Флора! говорит он, и я не узнаю выражения его лица. Ты в порядке? голос тоже звучит странно. Понимаю, что это страх.
Не знаю, почему, но на глаза наворачиваются слезы. Я видела его лишь вчера, но внезапно чувствую, что ужасно соскучилась. Хочется снова вдохнуть запах кленового сиропа и папин собственный запахаромат его геля после бритья. Вспомнить, как он читал со мной всякие смешные истории и относил в постель, когда я засыпала на диване, он делал это до развода.
А затем в кадре появляется Голди, и очарование рушится.
Флора! говорит она. Мы ужасно за тебя беспокоимся. Ты получала мои сообщения? Видела мои посты?
Это «мы» заставляет меня содрогнуться.
Да, конечно. Как всегда, разговаривая с Голди, не пытаюсь скрыть раздражения, а она, как обычно, кажется, этого не замечает.
Мне так жаль, что мы пригласили тебя в гости как раз перед вспышкой болезни. Мы и представить не могли, говорит отец.
Мы, мы, мы. Меня снова передергивает.
У тебя жар? Как ты? отец вдруг склоняется к камере, и его голос эхом гуляет по палате. Осознаю, как тихо на стороне Оливера, и невольно задаюсь вопросом, что он там делает, потом напоминаю себе, что мне плевать. Он сказал, что я разрушила его жизнь.
Твоя мать звонила и рассказала, что случилось. Сказала, у тебя жар, но все другие показания в норме и пока не проявилось никаких симптомов.
Я в порядке, пап. Его озабоченность вновь выводит меня из себя. Особенно когда вижу руку Голди на его плече.
Но мне, наверное, пора отключаться, нужно отдохнуть, поберечь силы. Я только что слышала, как Оливер говорил так своей маме, и надеюсь, он не посчитает, что его жизнь разрушится снова, если я позаимствую эту отговорку.
Конечно. Мы понимаем, отвечает отец.
Мы. Я едва сдерживаюсь, чтобы не содрогнуться.
Мы тебя любим.
Секунду они смотрят на меня, потом я быстро отвечаю:
Я вастоже, и прекращаю звонок раньше, чем они успевают сказать что-либо еще.
На стороне Оливера все еще тихо, и я снова оглядываюсь, желая хлопнуть дверью, бросить что-нибудь и закричать, топая ногами.
Но ничего не делаю. Не могу сделать ничего такого.
Выглядываю в окно, смотрю на пустую палату в другой стороне коридора.
Интересно, там кто-нибудь еще будет? Заболеет ли еще кто-нибудь? Болезнь. Все считают, что я больна.
Кто-то появляется с той стороны двери и надевает костюм химзащиты. Не могу понять, мужчина это или женщина; да и какая разница? Человек проходит сквозь шлюз, и я вижу Джои с двумя подносами.
Обед! говорит он. Прошу прощения, что так поздно. Уже почти ужин! Обычно я не доставляю еду, но обсуживающий персонал побоялся идти к вам. Не то чтобы они плохо к вам относятся, просто думают, что у вас тут кишмя кишат вирусы, так что я вызвался волонтером, улыбается он.
Значит ли это, что он хочет провести со мной время? Снова чувствую то легкомысленное настроение и сдерживаюсь, чтобы не захихикать. Я не из тех, кто хихикает. Хотя мне не удается взять под контроль появившуюся на лице широкую улыбку. Он поглаживает меня по головежест, который кажется мне одновременно успокаивающим и странным, поскольку его рука спрятана в огромную резиновую перчатку костюма химзащиты. Он ставит поднос на прикроватный столик и идет к Оливеру.
Пока поклевываю обед, звонит мама. Сложно сосредоточиться на том, что она говорит.
Хорошие новости. Я прилечу в Майами через два дня. Жаль, что не завтра! Но мы с твоим дядей пытались найти сиделку для Рэнди, а у дяди не так уж много подходящих знакомых. Отыскали лишь на завтра, и
Мама, прошу, не надо объяснений, говорю мягко. Я просто очень рада, что ты сможешь приехать. Спасибо, что взяла все это на себя. Чувствую такую вину, что кружится голова.
Без проблем, Флора.
