Пусть ничьи глаза никогда не увидят того, что в тот день увидели мы
Деревянный дом полыхал, как подожженная бумажная коробка, а из горящих окон в панике выпрыгивали люди. Они падали прямо на асфальт, катались по земле, пытаясь сбить пламя
Я зажала руками рот, чтобы не кричать, и побежала обратно. Потом всю неделю у меня дергался глаз. Ведь в этом общежитии жили многие мои знакомые, и даже один одноклассник.
Сначала мне казалось, что долго я не продержусь, что сломаюсь, что сойду с ума, но постепенно страх смерти как-то притупился. Я пришла к выводу, что возможно и не умру. Человекгибкое существо. Он может приспособиться ко всему, и даже к войне, вот и мы приспосабливались, как могли. Ведь нельзя было всё время думать только о войне и о смерти! Наши родители всё так же просыпались утром и шли на работу, а мы, дети, старались посещать школу. К нам вернулись наши старые интересы. Иногда, в перерывах между двумя обстрелами, можно было погулять во дворе. Со временем мы стали бесстрашнее. Стали опытней. Безошибочно определяли, в каком районе стреляют, перестали вздрагивать, если вдалеке слышалось раскаты взрывов. Некоторые наши соседи даже стали относились к бомбежкам философски. Отец Ваньки, например, принципиально не прятался в подвал. Во время обстрелов вместе с друзьями он выпивал на лавочке. А металлист Васька говорил: «умирать, так с музыкой», и как только начиналась бомбежка, он садился у окна и включал Раммштайн
Так мы потихоньку привыкали к войне, к новому образу жизни, и очень радовались, когда нам доводилось отдыхать в тишине. Вечера в мае были длинные, тихие, звездные. И иногда становилось хорошо и тихо, и тогда мы подолгу гуляли во дворе, ходили друг к другу в гости, проводили дома время с родителями
Конечно, сейчас этого времени становилось всё меньше, ведь работать нашим родным приходилось больше, но я всегда с нетерпением ждала папу с работы. В такие минуты он казался мне удивительно большим, тёплым и добрым. Мы вместе с ним накрывали на стол, вместе ужинали и рассказывали друг другу как прошёл день.
Когда папа сильно уставал, я занималась своими делами: учила уроки или шла в гости к друзьям, но иногда, как в старые добрые времена, нам всё же удавалось выбраться на чердак. Я очень ждала этих вечеров, когда мы, взяв телескоп, забирались на крышу и любовались звёздами. В такие моменты время как будто замиралотелескоп опять делал нас ближе к звездам, приоткрывал завесу тайны, а папа с удовольствием рассказывал мне чудесные истории и делился своими представлениями о жизни.
Кто сделал нашу планету, кто повесил на небе солнце и звёзды? часто выспрашивала я, когда была совсем маленькой, и получала от отца не всегда ясные, но всегда уверенные ответы. Как все люди, изучающие небо, Бога он не отвергал, а даже наоборотбыл уверен в его существовании.
Вселенная слишком сложна, чтобы появиться сама собой, говорил он часто. Он называл Бога высшим разумом, объяснял, что Творец настолько совершенен, что мы никогда его не постигнем. В его рассказах Бог был каким-то далёким, непостижимым, недоступным. Но чем больше он мне про него рассказывал, тем больше мне хотелось узнать его поближе, разгадать его тайны, подняться ввысь к сверкающим звёздам.
Как-то раз папа вернулся с работы чуть раньше обычного.
Мы быстро поужинали, взяли телескоп, книги, тетрадки, и под прикрытием темноты пробрались на чердак.
Папа сначала залез сам, потом помог мне. Светя фонариком и аккуратно переставляя ноги, мы направились к небольшому окну, и вдруг услышали звук На чердаке кто-то был! Кто-то, быстро-быстро перебирая ногами, убежал в темноту! Я схватила папу за руку. Это было так необычно, так страшноведь впервые за пять лет мы обнаружили на чердаке кого-то кроме нас! Сердце моё бешено заколотилось, но мой отец, конечно, не испугался.
Кто здесь? Выходи! и он начал шарить лучом фонаря по стенам.
Чердак, вообще-то, общий! ответил ему из темноты обиженный голос, и луч фонаря осветил тёмный силуэт. Я сразу узнала его, это был Ванька Бес!
Фонарь свой убери. В глаза светишь, попросил Ванька, ещё не видя, с кем разговаривает. Евгений Палыч? Вы?
А ты чего тут один сидишь? Опять от родителей прячешься? тоже удивился отец и, не получив ответа на свой вопрос, пригласил Ваньку к телескопупосмотреть на звёзды.
