- Тогда поехали вместе.
- Нет, я подыщу тебе женщину, которая согласится побыть с тобой без денег лишь за то, что ты собираешься отомстить помещику.
- Спасибо, брат, думаю, это лишнее.
- Какой же ты всё-таки глупый!
- Не глупее тебя.
- Жаль мне тебя, Хуан Гонсало.
- Ты так говоришь, брат, словно я уже мертвец.
- А это и не далеко от правды. Долго прятаться ты не сможешь, каждый в Санта-Риберре знает, куда ты отправился, больше дона Родриго убивать некому.
- Ну и что, - воскликнул юноша, - я должен отомстить и сделаю это.
- Подумай всё-таки о женщине.
- Нет, спасибо, такая любовь не по мне.
- Ну, как хочешь, а у меня на примете была хорошая вдовушка, - прошептал Санчо, пожимая руку своему брату. - Давай обнимемся напоследок.
Мануэль, стоявший всё это время рядом, подошёл к своим братьям и они все трое обнялись.
- Смотри, передумаешь, - сказал Санчо, - возвращайся, никто не будет над тобой смеяться. Ты же видишь, над нами никто не подтрунивает. А захочешь - приезжай, я познакомлю тебя с этой вдовушкой, её зовут донна Мария.
- Да нет, брат, спасибо тебе, я уж как-нибудь устрою свою судьбу сам.
- Поезжай.
Братья ещё раз обнялись, Хуан Гонсало сел на своего верного Ико и, придерживая одной рукой ружьё, чтобы то не очень моталось из стороны в сторону, двинулся прочь из Санта-Риберры.
Тревожно было на душе у молодого человека, да и не мудрено. Ведь он отправляется впервые в своей жизни убивать человека, пусть это был и помещик, виновный в смерти его отца. А слова брата о том, что он никогда в жизни ещё не имел женщин и даже не целовался, задели его самолюбие.
Но вскоре Хуан Гонсало сумел убедить себя, что это не так уж и важно. В конце концов, он всё равно станет героем и о нём сложат легенды. Каждая девушка в Санта-Риберре будет клясть себя за то, что она не поцеловалась с Хуаном Гонсало ещё до того, как он стал знаменитым.
«Только вот одно - не повредит ли мне то, что Сальвадор всем рассказал о том, куда я направляюсь и о том, что собираюсь делать?»
Такие мысли мучили юношу, когда он трясся на своём ослике по каменистой горной дороге, направляясь к имению дона Суэро. Он ещё никогда в жизни не видел этого помещика, не знал его родных, даже не бывал в тех краях. Работа в поле отнимала всё свободное время Хуана Гонсало, и ему некогда было интересоваться окрестностями, да заглядываться на проезжающих. Лишь однажды, в миндальной роще, он подсмотрел картинку из чужой жизни, которая теперь то и дело вставала у него перед глазами. Но он гнал её от себя прочь.
- Не об этом, не об этом мне нужно теперь думать, - повторял юноша, - я должен думать о мести.
Но почему-то сердце молодого человека не желало думать о смерти. Ему подавай жизнь.
Вот так и поехал Хуан Гонсало, полный решимости отомстить сеньору де Суэро и в то же время мечтавший о поцелуе.
ГЛАВА 4
Имение семейства де Суэро располагалось в живописной местности. Здесь сходились скалистые горы и пологие степные холмы. Особенно красиво здесь было поздней осенью, когда лес на склонах гор становился пронзительно-жёлтым, а выгоревшие степные травы дурманили своим ароматом.
Дочь хозяина, сеньора Родриго, Марианна, выросла здесь и провела в этих краях все семнадцать лет своей жизни. Она ещё многого не знала, но порой в мечтах уносилась очень далеко от родимых мест, представляя себе будущую жизнь, которая казалась ей полной красок, веселья, словом - бесконечным карнавалом. Она и знать не хотела, чем занимаются её отец, мать. Её раздражали разговоры об урожае, о том, что следует сеять на полях, чтобы выгодно продать выращенное. Ей казалось, деньги в семье никогда не иссякнут, и её мало заботило, откуда они берутся.
