Что происходит?спрашивает Кай.Они кого-то ищут?
Нет, это другое
Отец тянется к радио.
«Постановлением чрезвычайной комиссии, учитывая крайне тяжелую эпидемиологическую обстановку в городе и пригородах, принято установить четырехнедельный карантин с правом дальнейшего продления в случае, если меры не возымеют действия. Постановление комиссии вступает в силу с шести утра понедельника, с текстом постановления можно ознакомиться на».
Вот и все,шепчет отец.Случилось то, чего все и ждали. Кость, давай я сяду за руль, чтобы не было проблем.
Очередь двигается медленно, и отец с Каем снова выходят наружу. А я, как зачарованная, остаюсь в машине, глядя на вооруженных солдат и эпидемиологов в скафандрах, которые движутся между машинами, как призраки.
У отца снова звонит телефон, он слушает, а потом кричит Каю:
Нашли! Они нашли ее!
Кай упирается рукой о бампер, чтобы устоять на ногах, и произносит:
Она в порядке?
Да. Стой здесь, я договорюсь, чтобы нас пропустили вне очереди!отец моментально исчезает в сером тумане выхлопных труб.
Кай забирается ко мне, и я обнимаю его. Впервые у него, а не у меня, ледяные пальцы, и я пытаюсь согреть его, но потом у него тоже звонит телефон и он забирает от меня одну руку.
Да, Платон?...
Кай выслушает и его лицо постепенно вытягивается все сильнее.
Сделай, как можно быстрее,успеваю услышать я, когда отец отключается.
Кай буквально роняет телефон и смотрит на меня.
Что? Что он сказал?
Ты не поверишь
Кай снимает с себя свитер, скатывает его в бесформенный ком и протягивает мне.
Зачем он мне? Я не мерзну
Нет, твой отец звонил не для этого,хмыкает Кай.Засунь под свой батник.
Что?
Быстрее, он уже идет с каким-то солдатом!
Вдвоем мы запихиваем свитер мне под батник, а Кай обнимает меня за плечи и шепчет:
А теперь сделай вид, что у тебя вот-вот начнутся роды.
Кай мельком целует меня в шею, а пассажирская дверь распахивается. Я слепну от направленного на меня луча фонарика.
Я же говорил, лейтенант. На даче все началось, дайте нам проехать как можно быстрее.
Рука Кая на моем плече жжет через одежду. Он аккуратно поглаживает меня, старательно изображая молодого отца, озабоченного состоянием беременной женушки. И все это при моем отце, который тоже заглядывает с интересом в салон машины и удовлетворенно кивает. Чисто, мол, сыграно.
Офицер медлит.
Кай второй рукой пробирается под одежду и накрывает мою грудь. Этого никому не видно, на мне слишком много одежды, а фонарик светит на мой бутафорский живот.
От прикосновения к соску я сдавленно ахаю, напрягаясь всем телом. Уверена, у меня даже выражение лица изменилось. Ведь отец стоит в каком-то шаге от меня.
Поворачивайте на запасную полосу,кивает офицер.
Спасибо, лейтенант!
Отец захлопывает дверь, и в ту же секунду я поворачиваюсь к Каю.
Ты что творишь?шиплю на него, но не могу скрыть улыбки.
Он улыбается мне, сверкая глазами в темноте. Убирает руку из-под одежды, но оставляет другую на моем плече.
Офигенно стонешь, балеринка. Хочу услышать по-настоящему.
Глава 29
Зарево от взорванной вышки видно издали. Оранжевые всполохи на горизонте снова напоминают мне, кто я такой.
Юля возвращает мне свитер, и он хранит тепло ее тела, когда я надеваю его обратно на себя. Но тонкий аромат ее духов быстро рассеивается, как будто его и не было.
Игра в ненастоящую семью окончена.
У Платона снова звонит телефон, и после он сообщает:
Так, одного из этих мудаков по горячим следам задержали. Тоже тачки угонял. Сейчас его допрашивают прямо здесь, может, еще подельников сдаст Кстати, твоего возраста, Кость.
Перехватываю взгляд Платона в зеркале. В нем горит ярость.
