В первых числах июля немцы захватили Тарнополь и Шепетовку, а 9 июля заняли Житомир, от которого до Киева было всего 150 километров.
Не лучшим образом складывалась ситуация и на Южном фронте. Он был организован за несколько часов до начала войны секретным постановлением Политбюро в составе двух армий 9-й и 18-й. Они являлись мощными оперативными объединениями и историки до сих пор спорят о причинах сокрушительного поражения, которое нанесли им не имевшие боевого опыта румынские войска (3-я и 4-я армии) и немецкая 11-я армия.
Вполне логичным кажется вопрос, поставленный историком Б. Шапталовым: каким образом небольшие немецкие силы (около 100 тыс. солдат) при поддержке слабой румынской армии успешно оттеснили войска Южного фронта из Молдавии?
Ответ историка аналогичен основная причина в неумении Красной Армии воевать. Эта причина на начальном этапе войны, была, пожалуй, одной из ключевых, причем, применительно ко все фронтам. В том числе и на юго-западе, где, располагая всеми возможностями для оказания достойного сопротивления, советские военачальники не смогли его организовать.
В итоге армии Юго-Западного и Южного фронтов были разбиты и окружены. После этого, к выяснению причин катастрофы активно подключились особые отделы и военная юстиция. Тот же Б. Шапталов в этой связи отмечал: «Повысить управляемость войсками Верховный Главнокомандующий пытался вначале привычным способом, усилив систему страха. За потерю управления было расстреляно командование Западного фронта, 34-й армии, отданы под трибунал несколько общевойсковых командиров. Помогло это мало; в последующем расстрельная практика прекратилась. Сталин понял, что управление теряется не столько из-за халатности командования и командиров, хотя и это имело место, сколько из-за пробелов в организации. Вот только на устранение их ушло очень много времени больше года войны».
Утверждение историка в целом верное. За исключением фразы о том, что «в последующем расстрельная практика прекратилась». И это будет подтверждено в нашем исследовании многочисленными конкретными примерами. Пока же предварим наш рассказ о репрессиях в отношении генералов, воевавших на Южном и Юго-Западном фронтах, еще двумя замечаниями.
Во-первых, не только генералы были тогда арестованы и отданы под суд военного трибунала. По тем же воинским статьям, с формулировками «за проявленную трусость, потерю управления и самовольный отход с боевых позиций» было осуждено немало командиров полков, батальонов и рот. Во-вторых, сведения об этой малоизвестной странице военной истории до сего времени крайне скупы и противоречивы. Одна из причин в том, что многие судьи военных трибуналов, рассматривавшие дела в отношении окруженцев и командиров, отступивших без приказа, сами вскоре оказались в окружении. И не всем удалось из него выбраться, а тем более вывезти следственно-судебные дела.
Можно считать документально подтвержденными факты ареста в 1941 году командира 14-го стрелкового корпуса генерал-майора Д. Г. Егорова, начальника автобронетанковых войск 18-й армии Юго-Западного фронта генерал-майора танковых войск Н. Д. Гольцева, командира 6-го стрелкового корпуса Юго-Западного фронта генерал-майора И. И. Алексеева, командира 199-й стрелковой дивизии полковника А. Н. Алексеева, командира 30-й горно-стрелковой дивизии Южного фронта генерал-майора С. Г. Галактионова, его заместителя полкового комиссара И. К. Елисеева, командира 60-й горно-стрелковой дивизии Южного фронта генерал-майора М. Б. Салихова, его заместителя полкового комиссара И. Г. Курочкина и некоторых других военачальников, а также заочного осуждения Военной коллегией командующего 12-й армией генерал-майора П. Г. Понеделина и командира 13-го стрелкового корпуса генерал-майора Н. К. Кириллова (осуждены 13 октября 1941 г.).
В постановлении ГКО от 16 июля 1941 года говорилось о предании суду военного трибунала:
командира 60-й горнострелковой дивизии Южного фронта генерал-майора Салихова и его заместителя полкового комиссара Курочкина;
командира 30-й горнострелковой дивизии Южного фронта генерал-майора Галактионова и его заместителя полкового комиссара Елисеева.
