Бенджамин проводил Эштон к фуршетному столу и набрал для нее тарелку разных маленьких лакомств. Она заметила, как Джеймс, подбираясь все ближе к президенту, бросил на нее бешеный взгляд. Восхитительно!
Угощение сегодня обильное, заметил Бенджамин. Но не первого сорта. Вы с супругом непременно должны прийти ко мне в гости, чтобы попробовать мои любимые канапе: белый хлеб из превосходной ричмондской муки, намазанный анчоусной пастой. Я люблю подавать их с андалузским шерри. Заказываю его бочонками.
И как вам удается доставлять испанский шерри во время блокады?
О, есть масса способов, улыбнулся он с невинным видом. Так какпридете?
Разумеется! солгала Эштон, зная, что Джеймс никогда не согласится.
Бенджамин спросил, где они живут. Она неохотно назвала адрес. Прокурор наверняка знал, что это район дешевых пансионов, но, казалось, дружелюбие его ничуть не уменьшилось. Он пообещал в скором времени прислать карточку с приглашением, после чего откланялся, чтобы поприветствовать чету Джонстон. Генерал с женой стояли в сторонке совершенно одни, явно задетые невниманием публики, которая вилась вокруг Борегара.
Эштон хотела было пойти следом за Бенджамином, но остановилась, увидев, что к Джонстонам направляется и миссис Дэвис. Все-таки у нее не хватило храбрости присоединиться к столь внушительной компаниипока не хватило.
Она принялась рассматривать первую леди. Варина Дэвис, вторая жена президента, была красивой женщиной лет тридцати пяти; как раз сейчас она носила под сердцем еще одного ребенка, который уже вскоре должен был появиться на свет. Ее считали бесхитростной и прямодушной; говорили, что она всегда откровенно высказывает свое мнение по любым государственным вопросам. Для южанки такое поведение выглядело нетипичным. Эштон знала, что миссис Джонстон за глаза называла ее западной красоткой, и это вовсе не было комплиментом. И все-таки Эштон отдала бы что угодно за то, чтобы познакомиться с миссис Дэвис.
Неожиданно она с восторгом обнаружила, что у нее намного больше шансов познакомиться с самим Дэвисом. Джеймс каким-то чудом все-таки умудрился протолкаться к президенту и уже разговаривал с ним. Эштон начала пробираться сквозь плотное кольцо надушенных женских и украшенных эполетами мужских плеч.
Трое офицеров, когда она проходила мимо, как раз приветствовали четвертогобравого удальца с роскошными усами и вьющимися напомаженными волосами, от которых исходил почти такой же сильный запах, как от духов самой Эштон.
Из Калифорнии путь сюда неблизкий, полковник Пикетт! воскликнул один из офицеров. Мы рады, что вам удалось добраться без приключений. Добро пожаловать в Ричмонд, на сторону справедливости.
Офицер, к которому были обращены эти слова, вдруг тоже заметил Эштон и приветствовал ее галантной и слегка игривой улыбкой. Потом он нахмурился, словно пытаясь вспомнить, откуда ему знакомо ее лицо. На одном курсе с Орри учился юноша с фамилией Пикетт. Неужели это он? Неужели он заметил сходство? Эштон прибавила шагу, совсем не желая говорить о брате, который выгнал ее из родительского дома.
Джеймс, увидев, что она приближается, повернулся спиной. Мерзавец Не хочет представлять ее президенту в отместку за ее разговор с этим маленьким евреем. Ну что ж, он еще за это заплатит.
Эштон поискала глазами знакомые лица и наконец нашла одно. Подходить к Мэри Честнат ей совсем не хотелось, но она заставила себя. В этот вечер, однако, миссис Честнат была настроена более дружелюбно и даже захотела немного посплетничать.
Все удивлены, что без каких-либо объяснений на приеме нет генерала Ли с супругой, сказала она. Как вы думаете, не может ли это быть вызвано некоей семейной размолвкой? Я знаю, они образцовая пара Говорят, они никогда не ругаются и даже не повышают друг на друга голос. Но ведь даже мужчина столь высоких моральных устоев время от времени совершает ошибки. Будь он здесь, мы наверняка увидели бы импровизированную встречу бывших вест-пойнтовцев. Бедняга Боб Янки в своих газетенках просто заклевали его за то, что он ушел в отставку и присоединился к нам.