Марианна была единственным ребёнком в семье. И отец, и мать очень любили её, но каждый - своей любовью. Если мать старалась спрятать свою любовь глубоко в душе, и мало чем выказывала её, то отец, наоборот, стремился всегда и во всём подчёркивать своё расположение. Он позволял Марианне буквально всё, будь это даже самый сумасбродный каприз, который приходил ей на ум, а Марианна была мастерицей на всякие выдумки.
А вот сеньора де Суэро, донна Мария, не забывала подчёркивать строгость в отношениях между собой и дочерью.
- Как тебе не стыдно, - говаривала мать, если Марианна позволяла себе очередную вольность, - ты не должна забывать, к какому роду принадлежишь. Ведь что тогда смогут позволить себе крестьяне, если даже их госпожа появляется на людях без шляпки, не удосужившись даже заколоть волосы.
- Мама, меня мало волнует то, что обо мне подумают люди. Я вольна поступать так, как мне хочется. К чему тогда знатное происхождение, деньги, если я поминутно должна себя одёргивать? Я свободна - и этим сказано всё.
- Да, ты свободна, - чуть иронично улыбалась донна Мария, в душе восхищаясь своей дочерью, - но только в определённых рамках, за которые выходить нельзя.
- Эти рамки, мама, слишком узки для меня.
- Не мы их придумали и не нам их нарушать.
- А я всё равно буду делать то, что хочу.
И неизвестно, чем бы кончались такие размолвки между матерью и дочерью, если бы в разговор не вмешивался отец, дон Родриго. Он всегда принимал в спорах сторону дочери, и матери ничего не оставалось, как говорить:
- Делайте, что хотите, моё дело - давать вам совет, а ваше - последовать ему или нет.
И тогда Марианна чувствовала себя виноватой. Она подходила к матери и, стыдясь своей вспыльчивости, просила прощения.
- В другой раз будь осмотрительнее, - говорила сеньора де Суэро, понимая, что и в следующий раз дочь поступит так, как ей заблагорассудится.
- Ну, к чему все ваши споры? - говорил дон Родриго, оставшись наедине с женой. - Всё равно Марианна живёт своим умом, мы своим. Не забывай, она принадлежит к другому поколению. Ведь ты тоже не всегда слушалась своих родителей.
- Я-то? - негодовала донна Мария. - Да я слова наперекор не позволяла себе сказать! Если родители говорили, что чего-то нельзя, значит, я и думать забывала об этом.
- Прибереги свои воспоминания для кого-то другого, только не для меня. Я помню, как ты вышла за меня замуж.
Эта страница жизни донны Марии являлась чёрным пятном на её совести. Её родители ни за что не хотели отдавать среднюю дочь замуж раньше старшей. И когда сеньор де Суэро посватался к Марии, ему предложили жениться на старшей дочери. Конечно же, дон Родриго поступил благородно, уговорив своего друга жениться на сестре Марии. Но сеньора де Суэро не любила вспоминать то, что сама была согласна выйти замуж после сестры, пренебрегая предложением сеньора де Суэро лишь для того, чтобы сохранить традицию, по которой младшие дочери никогда не выходили замуж раньше старших.
- Если бы не я, - смеялся дон Родриго, наливая себе ром в небольшую рюмку, - ты вышла бы замуж за какого-нибудь пьяницу, - и он опрокидывал спиртное себе в горло так, как будто это было всего лишь лёгкое вино.
- Я и так вышла замуж за пьяницу.
- Это ещё не самое худшее, дорогая, я тихий пьяница и не позволяю себе на людях прикладываться к спиртному. Ты единственный свидетель моих прегрешений.
- Я, да ещё Марианна, - зло отвечала донна Мария. - Девочке не стоит видеть своего отца пьяным.
