Один из церемониймейстеров двора выступил вперед и низко поклонился королю и его телохранителю. Мужчина преклонного возраста, одетый в безупречно сшитый серый сюртук, он всем своим видом свидетельствовал о происшедшем несчастье.
Простите меня, ваше величество, но Роджер, граф Уоррингтон, сегодня утром был найден мертвым в своей комнате. Выразительный взгляд мужчины обратился к Сину. Ему перерезали горло.
По толпе пронесся ропот осуждения, а Сина эта новость привела в состояние оцепенения. Он слышал, как позади него Саймон резко втянул в себя воздух, и почувствовал, как похолодела рука Каледонии.
Расправа без суда была в таких случаях весьма обычным делом.
Син безучастно смотрел на толпу, хотя ему хотелось сжаться и бежать, как обезумевшее животное, чтобы унести ноги. В конце концов от него ожидали именно этого.
Есть какие-нибудь свидетели? спросил Генрих.
Нет, ваше величество. Церемониймейстер снова посмотрел на Сина. Все так, как будто привидение появилось и исчезло, Он применил выражение, которым часто пользовались для описания преступлений Сина.
Вопреки здравому смыслу Син посмотрел на Калли. Встретившись с ней взглядом, Син ожидал прочесть в нем то же осуждение, какое выказывали ему остальные. И увидел, как лицо девушки исказилось от страха.
Это тот человек, который пытался убить вас вчера вечером? уточнила она.
Тот самый, мадам.
Син почувствовал, что рука Калли стала еще холоднее, и у него все внутри сжалось. Он ожидал, что все остальные подумают о нем самое плохое, но почему-то его больно задело, что Калли думает так же.
Мы расследуем это дело, пообещал Генрих. А сейчас у нас свадебное
Убийца! раздался выкрик в противоположном конце зала.
Калли оглядывала собравшихся в зале, пока не увидела женщину, стоявшую примерно в тридцати шагах позади основной массы гостей. Придворные расступились, освобождая незнакомке дорогу от дверей к Сину. Аристократка приблизилась к Сину с достоинством настоящей королевы. Ее лицо было красным, в темно-карих глазах блестели слезы, а длинное красное платье представляло резкий контраст с черными волосами и темными глазами. В этой посторонней женщине было что-то странно знакомое.
Остановившись прямо перед Сином, женщина смотрела на него с такой ненавистью, что Калли была поражена, как он не рассыпался в прах прямо на глазах у всех.
Но он даже не пошевелился, а смотрел на женщину все с той же высокомерной усмешкой.
Будь ты проклят за то, что убил моего сына. Как жаль, что ты не умер еще в утробе, злобно произнесла дама. Мне следовало бы убить тебя своими руками, а не производить на свет такое чудовище, как ты.
Калл и едва не задохнулась, когда поняла, что это мать Сина, и именно их сходство привлекло к себе внимание Калли, когда женщина пересекала зал
Значит, мужчина, который накануне вечером пытался убить Сина, был его братом. Осознав это, Калли почувствовала, что у нее слабеют ноги.
Благодарю вас, матушка, сдержанно отозвался Син. Как всегда, я буду наслаждаться вашими добрыми пожеланиями.
Глаза его матери засветились адским огнем, и она с силой ударила Сина по лицу, оставив у него на щеке кровавый след. Но Син так и не сдвинулся с места и не вздрогнул даже тогда, когда его мать жестом, полным ненависти, повернула кольцо па пальце, чтобы все поняли, что она специально рассекла ему щеку.
Я требую г правосудия! выкрикнула женщина, повернувшись к Генриху. Я хочу, чтобы этот мерзавец заплатил за то, что он сделал.
Вы просите осудить собственного сына, графиня?
У меня нет сына. По щекам женщины текли слезы, и она с трудом сдерживала рыдания. Мой единственный сын умер от рук подлого убийцы. Подняв руки, словно когтистые лапы, она бросилась на Сина, но он остановил ее, схватив за запястья. Я хочу, чтобы тебя за это казнили! выкрикнула она ему в лицо. Ты отвратительный и подлый негодяй, и я жалею, что не убила тебя в тот час, когда ты появился на свет.
Син смотрел ничего не выражающим взглядом и ничего не говорил, а просто держал ее, не позволяя царапаться.
