Эка проблема! усмехнулся старшина. Вот пойдем в наступление, захватим какой-нибудь вражеский аэродром, и все самолеты твои, сиди, сколько влезет, хоть целых четыре дня!
Тебе все шуточки, Андрей, а я ведь на полном серьезе! нахмурившись, пробурчал Поздняков.
Ну ладно, не дуйся! извиняющимся голосом сказал Овечкин. И в мыслях не держал тебя обидеть!
Он потрепал товарища по плечу, увидел, что пересекавшие лоб молодого человека морщины исчезли, и продолжил:
Насчет четырех днейэто я, действительно, погорячился, а вот по поводу аэродрома и не собирался хохмить! На войне всякое может случиться! Глядишь, и сбудется твоя мечта! Кстати, тебе лет-то сколько, кавалер?
Восемнадцать с половиной! с некоторым вызовом произнес Сергей.
Так и не печалься! Какие твои годы! Целая жизнь впереди!
Это если фрицы не укокошат! с легким оттенком грусти улыбнулся Поздняков.
А ты, Сережа, подобные мысли в голове не держи! сказал, как отрезал, Андрей. Можно и в мирное время под трамвай угодить!
В нашем селе трамваи не ходят, разве что трактора СТЗ-З!
Так то ж вообще жуть! с наигранным испугом воскликнул Овечкин и скорчил выразительную гримасу. Гусеницами вжик-вжики привет!
Ох, веселый ты человек, Андрей! рассмеялся Сергей. Позитив так и хлещет, извини за высказывание, изо всех щелей!
А иначе никак, мой друг! По-другому кранты!
Только не всегда понятно, шутишь ты или говоришь всерьез!
Ничего, со временем разберешься! ухмыльнулся Андрей, с удовлетворением про себя отметив, что юноша уже вполне освоился и «тыкает» старшему товарищу без особого напряга. Придя к данному выводу, Овечкин решил сменить тему беседы.
Сейчас я тебе расскажу, Сережа, как на фронт попал! лукаво прищурившись, произнес он. Зуб даю, скучно не будет!
Внимательно слушаю, мой командир! отчеканил Поздняков, тем самым частично копируя поведение Андрея во время его вчерашнего разговора с капитаном Набойченко.
Значит, вот как было дело, начал старшина, сделав вид, что не заметил подколки со стороны Сергея. Когда грянула война, я работал на авиазаводе, ну, ты в курсе, и мне дали бронь. Но я мужик-то здоровый и не собирался отсиживаться в тылу! Потом просто не смог бы людям в глаза смотреть! В общем, пошел к директору завода
Орлы, хватит лясы точить! Время не ждет! послышался бодрый голос Набойченко, вынудивший Андрея прервать свое повествование.
Ладно, потом поболтаем! сказал он и заговорщицки подмигнул Позднякову. Негоже заставлять Анатольевича ждать, а то на ужин еще опоздает!..
Поднявшись с дерева, напарники двинулись к ожидавшему их командиру. Не доходя трех шагов, Сергей попытался было принять строевую стойку, но капитан характерным жестом остановил юношу.
Наслышан я о ваших свершениях, хлопцы, наслышан! воскликнул Набойченко, дружески пожимая руки снайперам. Витя Степанов мне все уже в красках живописал!
Это Сергей Сергеевич расстарался! без тени иронии произнес Овечкин. Уложил в «Хорьхе» водителя, еще одного немца в машине и двоих фрицев на берегу!
Да я, вроде, как все, отчаянно засмущавшись и чувствуя, что краснеет, пробормотал Поздняков. А фашиста в траншее мы вместе с товарищем старшиной подстрелили
Нет, ты пальнул раньше, я видел! категорично заявил Андрей и, улыбнувшись, погрозил юноше пальцем. Не скромничайте, уважаемый Вильгельм Телль! Начальство должно знать героев в лицо!
Вконец растерявшись от сыплющихся на его голову похвал и не понимая, что в такой ситуации нужно говорить, Сергей молча развел руками и опустил глаза. Ему было чрезвычайно неловко, хотя он и сам не осознавал, почему. Но тут на помощь юноше пришел капитан, очевидно, прочувствовавший состояние Позднякова.
Ладно, Андрей Вениаминович, хватит парня в краску вгонять, сказал Набойченко, взглядом остановив явно готового продолжать свои хвалебные речи старшину. Уверен, у тебя еще будут для этого поводы, и не раз! В хорошем смысле, конечно!