- Ладно, - соглашался дон Родриго и закупоривал бутылку, - раньше завтрашнего утра я к ней не притронусь.
- Лучше бы ты сказал завтрашнего вечера.
- Что поделаешь, дорогая, такая у меня привычка: если с утра не выпью немного рома, целый день для меня потерян.
И сколько ни пыталась донна Мария прятать куда-нибудь крепкие напитки, ничего не помогало. Не помогали ни предупреждения слугам, ни собственные усилия.
Обычно к обеду сеньор де Суэро успевал изрядно выпить, и тогда в нём просыпалась сентиментальность, свойственная, обычно, юности.
Он становился ласков с женой, пытался её обнять, нимало не беспокоясь тем, одни они находятся или рядом кто-то есть.
Донна Мария сносила терпеливо эти ухаживания, но когда дон Родриго пытался её поцеловать, всегда останавливала его:
- Ты забываешься, дорогой, мы не одни.
- А что это меняет?
- Это неприлично.
- Ты, Мария, говоришь так, словно никто не знает, зачем женится или выходит замуж.
Тогда сеньора де Суэро напускала на себя вид предельной строгости и говорила мужу шёпотом:
- Лучше тебе отправиться отдохнуть.
- Отдохнуть от чего? - смеялся дон Родриго.
- От пьянства.
- У тебя, Мария, извращённое представление о мужчинах. Все они для тебя или развратники, или пьяницы, даже твой муж.
- К счастью, дорогой, ты являешься средоточием только одного порока, и только поэтому я сношу все твои безумные выходки.
- Так значит, ты не хочешь видеть меня развратником?
- Я не хочу видеть тебя и пьяницей.
- Тогда пойду, прикажу оседлать лошадь и проедусь верхом. Пусть хмель немного выветрится.
Прогулки верхом были одним из самых любимых занятий сеньора Родриго. С ними могли сравниться разве что охота да застолье.
И Марианна унаследовала от отца любовь к верховой езде. Она часами могла скакать на лошади, ничуть не чувствуя усталости. В свои семнадцать лет она изъездила владения своего отца вдоль и поперёк, знала все тропинки и дороги.
Крестьяне не раз пытались жаловаться помещику на то, что его дочь, не разбирая дороги, скачет по полям, губит посевы.
И даже терпеливый сеньор де Суэро не раз выговаривал за это дочери:
- Ты должна понимать, эта земля даёт нам деньги, и ты должна всегда помнить об этом.
- Прости меня, отец, иногда я так увлекаюсь, что сбиваюсь с дороги. Правда, вряд ли те несколько побегов, погибших под копытами моего коня, могут решить дело
- Марианна, всё складывается из мелочей, вся наша жизнь. Если я, твоя мать, и ты перестанем обращать внимание на эти мелочи, то мы разоримся.
- Но не хочешь же ты, отец, чтобы я проводила время так, как моя мать.
Сеньор де Суэро боязливо оглядывался, нет ли где поблизости донны Марии, а затем тихо говорил:
- Конечно же, нет.
Чтобы понять эту фразу сеньора Родриго, следует сказать, что донна Мария находила единственное развлечение в том, чтобы беседовать со своими соседками, такими же чопорными и глубоко провинциальными дамами, как и она сама. Этих сборищ страшно не любил сеньор де Суэро. Лишь только соседки появлялись в доме, как он седлал коня и под каким-нибудь благовидным предлогом покидал пределы имения.
Напоминание о дамских посиделках приводило его в уныние. Вообще-то, сеньор де Суэро мало кому доверял, разве что самому себе, да Марианне.
А из чужих людей в число доверенных лиц входил Диего Кортес, управляющий делами имения.
