В Главном артиллерийском управлении, вслед за заместителем начальника ГАУ генерал-майором Г. К. Савченко (арестован 19 июня), изъяли еще одного зама генерал-майора технических войск М. М. Каюкова, а также начальника управления бригвоенинженера С. О. Склизкова, временно исполняющего должность председателя артиллерийского комитета ГАУ полковника И. И. Засосова, начальника 3 отдела военинженера I ранга И. А. Герасименко
Первая военная неделя (в сравнении с последней предвоенной) оказалась еще более обильной на аресты высшего командного и начальствующего состава. 22 июня был арестован генерал-лейтенант Р. Ю. Клявиньш, 23 июня генерал армии К. А. Мерецков, 24 июня генерал-лейтенант авиации П. В. Рычагов, генерал-майор И. Х. Паука, 25 июня генерал-майор А. Н. Де-Лазари, 27 июня генерал-лейтенанты авиации И. И. Проскуров и Е. С. Птухин
Роберт Юрьевич Клявиньш стал генерал-лейтенантом РККА в декабре 1940 года. И тогда же принял командование 24-м территориальным (латышским) стрелковым корпусом. Этот корпус был сформирован в августе 1940 года, сразу после включения Латвии в состав Советского Союза и укомплектован военнослужащими из частей бывшей латышской армии. Они продолжали носить свою старую форму, нашив на нее лишь новые петлицы.
Советское руководство полагало, что части корпуса являются ненадежными и с началом военных действий многие военнослужащие могут перейти на сторону немцев. Поэтому в «превентивных» целях в июне 1941 года были произведены аресты.
13 мая 1941 года арестовали начальника артиллерии корпуса генерал-майора артиллерии А. Я. Даннебергса, 9 июня командира 183-й латышской дивизии генерал-майора А. Н. Крустыньша, 19 июня начальника штаба той же дивизии полковника К. А. Леиньша А в первый день войны был вызван в Москву «на курсы» и тут же арестован Р. Ю. Клявиньш. 29 июля того же года военная коллегия приговорила его и других проходивших с ним по одному делу офицеров по ст. ст. 581б и 5811 УК РСФСР к расстрелу. В приговоре утверждалось, что осужденные «являлись участниками антисоветской заговорщической организации, ставившей перед собой задачу свержения советской власти в Латвии путем установления организационной связи с командованием германской армии и организации восстания в момент начала войны фашистской Германии с Советским Союзом».
Р. Клявиньш заявил в суде:
Я всегда был противником фашистских настроений и к антисоветской организации не принадлежал.
Между тем, его доводы и аргументы судей вовсе не интересовали. 16 октября 1941 года Р. Клявиньш и другие генералы и офицеры были расстреляны.
Военный прокурор Главной военной прокуратуры майор Назаров, занимавшийся пересмотром этого дела в 50-е годы прошлого века, установил множество несуразностей и нестыковок, свидетельствовавших о явной фабрикации предъявленных фигурантам этого дела обвинений. В частности, Комаров, Родос, Лихачев и другие известные костоломы госбезопасности выбили у «заговорщиков» показания, что идейным вдохновителем «антисоветской латышской военной организации» был автор философского религиозного труда «Космософия» Карлис Балодис, известный латвийский экономист, статистик и демограф. И никто из следователей даже не удосужился выяснить, что на самом деле автором этого труда была женщина Эмма Апоре
Профессор кафедры оперативного искусства академии Генерального штаба генерал-майор Иван Христофорович Паука тоже латыш. Он проявил себя еще в годы гражданской войны, способствовал становлению М. В. Фрунзе как полководца. В 1920 году был начальником штаба Южного фронта и разрабатывал операцию по взятию Крыма. И. Х. Паука был обвинен в антисоветской деятельности. До суда он не дожил. Находясь под следствием, умер в тюрьме 23 мая 1943 года.
