Тебе неприятно, Женя? сам удивился тому, какими хриплыми вышли эти слова. Разозлился на себя за то, что не получились равнодушными. Интерес сквозил слишком ярко. Одна надежда оставалась, на то, что девчонка нервничала не меньше и ничего не поняла.
Ответа, конечно же, не дождался. Только судорожное мотание головой по подушке и невнятное мычание.
Я не понимаю, что ты сейчас изображаешь. Честно. Скажи словами. Все движения прекратил, но рука осталась на своем месте. И вторая, между прочим, очень стремилась присоединиться, но для приличия приходилось поддерживать ее голову. Свою. Пока что не Женину.
Нет, выдавила, наконец. Коротко, не очень внятно. И мучительно покраснела.
Что "нет"? "Нет, не неприятно" или "нет, мне приятно"? От этого зависит сейчас, что мы будем дальше делать. Может быть, я травму тебе новую наношу, на всю жизнь останется, а думаю, что помогаю. Вернее, учу, как ты и просила Все он прекрасно понимал, конечно же. Слава богу, только идиот может перепутать, от чего застыла женщинаот удовольствия или от отвращения. Ну, может быть, кто-то совсем неопытный. А Суворов ни идиотом, ни желторотиком не был. Но очень хотелось Нет. Необходимо было услышать вслух от самой Жени, что ей по душе все происходящее. В воспитательных развивающих целях, конечно же. Ну, и немного совсем, для своего личного удовольствия.
Глава 18
И вот как можно было ответить на этот вопрос? Не раскрыть свою самую страшную тайну, но и не оттолкнуть мужчину от себя, не потерять это наслаждение близостью? Женя даже зажмурилась от переживаний, будто сомкнутые глаза помогли бы ей спрятаться от внимания Игоря. А он уже навис над нею, лицом к лицу, и внимательно разглядывал. Девушка чувствовала на своей коже его горячее дыхание и даже, казалось, колючий и пристальный взгляд.
Пауза затягивалась. Женя продолжала краснеть и жмуриться, жмуриться и краснеть, хотя, казалось, дальше уже некудакожа должна расплавиться и сгореть от того градуса, до которого раскалилась.
А потомприкосновение твердой мужской ладони. Думала, что почудилось, но нетоно становилось все более ощутимым, властным. Большой палец мужчины прошелся по ее щеке, поднялся выше, потом начал разглаживать брови и веки, будто помогая ей расслабиться. И она, действительно, расслаблялась, будто по приказу.
Открой глаза, Женя. И не нужно ничего бояться. От того, что ты скажешь правду, ничего не изменится. Я не буду злиться, и отношение к тебе не изменю. Что бы ты ни ответила. Но мне необходимо знать, что с тобой происходит, чтобы понять, можно дальше двигаться, или пора остановиться. Понимаешь?
И снова легкое поглаживание. Бодрящее, почти нежное. Но это ей, конечно же, показалось. Игорь Суворов и нежность? Такое только в бреду привидится. Или нервничающей Жене. Чтобы хоть как-то отреагировать, кивнула.
Не прокатит. Общаться будем словами. Кстати, совет на всю будущую жизнь: мужчины ваших женских штучек и намеков не понимают. Только слова. Коротко, прямо и по делу. Иначе, никогда ни о чем не договоритесь. И не только со мной, а со всей нашей братией. И в личных вопросах тоже. Вернее, обязательно в личных вопросах говорить, а не головой мотать и помыкивать. Это до тебя доходит?
То, что мужчина до нее сейчас доносил, было очень интересно. И немного на другую тему. Может быть, специально отвлекал. Но Женя расслабилась, перестала мучительно стесняться, захотелось ответить.
Доходит. Запомню.
О! Уже прогресс. Способность к членораздельной речи вернулась. Или нет? Игорь был очень спокоен и сосредоточен. Будто бы и не лежал сейчас практически на ней, и ничего такого не происходило, странного на Женин взгляд.
Постаралась соответствовать.
Вернулась, прокашлялась, способность к речи вернулась.
Великолепно. А теперь просто скажи, что тебе нравится, когда я тебя так трогаю и глажу. И что тебе совершенно не страшно, и ничего противного не происходит. Сможешь? Или нужно еще подождать пару часиков?
Смогу. Заявить, конечно же, было проще, чем сделать. Но отступать было стыдно и уже некуда. Да, мне все нравится. Мне приятно.