Он происходил из довольно знатного рода, но поскольку дон Диего являлся, последним сыном в семье, то не мог рассчитывать на то, что унаследует землю или состояние. Ему в жизни всего приходилось добиваться самому, и делал он это очень искусно. Его преданность хозяину не знала границ, он готов был отдать жизнь за своего сеньора или членов его семьи. В нём сочеталась ужасная жестокость и в то же время сентиментальность. Воспитанный на романах середины века с одной стороны, на реалиях и жестоких отношениях между людьми конца века с другой, сеньор Кортес как бы разделился на двух разных людей. Одним он был для крестьян и арендаторов, другим являлся в дом сеньора де Суэро.
Он мог за неуплаченный вовремя долг сжечь дом должника, уничтожить его посевы, и в то же время мог часами играть с хозяйским котёнком. Оба истинных обличия управляющего имением одновременно не являлись никому. Он предпочитал разбираться во всех проблемах хозяйства подальше от дворца сеньора. Своей жестокости он всегда находил оправдания в том, что крестьяне и арендаторы всегда ленивы, скупы и не умеют работать. А раз так, значит, их надо заставлять это делать силой.
Его усердие, в общем-то, вознаграждалось. Никто не смел, задерживать положенную плату, никто не смел, дерзить сеньору. В имении все уже свыклись с тем, что жаловаться дону Родриго на управляющего - безумие. Тот мог на словах посочувствовать, но наказывать дона Диего за своеволие и за самосуд не решался. Он боялся изменить раз и навсегда заведённый порядок вещей, прекрасно понимая, что всяческие новшества обычно ведут к разрушению существующего благосостояния, пусть хрупкого, но всё-таки реального.
Лишь однажды Марианна спросила отца о том, как идут дела на его новых землях, доставшихся роду де Суэро в наследство.
В тот день сеньор де Суэро как раз вернулся из Санта-Риберры. Дон Родриго выглядел взволнованным, но больше всего Марианну удивило то, что отец, хоть и был, выпивши, хмель его не брал.
- Что-нибудь случилось? Как тебя встретили крестьяне?
Дон Родриго молча заскрежетал зубами, вытащил из кармана сюртука револьвер и перезарядил барабан. Пустые гильзы остались лежать на столе в гостиной.
Марианна присела и стала катать блестящий медный цилиндрик гильзы по блестящей поверхности стола.
- Оставь их! - закричал дон Родриго, сбрасывая гильзы на пол. - Эти хамы осмелились поднять на меня руку. Они бы убили меня, если бы не револьвер.
- Но ты утихомирил их? - не на шутку встревожилась Марианна.
- Не знаю. Испугавшись выстрелов, они бросились врассыпную, кажется, кого-то даже затоптали
- Ты позволишь мне съездить в Санта-Риберру?
- Не смей и думать об этом.
- Почему?
- Они готовы были разорвать меня на куски.
- Тогда пошли туда дона Диего, и он наведёт порядок среди смутьянов.
- Они не желают платить мне аренду.
- Вот дон Диего и разберётся во всём.
Вот так и случилось, что сеньор де Суэро послал своего управляющего наводить порядок в окрестностях Санта-Риберры.
Марианна, сама не зная того, стала виновницей гибели дома семейства Ортего. Может, знай, она, чем обернётся её забота, о безопасности отца, она и не стала бы настаивать, чтобы управляющий ехал утихомиривать смутьянов. Но так уж случилось, дом был сожжён, семя вражды посеяно, и теперь роду де Суэро предстояло пожать плоды жестокости.
В то время, как Хуан Гонсало ехал по направлению к имению де Суэро, Марианна, ничего не подозревающая о надвигающейся беде, жила своей обычной жизнью
Девушка спала дольше всех, она последней вставала по утрам. Сколько донна Мария ни ссорилась с ней по этому поводу, ничего не помогало. Даже завтракать вся семья садилась без Марианны.
Сеньор де Суэро как всегда пропустил утреннюю рюмку рома и уже собирался отправиться верхом, посмотреть, как идут дела на полях, но тут сверху спустилась его дочь. И он на время решил отложить задуманное.
