Остановка на жизнь. #Дневник из клиники неврозов - Оля Шкарупич

Остановка на жизнь#Дневник из клиники неврозовОля Шкарупич

Часть 1. Спи, любимая!

День 1

9.00. 25 февраля.

Приемный покой клиники нервных болезней.

Смс от Оли:

Напиши, как заселят, очень интересно.

Я:

Пока еще сижу и жду, когда заселят)))))) пока немного страшно, взяли мазок из горла, носа И поставили ширму, чтобы я сама у себя взяла мазок из попы Блин, я не уверенна, что здесь лечат только здоровых людей Здоровый человек не засунет себе в задницу какую-то фигню на 1 см, когда его от живых людей отделяет всего-то ширма)))))

Потом я пошла в другой кабинет Там меня встретила доктор-психиатр. Она спросила, что меня беспокоит и как я дошла до жизни такой? Я объяснила, что меня довела работа и личная жизнь. Она спросила: пыталась ли я решить этот вопрос суицидальной попыткой? Я сказала, что не догадалась о таком выходе и решила пока обойтись медикаментами)))  Приготовила попу для очередного анализа, но не пригодилось. Теперь сижу в коридоре. Жду пока «пригласят на отделение».

Я тут как купец: у меня больше всех вещей. Сапоги, куртка, несколько свитеров, пакет косметики, новый домашний костюмчик, тапочки и носочки с мишками. Специально для больницы купила. Вчера маникюр, педикюр сделала. Даже фен взяла волосы выпрямлять)) еще прикол: тут все в черном. Видимо, чтобы не подумали, что у нас само все прошло.

11.00. 25 февраля.

Приемный покой клиники нервных болезней.

Бодрая медсестра вышла из кабинета доктора и сказала:

 Встречаемся на вахте, бахилы с собой.

Мы, в составе 7 человек, пошли через улицу, а она, видимо, через главный корпус больницы. В пункт назначения мы прибыли одновременно. Она заглянула в свой бланк и назвала несколько фамилий людей, которых увела с собой. Нам сказала: «Ждите».

Мы переглядывались между собой, пытаясь найти «нормального человека» или же откровенно больного. Без результатов. Вернулась медсестра и забрала меня. Привела на пост дежурной медсестры.

Любовь Алексеевна, так зовут медсестру. Женщина средних лет с короткой стрижкой и каштановыми волосами. Она больше похожа на воспитателя детского сада, чем на медсестру психиатрической больницы. Любовь Алексеевна сказала мне: «Садитесь, Викуля» и стала оформлять. Записала телефоны близких мне людей, к кому обращаться в экстренном случае. Что за случай она не объяснила, но и так было понятно, о чем она. На этом же листочке я расписалась, что ответственность несу за каждое действие доктора и готова понести ответственность и за его ошибки. Подпись, подпись, подпись. Любовь Алексеевна выдала мне 2 баночки для сдачи анализов. И тоненькую брошюрку, объясняющую, что такое клиника неврозов, какие тут порядки и режим.

Когда поступаешь в больницу для лечения неврозов, то кажется, что ты один здесь случайно, а все остальные  по призванию. На отделении тем временем началось обычное утро. Женщины в спортивных костюмах и тапочках гуляли по коридору. Кто-то шествовал с чашкой, кто-то с полотенцем. Все улыбались и радовались непонятно чему. Мужчины, также одетые в спортивные костюмы, заносили в палату новую кровать. И тоже улыбались, и были довольны. Я сидела на стуле, ждала, когда меня поместят в палату. Рядом была дверь с табличкой «Палата 6». Символично. Дверь открылась, из нее вышла девушка, вся в бриллиантах и с чашкой. Она посмотрела на меня и спросила у Любови Алексеевны: «Новенькая?». Любовь Алексеевна ответила, что да. Девушка сказала: «Она молодая, давайте ее к нам». И меня поместили в большую 20-ти метровую палату на 8 человек. Сейчас нас было шестеро.

Маша, та самая девушка в бриллиантах, в клинике 31 день. У нее длинные блестящие волосы и фигура модели. Она сидит на кровати у стены и читает книгу Чехова «Палата 6». На соседней кровати лежит Регина. У нее светлые волосы чуть ниже плеч. На вид ей лет 35. Лицо, как у фарфоровой куклы: белое, с правильными чертами и голубыми глазами. Сегодня 41 день ее пребывания здесь.