Мы молчим секунду, потом мама спрашивает:
Доктор Демарко сказала, ты на карантине с другим подростком. С парнем? Она замолкает и ждет, пока я что-нибудь отвечу. Совсем как в детстве, когда она пыталась заставить меня признаться, что я обстригла волосы своей Барби.
Да, осторожно отвечаю я.
Еще она сказала, что этот парень попал на карантин потому, что ты его поцеловала. Так мы разговаривали до того, как от нас ушел отец. Тогда мы были счастливы, обсуждая хоть что-то кроме тупой Голди и того, как мама зла на папу. Флора, это был твой первый поцелуй? она спрашивает мягко, спокойно.
Я ничего не отвечаю и вдруг очень четко понимаю, что на стороне Оливера тихо.
Мама тоже молчит, ожидая ответа. Затем на заднем фоне раздается голос Рэнди, спрашивающий у мамы, где степлер.
В правом ящике стола в комнате Флоры, отвечает она, затем спрашивает меня: Хочешь поговорить с кузеном?
Не-е-ет! слышу я в трубке.
Мама вздыхает.
Прости, Флора. Он не может найти степлер. Ты же знаешь, как это бывает. Я кладу
Погоди, мам, прежде чем ты отключишься, прерываю ее.
Она молчит, и я слышу, что Рэнди уже выходит из себя.
Я просто хочу извиниться снова.
Флора, дорогая, за что? Почему ты все время извиняешься? Ты не виновата, что заболела. Ты же не специально.
Неловко смеюсь.
Нет, конечно.
Нужно помочь Рэнди. А ты думай только о выздоровлении от этой лихорадки, ладно?
Ладно, отвечаю очень тихо.
Как только вешаю трубку, в палату через шлюз входит женщина в защитном костюме.
Проверка показателей. Она выглядит такой утомленной, будто каждый день расхаживает в защите. Хотя, если подумать, возможно, так оно и есть. Показателиточно! Они поймут, что у меня нет никакого жара, что я не больна и Оливеру ничего не грозит. Мы сможем отправиться домой, и все это станет одним большим недоразумением, над которым мы однажды посмеемся. Хотя я не планирую встречаться с ним снова.
Женщина смотрит на часы на стене и что-то бормочет.
Что вы сказали? не знаю, почему пытаюсь с ней заговорить.
Она прищуривается, будто чует неладное.
Сказала, что опоздала. Обычно я тут не работаю и не очень хорошо знаю местную планировку.
Все нормально, на самом деле я не больна, говорю, не задумываясь.
Она смотрит на меня сквозь закрывающий лицо прозрачный пластик.
Как и все, закатывает глаза медсестра.
Нет, правда. Я действительно не больна. Это недоразумение.
Слышу, как за шторой ворочается Оливер, и надеюсь, что он слушает.
Да ну? И что за недоразумение? Женщина смотрит на меня сочувственно, сложив губы бантиком, будто мне пять лет.
На самом деле у меня не было жара. Я его симулировала! Теперь мы можем пойти домой?
Сестра вновь закатывает глаза и сует термометр мне в рот.
Когда тот пикает, она достает его и смотрит на цифры, потом переводит взгляд на меня.
Жара нет, бормочет она, щурясь, и держит термометр двумя пальцами, словно тот ядовит. Мне вдруг становится обидно за свою слюну. Я не ядовитая. Вспоминаю, как отшатнулся от меня Оливер, и мне хочется вырвать термометр из этих пальцев и ткнуть ей в глаз.
19. Оливер
Сварливая медсестра заканчивает брать анализы у Флоры. Ко мне подкрадывается страх. Это похоже на дурной сон. Мы не больны, но застряли в этой палате, и никто нам не верит. Разве не так происходило в старых домах для умалишенных? Или это было в каком-то фильме, который я смотрел, или в книге, которую читал? В книге, написанной по фильму, снятому по реальной истории?
Внезапно штора распахивается, и какую-то долю секунды я вижу Флору. Сестра вновь задергивает штору, оглядывая меня с головы до ног.
Проверка показателей, говорит она, и ее голос еще более уныл, чем когда она была у Флоры.
Примечания
1
Центры по контролю и профилактике заболеваний США (англ. Centers for Disease Control and Prevention, CDC, ЦКЗ).
2
Purellназвание американского бренда, выпускающего антисептические средства.