаю.
Да, она не просчиталась, он сделает это. Найрин уже праздновала победуона слышала шаги Гарри со стороны лестницы, ведущей с одной веранды на другую. Гарри проснулся внезапно. Должно быть, от жары. Он едва мог заставить себя шевельнуться, настолько мучительной была жара. Он хотел перевернуться на бок, но вновь уронил голову на подушку.
Какая жара... Человек не в силах противостоять ей. Проще оставить попытки с ней бороться, как не стоит противостоять чувственным желаниямтому удовольствию, что может подарить нежное и чувственное тело Найрин.
Он протянул руку. Пусто.
Найрин! Она ушла!
Сердце забилось так, что грудь заболела. «Где она? Куда ушла?»
Конечно, по нужде. Разумеется, куда же еще. Эта жара сводит с ума...
Такая женщина, как Найрин, сводит мужчину с ума...
Она сейчас вернется, и он осуществит свое право собственникаона была его, и он был вправе брать ее когда захочет.
Гарри терпеливо ждал... Терпеливо... Рассерженно... С ужасом...
Нет, по нужде не уходят на такое длительное время. Он со вздохом встал с постели. Где, черт возьми, Найрин? Она обещала всегда быть рядом, чтобы он мог взять ее когда захочет и как захочет.
А что сейчас? Где она шлялась посреди ночи?
Она пошла к Питерунагая с Питером...
Потаенная мыслишка пробила себе путь и стала осознанной.
С Питером...
Нет!
Он зарычал и стал бить себя в грудь. Гарри чувствовал, что все его тело сводит спазм убийственного желания...
Нет!Он был охвачен невыразимой больюгрудь, все тело, сознание...Найрин!
Она была его женщиной. Она не могла... Она не...
Он должен был увидеть. Потому что она не могла быть там. Она не могла вот так его предать.
И все же противный тонкий голосок в его голове продолжал нашептывать: нагая с Питером, нагая с Питером, она пошла к Питеру. Скорчившись от боли, Гарри натянул штаны и, схватив свечу, дрожа от гнева, направился к спальне сына.
Сколько всяких странных звуков может померещиться человеку в темноте. Гудели насекомые. Жара делала воздух густым и липким, каждое движение требовало усилий.
Свист ли то, пыхтение или шаги?
Он не знал, чудится ли ему все это или нет.
Щелчок, шипение, пыхтение, скрип половиц...
Он уже почти дошел, почти...
Она не может...
Он вошел в комнату, в которой было темно как в склепе. Поднял свечу над кроватью Питера...
Найрин была там, спала, свернувшись калачиком возле Питера, и ладонь ее по-хозяйски накрывала его член. Развратная девка и соблазнитель невинных... Какая возмутительная наглость!
Гарри закричал...
Питер резко проснулся и полез под подушку, но Гарри уже выскочил за дверь. Сын спрыгнул с кровати и бросился за ним.
Выстрел прорезал тишину ночи, и затем глухой звуккак будто что-то тяжелое упало на землю с высоты.
Глава 16
Дейн надо было все восстановить в памяти и связать в одну цепочку: все перипетии судьбы, которые привели се сюда, в Бонтер, в эту постель, где она сейчас лежала, в хозяйскую спальню, спальню жены сына того человека, которого ее отец больше всех ненавидел и презирал, в то время как ее отец готовился связать себя узами брака с развратной и расчетливой приемной дочерью, которая была более чем вдвое моложе его.
Как, как все это связать?
Медленно она сняла с себя все атрибуты Изабель, отложив в сторону свернутые в клубок полоски кожи. Символы власти. Такие мягкие и податливые, когда их носишь на теле. Но хлыстэто тоже полоска кожи, грозное оружие в умелых руках. Стегать хлыстомне дамское занятие. Всем этим вещам место в амбаре, но не в дамской спальне. Не в комнате леди.
Но она больше не считала себя леди. Дейн была лишь пешкой в игре, которая, если верить мужу, началась еще до ее рождения.
Началась, когда Гарри Темплтон сделал первый шаг в игре и потерпел поражение от соперника, добивавшегося руки женщины, которая могла предложить нечто большее, чем свое тело.
Она вполне могла понять выбор Оливии. Гарри был рискованным человекомвсегда в нем это было,а ей хотелось стабильности, надежности и спокойствия. А может, Оливия сама была такого склада, что ей нужен был тот, кого она могла сделать своим рабом.