Как скажете, товарищ капитан! ничуть не обидевшись и продолжая улыбаться, откликнулся Андрей.
Пока вы ходили на задание, у нас тут кое-что случилось, продолжил Набойченко, круто изменив направление разговора. Получен приказ из штаба фронта о переброске нашей дивизии на левый фланг армейской группировки. Официальная версияплановая ротация частей и все такое, не суть! Короче, через пару деньков всем надлежит быть готовыми к переезду, а посему, ребята, мотайте на ус!
Вот обрадовали так обрадовали, Геннадий Анатольевич! моментально изменившись в лице, расстроенно воскликнул Овечкин. Как же так получается, едрена мама? Только здесь обжились, обосновались, можно сказать, корни стали пускатьи на тебе, опять на новое место валить! В чем хоть истинная причина-то, а?
Не ко мне вопросы, Андрей! Хочешь, сам в штаб смотайся и расспроси их, что и зачем!
Издеваетесь, товарищ капитан, скорее утвердительно, нежели вопросительно произнес старшина.
И не думал! покачал головой Набойченко. Я ведь тоже не в глубоком восторге, но приказ есть приказ! И мы будем его выполнять!
Так никто и не спорит! Просто, Овечкин замялся, подбирая нужные слова, все как-то сразу и неожиданно!
Ну, прости! мягко улыбнулся капитан, наклонив голову вбок.
Да это я чего-то завелся ни с того, ни с сего! понуро сказал Овечкин. И что на меня нашло, Анатольевич, не возьму в толк!
Ты просто устал, Вениаминович, морально вымотался!
Похоже на то! согласился Андрей.
И поэтому вы, товарищ старшина, под чутким руководством сержанта Позднякова сейчас возвращаетесь в свою землянку и ложитесь спать зубами к стенке! Но сначала обязательным порядком употребите внутрь минимум полкружки спирта! скомандовал капитан и рассмеялся.
Слушаюсь, товарищ лучший командир роты! Разрешите выполнять? моментально преобразившись, скороговоркой выпалил Овечкин.
И, не дожидаясь ответа Набойченко, схватил за локоть Позднякова и потащил за собой. Сергей вновь, хоть и значительно меньше, чем накануне, удивленный довольно своеобразной манерой Овечкина вести разговор с капитаном, не сопротивлялся и, погрузившись в собственные мысли, покорно шел следом. Что касается Геннадия Анатольевича, то он, интуитивно почувствовав некий подвох в заключительных словах старшины, замер на месте и сосредоточенно пытался сообразить, что же его беспокоит в этих двух сказанных Андреем фразах.
Когда же до него, наконец, дошло, оба снайпера были уже далеко!
Ах ты, жук языкастый, балагур хренов, тщетно пытаясь сдержать расплывающуюся по лицу улыбку, прошептал капитан. Ну, ничего, я тебе покажу «товарищ лучший командир роты»! Точно будешь изучать у меня матчасть!..
* * *
Через несколько дней после описанных выше событий батальон майора Деменева, в состав которого входила рота капитана Набойченко, перебазировался на двадцать километров южнее. Прибыв на новое место, бойцы принялись обустраиваться в добротных блиндажах, сооруженных их предшественниками на окраине давно оставленной мирными жителями наполовину разрушенной деревни.
Сразу за околицей начинались траншеи полного профиля, соединенные между собой, а также с затянутыми маскировочными сетями минометными окопами и уже упомянутыми блиндажами и извилистыми ходами сообщения. Что касается противника, то позиции частей вермахта располагались на удалении чуть более одного километра от нашего переднего края, и противоборствующие стороны разделяло лишь густо покрытое воронками и усеянное остовами подбитых танков и бронемашин зарастающее бурьяном поле, являвшееся молчаливым свидетелем гремевших здесь в начале весны кровопролитных ожесточенных боев
Сейчас же, в теплый июньский полдень, все вокруг было тихо. И в то время как подчиненные налаживали свой скромный фронтовой быт, комбат Деменев вместе с командирами рот, поочередно сменяя друг друга возле установленной на наблюдательном пункте стереотрубы, изучал местность, пытаясь, хоть и с погрешностью, определить приблизительное количество и расположение сил и огневых средств неприятеля.