- Доброе утро, милая, - поприветствовал он Марианну.
- Доброе утро, отец.
- Что-то ты слишком хитро смотришь на меня.
- Это тебе кажется.
- А вот и нет.
- Да, точно говорю тебе, отец.
- Ты, наверное, милая, что-то задумала.
- Да, я хотела бы проехаться верхом в Санта-Риберру.
- Сколько тебе можно повторять, туда не нужно соваться!
- Но там же побывал сеньор Кортес и надеюсь, меня встретят в селении с подобающим мне уважением.
- Нет, я тебе не позволю это сделать.
- Ну что ж, - вздохнула девушка, - придётся мне ограничиться поездкой по знакомым местам.
В гостиную вошла донна Мария.
- Ты всегда так долго спишь, это ужасно!
- Зато я поздно ложусь.
- Девушки из пристойных семейств себя так не ведут. Если ты хочешь удачно выйти замуж, то должна изменить свои привычки.
- А кто тебе сказал, мама, что я собираюсь выходить замуж?
Сеньора де Суэро пристально посмотрела на дочь.
- Все девушки рано или поздно выходят замуж.
- Но и мужья, мама, бывают разные.
- Конечно, я и не говорила, что они все одинаковые, но тебе нужен пристойный муж благородного происхождения.
- Мама, снова ты начинаешь то же, что и всегда. Вновь начнёшь говорить, как безалаберно отношусь я к собственной судьбе. Я найду себе мужа, можешь не беспокоиться.
- Я не говорила тебе, что ты сама должна искать мужа, об этом позаботимся мы с отцом.
Конечно, можно было, и поспорить с матерью, но Марианне не хотелось ссориться с самого утра.
Она забежала в столовую, где наспех позавтракала, и тут же отправилась в гардеробную облачаться в костюм для верховой езды.
Сеньор де Суэро уже успел покинуть дом, когда Марианна вновь появилась в гостиной.
Сеньора де Суэро встретила её недовольным взглядом.
- Ты снова собираешься ехать верхом одна?
- Что же мне делать, ведь у меня нет ни брата, ни сестры?
Донна Мария поморщилась. Она не очень-то любила, когда ей напоминали о том, что у неё всего лишь один ребёнок.
Марианна с ненавистью посмотрела на вещи, окружавшие её. С самого детства они раздражали её своей вычурностью: все эти фарфоровые вазы, бронзовые скульптуры Всё такое тяжеловесное и безвкусное. Ей хотелось совсем другого, она желала, чтобы её окружали вещи лёгкие и необременительные. Ей куда больше по душе была обстановка простого деревенского дома, где у каждой вещи было своё определённое назначение, где никто не позволит себе поставить бесполезную скульптуру в самом удобном месте гостиной.
- Неужели ты хочешь, мама, запретить мне поехать верхом? .
- Нет, я этого не говорила, но одну я тебя не отпущу.
- Хорошо, кого же ты мне предлагаешь в спутники?
- Сеньор Кортес тебя устроит?
Марианна поморщилась. Она недолюбливала дона Диего за его высокомерие.
- Он довольно скучен, мама, но выбирать мне не приходится.
- Хорошо, иди, распорядись, чтобы лошадь готовили к выезду.
Марианна, довольная тем, что мать не утомила её долгим разговором, отправилась на конюшню. Она не любила, чтобы к её любимой лошади прикасались чужие руки, и поэтому сразу же отправила конюха отдыхать, а сама занялась упряжью.
Донна Мария попросила горничную разыскать сеньора Кортеса и попросить, чтобы тот незамедлительно пришёл в гостиную.
Поиски оказались недолгими. Дон Диего сидел в конторке и что-то писал в большой книге.
- Сеньор Кортес, вас просит зайти сеньора.
- Сейчас, только закончу работу.
- Она просила быть незамедлительно.
- Ну, что ж, - вздохнул дон Диего, захлопнул книгу и отправился на встречу с госпожой.
