Военные чекисты успешно очищали фронтовые части, штабы, тылы Красной Армии и флота от шпионов, предателей, заговорщиков, сами вели разведку в расположении войск противника. К началу 1919 года аппарат военной контрразведки окончательно сформировался и получил наименование Особого отдела ВЧК, возглавляемого все тем же М. С. Кедровым, являющимся одновременно и членом Коллегии ВЧК.
Особые отделы были созданы не только в армии, но и в территориальных органах ЧК. Помимо борьбы со шпионажем, контрреволюцией и должностными преступлениями военнослужащих, на них была возложена организация работы в местностях, занятых интервентами и белогвардейцами. Деятельность территориальных Особых отделов (сокращенно ОО) и армейских тесно переплеталась, ее и осуществляли большей частью одни и те же сотрудники. Людей в Особые отделы отбирали преимущественно из числа лиц, не только проверенных и надежных, но и обладающих военным опытом. Дмитрий как раз и отвечал всем требованиям, почему и был зачислен именно в военную группу Брянской ЧК на скромную должность помощника уполномоченного. Так он стал «чернорабочим революции», как с гордостью и очень точно именовали себя первые чекисты.
Вернувшись в Брянск, Дмитрий снова поселился у Шевцовых, правда, переехавших в другой дом. С Николаем Павловичем, лет пятнадцать проработавшим в брянском земстве и много сделавшим для развития в уезде здравоохранения и просвещения, и его дочерью Ольгой Дмитрий Николаевич поддерживал дружбу всю жизнь. Рассказ О. Н. Шевцовой о брянской поре службы Медведеваединственное свидетельство, дошедшее до наших дней.
«Дмитрий Медведев вместе с семьей старшего брата Александра поселился у нас в конце 1917 года и жил до самого своего ухода на фронт в мае 1919 года. У нас в доме (первом, до переезда) было шесть комнат. Две занимали Александр и Анна Медведевы с двумя дочками, две Федор Бутин, он тоже был сотрудником ЧК, а вообще-то питерский рабочий, с женой Клавдией, в двух жили мы: папа, мама и я.
Почти напротив нашего дома находился исполком, он располагался в двухэтажном особняке богатейшего купца Могильцева. В нем же жил и председательИгнат Иванович Фокин. Если не было особых дел, то вечера Игнат Иванович проводил у нас.
В центре разговоров всегда оказывались Игнат Фокин и Александр Медведев. Фокин был чудесный человек, он для меня на всю жизнь остался эталоном настоящего большевика. Очень был светлый человек, принципиальный, умница и добрый. На формирование мировоззрения и характера Мити он оказал огромное влияние. Иначе и быть не могло Фокин любил людей, и его в Брянске не просто любили, а, можно сказать, боготворили.
У всех братьев Медведевыхи Александра, и Дмитрия, и Алексея, и Миши глаза были поразительного зеленого цвета, я таких больше за всю жизнь ни у кого не видела.
Митя обладал хорошим слухом, любил музыку и прекрасно играл на мандолине. Он любил и петь под собственный аккомпанемент две вещи: песню «Грустные думы студента» и романс «Раненый орел» модного тогда композитора Пресовского.
В Брянске есть такое местоСоловьев перевоз, очень живописное было когда-то, это ближе к Бежице. Там в роще обитали соловьи, так Митя иногда ездил туда верхом специально, чтобы послушать их пение. Митя очень любил возиться с лошадьми.
В нашем большом саду Митя учил меня стрелять и сам тренировался. У нас в доме была старая берданка, а у Мити наган.
Дмитрий всегда выглядел щеголеватым, чуть ли не франтом. А между тем на самом деле он одевался очень скромно, можно сказать, даже бедно. Носил тогда только черные сатиновые косоворотки, так ходили все рабочие в Бежице, костюма у него не было.
Вот считается, что Митя пришел на службу в ЧК в мае двадцатого года, после того, как он вернулся с фронта. Но у меня в памяти осталось, что он в ЧК был с самого начала, гораздо раньше. Я знаю, что он участвовал во многих операциях, которые проводили брянские чекисты: в ликвидации мятежа анархистов, и выступления солдат 35-го полка, и других заговоров, и в уничтожении всяких банд. Товарищи не раз говорили, что в боевой обстановке он очень храбр. Один раз мне довелось в этом убедиться самой.