Что скажешь, Ефим Данилович? оторвав глаза от блокнота, в котором он делал некие пометки, спросил майор Деменев, обращаясь к высокому сутулому капитану Самохину, как раз уступившему свое место у стереотрубы Геннадию Набойченко.
Да, в общем, кроме того, о чем уже рассказал командир третьей роты, я ничего нового вроде и не увидел, Дмитрий Иванович, пожав плечами, задумчиво ответил Самохин. Разве что те деревья, которые за кустами около сгоревшей грузовой машины вповалку лежат, странные они какие-то
А что в них такого необычного, Ефим Данилович? встрепенувшись, задал вопрос перекуривавший в сторонке старший лейтенант лет двадцати пяти, выделявшийся среди остальных присутствующих ярко-рыжей шевелюрой. Снарядом, наверняка, и срубило! Может быть, тем же самым, что и в грузовик попал!
Не скажи, Пал Палыч, не скажи, покачал головой Самохин, адресуя свои слова рыжеволосому старшему лейтенанту, как раз и являвшемуся командиром третьей роты. Больно удачно они упали, да и просвет между ними уж очень на амбразуру похож! Скорее всего, фрицы там оборудовали еще одно пулеметное гнездо!
Значит, втроем мы насчитали десять пулеметных точек! подытожил комбат, жестом остановив Пал Палыча, который был явно готов продолжать дискуссию на тему поваленных деревьев. Осталось узнать авторитетное мнение Геннадия Анатольевича!
И вы его сейчас услышите! оторвавшись от стереотрубы, рассмеялся Набойченко. Только предупреждаюможете обидеться! Я ведь режу правду-матку прямо в лоб!
Ничего, потерпим! Не впервой! улыбнулся Деменев.
Тогда слушайте, посерьезнел Геннадий. Немецкие траншеи, огневые точкиэто все, конечно, хорошо! Но почему никто из вас, уважаемые коллеги, не обратил внимания на то, что само так и бросается в глаза? Я имею в виду танки, размещенные в специально вырытых для них окопах! Семь штук на левом фланге гитлеровской обороны и четыре на правом!
Так я же говорил про них! недоумевающе воскликнул Пал Палыч. И точное количество назвал! В чем ошибка, не пойму?
Действительно, Гена! Мы все их видели и по башням со стволами подсчитали! Хоть они сетками и укрыты, но при любом раскладе выходит одиннадцать единиц, не больше и не меньше! с удивлением произнес Самохин, на уровне подсознания все же начиная догадываться, что где-то допустил промашку
Да нет, насчет одиннадцати я согласен, кивнул головой Набойченко, но только не танки это, а отлично исполненные макеты!
Почему ты так думаешь? отрывисто спросил командир батальона.
У них башенные люки у всех закрыты, и это в такую-то жару! улыбнувшись, сказал Набойченко и, будто подтверждая собственные слова, вытер тыльной стороной ладони проступившие на лице многочисленные капли пота.
Ну-ка, дай взгляну, Деменев быстро шагнул к наблюдательному прибору и наклонился к окулярам стереотрубы.
Где-то с полминуты он молча изучал оборонительные порядки фашистов, а затем, обернувшись к своим подчиненным, произнес:
А ведь действительно все укупорено, словно в закатанной консервной банке! Не стали бы фрицы у себя в танках парилку устраивать, Анатольевич прав!
Разрешите вопрос, товарищ майор? поднял вверх руку командир третьей роты.
Конечно, Пал Палыч, задавай, откликнулся Деменев.
А зачем фашистам нужны макеты? Немцы не идиоты и люди рациональные, они должны осознавать, что наши пушки разнесут эти конструкции за пару минут! И вся проделанная работа накроется медным тазом!
Думаю, подобным образом они отвлекают наше внимание от настоящих танков, которые спрятаны где-то неподалеку! Возможно, что я не прав, но одно знаю точнорезон у гитлеровцев, безусловно, есть, тут к бабке не ходи!..
Сделав короткую паузу, командир батальона наморщил лоб, будто стараясь поймать некую ускользающую мысль, потом неопределенно махнул рукой и несколькими фразами подвел под состоявшимся разговором черту:
Ладно, мужики, на сегодня хватит! Возвращайтесь в расположение своих рот и займитесь текущими делами! Жду вас завтра в десять ноль-ноль здесь на КНП, будем дальше противника изучать! Все свободны!