Рядом с ее кроватью стоит кровать Марины. Мне кажется, что ей лет 25. Круглое лицо, волосы собраны в тонкий хвостик на затылке, она одета в свободный спортивный костюм, который скрывает фигуру. Марина недовольна тем, что ее завтра выписывают. Сказала, что 31 день в клинике  это очень мало.

На кровати у окна лежит Арина, крупная женщина тридцати лет. Сказала, что оказалась здесь после того, как повесилась ее мама. В период стресса набрала 20 килограмм. В клинике 44 дня. Завтра ее выписывают.

И последняя наша соседка Диана. Она нервничает, потому что выписывается сегодня. Длинные волнистые волосы убраны в хвост, большие зеленые глаза. Черное платье, которое она надела, ей велико. В стационаре она провела 35 дней. Первые дни она пролежала в кровати, накрывшись с головой одеялом и плача сутки напролет. У Дианы умер любимый муж.

Я сказала, что меня зовут Вика и, в общих чертах, объяснила, как здесь оказалась. Много плакала, злилась и раздражалась. Мало ела, мало спала. Все с пониманием закивали.

В палату заглянула медсестра и пригласила меня в кабинет заведующей. Вера Константиновна, стройная женщина средних лет, жестом пригласила меня войти и сесть в кресло. Напротив расположился интеллигентный мужчина с проницательным взглядом, лет 35, в белом халате.

Вера Константиновна сказала, что нам нужно немного побеседовать, чтобы подобрать курс лечения. Бросила взгляд на мою карту и спросила: «Вы у нас в шестой палате, да?». Я ответила, что если уж и лежать здесь, то, как у классика, в шестой палате. Она рассмеялась: «Тем более у вас там одна молодежь. Настоящий пионерлагерь». Я кивнула и начала рассказ о том, как оказалась здесь. Сложная работа  договариваться с клиентами во время кризиса, развод с мужем, которого совсем не любила, за что виню себя до сих пор. И про моего возлюбленного из Польши, с которым быть вместе нам не суждено. Я поделилась, что не чувствую больше опоры и не понимаю, что меня ждет впереди. Просто живу на автомате, лишь изредка испытывая прежний вкус жизни. И часто ощущаю раздражение к окружающим и желание остаться в одиночестве. Просто помолчать.

Вера Константиновна вдумчиво слушала меня, а когда я закончила, представила мне мужчину, сидящего напротив:

 Виктория, познакомьтесь, это Виталий Станиславович, ваш лечащий врач.

Виталий Станиславович сказал, что позовет меня позже, чтобы пообщаться, а пока я могу идти в палату. Надо отметить, что в клинике неврозов очень уважительное отношение к пациентам. Весь медицинский персонал общается исключительно на «вы». Каждый медработник помнит имя пациента.

Я вернулась в палату и стала выбирать себе одну из четырех свободных кроватей. Девчонки подсказали, где дует и каких кроватей стоит избегать.

Зная, что ложусь, минимум на месяц, я застыла посреди палаты и не могла принять решение, какую кровать выбрать. Как будто от этого зависела моя жизнь. Я не могла просчитать, какие последствия принесет тот или иной выбор. Мне было стыдно перед девочками. Мне казалось, что я выгляжу, как безумная. Разрешить ситуацию помог Виталий Станиславович, который пригласил меня на беседу.

Мы долго шли по лабиринтам коридоров больницы.

 В больнице давно не было ремонта,  сказал Виталий Станиславович, перехватив мой взгляд. Именно поэтому сейчас его затеяли, и в вашей палате стало восемь кроватей вместо пяти.

Странно, что я не видела облупившейся краски, выцветшего линолеума, старых деревянных оконных рам. Здесь было нечто особенное  доброжелательная атмосфера и ощущение безопасности, что для меня важнее, чем отсутствие ремонта.

Когда я училась на психологическом факультете, один из наших преподавателей сказал, что все наши друзья красивые. Я задумалась и поняла, что это правда. Я перебирала в памяти лица друзей и не могла найти в них изъянов. Он сказал, что это связано с тем, что внутренние качества намного важнее, чем внешние. И со временем, любовь к внутреннему содержанию создает в нашем представлении привлекательную внешность близкого человека. Атмосфера клиники создавала такой же эффект.