Кто-то из древних сказал, что астрономия прививает смирение. Глядя в телескоп и примерно оценивая размеры Вселенной, ты действительно чувствуешь себя песчинкой на сверкающем небосводе
Представить только наше солнцеэто всего лишь ближайшая звезда, вокруг которой вращаются планеты, и таких звёзд в небе миллионы, миллиарды и среди всех этих миллиардов солнц наша огромная Земля всего лишь бледно-голубая точечка
В тот вечер и Ваньку было не отогнать от телескопа. Папа показывал ему Марс, Млечный Путь, Туманность Андромеды, и мальчишка был просто в восторге. Даже взгляд его изменился. Рядом с нами стоял уже не бестолковый хулиган, а пылкий, стремящийся к знаниям подросток.
На крыше было холодновато, мы сидели там долго, сильно замерзли, и в итоге папа пригласил Ваньку к нам погреться. В их дела семейные мой отец решил не ввязываться, а вот накормить ребёнка он считал себя обязанным.
Пока отец складывал вещи, Ванька вертелся около меня и донимал вопросамик счастью, ответов на свои вопросы он не ждал, поэтому я могла молча слушать его.
Как ты думаешь, звёзды сосчитать можно? Кто-нибудь пробовал их сосчитать? А я вот смогу! А я вот сосчитаю!
В тот вечер я сама не заметила, как вместо Ваньки я стала звать его Ваней. Потом он добавил меня в друзья «Вконтакте», и с тех пор стал частым гостем наших с папой посиделок. Прячась в кабинете моего папы, мы часто делали вместе уроки, переписывались в сети, изучали звёзды, слушали Виктора Цоя. Последнее конечно для меня самой стало неожиданностью. В моем плейлисте были только девчачьи поп-группы, но когда папа сказал мне, что в далекой юности он увлекался творчеством Цоя, я прониклась к этому певцу уважением. Папа и Ванёк за эти дни тоже сильно подружились. Так как со своим отцом Ваня не общался, он привязался к моему. Он бегал для папы за книгами в библиотеку, помогал чем мог, и я иногда даже ревновала, когда они вместе смотрели футбол.
Конечно, никто из ребят нашего двора о нашей тайной дружбе не знал, и нам приходилось прилагать к этому максимум усилий. Во дворе Ваньку недолюбливали, и для ребят из двора он так и оставался хулиганом. Но когда он общался со мной и с папой, он как будто оттаивал, становился таким хорошим, таким добрым, что я понимала его сестру, которая ни на шаг не хотела его от себя отпускать.
***
Через неделю нам позвонила Лена и сказала, что видеоролик с моим участием уже готов. «На телевидение его пока не запустили, но в интернете уже посмотреть можно», сообщила она, и мы с Лидой сломя голову побежали к компьютеру.
Ну, что так долго?!
Грузится, ещё грузится, успокаивает меня Лида, пока я от нетерпения ёрзаю на стуле. Моё сердце бешено колотится, и, хотя я и осознаю, что смогу услышать только звук, мне всё равно очень волнительно. Ведь не каждый же день удается посмотреть фильм про себя
«Двенадцатилетняя Олеся пока не может привыкнуть к нормальной жизни. Ещё совсем недавно она теряла близких в обстрелах, пряталась в подвалах и пыталась сбежать из страшного плена», слышу я голос диктора на фоне тихой музыки, и сначала мне почему-то кажется, что в фильме рассказывают не про меня, про кого-то другого.
А что там на экране показывают, Лида? Что? выспрашиваю нервно. Ей-то хорошо, она всё видит, а я что, должна только звуки слушать?..
Сейчас показывают ту сцену, где мы с тобой на кухне посуду моём, быстро начинает рассказывать мне Лида. Это ты одна. У окна стоишь. Музыка красивая, правда?
«Мы никого не трогали. Мы не ходили ни на какие митинги. Мы не хотели войны», слышу я свой голос, и на глаза сами собой наворачиваются слёзы. Как же тяжело вспоминать всё это!
Глава 8. Самолёт
__________________________________________________________________
На улице май, впереди жаркое лето Вечера в городе тёплые, и мы с Лидой часто гуляем. Она приводит меня в парк, мы ходим по дорожкам, разговариваем, едим мороженое, иногда читаем. Особенно мне нравится когда она читает мне библию От этой книги веет чем-то таким тёплым, влекущим в другой мир. До встречи с Лидой библию я даже в руках не держала, но теперь, благодаря ей, далёкий когда-то Бог становится немного ближе, понятней, и я удивляюсь Его доброте, Его любви и всепрощению. Иногда мне даже хочется научиться прощать так же как Он. Но когда приходят воспоминания, все мысли о прощении и принятии как-то улетучиваются.