У меня была подруга, ее отец работал на железной дороге, и жили они в районе Риго-Орловского вокзала. Однажды я пошла к ней за продуктамиее отец выменял для нас немного муки и еще чего-то. Было уже поздно, я замерзла и вошла в зал ожидания вокзала погреться. До нашего дома самый короткий путьчерез дамбу, это несколько верст. На вокзале, конечно, множество людей. И вдруг поднялась кутерьма, все забегали, закричали, появились вооруженные люди и всех пассажиров, в том числе и меня, затолкали в какое-то помещение. Потом слышу, и в зале ожидания и на улице стреляют: из винтовок, револьверов, даже из пулемета. Потом в комнату, где я находилась, заглянул человек в матросской одежде, я его узнала. Это был чекист Роберт Мартынов, он к нам заходил. Он меня тоже узнал и спросил удивленно, что я здесь делаю.
Я рассказала, и в свою очередь спросила, что происходит. Он отвечает: «С Медведевым бандитов ловим». Я спросила:
С Александром Николаевичем?
Нет, говорит, с младшим.
Я его попросила сказать Мите, что я здесь.
Через несколько минут приходит Дмитрий, возбужденный, но уже взявший себя в руки. Рассказал, что чекисты устроили облаву на банду, которая готовилась здесь, на вокзале, к налету. Захватили четырех бандитов, но остальным удалось прорваться и уйти.
Вместе мы вышли на привокзальную площадь, и тут я увидела четверо розвальней, запряженных парой лошадей каждая. В одни розвальни усадили четырех связанных бандитов, во вторые уселись двое чекистов, помню, что один был комендант ЧК Ян Петрашис, очень храбрый парень. Митя усадил меня с собой. Четвертые сани пошли пустыми. Остальные чекисты остались на вокзале. Когда подъехали к дамбе, было уже совсем темно. Вдруг Митя велел веем остановиться и сказал:
Здесь ехать нельзя, наверняка бандиты устроили нам засаду, чтобы отбить своих дружков.
Подумал немного и добавил решительно:
Поедем рекой, там нас никто не ждет.
Мы спустились на Десну. А надо сказать, что дело шло к весне, лед был уже рыхлый, опасный, был риск, что он не выдержит и мы провалимся. Однако расчет Мити оказался правильным. С дамбы нас действительно обстреляли из пулемета и винтовок. Не спустись мы на лед, все погибли бы: на дамбе розвальням не развернуться.
На всю жизнь я запомнила, как Митя бросил мне вожжи, крикнул: «Держи!», а сам стал хладнокровно отстреливаться из нагана. То ли у бандитов не было саней, то ли не рискнули они спуститься на лед, но, во всяком случае, погони не было, стреляли, правда, нам вслед долго».
Гражданская война вступила в свою завершающую фазу. Мирная передышка после разгрома Колчака и Деникина продержалась считанные недели. Антанта и российская контрреволюция организовали новый поход против Республики Советов. На сей раз они избрали своей ударной силой армию белопанской Польши и остатки деникинских войск под командованием Врангеля, засевших в Крыму.
Белополяки вторглись на Украину и захватили Киев. Советское правительство вынуждено было ввести военное положение в губерниях европейской части страны. Коснулось оно и Брянска, до которого от Киеварукой подать. С возобновлением военных действий город приобрел чрезвычайно важное значение. В Брянске формировались воинские части, здесь располагались штабы, склады оружия и боеприпасов. Сотрудники Особого отдела должны были надежно прикрыть, защитить их от проникновения вражеских лазутчиков. Забот прибавилось, а людей в Брянской ЧК стало меньшемногие сотрудники были направлены на польский фронт. Некоторых контрразведчиков заслали на нелегальную работу во вражеский тыл для выявления каналов заброски агентуры противника в Красную Армию, установления методов ее работы.
В прифронтовую зону с чрезвычайными полномочиями от ЦК РКП(б) был направлен председатель ВЧК и одновременно (после перевода М. С. Кедрова на другую работу) ее Особого отдела Ф. Э. Дзержинский. В июле в связи с перегруженностью Ф. Э. Дзержинского ЦК освободил его от обязанностей председателя Особого отдела ВЧК. На эту должность был назначен его заместитель В.Р. Менжинский.