Да, я знаю
О миссис Честнат поговаривали, что она все записывает в свой дневник, поэтому с ней следует говорить весьма осторожно.
Можно подумать Мэри Честнат с усмешкой похлопала ее веером по запястью, что благодаря этому его популярность в армии возрастет.
А это не так?
Едва ли. Рядовые и сержанты из хороших семей называют его Королем Лопат, потому что он вечно заставляет их рыть окопы и потеть, как каких-нибудь рабов на плантации.
Слушая ее с притворным интересом, Эштон заметила, что какой-то высокий стройный джентльмен в синем бархатном костюме внимательно рассматривает ее, стоя у стола с напитками. Он даже позволил себе довольно дерзкий, хоть и короткий взгляд на ее декольте. Дождавшись, когда он снова посмотрит ей в глаза, Эштон отвернулась. А потом, оставив миссис Честнат, подошла поближе к мужу, который по-прежнему беседовал с президентом.
Джефферсону Дэвису был пятьдесят один год, но выглядел он гораздо моложе. Его моложавости во многом способствовали военная выправка и подтянутая фигура, а также пышная шевелюра. Одевался он почти всегда в черное.
Но, мистер Хантун, говорил он, я все же настаиваю, что центральное правительство должно принимать некоторые серьезные меры в военное время. Например, объявить призыв на военную службу.
Все троеХантун, президент, с его тихим вкрадчивым голосом, и государственный секретарь Томбсвели вполне доброжелательную философскую дискуссию. О Томбсе говорили как о настоящем оппозиционере, который восстановил против себя уже всю администрацию президента. Больше всего он критиковал Вест-Пойнт, потому что Дэвис, сам окончивший Академию в двадцать восьмом году, слишком уж доверял некоторым из ее выпускников.
Вы хотите сказать, что собираетесь принять такой закон? с сомнением спросил Хантун; он имел свои твердые убеждения и не преминул воспользоваться случаем, чтобы заявить о них.
Если в этом возникнет необходимость, я, безусловно, буду настаивать.
И вы готовы призывать людей из разных штатов, как это сделал этот павиан, большой любитель ниггеров?
Дэвис вздохнул, изображая раздражение:
Мистер Линкольн объявил набор добровольцев, и только. Мы поступили так же. А призыв обе стороны пока рассматривают лишь с теоретической точки зрения.
Но при всем уважении к вам и вашему кабинету, сэр, я утверждаю, что эту теорию ни в коем случае нельзя проверять на практике. Это идет вразрез с самой доктриной суверенитета штатов. Только сами штаты вправе объявлять призыв на своей территории, а если они будут вынуждены подчиняться диктату центральной власти, у нас начнется такой же балаган, как в Вашингтоне.
При этих словах серые глаза президента вспыхнули, и левый глаз, который почти ничего не видел, наполнился такой же яростью, как и правый. Хантуну уже доводилось слышать о крутом нраве Дэвиса, в конце концов, он ведь работал с ним в одном здании. Молва утверждала, что любое несогласие президент воспринимал как личный вызов и вел себя соответственно.
Так или иначе, мистер Хантун, но я вполне сознаю свою ответственность. Я должен сделать все, чтобы это новое государство стало сильным и процветающим.
И как далеко вы готовы зайти? так же раздраженно спросил Хантун. Я слышал, кое-кто из вест-пойнтовской братии предлагал вербовать черных, согласных сражаться за нас. Вы пойдете на такой шаг?
Дэвис рассмеялся над такой идеей, а Томбс воскликнул:
Никогда! В тот день, когда Конфедерация позволит хоть одному негру вступить в ряды своей армии, с ней будет покончено, и этого позорного пятна она не смоет вовеки.
Согласен! рявкнул Хантун. А как насчет всеобщего призыва?
Только в теории! резко повторил Дэвис. Я очень надеюсь добиться признания этого правительства без чрезмерного кровопролития. Своими действиями мы никак не нарушили конституцию и не собираемся нарушать ее впредь. И тем не менее я считаю, что центральное правительство должно быть сильнее, чем власть на местах, или же
Нет, сэр, перебил его Хантун. Штаты этого никогда не допустят. Дэвис вдруг показался ему бледным и каким-то размытым, пока он не понял, что у него просто запотели очки.
