Мой ребенок Тигра - Мэйз Евгения 11 стр.


 Дай сюда!

Помощь пришла откуда не ждалиот источника приключившейся напасти. Какеготам забрал у нее швабру, вновь оттеснив ее в сторону.

 Не надо!  нервы Ольги сдавали, а руки попытались забрать орудие труда.  Я сама!

Ольга почувствовала себя Моськой из всеми известной басни Крылованезнакомец отказывался отдавать ее же швабру и уже дважды совершенно беспомощной, не хозяйкой в своем же собственном доме.

 Вижу я как ты сама!

 Да, что вы вообще себе позволяете?

Какеготам с чувством погрузил швабру в отжим, повернулся к ней и взяв за плечи, толкнул назад, заставив усесться на лавку со спрятанной внутри нее обувью.

 Сядь уже и отдохни.

Глава 13

 Сядь и отдохни,  проговорила Ольга своему отражению, повторив слова мужчины, чьего имени так и не узнала,  сядь и отдохни.

Она взяла за ручку двери, еще раз оглядев себя во вновь начинающим запотевать зеркале.

 Повезло же кому-то.

Одинокое времяпрепровождение в ванной комнате и горячий душ привели ее в чувство. В теле перестала ощущаться скованность и напряжение, а занятие такими привычными делами, как уход за собой, возня с лосьонами, сыворотками и кремами вернули ощущение привычного и контроля ситуации.

  разводиться, когда на руках маленький ребенок?  послышалось сквозь громкие, а потом и приглушенные звуки жарящегося мяса.  Так не делают.

Ольга, только-только взяв расческу и проведя ею по спутанным волосам, отложила ее в сторону. Она только начала улыбаться и умиляться ночному пиршеству охраняющих ее мужчин, которым не надо было следить за фигурой, беспокоиться о целлюлите, лишних сантиметрах на талии и килограммах на весах.

 Ольга такая,  откликнулся Золотарев дипломатично и это спасло его в ее глазах. На чуть-чуть.  Может позволить себе это.

 Из-за родителей?

Багдасарова одномоментно прокляла Артема за его длинный язык.

 Не только.

Оле казалось, что она успокоилась и пришла в себя, но Показалось. Едва улегшееся недовольство вновь всклокотнуло. Желание узнать, зачем же пожаловал к ней мрачный гость, отступило. Она поняла его в один моментон был здесь для того, чтобы заступиться за нее перед муженьком за разбитую тачку.

С легким паром!  произнесла бородатая сплетница, сразу взяв ее в фокус своих темных глаз.

А может это Ольга сделаласразу посмотрела на него. Какеготам стоял у плиты, оперевшись на каменную столешницу с водруженным на нее бокалом вина. Из-под закрытой крышки на плите выбивалась тоненькая струйка пара, а запахи витали такие словно она попала в ресторан кавказской кухни.

 С легким!  Артем, сидящий к ней спиной, тоже обернулся, просиял светлыми глазами и протянул ей фужер с красным напитком.

Взгляд Золотарева, едва коснувшись лица Оли, метнулся к декольте, потом к краю халата, скорее всего ожидая увидеть свою любимую часть тела (кроме сисек) коленки, но был жестоко обломан пижамными брюками, прикрывающими их. Багдасарова не собиралась ходить перед двумя посторонними мужиками в полуголом виде. Халат шелковый и тот надела с некоторой опаскойне хотелось выглядеть пошло.

 Я очень благодарна вам за помощь.

Несмотря на сделанную паузу, Какеготам не стал представляться и даже больше остался неподвижным в ответ на ее появление. Он просто смотрел на нее.

 Оль, это мой друг.

Артем поздно спохватился. Поезд тронулся и его уже было не остановить.

 Но я считаю, что это чересчурбыть в гостях и обсуждать хозяев за их же спиной.

Она перевела взгляд на Артема, забрала бокал и сделала глоток вина, едва не поперхнувшись им после прозвучавшей фразы.

 Пересчитай,  в уже ставшей привычной хамской манере, посоветовал ей неандерталец.

Багдасарова вернула вино Золотареву.

 Вместо того, чтобы подслушивать и делать неверные выводы ты могла бы присоединиться к нам и спросить о предмете беседы.

Косматое хамло был в своем репертуарепродолжал выставлять ее легкомысленной и невоспитанной дурой.

 Я, если вы не забыли у себя дома,  заметила она и перевела взгляд на Артема, отказываясь общаться с его приятелем в дальнейшем.  Но вы правы, потому дам вам возможность объяснить мне то, что я не так поняла.

Неандерталец потемнел лицом, выпрямился, но объясниться не спешил. Ольга ухмыльнулась про себя. Вот так всегдадавят на кнопку «все иначе», а продолжения не ожидают.

 Оль, ты правда не так поняла.

Взгляд Золотарева заставил ее усмехнутьсяон был умоляющим и таким невинным, совсем как в юности, когда, будучи студентом он предлагал обменяться рефератами или сделать домашку по непонятным для него дисциплинам.

 Я знаю, что услышала.

 Лишь часть фразы,  произнесли за ее спиной.

 Может и твоему другу стоит начать думать, что его могут неверно понять и потому выбирать выражения?  откликнулась она, отворачиваясь.  А то у него, если не ублажают орально, так делают что-то не так.

Она заставила себя обернуться и улыбнуться, прежде чем окончательно покинуть пространство кухни.

 Ключи на крючке, запри, пожалуйста, дверь за собой. Я завтра заеду за ними к тебе в офис. Спокойной ночи.

Не единого слова не было произнесено ей вслед, пока она шла к спальне. Ольга благодарила Господа за это, иначе она бы не смогла уснуть какое-то время, изводя себя «лестничной логикой» и желанием вернуться, сказать еще что-то.

 Вот ведь идиот!  проговорила она, закрыв за собой дверь.

После смерти родителей и тягостного опекунства тетки, Ольге стоило не малого труда привести свой внутренний мир в порядок, обрести равновесие и избавиться от окружения, что вечно было недовольно ею, ее поступками, выбором, достижениями, навязывало чувство вины и вменяло в обязанность вечную благодарность за ее же достижения, чтобы теперь выслушивать, трапезничать за одним и терпеть что-либо подобное.

* * *

Ольга проснулась за несколько минут до пробуждения Макара, ощущая себя полностью выспавшейся и спокойной. Это произошло впервые после того, как из дома «исчез» Денис.

 Наконец-то,  проговорила она, прикрыв глаза и улыбнувшись самой себе.

Она вырубилась на маленьком диванчике в детской, уже который день предпочитая его широкой кровати спальни. В той комнате все еще пахло Денисом. Запах его одеколона не спешил выветриваться из комнаты, вторая половина кровати обжигала холодными простынями, заставляла думать обо всем случившемся и мучаться вопросами о собственной жестокости.

Назад