Вот сейчас например, я ем мороженое, и слышу странный монотонный гул. Я пытаюсь нащупать Лидину руку, не понимая, почему меня мучает страх перед этим звуком.
Самолет, сообщает мне Лида, низко летит. На посадку пошёл. На аэродром.
Я ведь раньше никогда не боялась самолётов! «Самолет, самолёт! Ты возьми меня в полёт!» радовались мы всякий раз, когда один из них пролетал над нашим двором, а потом
Лида, а у тебя тетрадка для записей с собой? спрашиваю я. Кажется, я что-то вспомнила.
***
Как-то мы с ребятами поехали за продуктами. С едой в последнее время было туговато, и, чтобы купить что-нибудь, нужно было узнать, где «сбрасывают» продукты. В тот день пронеслась новость, что в соседней посёлок пришла колонна машин с гуманитарной помощью. Решаться надо было быстро. Родители были у всех на работе и мы, решив, что уже достаточно самостоятельные, поехали одни.
Нас было семеро: я, Алиска, Денчик, Макар и увязавшиеся за нами Ваня, Машка и Лиза Бессоновы. Минут сорок мы тряслись на старом пазике, а потом, на нашу беду, он сломался. Водитель, открыв капот, громко выругался, а мы, испугавшись, что нам ничего не достанется, решили пойти пешком.
Дорога была дальняя и в основном лежала через пустырь. По дороге Машка всё-таки успела немного закуситься с Макаром, и мы даже отошли от них на почтительное расстояние и надо же такому случиться, что именно в тот момент начался очередной артобстрел! Сначала долго бухали из «Града», и мы, уже наученные и опытные, ползли ползком или перебирались короткими перебежками.
В это время я постоянно оглядывалась, смотрела, как там Ванька и его сестры. Они пошли другой тропинкой, ползли в нескольких метрах. С Ваньком мы периодически переглядывались, и я уже хотела было попросить ребят помиловать Бессоновых и позвать их к нам, но тут мы услышали какой-то странный далёкий гул. По небу летел самолёт. Без надписей и определительных знаков, он летел очень низко Это был очень плохой знаксамолёт словно выискивал кого-то.
Мы растерялись. Не зная, что делать, легли и прижались к земле. Мысль о том, что нас могут расстрелять, сводила с ума. Я поймала Ванькин взгляд, всё-таки помахала им рукой, и Бессоновы тут же присоединились к нам. Всем вместе было как-то спокойнее
Первым делом, первым делом самолёты «Вы лётчик? Зенитчик!» для поднятия боевого духа рассказал анекдот в тему Ванька, и мы даже попробовали улыбнуться, но потом все взгляды наши опять устремились на самолёт.
Ну а что мы так переживаем, может быть, он просто летает? утешала себя Алиса.
Ага, гуляет просто, съехидничал Денчик, лежим, головы не поднимаем!
Неужели бабахнет? размышлял Макар, и вдруг в подтверждение его раздумий, вдалеке, где виднелись дома, раздался страшный грохот, и в воздух поднялся гигантский столб пыли.
Земля, получив удар, болезненно охнула, и мы припали к ней, почувствовав её вздох. Сердце бешено заколотилось, от страха сразу бросило в жар
Ну всё мы пропали, тихо прошептал Макар.
К нам летит! Увидятубьют, бежи-и-и-м! вскочил на ноги Ванька.
Куда бежим-то? Куда?!
Мы стояли в чистом поле, посёлок обстреливался с самолёта, и единственным нашим шансом спастись было бежать назад и искать укрытие по дороге.
Я убежище видел по дороге, пока ехали! заорал Ванёк, и мы, доверившись, побежали за ним.
Путь лежал через голое поле. Трава была очень высокая и жёсткая, и это усложняло бег. Боясь оглядываться назад, мы мчались как сумасшедшие, а самолёт всё приближался, и очень скоро раздался громкий, совсем незнакомый и тошнотворный звук.
Ложись! закричал кто-то из мальчишек, и мы плашмя упали на землю. За эти несколько секунд вся жизнь промелькнула перед глазами. Самолёт пронесся над нами, казалось, не заметив. Он направлялся туда, куда бежали мы.