Генрих приказал своему охраннику вывести из комнаты потерявшую рассудок женщину и проводить ее в ее покои.
Подойдя к мужу, Калли потянулась и коснулась кровоточащей раны у него на щеке.
Заживет, бросил Син, отшатнувшись от Калли, словно она была ядовитой змеей.
Некоторые раны никогда не заживают, милорд. У Калли душа болела за него, и девушка не могла представить себе, что мать может быть такой жестокой к собственному ребенку, как эта женщина, которая только что была здесь. Калли могла лишь догадываться, с какой жестокостью относилась к нему эта женщина в течение многих лет. Неудивительно, что вчера вечером он отказался говорить о своей матери, когда Калли спросила о ней.
Син посмотрел на Генриха, потом повернулся и зашагал по коридору обратно к часовне. Калли пошла за ним, а на шаг позади за ней последовал Генрих.
Когда Син вошел в часовню, священник при виде его рассерженного лица торопливо покинул комнату. Не удостоив священника вниманием, Син взял брачные документы с алтаря, где они просыхали, и направился к горевшему камину.
Что ты делаешь? Генрих быстро преградил ему дорогу.
Я хочу расторгнуть этот брак. Лицо Сина пылало яростью. Немедленно.
Синначал Генрих тихим предостерегающим тоном.
Отойдите в сторону, Генрих.
Калли затаила дыхание, она никогда еще не видела Сина таким. Это был человек, который на самом деле мог убить спящего. Выражение его лица было холодным, даже ледяным, а в глазах застыло неизбывное страдание.
Если ты сожжешь эти документыокажешься в цепях.
Думаете, для меня это имеет какое-то значение? Син бросил королю язвительный, насмешливый взгляд. Если вы стремитесь напугать меня, то вам стоит придумать что-нибудь получше.
Оставьте нас, приказал Генрих всем присутствующим. Быстро! рявкнул он на замешкавшихся телохранителей.
Выйдя вслед за стражей, Калли не ушла дальше закрытой двери, а, взглянув на охранника, который смущенно смотрел в сторону, приложила ухо к двери, чтобы слышать разговор. Через мгновение стражник сделал то же самое.
Дай мне эти документы, Син.
Син не сдвинулся с местапросто не мог. Все в большом зале были уверены, что он убил собственного брата, все, включая Калли. Ему должно было быть все равно, что думает Калли, однако его это волновало., и волновало до такой степени, что пугало.
. Зачем вы это сделали? Син в упор посмотрел на Генриха.
Это было необходимо, пожал плечами король. Роджер был обузой, которую никто из нас не мог себе позволить.
Сколько раз Син слышал эти слова! Сколько раз он убивал ради Генриха! Честно говоря, было чудом, что не ему приказали убить Роджера.
Я не могу жениться на женщине, которая уверена, что я способен перерезать горло собственному брату.
И почему же? Разве ты не делал в своей жизни вещей и похуже? Вспомни, как тебя называли сарацины. Ангел Смерти. Это то, в чем ты всегда был великолепен.
При словах Генриха Син поморщился. Как глуп он был, осмелясь надеяться на то, что смог бы с Каледонией начать все заново и вести нормальную, спокойную жизнь. Ему никогда не убежать от своего прошлогоот всего, что он делал, чтобы остаться в живых.
Он посмотрел на документы, которые держал в руках, и увидел свою подпись под подписью Капли, Ее аккуратный изящный почерк резко отличался от его неуклюжих букв.
Калли была сама доброта и заботливость, все в ней было прекрасно, а он был не кем иным, как злым уродом, покрытым шрамами бездушным чудовищем, неспособным ни на что другое, кроме разрушения.
Ангел Смерти. Это прозвище звенело у Сина в ушах, и даже сейчас ему слышалось, как смеются его хозяева, обучая его. В ту пору он сменил много имен, совершил много преступлений, которые хотел бы похоронить в самых дальних уголках своей памяти. Он не заслуживал второго шанса на нормальную человеческую жизнь и был совершенно уверен, что недостоин такой скромной и доброй девушки, как Калли.
Только Генриху могла прийти в голову дьявольская идея связать их вместе.
Сквозь боль воспоминаний Син увидел ласковую улыбку Калли, услышал ее нежный смех. Она дотронулась до таких струн в нем, о которых он и не подозревал.