Основной причиной ареста старшего преподавателя военной академии химической защиты генерал-майора А. Н. Де-Лазари, судя по всему, явилась его фамилия. Германия вела войну в союзе с Италией, а древние предки Де-Лазари были итальянскими аристократами. Но его прапрадед еще в XVIII веке перебрался в Россию, а прадед уже воевал против Наполеона в русской армии. Надо сказать, что из-за иностранной фамилии в годы войны пострадал не только Де-Лазари. Среди таковых профессор артиллерийской академии генерал-майор артиллерии П. А. Гельвих, командир 6-й запасной артиллерийской бригады А. А. Вейс. Последний, не признав вину ни на следствии, ни в суде, прямо заявлял, что его «арестовали не за совершение преступлений, а как лицо немецкого происхождения»
Генералы К. А. Мерецков, П. В. Рычагов и И. И. Проскуров, арестованные на второй и третий день войны, судя по всему, должны были стать ключевыми фигурантами очередного грандиозного судебного процесса, организацией которого НКВД активно занималось в первой половине 1941 года. Все Герои Советского Союза, участники боевых действий в Испании. Последний из них, генерал-лейтенант авиации Проскуров, в 1939 году перешел с летной работы на должность начальника Разведывательного управления РККА, но незадолго до ареста был снова переведен в состав ВВС РККА.
Вероятно, в ядро «заговорщиков» по этому делу должны были войти все предвоенные руководители Военно-воздушных сил страны. Кроме заместителя наркома обороны СССР, Героя Советского Союза генерал-лейтенанта авиации П. В. Рычагова, это дважды Герой Советского Союза генерал-лейтенант авиации Я. В. Смушкевич и командующий войсками Прибалтийского Особого военного округа генерал-полковник А. Д. Локтионов (все трое в разное время возглавляли ВВС РККА).
Среди арестованных начальник Управления ПВО Наркомата обороны СССР Герой Советского Союза генерал-полковник Г. М. Штерн, начальник Военно-воздушной академии генерал-лейтенант авиации Ф. К. Арженухин, начальник НИИ ВВС, начальник летно-испытательного центра генерал-майор авиации А. И. Филин и другие известные летчики.
Всего же в 1941 году было арестовано около 30 известных в стране военных авиаторов или командиров, имеющих непосредственное отношение к авиации. 8 из них были Героями Советского Союза. Большинство имело опыт боевых действий в Испании, в районе реки Халкин-Гол и озера Хасан или в Финляндии.
Принято считать, что официальным поводом для арестов военных авиаторов явилось большое количество ЧП с человеческими жертвами. Действительно в предвоенные годы ВВС РККА ежегодно теряли немало самолетов. В начале 1941 года, когда в летные части стали поступать новые скоростные самолеты и началось переучивание личного состава, количество катастроф еще более возросло. Объективно все это было вызвано бурным ростом советской военной авиации при недостаточной квалификации летчиков. Однако Кремль пришел к другим выводам. Л. Берия и В. Меркулов четко уловили негативное отношение вождя к руководству ВВС. Были отданы соответствующие распоряжения, отфильтрован старый компромат из дел 3738 годов. После чего, сначала в оперативных справках сотрудников НКВД, а затем и в протоколах допросов, причины автокатастроф стали увязывать с контрреволюционной деятельностью мощной, законспирированной антисоветской организации, возглавляемой героями-летчиками.
10 мая 1941 г. в связи с неудовлетворительной боевой подготовкой Политбюро ЦК ВКП (б) приняло решение о снятии с должностей командующих ВВС Московского и Орловского военных округов Героя Советского Союза генерал-лейтенанта авиации П. И. Пумпура и генерал-майора авиации П. А. Котова. Последнего назначили преподавателем военной академии, и он избежал репрессий. А Пумпура обвинили в неправильном подборе кадров и протаскивании на должность своего помощника еще одного Героя Советского Союза генерал-майора авиации Э. Г. Шахта. Он, по версии следствия, являлся «подозрительным человеком». Шахт был арестован 30 мая 1941 года, Пумпур на следующий день.
В предгрозовом июне, помимо упомянутых Г. Штерна и Я. Смушкевича, были также арестованы генерал-лейтенант авиации П. А. Алексеев (пом. командующего ВВС ПриВО), генерал-майоры авиации А. А. Левин (заместитель командующего ВВС ЛенВО), П. П. Юсупов (заместитель начальника штаба ВВС РККА), комбриги А. И. Орловский (командир авиадивизии), И. И. Черний (начальник курсов усовершенствования командного состава ВВС), комдив Н. Н. Васильченко (помощник главного инспектора ВВС РККА) и другие военачальники. Кроме того, были сняты с должностей и лишены генеральских званий бывший начальник Управления кадров ГУ ВВС В. П. Белов и бывший начальник Липецких авиационных курсов И. В. Васильев.
