Паксон старался принимать участие в общей беседе, но его мысли вновь и вновь возвращались к Валентине и воспоминанию о том, как высоко вздымалась ее грудь под тонким шелком отделанного черным янтарем наряда.
* * *
Саладин следовал за стройной девушкой по мраморному коридору, и смутное волнение будоражило его. Легкое покачивание узких бедер заставляло сильнее биться сердце. Высокая и тугая грудь, обтянутая тонкой тканью, пробуждала сладострастные желания.
Валентина распахнула дверь комнаты эмира и отступила в сторону, пропуская вперед повелителя мусульман. Она заметила долгий взгляд, коснувшийся ее груди, так смотрел когда-то Паксон. Что сейчас делает султан Джакарда? О чем думает? Не рассказывает ли остальным, кто она такая на самом деле?
Кади, пришел Малик эн-Наср, проговорила девушка, направляясь к огромной кровати, на которой возлежал эмир.
О, нас посетил великий воин? сердечно рассмеялся Рамиф.
Хорошо изучившая старика, Валентина сразу поняла по его голосу, что эта беседа будет стоить ему многих сил.
Как прошел пир? Понравились ли яства твоей утробе и насладились ли глаза созерцанием красоты этой прелестной женщины? Не трудись отвечать! пошутил он. Я слишком хорошо тебя знаю! Глаза у меня уже не так остры, как раньше, но я читаю все в твоей душе по-прежнему, как делал это, когда мы оба были помоложе.
Саладин склонился перед эмиром в почтительном поклоне, задумчиво оглядев старика, возлежащего на кровати.
Ты хочешь сказать, что глаза твои уже не те, что прежде? Когда-то зрение у тебя было острее, чем у сокола!
Да, но теперь мои глаза затягиваются пленкой, этим явным признаком старости, усмехнулся эмир. Но я все еще могу оценить красоту женщины!
Верно, ты еще недостаточно стар, чтобы не ценить женское очарование, согласился Саладин. Скажи, Рамиф, что все это значит? Кто эта женщина, которой ты позволил сидеть во главе твоего стола и рассуждать о делах Напура? Мои военачальники в недоумении. Эмир прервал его.
И после стольких лет нашей дружбы ты задаешь мне подобные вопросы? Ты не имеешь права сомневаться! Аллах принимает свои решения, а я, Рамиф, свои. Если тебе не нравится, как правлю я Напуром, то уводи поскорее своих военачальников и не обращайся ко мне с просьбами! Я больше не хочу об этом слышать! голос старика звучал твердо. Я позволил тебе высказать свое мнение лишь потому, что ты мне как сын. Только поэтому я тебя и выслушал! Давай лучше поговорим о другом. Эта пантера где, скажи, ради Аллаха, ты отыскал белую пантеру?
Саладин рассмеялся.
Я подумал, что уж такой подарок должен тебе понравиться. Их было две, но, к сожалению, один детеныш-альбинос погиб. Теперь ты единственный во всем мире обладаешь белой пантерой, и другой, боюсь, уже никогда не будет. Я счастлив, что мой подарок тебе понравился.
Я бы предпочел персики, ворчливо отозвался эмир.
Вижу, твои вкусы не изменились! Я помню дни, когда ты поглощал целыми корзинами сочные фрукты.
А ты всегда объедался спелыми вишнями!
Моя единственная слабость! согласился Саладин. Уже много лет не доводилось мне отведать по-настоящему сочных вишен. Иногда я жизнь готов отдать, лишь бы вкусить их сладость.
Вот видишь! А сам прислал мне белую пантеру!
Оба старых друга рассмеялись.
Время позднее, Саладин. Расскажи, что тебя беспокоит.
Мои люди донесли, что Ричард Львиное Сердце двинулся к Иерусалиму. Это, конечно, рано или поздно неизбежно должно было случиться, но все же произошло несколько раньше, чем мы того ожидали. Филипп Французский вернулся в Европу, и ходят слухи, что они с королем Ричардом расстались, разгневавшись друг на друга. В любом случае, Малик Рик не должен взять Иерусалим! И этого не случится! Праведные мусульмане готовы биться до последней капли крови.
Да, да! До последней капли крови! Иерусалимнаш! Так повелел Аллах! Как случилось, что наши единоверцы были зверски убиты в резне у стен Акры?