Он провел лучшую часть своей жизни здесь, в глуши, вдали от городов, от развлечений и было бы странно, если бы молодой человек, которому не так давно исполнилось двадцать шесть лет, влюбился в другую девушку, а не в Марианну. Он давно хотел признаться ей в своих чувствах, но понимал, последнее слово будет за её родителями. К тому же, куда большее расположение он чувствовал со стороны сеньора и сеньоры де Суэро, чем со стороны их дочери.
- Вы хотели меня видеть, сеньора? - спросил дон, Диего, входя в гостиную.
- Да, простите, если оторвала вас от дел.
- Можете располагать мною, как вам будет угодно.
- Марианна собралась ехать верхом, а мне бы не хотелось отпускать её одну.
- Вы хотите, чтобы я составил ей компанию?
- Это было бы неплохо.
В общем-то, после сказанного можно было бы отправляться на конюшню, но сеньор Кортес медлил.
- Вы ещё хотите что-то сказать мне? - осведомилась сеньора де Суэро.
- Да.
- Тогда говорите, - донна Мария уселась поудобнее и ласково посмотрела на управляющего.
Ей очень нравился этот молодой человек своей преданностью. Она, относилась к нему почти так же, как к своему сыну и, наверное, не было в этом мире вещи, в которой она могла бы отказать ему.
- Я не решаюсь начать, - замялся дон Диего.
- Говорите же, я вас слушаю. И, пожалуйста, не волнуйтесь.
- Я влюблён в вашу дочь, - на одном дыхании проговорил сеньор Кортес, опустив глаза.
Он ждал чего угодно - возмущения, радости, но только не молчания. Он боялся взглянуть в глаза сеньоре.
Наконец, после долгого молчания, донна Мария тихо произнесла:
- Почему только сейчас вы решились сказать мне об этом? Почему вы говорите об этом мне, а не самой Марианне?
- Я посчитал, будет бесчестным скрывать от вас мои чувства. Я не признаюсь Марианне в своей любви, если не получу на то вашего разрешения. А теперь, сеньора, можете делать со мной всё, что хотите. Можете меня уволить, и я соглашусь с вашим решением, можете сказать мне слова напутствия Короче, я готов вас выслушать.
- Дорогой мой Диего, - после недолгого молчания произнесла донна Мария. - Я так счастлива, вы даже не можете себе представить.
- В самом деле, сеньора? Я не верю своим ушам
- Да, я так долго ждала этого момента, - сеньора говорила так, словно управляющий признался, в любви ей, а не её дочери,
Это немного, и смутило молодого человека.
- Так вы не против, чтобы я признался вашей дочери в любви?
- Я была бы не против, если бы вы сделали ей предложение.
- Сеньора я боюсь, всё это сон
- Нет, дорогой дон Диего, я очень хорошо вас знаю и ни минуты не сомневаюсь в благородстве ваших намерений. Вы же знаете, Марианна довольно взбалмошная девушка и, может быть, вам придётся услышать в ответ какую-нибудь дерзость, так вот знайте, я на вашей стороне.
- А сеньор де Суэро?
- Если Марианна согласится, он не скажет и слова против. К тому же и он высоко ценит вашу преданность. Наша семья многим вам обязана.
- Ну что вы, сеньора
- С мужем я поговорю сама, - скромно заметила донна Мария и улыбнулась.
- Так я могу идти?
- Да, и постарайтесь не дать Марианне понять, что уже говорили со мной.
- Благодарю вас, сеньора, - дон Диего склонился и поцеловал руку донне Марии.
Марианна, уже сидя верхом в седле, нетерпеливо дожидалась дона Диего во дворе.
«Какого чёрта он так долго разговаривает с матерью!»
Девушка в мыслях ничуть не стеснялась грубых выражений. Она считала, что извергать проклятья - это привилегия дворян, украденная у них простолюдинами, и таким образом она всего лишь хотела восстановить справедливость.