После столь масштабного разгрома авиационных кадров, приведшего к оголению многих ключевых должностей, становятся более понятными и объяснимыми причины (а их немало) практически полного уничтожения нашей военной авиации в первые дни войны.
Казалось бы, первые трагические дни войны должны охладить горячие головы инициаторов расправы над авиаторами. Но этого не произошло. Ставка на страх перед репрессиями сохранилась. Вслед за П. Рычаговым и И. Проскуровым, уже после фашистского вторжения были арестованы: командующий ВВС Северо-Западного фронта генерал-майор авиации А. П. Ионов и командующий ВВС Юго-Западного фронта Герой Советского Союза генерал-лейтенант авиации Е. С. Птухин, начальник штаба ВВС РККА генерал-майор авиации П. С. Володин, начальник Военно-воздушной академии генерал-лейтенант авиации Ф. К. Арженухин. Аресты продолжились и в июле: командующий ВВС Западного фронта генерал-майор авиации А. И. Таюрский (8 июля), командующий ВВС Дальневосточного фронта генерал-лейтенант авиации К. М. Гусев (11 июля), начальник штаба ВВС Юго-Западного фронта генерал-майор авиации Н. А. Ласкин (12 июля).
Обращает на себя внимание, что в обвинениях, предъявленных этим генералам, помимо довоенного компромата об их участии в антисоветском военном заговоре, отсутствуют формулировки (помимо общих фраз о преступном руководстве войсками) о халатности и бездеятельности, допущенных в начальный период войны и повлекших уничтожение самолетов. Судя по всему, обвинения тогда еще не были окончательно сформулированы следователями, еще не приобрели своей завершенности
Вал репрессий в отношении командного и начальствующего состава Военно-воздушных сил усилило неслыханное по своей дерзости событие, произошедшее 15 мая 1941 г. Мало кто знает и сегодня, что задолго до М. Руста немецкий самолет «Юнкерс-52», незамеченный постами наблюдения ПВО вторгся в советское воздушное пространство, беспрепятственно пролетел по маршруту Белосток Минск Смоленск Москва и благополучно приземлился в центре столицы на аэродроме в районе стадиона «Динамо».
По мнению П. Судоплатова это происшествие явилось последней каплей, переполнившей чашу терпения И. Сталина: «Это вызвало переполох в Кремле и привело к волне репрессий в среде военного командования: началось с увольнений, затем последовали аресты и расстрел высшего командования ВВС».
Некоторые историки, например Б. Соколов, увязывают начало «заговора» с этим событием. Представляется, что утверждение Судоплатова о «последней капле» является более верным, поскольку идея «заговора героев» задолго до 15 мая витала в кабинетах Лубянки.
Не исключено, что по одной из версий сценаристов из НКВД, в процессе об очередном крупном «антисоветском военном заговоре» предполагалось задействовать не только авиаторов, но и командующих округов, представителей центральных управлений Наркомата обороны, руководителей военной промышленности, включая наркома боеприпасов И. Сергеева и наркома вооружения Б. Ванникова.
Центральной же фигурой заговора должен был стать один из наиболее крупных военачальников того времени генерал армии Герой Советского Союза К. Мерецков. 22 июня 1941 года заместитель Наркома обороны СССР. 23 июня постоянный советник при Ставке Главного командования. 24 июня 1941 года просто арестант. Хотя нет. Сначала его не считали простым арестантом, поскольку допрашивали и избивали не рядовые исполнители, а костоломы весьма высокого ранга сам нарком госбезопасности В. Меркулов и начальник следственной части НКГБ СССР Л. Влодзимирский
Мерецков вписывался в тайные схемы НКВД по всем основным параметрам. Был советником в Испании, руководил выборгским направлением во время финской кампании. Тоже был Героем. А в августе 1940 года достиг вершины стал начальником Генштаба. Между тем, обвинение Мерецкова в проведении подрывной контрреволюционной деятельности основывалось на показаниях обвиняемых, которые они давали еще в 19371938 годах. Из свежих «доказательств» в материалы дела добавили только показания, выбитые у Я. Смушкевича на допросе 21 июня 1941 года.