Первой задачей особистов во фронтовых и прифронтовых районах стало выявление вражеских шпионов, заговорщиков, обеспечение безопасности складов и военных учреждений, улучшение охраны железнодорожных путей, мостов, других военных объектов. Еще до начала военных действий белопольская разведка стала формировать в тылу Красной Армии вооруженные подпольные группы так называемой «Польской организации войсковой»ПОВ. Эти группы занимались не только шпионажем, но также диверсиями и террористическими актами против партийных и советских работников. За несколько недель напряженной работы сотрудники особых отделов ликвидировали ряд шпионско-диверсионных групп ПОВ (они назывались «комендатуры») в Харькове, Киеве, Одессе, Белой Церкви.
Расположенные в Брянске штабы, его военные предприятия, железнодорожная станция стали объектами притяжения вражеских шпионов и диверсантов. Для их своевременного обезвреживания требовалось крайнее напряжение физических и душевных сил каждого сотрудника ЧК. Дмитрий Медведев исключением не был. Тревожное лето и осень 1920 года стали для него настоящей чекистской школой.
Однажды в Брянск пришло из Москвы сообщение о том, что, возможно, в одном из пассажирских поездов через город проследует крупный польский разведчик. Приметы неизвестны. Вместе со своим помощником (сам он уже был уполномоченным) Медведев сел в Брянске в поезд, а через несколько часов сумел-таки обнаружить по более чем скудным ориентировочным данным и обезвредить польского шпиона и его спутника.
Ошибиться означало для Дмитрия не просто не выполнить приказ, но, что гораздо хуже, упустить опасного врага. С годами у Медведева выработается и четко сформулируется твердое правило: «Если ошибок делать нельзя, их нельзя делать ни при каких обстоятельствах». Забвение этого чревато для чекиста самыми серьезными последствиями, вплоть до гибели.
И еще одного правила будет придерживаться всю жизнь чекист Дмитрий Медведев: не преувеличивать своих заслуг, тем более не выдумывать несуществующих. А соблазны такие в работе встречались, и не каждый мог перед ними устоять. Через полгода, уже на Украине, он ознакомится с приказом руководителя украинских чекистов В. Н. Манцева и запомнит его на всю жизнь: «Задача чрезвычайных комиссий, особых отделов заключается в борьбе с врагами революции, решительной расправе с ними, но отнюдь не в создании «врагов революции» там, где их нет. Горе тому чекисту, особисту, который станет на этот путь»
И летом и осенью дела шли непрерывным потоком: крупное и злостное хищение на военном продовольственном складе; шпион, бывший царский штабс-капитан, проникший в качестве военспеца в штаб кавалерийской бригады; поставка в одну из пехотных частей бракованных патронов; попытка устроить взрыв в железнодорожном депо и т. п. Однажды нервы подвели
Медведев допрашивал бывшего офицера Стеблова, против которого имелись сильные, но далеко не достаточные подозрения в шпионаже. Бывший офицер язвительными репликами вывел не спавшего три дня и три ночи Медведева из себя, и тот сорвался: наорал На шум заглянул проходивший мимо секретарь партячейки, все мигом понял и знаком дал понять Дмитрию, чтобы тот прервал допрос. Когда они остались вдвоем, секретарь выговорил Медведеву, что говорится, по первое число.
Он наглец, пытался объяснить свой всплеск Медведев.
Ничего подобного, возразил секретарь, я его знаю. Это умный и воспитанный человек. А раскочегарил он тебя умышленно, именно для того, чтобы ты взорвался и выложил в запале те козыри против него, которыми располагаешь Что у тебя осталось про запас?
Выяснилосьпочти ничего.
Вот видишь, с упреком сказал товарищ, теперь тебе придется начинать с нуля. Но дело не только в том, что ты сорвал допрос, ты по своей молодой горячности и наши чекистские нормы нарушил. А это недопустимо. Получишь взыскание. По первое число
Получив «по первое число», Медведев начал работать.
Стеблов служил в Брянске около четырех месяцев. Дмитрий поднял все дела о шпионаже, проведенные его товарищами за эти четыре месяца, и нашел показания одного арестованного связника, который мимоходом поминал какого-то «хромого», от которого получал информацию в числе других лиц. Определить тогда личность этого человека не удалось. Между тем Стеблов слегка прихрамывалот раны в ногу, полученной еще в мировую войну. Новый допрос в Брянской тюрьме, проведенный Медведевым, дал все основания полагать, что «хромой» точно Стеблов. Связнику незаметно показали бывшего офицера, и он его опознал. Затем Дмитрий постарался определить неслужебные связи Стеблова.