То есть, можно продолжать? И ты не умрешь здесь от нехватки воздуха?
Да. Нет. По глазам поняла, что ответ неверный. Тут же исправилась. Можно продолжать. Нет, не умру.
Здорово. Значит, я продолжаю, а ты не жмешься от меня, а просто лежишь и получаешь удовольствие. И не нужно этого стесняться.
Последние фразы он договаривал уже не очень внятно. Занят был тем, что задирал на Жене кофту, что-то внимательно рассматривал, опускал голову ниже А потом уже она перестала слышать, потому что губы Игоря обожгли ее кожу. Прямо через белье. Стало очень жарко, странно, приятно и И сдерживать дыхание больше не получалось. Так же, как и слышать, и понимать слова Суворова.
Это было невероятно. Немного похоже на то, о чем шептались девчонки, обсуждая свои приключения с парнями. Кажется, о подобных ощущениях наперебой рассказывали авторы женских романов. Женя еще отказывалась верить всем этим глупым рассказам и восторгам: она-то знала, на самом деле, что ничего хорошего мужчина сделать не может, тем более, находясь вот так близко. А Игорь сейчас дал ей понять, что никаких слов не придумаешь, чтобы описать чтобы передать Да, впрочем, и описывать ничего было не нужно. Только, закрыв глаза и до боли кусая губы, удерживать сбивчивое дыхание и не стонать. Её пугали эти ощущения, слишком острые, чтобы расслабиться и не переживать. Тело предавало, переставало слушаться. То подрагивало, когда горячие губы прикасались в самых неожиданных местах, то замирало, когда острые зубы слегка прикусывали кожу; изгибалось дугой, когда под спину пробирались неугомонные, сильные руки, а потом опадало безвольно, стоило лишь на секунду остаться без их поддержки Девушке очень хотелось бы стать немного сдержаннее, не показывать Суворову эту свою неожиданную слабость, ведь он сейчас мог творить, что угодно, играть, как с послушной куклой. Но другое желание пересиливало, слишком острое, слишком внезапное: раствориться в ощущениях, поддаться, прижаться ближе к мужскому телу, свободно дышать, не стесняясь, подстегивать его своими руками может быть, даже обнимать и гладить. Этого особенно сильно хотелось.
Ты себе палец сейчас отгрызешь, мне кажется. Абсолютно спокойный голос отрезвил, наступившая пауза остудила. Как только руки Суворова остановились, сам он поднялся чуть выше, холодный воздух, проникший между телами, неприятно захолодил. Лишь тяжесть ладоней, уверенно лежащих на ее груди, приятно грела и убеждала, что все произошедшее ей сейчас не почудилось.
Что? Проморгалась, стряхивая с себя наваждение. Попыталась понять, что мужчина имел в виду.
Он взял ее ладонь и внимательно рассматривал костяшки на мизинце. Молча хмурился, заставляя нервничать и недоумевать.
Зачем ты руки себе кусаешь, скажи? Больше занять их нечем? Удивил вопросом, а потом развернул ее руку так, что Жене стали видны следы от зубов, оставленные на костяшках.
Ннне знаю Нечаянно. Я не заметила И действительно, она не помнила, когда и как успела себе навредить.
Понятно. Это, конечно, льстит Но давай договоримся, Жень, сразу, ладно? Не надо себя увечить, что бы ни случилось. Тем более, пока еще и поводов особых не было, мы еще только разминались с тобой. Начать не успел, а тут уже пошли производственные травмы И не понять было, шутит он или говорит на полном серьезе
Я постараюсь. Честно. Встретила взгляд, полный сомнения, недоверчиво поднятую бровь. Ну, я же не специально его кусала, Игорь Дмитриевич! И осеклась, неожиданно услышав его хохот.
Глава 19
Нет, конечно, ржать, как конь, в такой ответственный момент было не очень верно. В принципе, смех и прелюдия очень плохо сочетаются, так же, как раскаты хохота неуместны при соблазнении. И совсем неважно, кто смеется: тот, кто пытается совратить, или тот, кто уже готов поддаться Но Суворов не мог удержаться, хоть и понимал, что Женя сейчас может снова уйти в себя, обидеться, потерять доверие. С другой стороны, ему необходимо было найти повод, чтобы отвлечься. Слишком податливое тело, чересчур яркое женское желание заставляли мутиться разум, отпускали контроль к чертям. Возможно, Игорь получил бы невероятное удовольствие, если бы разрешил себе все и сразу. Но ему хотелось иначе. Чтобы девушка четко знала, что происходит, и зачем она это делает. Трахнуть неопытную девчонкудело нехитрое. Намного сложнее сделать так, чтобы назавтра она не сбежала из дома, не простив себе этого позора и стыда.