Сглатываю.
В темноте, на ощупь, перехватываю самые кончики пальцев балеринки. Она вздрагивает от удивления и делает круглые глаза, показывая на глаза.
А мне просто надо знать, что она настоящая. Единственная сказка в моей жизни. Это она.
Эмоции для мужчины это слишком сложно, тут я с Платоном согласен. Они обрушиваются шквалом, и после оказывается, что твое сердце больше не может работать, как прежде.
Я часто думал о том, как бы поступил, если бы в восемнадцать узнал, что стану отцом. И эта сценка в машине снова всколыхнула те воспоминания.
Столько было моему отцу, когда моя шестнадцатилетняя мать сообщила ему, что ждет ребенка. Он выбрал бегство. Хотя через два года вернулся, и они попробовали начать все с начала, но было слишком поздно. Она не могла забыть предательства, он до сих пор не чувствовал себя ответственным и вообще отцом.
А что бы сделал я?
И самое главное, что я сделаю, когда сложности начнутся? А они начнутся. Конечно, я не знал всех парней из организации Но для меня даже одного будет достаточно.
Касаюсь ее руки кончиками пальцев. И сейчас мне плевать, даже если Платон увидит. Юля, как камертон, моментально улавливает смену моего настроения. Кусает губы.
Я все еще не забыл историю феи и принца. В их запретных отношениях, которые привели к гибели наивной феи, сложно не видеть аналогий. А я очень сильно хочу не быть похожим на упрямого принца, который стремится коснуться феи, несмотря на то, что объятия несут в себе смертельную опасность для нее.
Я высоко прыгнул. Выше, чем положено таким, как я. И наверное поэтому сейчас у меня закладывает уши, а сердце подскакивает к горлу, как бывает, когда самолет внезапно падает в воздушную яму.
Мама в порядке. Это главное.
А я Ну нельзя иметь столько секретов и надеяться, что они не вскроются, как воспаленный гнойник в самый неподходящий момент.
Как будто для предательства такие бывают.
Мы останавливаемся далеко от пожара. Ближевсе оцеплено, а еще опасно. Едкая гарь разъедает горло, и Платон командует надеть хотя бы тканевые маски, которые у нас есть с собой.
Я вижу фигуру матери возле машины скорой помощи. Внешне она в порядке.
Платон выходит к ней первым, мы с Юлей остаемся в машине. В отличие от нее, я слышал разговор Платона с матерью. И теперь с интересом подмечаю детали. Может быть, Ида Марковна и права в том, что Платон не влюблен в мою мать по уши, но он заботится о ней куда сильнее, чем остальные мужчины в ее жизни.
И куда сильнее, чем мой отец-неудачник.
Жаль, что я весь в него.
Платон обнимает мою мать на фоне оранжевого неба, черных людских фигур, машин скорых и пожарных. Может, это и правильно. Выбирать такие отношения, в которых можно жить просто. Без того, когда в твоей груди одна сплошная дыра, только от предчувствия, что можешь ее потерять.
Мама Юли была его первой и последней любовью. Сомневаюсь, что моя мама не поняла этого. Но он хотя бы честен с ней. Не знаю, продержатся ли их отношения и дальше.
Что им надо, этим антиглобалистам?шепчет Юля, глядя на подсвеченные клубы темно-серого неба.Отец ведь не делает ничего плохого
Есть у нас в Питере одна организация Часть другой крупной мировой, и в целом то, чем они занимаются, называется экологический терроризм, Юль. Такие, как они, вспарывают сетки, освобождая улов, взрывают офисы и заводы самой разной направленности. Деревообрабатывающая или косметическая промышленность, скотобойни. Или вот вышки А цель у них самая что ни на есть благая Они хотят воссоздать первозданные экосистемы, разрушенные человеком. Они считают, что их цель оправдывает все возможные средства и даже жертвы.
Юля бледнеет.
А я смотрю только на Платона.
И вижу, как к нему подходит Морозов. Этого человека я узнаю из всех. А здесь капитан, потому что мамину машину нашли в другом месте, а сюда скорей всего доставили на угнанной тачке и без сознания.