Горечь зазвучала в голосе Саладина:
Не знаю. Я направлялся на встречу с Ричардом, чтобы обсудить условия обмена пленными, когда это произошло. Я угрожал ответить тем же, но не смог убить людей столь бессмысленно. Мужчины, женщины, дети В этом случае я стал бы таким же подлецом, как Ричард Львиное Сердце. То была бойня! Не могу ни забыть, ни простить Малику Рику этой жестокости!
Хорошо, сын мой, сурово сказал Рамиф. Расскажи мне теперь о твоем военачальнике Паксоне из Джакарда.
О Паксоне? задумчиво проговорил Саладин. Он похож на своего скакуна: молод, горяч, необуздан. Отличный воин! Никогда не отступает в битве!
А что насчет шейха аль-Джебала, Старца Гор? Что он поделывает в своем Гнезде Орла?
Как тебе известно, его власть простирается от Персии до Святой земли. Повсюду в горах рассеяны цитадели федаинов. День ото дня шейх аль-Джебал становится все более могущественным. Убийцы, послушные его воле, так хорошо обучены, что свободно расправляются и с мусульманами, и с христианами, прогневавшими Старца Гор. Шейх аль-Джебал неуловим, подобно духу. Послушные его воле федаины бродят по горам и долинам, не ведая страха.
И ты веришь в эти сказки? недовольно спросил эмир.
Шейх аль-Джебал обладает большой властью, Рамиф!
Валентина затаилась в тени, с волнением слушая рассказ Саладина о Паксоне и таинственном шейхе аль-Джебале. Она приблизилась, чтобы вмешаться в беседу между Рамифом и предводителем мусульман. Заботливая наперсница всех дел эмира хорошо понимала, когда ей следует прервать разговор мужчин. Голос старика становился усталым, и она не хотела, чтобы Саладин это заметил.
Уже поздно, кади, твердо заявила девушка. Завтра наступит новый день, и Совет начнется довольно рано.
Прости, Рамиф, я засиделся, но нам с тобой всегда было о чем поговорить, Малик эн-Наср встал и низко поклонился, устремив пытливый взор на Валентину.
Саладин, тихо сказал эмир, мой гарем открыт для тебя. Выбери себе какую-нибудь красавицу, и она согреет тебя этой ночью, и да пребудет с тобой Аллах!
Мне не нужны красавицы твоего гарема, спокойно ответил Саладин, не спуская глаз с Валентины. Когда мужчина видит перед собой совершенство, он не в состоянии согласиться на что-либо менее прекрасное, сказал он, склонив перед Валентиной голову в белом тюрбане.
Глядя ему в глаза, девушка улыбнулась, польщенная намеком. Саладин, хоть ему и было около сорока, оставался весьма привлекательным мужчиной. Он казался гибким и стройнымнесомненно, благодаря жизни воина, которую ему приходилось вести. Темный загар покрывал лицо, седеющая борода придавала властный вид. Незабываемое впечатление оставляли его глаза, черные, полные мысли и душевного тепла, и сейчас взгляд этих глаз из-под густых бровей производил на Валентину странное впечатление, будоража чувства и вызывая волнение в крови.
Но обещай мне, резко произнес эмир, что не возьмешь ничего из того, что принадлежит мне, пока тебе то не предложат или не попросят взять! невидящий взгляд старика метнулся в сторону Валентины.
Само собой разумеется, Рамиф, спокойно ответил Саладин. Да пребудет с тобой Аллах!
Валентина проводила гостя в отведенные ему покои и низко поклонилась, отворяя перед ним дверь.
Мои глаза обманывают меня, или действительно этот человек будет стоять у моих дверей? недовольно спросил Саладин, кивая на стражника, прислонившегося к стене.
Твои глаза не обманывают тебя, Малик эн-Наср. Страж всю ночь будет охранять этот коридор.
Следует ли это понимать так, что мы, гости моего доброго друга Рамифа, находимся под стражей в своих покоях? черные зрачки грозного воина пронзили Валентину, и она почувствовала, как подгибаются у нее колени.
Если прославленному воину захотелось так думать, то так оно и есть, тихо проговорила девушка.
А ты хотела бы, чтоб я не обращал внимания на очевидное? последовал вопрос.
Малик эн-Насрвесьма проницательный человек, простодушно польстила Саладину девушка.
Кто отдал это приказание? спросил предводитель мусульман.
Это мой приказ, сказала Валентина своим низким гортанным голосом. Ты оспариваешь мой приказ или мое право отдавать приказания?