И, повернувшись к Набойченко, добавил:
А ты, Геннадий Анатольевич, задержись!..
Когда Самохин с Пал Палычем покинули командирский наблюдательный пункт, Деменев подошел к устроившемуся на грубо сколоченной лавке капитану и присел рядом. Некоторое время оба молчали. Набойченко размышлял о своем, машинально теребя пальцами незажженную папиросу, а Дмитрий Иванович, приоткрыв рот и даже немного высунув язык, что-то напряженно черкал карандашом у себя в блокноте.
Судя по страдальческой гримасе, не сходившей с раскрасневшегося лица, и бьющейся на виске жилке, данное занятие не доставляло особого удовольствия майору. И когда он, наконец, закончив писанину, отложил в сторону блокнот, то из его груди вырвался вздох облегчения, по громкости и тональности больше напоминавший гудок приближающегося к железнодорожной станции паровоза!
От подобного звука девяносто девять человек из ста наверняка подпрыгнули бы на месте, однако капитан Набойченко в их число точно не входил! Он всего лишь неторопливо повернул голову и ровным голосом спросил:
Вы что-то сказали, Дмитрий Иванович?
При этом выражение лица командира роты также оставалось спокойным и невозмутимым.
Нет, Геннадий Анатольевич! Я просто эмоции таким способом выражал! отшутился Деменев.
Ясненько, протянул капитан.
Отработанным движением он извлек из кармана спички и, обнаружив, что коробок пустой, с легким оттенком грусти сказал:
Кажется, подымить не удастся!
Не переживай, здоровее будешь! почесав гладко выбритую щеку, улыбнулся комбат.
Так ведь тянет, Иваныч, почти два часа уже не курил!
А ты совсем бросай! Ну что за радость дым глотать, а потом кашлять, никак в толк не возьму!
Это не радость, привычка, развел руками Набойченко.
Так отвыкай! воскликнул майор. Бери пример с меня или с этого, новенького, Позднякова! Кстати, как он?
Хорошо! Пятерых фрицев на свой счет записал!
То есть пороху понюхал?
Несомненно, кивнул головой Набойченко. И старшина Овечкин парнем доволен! Нахваливает без устали!
Похоже, твои орлы сработались! с удовлетворением произнес Деменев. А что это значит?
Что в первой роте вновь есть снайперская пара! сказал капитан.
Совершенно верно! И посему, коль скоро на фронте временное затишье и до наступления еще далеко, я решил отправить твоих вольных стрелков на ничейную полосу! Пусть гитлеровцам в окопах нервишки пощекочут!
Это можно, Дмитрий Иванович! Но только ребятам необходимо изучить обстановку, выбрать места для огневых позиций
Само собой, дальше не продолжай! прервал Набойченко комбат. Я понимаю, что спешка абсолютно недопустима! Поэтому жду тебя сегодня с ними в пятнадцать часов здесь, на КНП! Вместе и покумекаем, что к чему!
Мы будем минута в минуту, просто ответил капитан
Глава 5
Лейтенант Гюнтер Хаген сидел на траве и, подняв голову, отрешенно смотрел, как по бездонному голубому небу величаво плывут невесомые пушистые облака. Настроение у лейтенанта было, мягко говоря, крайне скверным. Час назад он вернулся из полевого госпиталя, где находился его брат, раненый во время нападения русских диверсантов, и увиденное оставило в душе у Гюнтера неизгладимый давящий осадок
Герман Хаген лежал без движения на кровати, все его тело было обмотано бинтами. Говорить он не мог, и лишь едва заметно шевелящиеся на бледном лице обескровленные губы да полные страдания глаза давали понять, что это живой человек.
Пожилой врач, с которым беседовал лейтенант, перехватив медика во время планового обхода, исключил вероятность у Германа летального исхода, но в прогнозах на полное выздоровление был весьма сдержан.
Ранение в плечо болезненное, но не опасное, усталым голосом отвечал доктор на волнующие Гюнтера вопросы, а вот другая пуля вошла точно в грудь, и вашему брату, молодой человек, очень повезло, что противник, судя по характеру ранений, стрелял в него, стоящего на земле, сверху вниз, возможно, с бронемашины или грузовика. Именно по этой причине жизненно важные органы чудесным образом не были задеты. Если бы пули выпустили с высоты человеческого роста, то при угле возвышения оружия, стремящемся к нулю, фельдфебеля Хагена уже ничто бы не спасло