Я помню, как обсуждали этот план. И как мы тренировались, чтобы провернуть все. Дурак. Увидел машину Платона в списках и решил, что это тоже одна из крутых тачек. А это и была цель.
Помнишь, день, когда мы познакомились?говорю шепотом.Я ведь неслучайно угоняю машины, Юль. Это и должно было стать моим заданием.
Что?выдыхает она.Ты должен был взорвать вышку?
Мне таких важных дел пока не доверяли Только мелочь. Пикеты, листовки, порча имущества, но я хотел пойти дальше, старался, как мог. Тренировался в угонах и скорости. Даже преуспел, как ты знаешь Нас учили взламывать машины, угонять и доставлять в нужную точку в самый краткий срок. Нам не говорили, для чего это нужно, но мы и не спрашивали. Это было само по себе весело
Господи, Кай, но ты ведь завязал? Ушел из этого?
Уйти невозможно.
Я теперь отличная мишень для них. Конечно, я тянул до последнего, когда понял, что у меня с Юлей все серьезней, чем кажется. Так и не принял участие во втором туре, но они и без меня справились. А я понятия не имел, что Дмитриев не ступень. Дмитриев и есть сама цель.
Вижу, как Морозов передает Платону папку.
Ошибка подросткового бунта нагоняет со спины и с разворота отправляет в нокаут. Вижу, как плачет мама. И с каким лицом Платон читает результаты допроса.
Я сам завязал эту петлю и влез в нее тоже сам. Когда угнал не ту тачку, да еще и с балеринкой, которая и не знает, что теперь мое сердце принадлежит ей. И когда стал причиной, по которой Платон вообще познакомился с моей матерью.
Купидон херов, который все это время держал арбалет взведенным и готовился выстрелить в спину.
Мама прячет лицо на груди Платона, и даже отсюда я вижу, как ее плечи подрагивают, пока Морозов все говорит и говорит. Глупо было даже надеяться, что однажды я все-таки стану для нее хорошим сыном.
В ушах эхом звучат слова мамы: «Ты всегда все только портишь».
Это так. Даже их новую семью.
Первым выхожу навстречу Платону. Слышу, как хлопает пассажирская дверца следомЮля выбегает тоже.
Лицо Платона Дмитриева перекошено от ярости, пока он тяжело ступает мне навстречу по мокрой трясине.
Какого хера, Костя?!орет он.Я доверял тебе собственную дочь, а ты
Папа, стой!
Вернись в машину, Юля!рычит Платон.С тобой я поговорю позже. Но для начала ты отправишься домой и соберешь свои вещи. Ты переезжаешь в общежитие Академии.
Что?ахает она.Почему?
А потому что я думал, что могу доверять вот ему!Платон указывает на меня.Юль, без лишних слов сейчас. Город на карантине с завтрашнего дня, ты слышала. Остальных студентов отправляют по домам, но есть те, кому нельзя прерывать тренировки. И ты в списках. Там ты будешь в безопасности. Общежитие будет тоже на карантине. Часть преподавателей и Директор останутся с вами. Ваша учеба и подготовка к выпускному спектаклю не должна прерываться.
Но, папа
Никаких «но». Ты хотела заниматься балетом, так занимайся. Теперь ты,Платон поворачивается ко мне.Если думаешь, что я снова вытащу тебя из этого дерьма, то ошибаешься. И не подходи к моей дочери больше никогда! Понял?
Киваю. Платон оглядывается на мать, но та стоит, запахнув пальто, дрожит и плачет, отвернувшись от меня.
Что ж Теперь сам и расхлебывай. Капитан Морозов!
Морозов выплывает откуда-то сбоку из огненного чада, как торжествующий Аид, заполучивший очередную отчаявшуюся душу.
Уж и не думал, что когда-нибудь скажу это Но, Гронский Константин, вы арестованы за причастность к незаконным действиям, направленным на
Нет!крик Юлин взмывает к небу, но Платон перехватывает дочь.
Холодный металл касается запястий, и меня наконец-то уводят.
Конец!