В таком случае, мистер Хантун, Конфедерация не протянет и года. Или вы печетесь о соблюдении прав штатов в их первозданной чистоте, или получаете совершенно новое государство. Но и то и другое невозможно без определенных уступок. Так что делайте свой выбор.
Хантун, у которого от гнева уже закружилась голова, брякнул:
Мой выборне вставать на сторону самодержавных правителей, мистер президент. Более того
Прошу меня извинить.
На щеках президента выступили красные пятна, когда он резко развернулся и ушел. Томбс последовал за ним.
Хантун просто кипел от злости. Если президент совершенно не выносит, когда кто-то не соглашается с его основными принципами, то и черт с ним! Этот человек определенно никуда не годится. Он лишь оскорбляет идеалы Кэлхуна и других великих государственных деятелей, которые на протяжении целого поколения терпели клевету и издевательства Севера, отдали все свое здоровье, сражаясь за право человека владеть тем, чем он хочет владеть. И правильно он сделал, что высказал Дэвису все, что
Ах ты, безмозглый болтливый осел!..
Эштон!
Поверить не могу в то, что я слышала! Ты должен был льстить ему, а ты начал нести эту политическую ахинею!
Покраснев, Хантун схватил жену за запястье, смяв бархатную ленту потными пальцами:
Люди утверждают, что он ведет себя как диктатор. Я хотел в этом убедиться и убедился. И высказал ему свои твердые принципы о
Она наклонилась к нему, улыбаясь сладчайшей из улыбок, и прошептала, обдавая его нежным ароматом своего дыхания:
К свиньям твои твердые принципы! Вместо того чтобы представить ему меня, чтобы я могла помочь тебе и сгладить эту опасную ситуацию, ты просто молол языком и спорил, похоронив тем самым свою и без того никудышную карьеру!
Эштон рванулась прочь от мужа, налетая на гостей и привлекая к себе изумленные взгляды, пока неслась к столу с напитками. Едва сдерживая слезы, она сжала в руках бокал с охлажденным пуншем; перчатки пришлось снять, потому что они насквозь промокли от пота. «Идиот! думала она. Теперь все пропало».
Гнев быстро уступил место подавленности. Сколько прекрасных возможностей упущено; многие гости уже начинали расходиться. Эштон потягивала пунш, и ей хотелось провалиться сквозь землю и умереть. Она приехала в Ричмонд в поисках власти, которой всегда жаждала, а ее муж несколькими безрассудными фразами навсегда погубил ее мечты.
Отлично она найдет кого-нибудь другого. Того, кто поможет ей занять достойное место. Некоего единомышленника, а еще лучше человека, с которым она сможет наконец проявить свои способности, которыми безусловно обладает. Более умного и деликатного, чем Джеймс, всегда нацеленного на успех и обладающего всеми качествами, чтобы достичь его.
Так, примерно за одну минуту или даже меньше, в зале номер восемьдесят три отеля «Спотсвуд» Эштон приняла решение. Хантун всегда был не ахти каким мужем, и ее тайная шкатулочка с сувенирами только подтверждала это. С этого дня он останется ее мужем только на словах. А может, и вовсе уйдет в прошлое, если ей удастся найти ему достойную замену.
Она подняла пустой бокал:
Можно мне просто шампанского? И, снова расцветая беспечной улыбкой, протянула бокал негру, стоявшему по другую сторону стола. Терпеть не могу пунш: в нем нет пузырьков.
Джентльмен в синем бархатном сюртуке погасил сигару в вазе с песком. До этого он уже навел кое-какие справки, чтобы окончательно убедиться, что это именно тот человек, который ему нужен, поэтому сразу направился сквозь редеющую толпу к своей целипотному очкастому увальню, только что яростно спорившему с женой. Еще когда эта женщина только вошла в зал, он сразу заметил ее и мгновенно ощутил прилив желания. Очень немногим женщинам удавалось добиться от него этого столь быстро.
Это был высокий мужчина лет тридцати пяти, с крепким мускулистым телом и утонченными пальцами. Движения его были плавны и элегантны, костюм идеально сидел на его стройной фигуре; вот только кожа выглядела не слишком гладкой из-за следов, оставленных перенесенной в детстве оспой. Слегка напомаженные темно-каштановые с проседью гладкие волосы падали на модный воротник. Он неслышно подошел к Хантуну, пока смущенный и расстроенный адвокат снова и снова протирал очки влажным носовым платком.