Хвала Аллаху, нет! Рамиф выразился более чем красноречиво! Но ты должна знать: если у меня появится желание покинуть свою комнату, твой страж меня не остановит.
Может быть, ты попытаешься похвастаться мне этим завтра? вкрадчиво произнесла девушка. Я прощаюсь с тобой до утра, сказала она.
Их взгляды скрестились в противоборстве воли двух сильных людей. Красавица, согласно обычаю мусульман, низко склонилась, коснулась лба, губ и груди и затем отступила, всем своим видом выражая почтение. Повернувшись, она пошла по коридору, высоко подняв голову и чувствуя, как глаза Саладина следят за каждым ее движением.
ГЛАВА 13
Валентина бросила последний придирчивый взгляд на зал, где должен был состояться Совет. Серебряные чаши с цветами, произрастающими в пустыне, украшали оба конца длинного стола. Свитки пергамента и перья для письма лежали на середине стола так, чтобы каждый мог до них дотянуться. Разноцветные шелковые занавеси на окнах были задернуты как раз настолько, чтобы комната не казалась ни слишком темной, ни излишне яркой от солнечного света.
Валентина глянула вниз: о ее ногу терлась белая пантера. Девушка улыбнулась и подхватила свою любимицу на руки, нежно погладив шелковистую головку.
Ты хочешь присутствовать на Совете, это пытаешься мне сказать? Очень хорошо! Я исполню твое желание!
Удобно устроившись на руках Валентины, детеныш пантеры довольно заурчал.
Легко покачивая животное, девушка вошла в комнату эмира.
Кади, все готово. Не хочешь ли дать мне еще какие-либо наставления? взволнованно спросила она.
Эмир попытался привстать. Слабым голосом он постарался ответить.
Нет! воскликнула Валентина. Не вставай! Ты должен отдыхать! Встреча с Саладином отняла у тебя слишком много сил. Я оставлю дверь приоткрытой, чтобы ты мог слышать каждое слово. Если получится так, что я с чем-то не смогу справиться, то обращусь к тебе, подойдя к двери. Ты должен обещать мне, кади, что будешь лежать тихо и не станешь волноваться. Еще не время тебе уходить к Аллаху! Ну пожалуйста, принялась умолять она, обещай мне это!
Все торгуешься! жаловался Рамиф слабеющим голосом. Я всего лишь никому не нужный старик, прикованный к постели. Оставь мне свою кошечку! Я буду ее гладить, и мне станет казаться, что она мурлычет от ласки моей старческой руки, и это напомнит мне о моем пребывании в этом мире. Ты права, я еще не готов встретиться с Аллахом.
Кади, чуть насмешливо отозвалась Валентина, ну что за разговоры? То ты говоришь, будто хочешь поскорее отправиться к Аллаху, то тебе нужно, чтобы кто-то мурлыкал от ласки твоей старческой руки!
Ах ты плутовка! Разве я не эмир и не имею права себе противоречить? На что я гожусь, если не в состоянии менять свое мнение по семь раз на день? Кроме того, я вбил себе в голову, что боюсь встречи с Аллахом, добавил он ребяческим тоном.
Валентина рассмеялась.
Думаю, это Аллах боится взять тебя к себе. Вряд ли ему доводилось прежде встречаться с таким человеком, как ты. Вероятно, он решил, что, ему ни к чему эмир, целыми днями напролет жующий персики, хотя голос девушки и был веселым и насмешливым, голубовато-зеленые глаза оставались печальными.
Как ты назвала эту свирепую кошечку? Она еще не поменяла свой окрас? Саладин думает, я совсем глуп! Не бывает белых пантер! Ты должна перехитрить его, раз он сумел обмануть меня, и выяснить, во что этот хитрый лис окунул детеныша пантеры. Я хочу знать, как ему удалось сделать его белым! раздраженно добавил Рамиф.
Валентина опечалилась, подумав про себя: «О кади, неужели ты забыл, как всего лишь несколько часов назад Саладин объяснил, откуда взялась белая пантера?» Слезы жгли ее глаза при виде нарастающей слабости старика.
Я непременно выясню, во что он окунул, спокойно ответила девушка, перехитрю, как ты сказал! Думаю, ты прав. Кажется, у этой пантеры на ухе есть черное пятнышко, солгала Валентина.
Так я и знал! обрадовался старик. Он считает, что может обмануть меня, раз я, состарившись, потерял остроту зрения! Ну, а теперь иди и помни, что я сказал тебе! Оставь дверь приоткрытой, я хочу все слышать. Молись Аллаху, чтобы я не заснул, сказал эмир, закрывая глаза.