Но дон Диего в душе торжествовал. Наконец-то, после двух лет ожидания он сможет говорить с Марианной о своих чувствах.
Не помня себя от радости, он бросился на конюшню, и, не дожидаясь, пока неторопливый, конюх оседлает коня, сам стал надевать на него упряжь.
В последний момент он спохватился, подумав, что его наряд может показаться Марианне довольно скромным. Но потом успокоил себя, ведь девушка видела его не первый день, знала все его наряды наперечёт и корчить из себя более богатого сеньора, чем он был на самом деле, не имело смысла.
- Ну что, сеньорита, отправляемся в путь? - радостно воскликнул дон Диего, выезжая во двор.
Марианна, даже не удостоив его ответом, пришпорила лошадь и поскакала по кипарисовой аллее, ведущей к дороге.
Сеньор Диего Кортес последовал за ней, подгоняя своего коня гиканьем.
- Гей! Гей! - неслось над окрестными полями.
Марианна улыбалась. Она знала, её лошадь резвее коня сеньора Кортеса и тому придётся нелегко. Девушка неслась как ветер, подставляя солнцу своё лицо. Она даже не смотрела на дорогу, её лошадь прекрасно знала все привычки своей хозяйки.
Сеньор Кортес, как ни старался, не мог настигнуть Марианну, и ему, скрепя сердце, пришлось выкрикнуть:
- Сеньорита, подождите немного, мой конь не поспевает за вашей лошадью!
Девушка обернулась и кокетливо вскинула руку:
- А я-то думала, вы лихой наездник, дон Диего.
И уже почти вплотную подпустив к себе сеньора Кортеса, вновь тронула поводья. Её лошадь взяла с места галопом, и вновь расстояние между молодым мужчиной и девушкой стало увеличиваться.
- Сеньорита, подождите!
- Какой вы, право, неловкий!
Марианна, наконец, смилостивилась над управляющим и повела свою лошадь шагом.
Дон Диего поехал рядом.
- И так, куда мы направимся, сеньорита?
- А вы, куда бы хотели?
- Мне всё равно. Я почту за счастье сопровождать вас в любую сторону - вперёд, налево или направо.
Девушка, зажмурилась, покрутила пальцами и попыталась свести их вместе. Ничего не получилось.
- Значит так, вперёд, мы не поедем
- Теперь направо? - спросил дон Диего.
- Попытаем счастье.
Марианна вновь поводила руками и вновь её пальцы не сошлись.
- Значит, отпадает и это. Остаётся налево.
- Давайте попробуем, может, что-нибудь получится.
Марианна прищурилась, подглядывая одним глазом, свела кончики своих пальцев вместе.
- Значит, налево.
Только тут сеньор Кортес понял, что попал впросак. Налево вела дорога в Санта-Риберру.
- Я не хотел бы туда ехать, - тихо сказал он, пряча от девушки свой взгляд.
- Почему?
- Там небезопасно.
- Неужели вы не смогли навести порядок в маленьком селении, и я не могу ездить по своей земле?
- Ещё несколько дней, сеньорита, и там всё утихомирится. Тогда можно, не опасаясь за вашу безопасность, ехать в Санта-Риберру.
- А я хочу туда немедленно.
- Вы поговорили с матерью? - через силу спросил дон Диего.
- Я не спрашивала её об этом. А что касается отца, - опередила вопрос девушка, - так он разрешает мне ездить где угодно, - она соврала, не моргнув и глазом.
В планы управляющего не входило сегодня ссориться с Марианной, и он решил закрыть на её безрассудства глаза.
- Будь что будет, - прошептал он, - значит, едем в Санта-Риберру.
- Ура! - закричала Марианна и тронула поводья.
Лошадь, послушная каждому движению своей хозяйки, рванулась вперёд.
Дон Диего гнал своего коня во весь опор, не желая отстать от сеньориты. Рядом с ним проносились большие деревья, дорога петляла так, словно её проложил в долине какой-то пугливый заяц.