После ареста генералов С. Г. Галактионова, М. Б. Салихова и их заместителей обвинили в развале управления войсками, преступной бездеятельности и сдаче занимаемых позиций без боя.
Дело М. Б. Салихова военный трибунал Южного фронта под председательством Доценко рассмотрел 21 июля 1941 года, приговорив его к 10 годам лишения свободы с отсрочкой исполнения наказания до окончания войны и направлением в действующую армию и снижением воинского звания до полковника. Салихова назначили командиром 980-го полка 275-й стрелковой дивизии (второго формирования). В августе того же года он попал в плен и вскоре перешел на службу к немцам. В постановлении о возбуждении уголовного дела от 5 мая 1943 года следователь Главного управления контрразведки «Смерш» указал, что Салихов добровольно поступил на службу к фашистам и с мая 1942 года преподавал в Варшавской разведшколе под псевдонимом Османов. 20 июня 1943 года Военная коллегия заочно приговорила его к расстрелу за измену родине.
В мае 1945 года Салихов был задержан в Чехословакии, при попытке перейти в американскую зону оккупации и этапирован в Москву, где ему объявили приговор Военной коллегии и повесили 1 августа 1946 года.
Вместе с Салиховым военным трибуналом Южного фронта был осужден в 1941 году и его заместитель по политической части полковой комиссар И. Г. Курочкин. Суд назначил ему 8 лет лишения свободы с отсрочкой исполнения приговора до окончания военных действий и понизил в воинском звании. 24 августа 1941 года И. Г. Курочкин погиб в бою.
Во исполнение постановления ГКО были также осуждены генерал-майор Галактионов и полковой комиссар Елисеев. Об этом деле надо сказать подробнее, поскольку ранее в исторических работах о нем не приводилась какая-либо информация. 5 июля Галактионов и Елисеев были отстранены от должностей и вскоре арестованы. Перед военным трибуналом Южного фронта они предстали в тот же день, что и Салихов с Курочкиным 21 июля 1941 года. Председательствовал также Доценко.
Согласно приговору осужденные, «получив боевой приказ об обороне государственной границы СССР на реке Прут и, в частности, о занятии местечка Скулени, не обеспечили его выполнение, в боях с противником проявили растерянность и нераспорядительность в управлении частями дивизии».
Галактионов вину в совершении преступления не признал и показал, что неудачи частей дивизии были обусловлены, в основном, плохой связью и нехваткой боеприпасов, о чем он своевременно докладывал вышестоящему командованию.
Генерал просил суд допросить по этим и другим обстоятельствам ряд свидетелей из числа лиц командного состава, а также провести соответствующую экспертизу. Но трибунал отклонил все ходатайства, посчитав достаточным доказательством приобщенную к делу справку «О боевых действиях 30-й СД», составленную сержантом госбезопасности Пащенко и подписанную начальником 3-го отдела армии бригадным комиссаром Вяземским.
За совершение воинского преступления, предусмотренного ст. 20617 п. «б» УК УССР военный трибунал приговорил Галактионова к расстрелу с конфискацией имущества и лишением генеральского звания, Елисеева к 10 годам лишения свободы с отсрочкой исполнения приговора и направлением на фронт.
Экспертиза, о проведении которой так настаивал Галактионов, была проведена только в 19601961 годах, когда это дело пересматривалось в Главной военной прокуратуре. Там сразу обратили внимание на куцую справку Пащенко и Вяземского, посчитав сомнительной «компетентность указанных лиц давать анализ боевых действий дивизии» и обратились в военно-научное управление Генерального штаба, по заключению которого «в сложных условиях, когда противник значительно превосходил в силах и средствах, и на ход боевых действий влияла, в частности, неполная укомплектованность 30 стрелковой дивизии, эта дивизия в первые дни войны сражалась храбро и мужественно, упорной обороной сдерживала натиск 5 пехотных дивизий противника».
29 мая 1961 года Галактионов и Елисеев были полностью реабилитированы Военной коллегией.
И. К. Елисеев встретил Победу в должности заместителя командира по политчасти 99-й стрелковой дивизии. Скончался он в 1958 году, так и не дождавшись своей реабилитации.
Документов о приведении в исполнение приговора в отношении генерала Галактионова найти не удалось.