Казалось, что Мерецков обречен. И все же война спутала карты сценаристов кровавого террора. Публичный процесс не получился. Несколько «заговорщиков», в том числе Ванникова и Мерецкова, освободили из заключения в связи со складывавшемся на фронте положением, то есть в связи с острой необходимостью. Большинство же «участников антисоветского военного заговора» уничтожили без следствия и суда.
5. Внесудебная расправа
Часть высокопоставленных арестантов вывезли в Куйбышев и тайно расстреляли 28 октября 1941 года на окраине города, ставшего в те дни запасной столицей СССР.
Расправа была произведена на основании распоряжения Л. П. Берии 2756/Б от 18 октября 1941 года, которым предписывалось расстрелять 25 заключенных, в том числе 14 военных: генерал-полковников Г. М. Штерна и А. Д. Локтионова, генерал-лейтенантов авиации Я. В. Смушкевича, П. В. Рычагова, И. И. Проскурова и Ф. К. Арженухина, генерал-майора артиллерии Г. К. Савченко, генерал-майора авиации П. С. Володина, генерал-майора технических войск М. М. Каюкова, дивинженера И. Ф. Сакриера, полковника И. И. Засосова, бригинженера С. О. Склизкова, военинженера 1-го ранга М. Р. Соборнова (начальник опытного отдела Технического совета Наркомата вооружения СССР), майора авиации М. П. Нестеренко (заместитель командира полка особого назначения, жена П. В. Рычагова).
На тот момент это предписание являлось единственным основанием для расправы. Заключение об обоснованности расстрела за подписями Л. Берии, Б. Кобулова, Л. Владзимирского и прокурора СССР В. Бочкова было составлено задним числом.
Позже для «юридического» оформления внесудебных репрессий наделили Особое совещание при НКВД СССР правом принятия по контрреволюционным делам постановлений о расстреле. В постановлении ГКО-903сс, подписанном И. Сталиным 17 ноября 1941 года, говорилось: «Предоставить Особому Совещанию НКВД СССР право с участием прокурора Союза ССР по возникающим в органах НКВД делам о контрреволюционных преступлениях и особо опасных преступлениях против порядка управления СССР, выносить соответствующие меры наказания вплоть до расстрела. Решение Особого Совещания считать окончательным» (Приложения 5 и 6).
29 января 1942 года Л. Берия направил И. Сталину список 46 арестованных, «числящихся за НКВД СССР». Среди них были 17 генералов и ряд крупных работников оборонной промышленности. Все они обвинялись во вредительстве и заговоре против государства. Вождь наложил лаконичную резолюцию: «Расстрелять всех поименованных в списке. И. Сталин».
13 февраля 1942 года Особое совещание НКВД СССР оформило это решение постановлением о расстреле генерал-лейтенантов авиации П. А. Алексеева, К. М. Гусева, Е. С. Птухина, П. И. Пумпура, генерал-лейтенанта технических войск Н. И. Трубецкого, генерал-лейтенантов П. С. Кленова, И. В. Селиванова, генерал-майоров авиации А. П. Ионова, Н. А. Ласкина, А. А. Левина, А. И. Филина, Э. Г. Шахта, П. П. Юсупова, генерал-майора танковых войск Н. Д. Гольцева, генерал-майоров А. Н. Де-Лазари, М. И. Петрова, комдива Н. Н. Васильченко, а также руководящих работников оборонных наркоматов во главе с наркомом боеприпасов И. П. Сергеевым.
Как видно, кроме уже упомянутых лиц, на этот раз во внесудебном порядке были расстреляны генерал-лейтенанты П. С. Кленов, Н. И. Трубецкой и И. В. Селиванов, генерал-майоры М. И. Петров и Н. Д. Гольцев.
Генерал-лейтенант П. С. Кленов открывал этот расстрельный список. На момент ареста, произведенного 1 июля 1941 года, он занимал должность начальника штаба Северо-Западного фронта.
Уже на второй день войны части и соединения этого фронта понесли огромные потери и беспорядочно отступали. Командование фронта понимало, что за провалы в руководстве придется держать ответ. В этой ситуации член военного совета корпусной комиссар П. Дибров доложил по команде, что начальник штаба генерал Кленов постоянно болеет и поэтому работа штаба не организована, а командующий фронтом генерал-полковник Ф. И. Кузнецов нервничает. Вывод высокопоставленного политработника был категоричным: «Больше терпеть нельзя».