Мы дошли до кабинета Виталия Станиславовича, он открыл дверь, пропустил меня вперед и зашел следом. Мой лечащий врач сел за стол, открыл ежедневник, потер ладони, сказал: «Ладушки» и начал задавать стандартные вопросы:

 Хронические заболевания?

 Нет.

 Гепатит? СПИД? Инфекционные заболевания?

 Нет, нет, нет.

 Операции?

 Нет.

 Больничные листы за последние полгода?

 Да, три раза.

 Как долго? Какие периоды?

 По неделе, ноябрь, декабрь, январь.

Виталий Станиславович оторвал взгляд от блокнота и посмотрел на меня.

 Чем болели?

 ОРВИ.

 ОРВИ учащаются, когда организм находится на пределе. Так он дает себе возможность отдохнуть и наполниться энергией.

И мы снова затронули тему напряженной работы с клиентами. Страх проявить свои искренние эмоции и уйти с этой работы, послав всех к черту, в один день. Развод, женатый любовник и новый выбор своего пути в 30 лет. Точнее, кризис старого пути. Я поняла, что как жила раньше, теперь жить совсем не хочется, а понимания «как хочется жить дальше» пока нет.

Виталий Станиславович посмотрел на меня и сказал:

 Виктория, давайте на чистоту: мы не решим здесь ваши проблемы с работой. Потому что в стране кризис. Мы не решим здесь проблему вашей личной жизни, но вам, слава Богу, не семьдесят лет, поэтому мы понимаем, что у вас все впереди!  в этот момент он выразительно на меня посмотрел и продолжил:

 И будет обязательно. Что касается вашего внутреннего состояния, то здесь мы помочь сможем. Вы выспитесь, уйдет хроническая усталость, приведете мысли в порядок, начнете улыбаться и увидите жизнь в другом свете. А еще, в более ярком и интересном ракурсе.

Он взглянул на меня и продолжил:

 Будем наблюдать динамику вашего самочувствия. Многие спрашивают меня, смогу ли я их вылечить за неделю

Я его перебила:

 Я никуда не тороплюсь

Виталий Станиславович улыбнулся:

 Ну, вот и правильно.

Мы договорились, что я зайду к нему через два дня, в пятницу. Сегодня он пропишет мне лекарства.

В клинике есть мужское и женское отделение. Мы встречаемся в столовой и можем проводить вместе время в гостиной. Возвращаясь в палату, я проходила через гостиную. Большая, залитая солнечным светом комната с окнами от пола до потолка. Женщины сидели на удобных диванах и вышивали, мужчины читали книги, журналы и разговаривали друг с другом. Они были похожи на счастливых людей. Их не интересовали ни квартальные планы, ни результаты, они не занимались планированием чужого дохода и не бежали, как гончие за кроликом на металлическом крюке. У них был здоровый цвет и расслабленное выражение лица, улыбки. Создавалось ощущение, что здоровы как раз эти люди, которые перестали напрягаться из-за неважных вещей. Перестали суетиться, заниматься нелюбимым делом и жить чужой жизнью.

У них появилась возможность вылезти из колеса, которое они крутили долгие годы по инерции. Как хомячки. Просто потому, что надо крутить. А сейчас и я больше не кручу это колесо. Я смотрю по сторонам и пытаюсь понять, где мои реальные потребности, а где те, которые навязывает мне общество, работодатель, семья.

Я вижу себя в зеркале  уставшую, раздраженную, вымотанную, сравниваю с пациентами психиатрической клиники и понимаю, что я больше похожа на больного человека, чем они. И это разрушает мое предыдущее представление о жизни и восприятие мира.

Самый главный вопрос: занимаюсь ли тем, что меня радует? Полезна ли я? Или пытаюсь доказать всем, что я чего-то стою? Если да, то зачем я это делаю?

Я вернулась на отделение к обеду. В столовой выстроилась очередь из пациентов в домашней одежде со своими чашками и ложками. Я тоже встала в очередь. Тарелки у меня с собой не было и девочки, соседки по палате, попросили у повара для меня тарелку. Повар, женщина с перманентным макияжем и в синей шапочке, сказала:

 Вика, не проси привезти тебе тарелку из дома. На вот эту,  она подала мне глубокую тарелку с орнаментом из цветов,  вернешь, когда будешь выписываться.