Маленькая белая пантера блаженно урчала, устроившись возле старика.
* * *
Явившиеся на Совет гости Рамифа были одеты в черно-желтые цвета священной войны с неверными, объявленной Саладином. Сам он уселся на подушке справа от места во главе стола. Паксон устроился рядом с предводителем. Глаза собравшихся с надеждой устремились на пока не занятое место, все ожидали появления Рамифа.
Валентина чувствовала себя неуверенно и позволила гостям еще несколько минут поразмышлять, появится Рамиф или нет. Она заметила, что Паксон обернулся к двери. Как же ей хотелось сейчас, чтобы султан Джакарда не сопровождал Саладина в Напур! С того самого момента, как она впервые увидела красавца-сарацина, он непрестанно осложнял ее жизнь.
Вот и теперь она чувствовала его взгляд, словно ясно ощутимое прикосновение. Пламя пробегало у нее по спине и окрашивало ярким румянцем щеки. Рассказал ли Паксон остальным, что она христианка, враг всех этих мужчин, присутствующих на Совете?
Валентина бросила на султана беглый взгляд, отметив мужественность черт его красивого лица и совершенство мускулистой фигуры. Помимо воли вспомнила она, как прижимался его рот к ее губам, а руки обвивали стан в сладостных объятиях. Девушка поймала себя на том, что ощущает, как сковывает ее этот глубокий и многозначительный взгляд сарацина, но заметила насмешливые искорки в черных, как ночь, глазах, и скованность улетучилась, как не бывала.
Она подняла руку, призывая к тишине, перевернула верхний лист пергаментов, переплетенных в виде книги, и взяла перо.
Скажите, чего вы желаете и сколько заплатите золотом, твердо произнесла Валентина. Затем я сообщу, согласен ли эмир. Но прежде чем мы начнем, следует исправить несколько допущенных прежде ошибок. Малик эн-Наср, бросила она взгляд на предводителя мусульман, твои платежи запаздывают! Ты дал обещание уплатить долг в последние четыре месяца, но плата от тебя в Напур так и не поступила! Нам не о чем говорить, пока не уплачен долг.
Золото было отправлено эмиру в должное время, холодно ответил Саладин. Я располагаю печатью эмира, подтверждающей это.
В учетной книге эта запись без печати! заявила Валентина. Потрудись взглянуть сам!
Нахмурившись, Саладин заглянул в книгу поверх ее плеча.
А ты посмотри на это! сказал он, извлекая свиток из своего просторного кафтана. Вот печать эмира! Взгляни и убедись!
Ты говоришь правду, согласилась Валентина, ее глаза гневно сверкнули. Похоже, кто-то в этом дворце набивает себе карманы золотом эмира! Очень хорошо, что ты показал мне свиток. Скажи теперь, чего ты хочешь.
Зерна и прочей провизии. Моим войскам не хватает продовольствия, люди бедствуют, как никогда раньше. Последнее зерно, отправленное в войска, попало в руки отряда христиан.
Какую цену ты можешь предложить? тихим голосом спросила Валентина, прищурившись.
Малик эн-Наср ответил ей, назвав число. Валентина рассмеялась.
Не принимаешь ли ты меня за неразумную дурочку? На базаре зерно уйдет в пять раз дороже того, что предлагаешь ты! ее глаза сузились еще больше. Если я женщина и сижу здесь на месте кади, это еще не значит, что можно меня дурачить! Торговаться я не собираюсь. Увеличь цену втрое, и припасы зерна станут твоими. Никакого торга я не допущу.
Я хочу поговорить с эмиром! сердито сказал Саладин.
В просьбе отказано, холодно ответила Валентина.
Паксон с легкой усмешкой слушал перепалку придворной дамы английской королевы и верховного предводителя мусульман. Во имя Аллаха, она осмелилась отказать Саладину во встрече со стариком! Покорится ли ее решению Малик эн-Наср или станет настаивать на своем? Черная пантера глухо заворчала, и Паксон погладил ее глянцевитую голову, черную, как вороново крыло.
Я требую, чтобы мне было позволено встретиться с эмиром, произнес Саладин, вставая со своего места.
Валентина угрожающе проговорила:
На Совете ты имеешь право лишь торговаться, все прочие права принадлежат тому, кто ведет Совет. Мне приказать вывести тебя из зала?