Итак, Генрих протянул руку, отдай мне эти документы.
Син колебался, но в итоге обнаружил, что против собственной воли отдает их.
Я твой друг, Син, и ты это знаешь. Испустив вздох облегчения, Генрих спрятал бумаги в лежавшую на алтаре кожаную сумку. Если бы не я, ты умер бы в одиночестве в Утремере, даже не увидев снова родной народ.
Родной народ. Странно, но Син чувствовал себя здесь, в Англии, таким чужим, каким никогда не ощущал себя у сарацин, которые продавали и покупали его.
А почему тебя так волнует, что думает о тебе эта девица? спросил Генрих, сунув под мышку сумку.
Этой леди посчастливилось стать моей женой. Син бросил на короля пронзительный взгляд, давая понять, что тот перешел дозволенные границы. Я бы попросил относиться к ней с уважением.
Не начинай снова. Генрих закатил глаза. Я оказал тебе милость и получил рычащего льва у себя за спиной. Прошу тебя, не говори мне, что собираешься отвернуться от меня.
Вы меня прекрасно знаете.
Я думал, что его тоже прекрасно знаю, и видишь, как я ошибся. В течение нескольких мгновений Генрих пристально смотрел на Сина. Между прочим, если ты все еще думаешь, как с помощью обмана расстроить этот брак, то подумай как следует. Завтра утром я хочу иметь доказательства исполненных обязанностей.
Не говорите мне, что желаете стать свидетелем события. Син иронически поднял бровь.
Едва ли. Я уже получил подтверждение того, что она девственница. Завтра утром, если не будет крови, я велю своему врачу снова обследовать ее. Так что лучше, чтобы она не осталась девственницей.
Вы продолжаете говорить так, словно меня волнует, буду я жить или умру. Син хмуро посмотрел на короля. Генрих, я вам неподвластен, и вы это знаете. Все, что удерживает нас вместе, это моя клятва в верности вам.
Мы с тобой никак не можем договориться, с тех пор как я первый раз заговорил об этом деле. У меня нет желания конфликтовать с тобой, просто я хочу решить эту проблему. Мне нужна сильная и справедливая рука в Шотландии, а ты сможешь великолепно внедриться в ее народ и поддерживать мир. С тобой и Макаллистерами мои северные границы будут в безопасности, а я получу свободу, чтобы сбросить Филиппа с моих слабых плеч. Если этот брак не будет скреплен должным образом, девушка сможет нарушить договор, как только вернется домой.
Я это понимаю, Генрих.
Тогда почему ты делаешь все намного сложнее, чем оно должно быть?
Син не знал, просто у него было какое-то глубокое внутреннее чувство, говорившее ему, что если он вступит в супружеские отношения с Каледонией, то это уже будет навсегда. А он меньше всего хотел привязывать к себе такую, как она, женщину. Ему это казалось жестоким и бесчестным.
Отлично, сдался Син, ; Завтра утром вы получите желаемое доказательство.
Тогда оставляю тебя с молодой женой, улыбнулся Генрих.
Король пошел к выходу, а Син жадно смотрел на документы, которые тот нес под мышкой, и жалел, что нельзя изменить этот день.
Честно говоря, его нисколько не заботило, что думают о нем другие, но ему было важно, что думает о нем Каледония. Он не хотел видеть, как ее глаза темнеют от подозрения или, что еще хуже, от ненависти.
Сделав глубокий вдох, Син пошел к двери, приготовившись встретиться лицом к лицу с ее презрением.
С громко стучащим сердцем Капли отскочила от двери за несколько мгновений до того, как Генрих широко распахнул ее. Она быстро присела в реверансе, когда король проходил мимо, и с нетерпением ждала появления своего мужа.
Значит, Син не повинен в убийстве.
Эта новость доставила ей такое облегчение, какого Капли и представить себе не могла. Он вовсе не был невинным, но в этом преступлении участия не принимал.
Когда Син появился в дверях, Капли встретила его сияющей улыбкой.
Взглядом черных, как ночь, глаз, от смущения ставших еще темнее, Син окинул толпу приглашенных, которые наблюдали за ним, словно он был самым подлым человеком, недостойным ходить с ними по одной земле. Но Калли не заботили их мысли, пусть остаются дураками, если им так нравится. У нее заболело сердце при виде запекшейся крови на щеке Сина. Рваная рана уже воспалилась и, должно быть, причиняла Сину боль, а помимо всего, прочего, уродовала столь красивого мужчину.