Проживавшая в Магнитогорске его дочь, Антонина Сергеевна, неоднократно обращалась в высшую судебную инстанцию с просьбой о выдаче ей справки о смерти отца. Работники Военной коллегии провели в этой связи собственное расследование, проверив учетные данные в КГБ СССР, 1 спецотделе МВД РСФСР, управлении местами заключения МВД УССР. Изучили, кроме того, материалы секретного делопроизводства Особого отдела 30-й дивизии, 9-й армии, Южного фронта и всю переписку Военной коллегии за 1941 год по делам в отношении осужденных к расстрелу. Но донесения о приведении приговора в исполнение нигде не обнаружили. Было установлено, что после провозглашения приговора Галактионов содержался в КПЗ г. Первомайска, а потом был переведен в тюрьму г. Вознесенска. Нашли также отношение о немедленном приведении приговора в исполнение, после утверждения приговора военным советом. На основании этих данных дочери Галактионова сообщили в феврале 1962 года, что приговор в отношении генерала был приведен в исполнение, но место и дата расстрела неизвестны
Генерал-майора Д. Г. Егорова также судил военный трибунал Южного фронта. Ему вменялось в вину несвоевременное прибытие к новому месту службы в штаб Приморской армии. Так записано в приговоре. А в директиве Ставки ВГК Главнокомандующему войсками Юго-Западного направления 001511 от 1 сентября 1941 года речь шла о переводе генерала на должность начальника оперативного отдела Резервной армии, которая в августе формировалась генерал-лейтенантом Н. П. Чибисовым. Неразбериха, как видим, царила в те дни повсеместно. В этой директиве перечислялись недостатки в работе штаба Одесского военного округа и, в частности, отмечалось:
«Начальником штаба резервной армии был назначен прибывший в округ генерал-майор Иванов, на должность начальника оперативного отдела полковник Захаров.
Спустя несколько дней на ту же должность начальника оперотдела назначен прибывший с Южного фронта полковник Коржиневич, в связи с чем Захаров формально оставался на должности начальника боевой подготовки, а фактически работал вместе с Коржиневичем.
Несколько позднее штабом фронта на эту же должность был назначен генерал-майор Егоров, который прибыл в штаб ОдВО и, не приступая к работе до 15 августа с. г., пьянствовал в санатории комсостава. Егоров арестован».
Части 14-го стрелкового корпуса, которым до этого командовал Егоров, в июле входили в состав Приморской группы войск (с 19 июля Отдельная Приморская армия). Но в первых числах августа корпус, который вел тяжелые оборонительные бои на восточном берегу реки Днестр и понес большие потери, был расформирован. Поэтому, помимо несвоевременного прибытия к новому месту службы, следствие вменило генералу Егорову в вину просчеты в управлении корпусом и большие невозвратные потери в живой силе и боевой технике.
15 августа генерал был предан суду военного трибунала, который приговорил его по статье 19317 п. «а» УК РСФСР к 5 годам лишения свободы с отсрочкой исполнения наказания до окончания боевых действий. Также его понизили в воинском звании до полковника.
После этого Д. Г. Егоров командовал полком, затем дивизией. Погиб в мае 1942 года под Харьковом. Погиб и его младший брат, тоже генерал, Павел Григорьевич Егоров, начальник штаба 28-й армии Западного фронта. После гибели командарма-28 В. Я. Качалова (о нем в главе 4) он принял на себя командование армией и был убит при прорыве из окружения.
Начальник штаба 12-й армии генерал-майор Баград Исаакович Арушанян вышел из окружения в первых числах сентября, вместе с пятью бойцами. В октябре он был назначен на должность начальника тыла заместителя командующего войсками Юго-Западного фронта, а затем стал начальником штаба только что сформированной 56-й армии. И лишь в июне 1942 года его арестовали в связи с нахождением в окружении в 1941 году. Следствие тянулось около года и в итоге дело было прекращено.