И она улыбнулась, отчего лицо стало добрым и приветливым.

 Чашка-то есть?

 Есть.

 Неси сюда, компот тебе налью.

И она еще раз улыбнулась, наливая мне в тарелку гороховый суп.

Надо заметить, что питание в нашей клинике как в хорошей платной столовой.

За каждой палатой закреплен стол. Мы сели за свой столик, и Маша начала рассказывать, как оказалась в клинике.

 Три года назад я родила сына. Сначала все было нормально, но знаешь,  она поправила волосы и посмотрела на меня,  я не могла его никому доверить. Слишком долгожданным он для нас был. Я мало спала: все время к нему вставала, проводила с ним каждую минуту своего времени и была безгранично счастлива.

Она мечтательно улыбнулась и посмотрела куда-то вдаль, как будто вспоминала счастливое время. Потом нахмурилась и грустно продолжила:

 А в последние полтора года я стала раздражаться и срываться на ребенке и муже. Потом потеряла сон, аппетит и желание вставать по утрам. Не могла заснуть от сильнейшей головной боли, боли в сердце и животе. Муж забеспокоился. И я начала ходить по врачам, они назначали магнитно-резонансную, компьютерную томографию, ультразвуковую диагностику, но все обследования показывали, что я абсолютно здорова.

Она наклонила тарелку, чтобы зачерпнуть остатки супа и продолжила:

 А потом мы обратились к очень дорогому психотерапевту. Лечение 2 раза в неделю по 5 часов, перерыв 10 дней. Потом снова 2 раза в неделю по 5 часов и перерыв на 20 дней. В третью сессию стало понятно, что терапия не помогает.

Маша замолчала и отставила пустую тарелку в сторону. Взяла стакан с компотом, выпила глоток и хихикнула:

 Ты знаешь, сейчас весело вспоминать, как дорогущий психотерапевт сказала на третьей сессии, что ее лечение не поможет, потому что «она не справится» и направила меня сюда, в клинику нервных болезней.

Маша улыбнулась, поставила стакан с компотом на стол, нежно обняла его руками и закончила:

 Я уже и не помню, когда у меня в последний раз болела голова. Каждый день с удовольствием просыпаюсь. Я выспалась, книг начиталась, отдохнула. И еще поняла, что очень важно оставлять время для себя. Тогда мой сыночек,  она крепче сжала стакан в ладошках,  будет видеть всегда довольную маму. Мы еще долго разговаривали о сыне и муже, и постепенно в столовой никого не осталось. И пришла наша очередь дежурить.

В клинике обязательным условием лечения является трудотерапия. Это значит, что пациенты одной из палат после еды моют полы в столовой и убирают со стола, а также наводят порядок в своей палате каждый день по очереди.

И это весело. Кто-то сдвигает столы, чтобы проще было мыть пол, кто-то убирает стулья и протирает столы.

Столовая  это большое и светлое помещение с телевизором, чайником и холодильниками. Телевизор можно включать дважды в день на пару часов, в холодильник  класть свои продукты (обязательно с пометкой: фамилия пациента и номер его палаты), чайником можно пользоваться круглосуточно.

После обеда все моют свою посуду и расходятся по палатам: время тихого часа. Волшебные минуты для тех, кто на износ трудится на работе, которую не любит.

Перед тихим часом я написала список, что мне потребуется в больнице, но, чего я с собой не взяла. Он получился внушительным и некоторое вещи были нужны еще вчера.

Туалетная бумага

Ватные диски

Одноразовые перчатки

Чай

Маленькая ложка

Кофе и сливки

Кефир

Фрукты

Что-нибудь к чаю.

Поняла, что не знаю, где ближайший магазин и спросила:

 Девочки, а где здесь супермаркет?

Маша лежала на кровати, закутавшись в уютный плед, и читала книгу. Она отложила книгу и сказала:

 В магазин тебе пока нельзя. Первые три дня ты должна провести на отделении. На четвертый день можешь выйти во двор и погулять, но только на территории

Я испугалась и перебила ее:

 Маш, как нельзя выходить? Мне никто не сказал, что будут какие-то ограничения в перемещении. Более того, доктор, которая меня принимала, сказала, что на выходные отпустят домой.