Позвольте мнеКалли потянулась, чтобы дотронуться до щеки Сина, но он оттолкнул ее руку и вышел из зала.
Пораженная его грубостью, Калли проглотила образовавшийся в горле комок.
Что побудило Сина вести себя таким образом? С твердым намерением это выяснить Калли последовала за ним и догнала своего мужа в коридоре, из которого слуги поспешили убежать как можно дальше.
Куда вы собрались?
Син остановился, услышав позади себя мелодичный голос. Калли пошла за ним? Он обернулся и обнаружил, что она стоит прямо у него за спиной, приподняв руками юбки, чтобы иметь возможность подстроиться под его широкие шаги. Взгляду Сина открывались изящные лодыжки, и их вид воспламенил его кровь. И даже накидка Калли, напомнившая Сину о собственном происхождении, которое он презирал, не могла отвлечь его от безумного желания обладать этой женщинойсвоей женой. Это открытие ошеломило его.
Я хочу остаться один, более резко, чему ему хотелось, произнес Син.
О, как замечательно! Голос Калли был полон язвительного недовольства. Это день нашей свадьбы, и вы хотите провести его в одиночестве? Что ж, отлично. Тогда назовите меня подметкой, и делу конец.
Простите, нахмурился Син, как вас назвать?
Подметкой. Она жестом указала на его ноги. Это все, что я для вас значу, так? Поймите, нелогично, что вы поступаете, не подумав.
Син не мог быть ошарашен сильнее, даже если бы она плюнула ему в лицо. Как только такое могло прийти Калли в голову, когда для него она была олицетворением самого рая? Он не мог представить себе женщину более великодушную и благородную, даже несмотря на то, что она обладала парой несносных привычек.
До сих пор именно вы вели себя нелогично, как я мог заметить, общаясь с вами.
«До сих пор», вы сказали. Вы подразумевали, что придет время, когда все будет так, как вы говорите?
Этого я, во всяком случае, не говорил.
Не говорили?
Нет.
Так я все-таки что-то значу для вас? Калли взглянула на него с легкой улыбкой в углах губ и с лукавым блеском в глазах.
«Больше, чем вы можете себе представить», хотелось ответить Сину.
Это все была игра?
Не игра, покачала головой Калли. Я просто хотела, чтобы вы со мной поговорили. Сделав шаг вперед, она коснулась его руки.
Син смотрел на маленькую руку, лежавшую на его бицепсе, и ему требовались все силы, чтобы не притянуть Калли к себе, не прижаться губами к ее губам, не подхватить ее на руки и не побежать с ней в их спальню, где он смог бы забыться в сладостной истоме, лаская ее тело.
Я знаю, большую часть жизни вы были одиноки, мягко заговорила Калли. Но теперь мы женаты. Не важно, как это произошло, но я намерена полностью исполнить свои обещания. Я буду вам женой, Син, если вы мне это позволите.
В этом-то и состояла проблема. Син не знал, может ли пой на это. Каждый раз, когда он к кому-то тянулся, ему наносили обиду. За многие годы он научился уходить в себя и никому не давать власти над собой. Он закрыл свое сердце, свои чувства и научился просто существовать. Это был единственный способ обрести спокойствие в жизни. А теперь Калли хотела все это изменить. Он так долго страдал без любви и понимания, что уже больше не осмеливался снова открыться каким-либо чувствам, будучи убежденным, что это его погубит.
Мне нужно немного побыть одному, смягчив тон, сказал Син. Прошу вас.
Я буду ждать, когда вы будете готовы. Калли убрала руку.
Это были самые добрые слова, которые когда-либо ему говорили. Тронутый столь глубоко, что это не поддавалось объяснению, Син повернулся и медленно направился к конюшням.
Не знаю, миледи, удастся ли вам когда-нибудь достучаться до него.
Вздрогнув от неожиданности, Калли обернулась и увидела в коридоре позади себя Саймона.
Вы подслушивали?
Совсем чуть-чуть.
Где Джейми?
Элфа отвела его к вам в комнату. Ради вас двоих мы с ней присмотрим за мальчиком сегодня ночью.
Благодарю вас.