2. «Сдался в плен без сопротивления»
Статья 581 п. «б» Уголовного кодекса РСФСР, действовавшего в годы войны, относила к измене родине совершенный военнослужащим «переход на сторону врага». Кроме того, существовала воинская статья 19322 УК РСФСР, которая карала за «преднамеренную, не вызывавшуюся боевой обстановкой, сдачу в плен». Как видим, обе статьи предусматривали ответственность и санкцию в виде расстрела за умышленные действия. Но в 1941 году ситуация изменилась. Сдачу в плен без сопротивления также стали приравнивать к измене родине. Это зафиксировано в ряде приказов командующих армий и фронтов, а также в нормативных актах высшего командования и некоторых приговорах военных трибуналов
Из восьми десятков советских генералов, захваченных немцами за все годы войны, каждый четвертый попал в плен летом 1941 года на юго-западе. По-разному сложились их судьбы. Вначале расскажем о тех, кому вскоре после пленения удалось бежать и добраться до своих.
51-я стрелковая дивизия генерал-майора П. Г. Цирульникова, как и дивизия С. Г. Галактионова, встретила врага на реке Прут. Воевала дивизия храбро, но 8 октября 1941 года ее остатки попали вместе с командиром в окружение. На следующий день генерал Цирульников был пленен. Но вскоре бежал. 11 ноября 1941 года он вышел в расположение частей Красной Армии. А 18 февраля 1942 года его арестовали и обвинили в преступном руководстве войсками и потере управления дивизией. Со временем генерала вынудили признаться не только в том, что он не принял мер к выходу дивизии из окружения и бросил на произвол судьбы людей и материальную часть, но и в том, что вел себя в плену «изменнически и на допросах выдал немецкому командования известные ему данные о численном составе 51-й дивизии, ее вооружении, боеспособности, задачах и месте действий». Заявлению Цирульникова о том, что он бежал из плена не поверили и пытались доказать, что он был завербован германскими разведывательными органами. Генерал категорически это отрицал. В результате его продержали в заключении без суда и следствия более десяти лет. Военная коллегия осудила его в 1952 году по ст. 19317 п. «б» УК РСФСР на 12 лет лишения свободы. А еще через год реабилитировала за отсутствием состава преступления. Так что назначенный срок наказания Цирульников отбыл почти полностью.
14 октября 1941 года был арестован начальник автобронетанковых войск 18-й армии, входившей в состав Юго-Западного фронта, генерал-майор танковых войск Н. Д. Гольцев. Его обвинили в сдаче противнику г. Каховки, неоказании помощи частям 296-й стрелковой дивизии, попавшей в окружение, а также в том, что он сам «сдался в плен к врагу, не оказав сопротивления».
Генерал Гольцев был пленен 15 августа 1941 года, когда пытался вместе с группой бойцов разведать пути выхода из окружения частей своей армии. Его неоднократно допрашивали представители немецкого командования. На допросах генерал вел себя достойно и при первой же возможности бежал вместе с лейтенантом В. Ф. Кураевым. Случилось это 30 августа 1941 года, во время их этапирования в составе колонны военнопленных. До расположения своих войск Гольцев добрался 1 октября. Но радость возвращения была недолгой. Сотрудники особого отдела начали придирчиво выяснять обстоятельства пленения генерала, а партийная комиссия причины утраты партбилета. Затем последовал арест. Ни по одному из пунктов предъявленного ему обвинения генерал Гольцев виновным себя не признал. Тем не менее, он оказался в представленном Сталину списке арестованных за 10. Запись по поводу его ареста одна из самых лаконичных: «Без сопротивления сдался немцам в плен. Сознался»
В чем сознался? В том, что попал в плен? Или в том, что не оказал при этом сопротивления фашистам? Непонятно. О сдаче Каховки и неоказании Гольцевым помощи частям 296-й стрелковой дивизии вообще ни слова. Если напротив фамилий других арестованных генералов указывались хотя бы фамилии лиц, чьими показаниями они были изобличены, то в деле Гольцева нет даже этого. Доказательств его вины, пусть и полученных известными методами, не было вообще. Поэтому, вероятно, и приняли решение направить материалы его дела не в суд, а на рассмотрение Особого совещания при НКВД СССР, которое постановило расстрелять Н. Д. Гольцева по обвинению в измене Родине. Приговор, как уже сказано, был приведен в исполнение 23 февраля 1942 года. Н. Д. Гольцев посмертно реабилитирован Военной коллегией 17 сентября 1955 года.