Мы повскакивали с земли, благодаря судьбу за такой чудесный подарок. Пытаясь отдышаться, мы долго провожали его взглядом, но, оказалось, мы рано радовались. Он заходил на второй круг
Ну всё, пропали! Теперь точно пропали! завопила Алиса, и мы опять побежали, сами не зная куда, а самолёт опять пронёсся над нашими головами. Теперь мы были уверены, что он нас заметил, и обезумели от страха. Он как будто играл с нами в игру, то улетая, то возвращаясь опять! Он скрылся за горизонтом, но скоро мы снова увидели в небе приближающуюся сверкающую точку.
Загонял! Достал совсем! Да убивай нафиг! у мальчишек начали сдавать нервы. Он хоть оттуда видит, что мы дети?
Да ни фига оттуда не видно!
Бежим! Хватит болтать!
Бежать становилось всё тяжелее и тяжелее, высокая трава цеплялась за ноги, кололо в боку, стучало в висках, но впереди уже виднелась белая дверь котельнойбомбоубежища.
Десять, девять, восемь, считала я про себя шаги, и перед тем, как самолёт ещё раз пронёсся над нами, мы буквально ввалились внутрь котельной и покатились вниз по ступенькам. Ударяясь об углы и собирая шишки, мы тихо ликовали. Сегодня нам повезло. Мы выиграли эту страшную игру и вернёмся домой целыми и даже с куском колбасы! Немного придя в себя, мы посмотрели друг на друга круглыми от страха глазами. У Ваньки была сильно разодрана щека, у Маши оторвался рукав, но я видела, как на лицах появляются улыбки. Я начала крутить головой по сторонам: Денчик потирал ушибленный бок, Макар тоже проверял, всё ли с ними в порядке, вот опять Машка, Ваня, Алиса но стоп! С нами же был ещё кто-то тут я вся похолодела! С нами же была ЛИЗА Видимо, малышка упала, запуталась в траве, отстала от нас по дороге, а мы были так напуганы, что даже не оглянулись назад!
Про Лизу поняла не только я. Ванька с Машей тоже вдруг испуганно переглянулись и ломанулись наверх. И откуда только силы взялись!
Мы выглянули за дверь и остолбенели: девчушка стояла посреди поля, смотрела вверх, где по небу прямо на неё летел огромный серебряный самолёт-истребитель. Оттого, что самолёт летел так низко, он казался просто нереально огромным. Сколько мощи было в этой железной птице, и сколько разрушения и зла она могла принести на своих крыльях
Лиза! Лиза, сюда-а-а-а! во всё горло заорали мы, но девочка, похоже, не слышала нас, самолет как будто заворожил её.
Минуты ли это были секунды ли, я сразу и не сообразила, но Машка вдруг сорвалась с места и побежала к сестре.
Машка! Куда? стой! Стой! побежал за ней Ванька, пронесся несколько метров и испуганно остановился. В это время Маша, ловко перескакивая через ямы и ухабы, добралась и подхватила девочку. Самолёт приближался для него, железного, бесчувственного, трое детей были только интересной движущейся целью.
С сестрой на руках бежать было тяжеловато, ведь Машка сама была чуть больше Лизы. Держа сестру на руках, Маша перепрыгнула через яму, пролезла под сваленным деревом. Две девочки казались белыми былинками на израненной войною земле.
Ваня стоял бледный как стена. Он уже не кричал. Казалась, вся жизнь его была сосредоточена там, где между ям и ухабов пробирались его сестры.
Ещё несколько секунд и Маша передала Лизу Ваньке, и он побежал в нашу строну, а она, упав, подвернула ногу и поскакала на одной
«Быстрей! стучало у меня в голове. Только не падай, только беги»
Мы, конечно, надеялись на лучшее, надеялись, что «пронесёт», что не случится страшное, но сверху раздался режущий слух гул, от самолёта отделились две сверкающие точки и полетели вниз. Всё это заняло несколько секунд, и за эти несколько секунд Ваня с Лизой на руках добежал до нас, и мы опять все вместе покатилась вниз по лестнице. А потом раздался оглушительный грохот, и нас засыпало землёй
В чувство меня привели какие-то люди. Они побрызгали водой, дали умыться. Попробовали узнать, кто я и откуда. Первое секунды мне казалось, что в ушах набита вата, и я испуганно мотала головой, не понимая, кто я и где я Но через минуту я вспомнила всё, что с нами произошло.
Я сидела на полу, рядом со мной хлопала глазами Алиска, а остальные?.. Где остальные?! И самое главноегде Маша?!
Скажите, а девочка, которая с нами была, она жива? испуганно крикнула я.
И, шатаясь, пошла наверх. Скуля и всхлипывая, я поднялась по ступенькам и выглянула на улицу. Пахло гарью, от земли поднимались струйки дыма. На улице стояла небольшая толпа.