Просмеявшись, он понял, что Женя молчит и смотрит, почти не моргая. В глазахвопрос и недоумение, и на самом подходе, очень близко, стыд и боль. Возможно, и слезы непрошеные, ведь не зря так странно поблескивает под ресницами
Не обижайся. Все нормально, честно.
Я совсем глупая, да?
Ты нормальная, Жень. Ситуация необычная. Помедлил, подбирая слова. Меня еще ни разу не звали по имени-отчеству женщины, которых я только что трогал и облизывал, от пупка и до самой шеи
Он намеренно не стал смягчать краски, назвал вещи своими именами. Во-первых, не очень любил притворяться, во-вторых, Женя должна была это понять и принять, а в-третьих, ему нравилось смотреть, как щеки девушки снова заливает краска, а сама она снова взволнованно и трудно дышит.
Простите. Я как-то не подумала
А тебе и нужно думать над этим. Как хочешь, так и называй. Можешь на "ты" и Игорем, можешь на "вы" и с отчеством, можешь сочетать как угодно. Мне пофигу, вообще-то. Просто было неожиданно.
Хорошо. Игорь Видно было, как сложно привыкнуть к такому обращению, потому что с трудом остановилась.
Жень, мы с тобой о другом совсем говорили, между прочим. Помнишь?
Э Да. Кажется. Чтобы руки не кусала, да?
Вот видишь, умница какая, все помнишь, и, словно в награду, снова начал выписывать круги большими пальцами, чуть-чуть задевая острые бугорки под лифчиком. Закрепляя похвалу действиемассоциация, пусть и не совсем человечная, но очень к месту возникла. Значит, руки в рот не тянуть. Можешь за голову убрать, хочешьза меня хватайся, я совсем не против.
С интересом наблюдал, как Женя обдумывает это предложение. Очень надеялся, что девушка тут же последует совету и попробует к нему прикоснуться, но ждал этого зря. Она выбрала первый вариант: закинула кисти за голову, обняла подушку.
И, кстати, разожми губы и расслабься. Поверь, тебе так понравится намного больше. Специально выбрал тон, похожий то ли на учителя, то ли на фитнес-тренера, то ли на врача. Как говорится, ничего личного. Но Женя на такой тон реагировала идеально. Вряд ли, страстный шепот или томное постанывание дали бы такой же эффект. Хотя, Игорь очень сомневался, что сам был способен томно шептать и стонать. Не помнил за собой ни одного такого случая.
Девушка всем видом старалась показать, что не напрягается нисколько. Несколько раз облизнула сухие уголки воспаленного рта. Натолкнула на новые мысли. Суворову они очень понравились.
А теперь вопрос: что дальше будем делать? Раздеваться или целоваться?
Нет. Все же, Суворов был откровенно рад, что затеял это долгое совращение малолетних. Растерянность в глазах Жени, которая серьезно задумалась над выбором, снова повеселила. Часто ли плотское удовольствие сопровождается еще и моральным удовлетворением, особенно, в его возрасте, когда многое уже порядком приелось?
Ну, о чем задумалась? Не знаешь, от чего отказаться, да? Теперь его пальцы уверенно сдвигали вниз кромки чашечек. Отчаянно хотелось увидеть все, что под ними спрятано, попробовать, и не только пальцами, как оно ощущается без преград. Но приходилось смотреть прямо в лицо девушке. Там сейчас происходила намного более любопытная борьба.
Я вообще ничего не знаю. Как можно выбрать между вещами, о которых тебе ничего не известно. Женя собралась с мыслями и даже смогла говорить вполне связно. Правда, губы облизывала настолько откровенно, что могла бы и промолчать, Игорь и так все понял.
Еще одно важное правило в этой науке. Слушай и запоминай. Если не хочешь выбирать, соглашайся на все сразу, и проси еще бонусы сверху. Поверь, тебе вряд ли кто-нибудь когда-нибудь откажет, увидел, как задумалась недоверчиво, поспешил закрепить свою мысль, а если откажетсам дурак, шли его на хрен и ищи того, кто предложит все сам, не дожидаясь просьб.