Добрый вечер, мистер Хантун.
Звучный голос напугал Джеймса, он обернулся, но незнакомый ему человек уже шагнул вперед и теперь стоял прямо перед ним.
Добрый вечер, ответил он. Но боюсь, вы находитесь в более выгодном положении, чем я
Да, верно. Мне вас показали. Ваша семья, должен заметить, одна из самых старинных и известных в этой части света.
Что нужно этому типу? недоумевал Хантун. Может, ищет инвестора? Но тут ему не повезло: все их деньги находились в руках Эштон, сорок тысяч долларов ее приданого.
Вы из Южной Каролины, мистер?..
Пауэлл. Ламар Хью Август Пауэлл. Для друзейпросто Ламар. Нет, сэр, я не из вашего штата, хотя мой дом не так далеко. Семья моей матери живет в Джорджии. Они занимаются хлопком, неподалеку от Валдосты. Мой отец был англичанином. Женился на моей матери и увез ее в Нассау, где я и вырос, а он был практикующим юристом до самой своей смерти несколько лет назад.
Багамы Это все объясняет.
Жалкая улыбка Хантуна и его заискивающий вид сразу сказали Пауэллу, что этот болван никаких хлопот ему не доставит. Но где же его А-а, вот и она. Даже не оборачиваясь, он уже заметил яркое пятно поблизости.
Объясняет что, сэр?
Вашу речь. Сначала мне показалось, что я слышу чарльстонское произношение, но не совсем Мгновение-другое Хантун пытался придумать, что бы еще сказать, но так и не придумал. Великолепный прием! в отчаянии воскликнул он.
Я хотел познакомиться с вами вовсе не для того, чтобы обсуждать прием. (Хантун обиженно скривился.) Откровенно говоря, я сейчас создаю небольшую группу для финансирования одного конфиденциального предприятия, которое может стать весьма прибыльным.
Хантун моргнул:
Вы говорите о каких-то вложениях?
Да, в судоходное дело. Эта чертова блокада создает фантастические возможности для людей, имеющих волю и средства, чтобы поймать фортуну за хвост. Он наклонился чуть ближе к Хантуну.
После всех разочарований этого почти завершенного вечера Эштон все-таки получила некоторое вознаграждение, увидев, что ее муж разговаривает с тем привлекательным мужчиной, которого она заметила еще раньше. Каким жалким выглядел рядом с ним Джеймс! Интересно, действительно ли этот джентльмен так состоятелен, каким кажется? И так мужественен, каким выглядит?
Эштон подошла к ним. Джеймс, решив, что он уже достаточно наказал жену, теперь был сама учтивость.
Дорогая, позволь представить тебе мистера Ламара Пауэлла из Валдосты и с Багам. Мистер Пауэлл, моя жена Эштон.
Представив их друг другу, Хантун совершил одну из самых больших ошибок в своей жизни.
Глава 20
Чарльз привязал гнедую Амбруаза Пелла к одной из жердей изгороди. Шел мелкий дождь, сыпля брызгами на него, на лысого фермера и на не оправдавшего ожиданий коня, ради которого Чарльз проскакал двенадцать миль. Вдали виднелся Блу-Ридж, почти теряясь в тумане, таком же мрачном, как настроение Чарльза.
Серый? сказал Чарльз. Только музыканты ездят на серых.
Наверное, он потому и остался у меня, ответил фермер. Всех остальных-то я уже давно продал, хотя, если хотите знать, не люблю иметь дело с вашим братом кавалеристом. Вот на прошлой неделе два таких же красавца заявились сюда, потрясли какими-то бумажками и сказали, что они из интендантского департамента.
И сколько кур они у вас украли?
О, так вы их знаете?
Лично не знаком, но такие случаи мне известны.
Воровство, официально именовавшееся фуражировкой, еще больше ухудшало и без того дурную репутацию кавалеристов, о которых уже и так говорили, что лошади им нужны, только чтобы сбежать с поля боя. Вполне вероятно, что люди, приезжавшие к этому фермеру, могли предъявить ему документы, которые сами же и состряпали.
Так вот насчет коня
Цену вы знаете.
Слишком дорого. Но я заплачу, если серый хорош.