Выяснилось, что иногда он встречался с машинисткой штаба кавалерийской бригады Куракиной. Дмитрий допросил Куракину. Когда назвал фамилию Стеблова, та очень смутилась, стала говорить какие-то невразумительные вещи. У нее произвели обыск и нашли свадебную фотографию, датированную апрелем 1916 года, на которой были изображены она и Стеблов. Машинистка призналась, что Стеблов точно ее муж, его настоящая фамилия Куракин. В личных вещах женщины были обнаружены копии секретных документов, с которыми работал ее муж, составляя шпионские донесения, средства тайнописи иностранного производства, которыми он пользовался. Нашлись зашифрованные адреса и клички двух помощников Куракина, также бывших офицеров, служивших военспецами в Красной Армии. Их арестовали, от них потянулись ниточки к другим участникам заговорщицкой организации, руководителем которой являлся Стеблов-Куракин.
Через две недели Медведев вызвал к себе арестованного, коротко извинился за допущенную резкость и спокойно, вежливо предъявил ему доказательства преступной деятельности. Дело было успешно завершено и передано в трибунал. Полученный же урок чекистской этики запомнился на всю жизнь.
Кроме дел, проходящих по Особому отделу, Дмитрию Медведеву приходилось участвовать в операциях, осуществлявшихся аппаратом Брянской ЧК в целом. Прежде всего это относилось к напряженной, тяжелой и опасной для всех участников борьбе с бандами. Крупные и мелкие, местные и залетные банды терроризировали уезд, рассыпавшись на отдельные группы, проникали даже в сам Брянск, чтобы, совершив очередное злодейство, исчезнуть, оставляя после себя трупы убитых, ограбленные кассы, спаленные дома и разоренные крестьянские дворы.
Шли в банды кулацкие и купеческие сынки, скрывавшиеся контрреволюционеры всех мастейбелые офицеры, бывшие жандармы, правые эсеры, черносотенцы, дезертиры, анархисты, уголовники.
Политический бандитизм стал характерной, специфической формой вооруженной борьбы контрреволюции, орудием террора по отношению к местным органам и активистам Советской власти, устрашения населения. Банды различались между собой: на Правобережной Украине, скажем, преобладали кулацко-петлюровские, националистические, на Левобережнойанархо-бандитские, махновские. Но главным врагом для бандитов всегда была Советская власть. В составе руководства банд встречались замаскированные царские и белые офицеры, в том числе бывшие жандармы и контрразведчики.
Кулацкие, с большой примесью дезертиров и анархистов, бандформирования представляли летом 1920 года серьезную угрозу для тыла Красной Армии, ведущей упорную борьбу с Польшей и Врангелем.
Ликвидация банд была делом изнурительным, требующим крайнего напряжения всех сил. Среди вожаков-анархистов было много лиц с патологическими изменениями психики. Именно в анархию ударяли чаще всего настоящие садисты, истерики, наркоманы, кликуши, алкоголики и др.
Три подобных типа еще в восемнадцатом году играли заметную роль в Брянской федерации анархистов. Все трое объявились в городе неизвестно откуда. Один, некто Емельянов, высокий и худой человек с мутными глазами кокаиниста, был эмиссаром тогда еще малоизвестного Махно. Он являл тип фанатика анархистской идеи и убежденного сторонника террора. Вместе с ним повсюду появлялся человек-кубышка, низкорослый мужчина лет сорока, в неизменной клетчатой детской кепочке на огромной бугристой голове. Себя он называл в третьем лице: «товарищ Тиль». Выступал он с длинными, маловразумительными, но всегда экзальтированными по характеру речами.
Третий анархист, Васько Богдан, отличался прямо-таки бешеным нравом. Всегда обвешанный оружием, носил бескозырку, тельняшку, бушлат и брюки клеш. В то же время какие-то неуловимые штришки давали основание предполагать, что моря этот «альбатрос» и не нюхал. Пешком Васько Богдан не ходилносился по городу на огромном вороном жеребце. На черной попоне красным шелком был вышит лозунг: «Дух разрушающий есть дух созидающий!» Жеребца Васько кормил овсом, замоченным в водке, отчего тот мчал своего хозяина по брянским улицам только сумасшедшим карьером. Самого Богдана трезвым тоже никто никогда не видел. Городские обыватели матроса боялись, рассказывали о нем всякие страхи.
Во время мятежа Емельянов и «товарищ Тиль» в числе других анархистов были убиты. Богдан же бесследно исчез. Почти два года о нем никто не слыхивал, и вот теперь, летом двадцатого, в округе объявилась банда, которой предводительствовал какой-то матрос, очень похожий по описанию на Васько Богдана.