Я, наверное, пойму вас, когда-нибудь. Но сейчас ничего не могу разобрать. Странные вещи какие-то, Женя явно истомилась ожиданием, устала от неутоленного возбуждения, начала говорить, что думает, не скрываясь.
Забей. Я тебе потом повторю, и не раз еще. А руки уже постепенно сдвигали лямки по сторонам. Глянул коротко вниз, сглотнул, проследил, как пальцы двигаются по белой коже, будто бы и не свои. Сосредоточился на том, что свитер пора стягивать полностью, но желательно отвлечь девушку. А сейчас обнимай меня. Хватит тискать подушку. Давай, давай. Все должно быть по-честному, а не только в одни ворота.
Прищурив глаза, смотрел, как неуверенно девушка поднимает руки, только ноздри раздул, втягивая воздух, когда подрагивающие пальчики прикоснулись к плечам и застыли там, не двигаясь. Молчал и смотрел, ждал, пока сама созреет и догадается, что нужно делать дальше. Не сказал ни слова, когда Женя снова зажмурилась. Хотелось бы, чтобы видела его сейчас, но давить было не время. Ей так легче делать первые шаги, значит, не нужно было мешать. Игорь не хотел приучать к тому, что всегда он должен выступать первой скрипкой. И удовлетворенно выдохнул, когда маленькие ладошки плотно легли на его мышцы, пошевелились, будто привыкая, двинулись ближе к шее. А потом, будто их с поводка спустили, начали смело оглаживать, пробираясь под воротник, сначала к ключицам, потом пробрались назад, к затылку. Пальчики нежно пробежались вверх, по коротким волосам, вниз, словно Женя сейчас на ощупь знакомилась с его телом. Когда дело дошло до лица, Суворов понял, что ему надоело играть в эти игры. Занялся тем, что полчаса назад планировал, начал целоваться. А раздевал уже между поцелуями, уверенно, привычно.
Глава 20
Женя потерялась. Впервые в жизни вот так, начисто, полностью, перестала думать и соображать. Раньше никогда, ни от счастья, ни от горя, ни от радости, ни от боли и страха, не утрачивала способность мыслить, оценивать происходящее, принимать решения, хоть сколько-нибудь взвешенные. Даже тогда, в интернате, когда позволяла делать с собой отвратительные вещи, она страдала, но думала о том, что происходит, заставляла себя молчать, терпеть и подстраиваться, чтобы не стало хуже. Лишь осознав, через какое-то время, что ничем себе не помогла, только зря мучилась, она сбежала. И это тоже не было эмоциональным порывом, а единственным способом выжить. Потому и сейчас, до самого последнего момента, даже растворяясь в тепле и ласке мужчины, слушая и не всегда понимая его слова, где-то подспудно боялась повторения истории. Ждала, что вот-вот настанет отрезвление, сладкая сказка закончится, и наступит раскаяние, стыд, боль Все, как и раньше. Еще сложнее было от того, что рядом был не противный и грязный детдомовец, просто чуть добрее других и не похожий на садиста, а Игорь Суворов. Как потом жить в его доме, смотреть в глаза, благодарить за все хорошее, если маски слетят? Сбежать отсюда, не прощаясь, девушка не смогла бы
Все эти мысли и страхи терзали ее ровно до того момента, пока Игорь не прекратил разговаривать и задавать очень сложные вопросы. Его губы, уверенные, жаркие, не дающие сделать ни выдоха, ни вдоха, вдруг отключили в Жене все способности. Оставили где-то за гранью сознания. Что она дальше делала, какие вольности позволяла руками мужским, и своим собственнымесли бы кто спросил, никогда бы не вспомнила. Только, наверное, и смогла бы воспроизвести, что какое-то нестерпимое желание приблизиться к мужчине, слиться, вобрать в себя его кожу, волосы, мышцывсе, до чего могла дотянуться. И ощущение, что ей не хватает чего-то, очень сильно не хватает.
Женя целовалась впервые в своей жизни. В их интернате такие вещи никого не интересовали, а у парней вообще считалось позорным, если кто-нибудь просто заподозрит в страсти к "слюнтяйству". Так, потеряв девичество много лет назад, она до сих пор и осталась абсолютно неопытной в поцелуях.
А это, наверное, и было самым важным и главным между женщиной и мужчиной. То, что превращало унизительный акт насилия в какую-то сладкую сказку.