- Боже, какие у нас ужасные дороги! - воскликнула Марианна. - Зачем нам столько поворотов? - и она пустила своего коня прямо по траве.
То и дело из-под копыт лошади вспархивали испуганные птицы. Но это только веселило девушку, и она кричала им вслед:
- Не бойтесь, не так уж часто я нарушаю ваш покой!
Наконец сеньорита де Суэро и дон Диего добрались до прежней границы владения дона Родриго.
Марианна остановила лошадь и с высоты холма осмотрела окрестности.
- Интересно, кто-нибудь ждёт нас в Санта-Риберре? - спросила она.
- Вряд ли там ждут именно вас, сеньорита.
- А вас, сеньор Кортес?
- Ждать-то ждут, но вряд ли обрадуются моему приезду.
- Отец говорил, вы как будто сожгли дом? - Марианна указала рукой на пепелище у самого берега океана.
- Да, тот, кто жил в нём, не хотел платить аренду за землю.
- А вы не в меру жестоки.
- Зато я справедлив, сеньорита.
- Ко всем?
- Прежде всего, к самому себе.
- Неужели нельзя обойтись без подобной жестокости?
- Я всего лишь беспокоюсь о благополучии вашей семьи, о вашей безопасности, сеньорита.
- Конечно же, теперь я понимаю, почему окрестные крестьяне так ненавидят вас и моего отца. Ну что ж, дон Диего, вы имели смелость повздорить с жителями Санта-Риберры, так имейте же смелость показаться им на глаза.
- Я предупреждаю вас, сеньорита, там небезопасно.
- А мне плевать.
Девушка направила свою лошадь к дороге и вскоре они уже въезжали в селение.
Сперва никто не обратил внимания на прибывших. Но когда Марианна и дон Диего выехали на главную площадь Санта-Риберры, их узнал старый Сальвадор.
Прошло каких-то полтора часа с того момента, как все провожали Хуана Гонсало, напутствовали его на месть сеньору де Суэро, и тут вдруг появилась его дочь вместе с управляющим.
Вначале старый Сальвадор испугался. Он подумал, что Хуан Гонсало уже успел застрелить сеньора де Суэро и селение ожидает страшная месть, но потом понял, что управляющий едет один, без своих людей - и немного успокоился.
Марианна с тревогой смотрела на старика, не спешившего приветствовать её. Она уже начинала раскаиваться в своём решении поехать в Санта-Риберру.
Но Сальвадор недолго томил девушку неопределённостью. Он снял с головы шляпу и поклонился:
- Добрый день, сеньорита, чем обязаны вашему визиту?
- Я хотела посмотреть селение, когда-то давно мне приходилось здесь бывать вместе с отцом. Но я мало что помню, я рада тому, что здесь так красиво.
Старый Сальвадор посмотрел на выцветшие фасады домов, на давно не ремонтировавшуюся церковь и усмехнулся:
- Да, у нас здесь красиво, сеньорита, у нас умеют ценить красоту хорошеньких девушек, но у нас умеют, и помнить обиды.
- Я не совсем понимаю вас, - произнесла девушка.
- Вам и не нужно понимать, сеньорита, меня должен понять ваш спутник.
Ещё несколько человек вышли из таверны и стали рядом с Сальвадором.
Дон Диего затравленно оглянулся.
Ещё пятеро мужчин остановились на перекрёстке.
- Поедем отсюда, - негромко обратился он к Марианне, - не стоит рисковать.
- Я ничего не боюсь, - беспечно сказала девушка, - ведь вы со мной.
- Именно поэтому я прошу вас покинуть селение.
Старый Сальвадор улыбнулся.
- Не такие уж мы страшные, сеньорита, чтобы нас бояться. Мы не воюем с женщинами и нам не нужно ничего чужого. Я не понимаю, почему беспокоится сеньор, если он не совершил ничего плохого.